14 сентября, пн, 15:19
Блок 366, комната А
Ярко чувствуется жадность. Но нет времени для сожалений или жалости, Трафальгар сознательно шел на это, потому что понедельник, на удивление, самый незагруженный день. Цена победы гудела в висках и ощущалась ватой в конечностях. Хочется врезать самому себе и так хорошо, чтобы все органы тряхануло, однако в голове мутными образами всплывают сладкий момент захвата базы и новые поднятые над ней флаги, трансформируя желание в неумолимую необходимость опустить тело на кровать. Ло открывает дверь в свою комнату и видит блондина, но не того, которого ожидал, а двухметрового. Бэзил, падла, Хоукинс снова вошел без спроса, разрешения и приглашения и снова возился со своими вонючими травками. Теперь врезать хочется ему, но сил по прежнему нет. — Я почти закончил очищать вашу ауру. Ты же вроде должен был вернуться позже. Трафальгар доплетается до кровати, сокрушительно обрушивая на нее свою тушу. Хочется засунуть соседу эту очистку ауры куда поглубже и так, чтобы наверняка. Запах режет рецепторы, и Трафальгару думается, что в нем реально могут сидеть бесы, потому что другого объяснения этой неприязни он найти не может. А проклятому Хоукинсу все равно. У него расписание, план мероприятий, и все должно быть обязательно исполнено в срок. И тут хоть говори, что не надо ничего очищать, хоть спорь о том, что его никто не просил этим заниматься, хоть напоминай про существование личных границ — бесполезно. Бэзилу бы самому к психологу записаться с такими закидонами, но сил на пререкания тоже нет. — Просто закрой за собой дверь, когда закончишь.15 сентября, вт, 16:45
Блок 366, общая комната
Как бы не досадно было признавать, но скоротечность времени разрушает даже многовековые скалы, что уж говорить о возможности курить в блоке. Однако, стоит признать, что Дрейк перестал так остро реагировать на вредную привычку младшего и даже смирился с ней, хотя продолжал брезгливо воротить носом от сигаретного дыма. В светлой голове уже зрел план. Было несколько вариантов, как избавить себя от необходимости спускаться в курилку: сделать вид, что это уже нормально, — сомнительно, Дрейк не дурак; подкупить едой старшего или предложить еще какие-то не особо затратные услуги — более вероятно, но надо смотреть по ситуации; устроить темную и курить, пока Дрейка нет в блоке, — в топку к первому варианту, нет смысла наступать на те же грабли; прямо заговорить о том, чтобы изменить срочный договор на бессрочный, — кажется самым приемлемым, без игр и манипуляций. Осталось только осуществить задуманное. Санджи стучит, слышит разрешение войти, открывает дверь и выкидывает все свои планы в помойное ведро. Дрейк, послушно скрючившись, сидит на своей кровати, перед ним, настроив кресло повыше, сидит Хоукинс, запрокинув ноги по бокам от старшего. В одной руке блондина пинцет, в другой — подбородок рыжего. Так близко друг другу Санджи их еще не видел, и вся эта картина чертовски напрягала. Бэзил дергает один из волосков, и Дрейк слегка подскакивает, недовольно жмурясь с тихим шипением. — Не дрыгайся, иначе свяжу, — Хоукинс внимательно всматривается, сравнивая густые темные рыжие брови, — ты сам попросил. — Да-да, — бормочет, тяжело вздыхая, — Санджи, ты чего застыл? Заходи уже. Младший переводит взгляд вниз на Фауста, который уже приветственно ластился к ногам. Еще раз взвешивает все за, против, плюсы, минусы, доходы, расходы, риски и решает, что надо хоть что-то ответить. — Ничего, — наклоняется подтолкнуть кота в комнату, — я вниз покурить спущусь. — Ну, как знаешь. Ай! — слышится перед тем, как дверь закрывается. И вот вроде ничего такого. Да, Хоукинс выщипывает брови своему соседу. И они в этом ничего такого не видят, потому что сами дали отмашку, что можно зайти, но вот было что-то неопределенное, заставляющее чувствовать Санджи не в своей тарелке. Лучше спускаться в курилку, чем самостоятельно покупать билет в первый ряд на такие редкие, но очень странные представления.16 сентября, ср, 15:50
Блок 366, комната А
Творчество занимает особое место в сердце Трафальгара. Он был настоящим ценителем прекрасного, дегустатором любых произведений. Он разбирался в изобразительном искусстве — его татуировки тому подтверждение, — скульптуре и архитектуре — потрясающее чувство пространства и композиции, спросите у любого, кто попадал к Ло под нож, — прозе и поэзии — Хоукинс не признает, но он завидует коллекции комиксов Трафальгара, — музыке — его плейлист шедевр во плоти. Возможно, это даже слабо сказано. Трафальгар сам иногда поражается тому, насколько он хорош. Рука соскальзывает с книги и тянется к телефону, постепенно увеличивая громкость. Взгляд бежит вдоль печатных строк, пока не решает послать их к праотцам в ад. Звуки гитары распаляют, барабанные перепонки трещат в восторге, наушники надежнее устраиваются в ухе, вокал заглушает удар корешка научной фантастики о стену. Представить себя хозяином мира легко, особенно когда в твоих руках власть одного из сильнейших дьявольских фруктов, когда барабаны отбивают резкий, пробирающий ритм, и ты один в комнате. Плечи двигаются сами по себе, поддаваясь наваждению разума, поглощенного мелодией. Глаза закрыты, позволяя голове рисовать волнующие картины. Руки плывут в пространстве, сжимая вязкую черноту эфира в воздухе. Губы беззвучно проговаривают “I think I’d rather die”. Волна неописуемого трепета пробегает по позвоночнику до самого черепа и костяшек пальцев. Ло совершенно не волнует, как он выглядит, сейчас он чувствует, что готов создать операционную размером минимум с весь корпус общежития и разрезать это жалкое здание пополам легким взмахом ножа. Инстинкты говорят о надвигающейся опасности и подсказывают открыть глаза. Санджи. Санджи стоит в дверях и моргает, уставившись с нечитаемым выражением лица. В наушниках все еще орет песня, но Ло чувствует, как ее заглушает повисшая в комнате тишина. Он закрывает перед собой дверь, и Трафальгар понимает, что у него есть доля секунды, чтобы упасть в невозмутимую позу на кровать. Повторно открывая дверь, Санджи наконец-то входит в комнату. Ло хочет провалиться сквозь землю, ставя следующий трек на паузу, потому что в спешке он взял книгу вверх ногами. — Сегодня на ужин рыба с рисом, — подает голос младший, натягивая шорты. — Ага. — Примерно через час будет готово. — Ага, — еле удерживает равнодушное выражение лица, когда сосед останавливается перед выходом. — Может это не мое дело, но книгу хотя бы переверни. Его тихий смех и звук язычка в двери, как гильотина. Ло прячет лицо в гребаную, перевернутую научную фантастику. Он действительно бы лучше умер. Трафальгар сам иногда поражается тому, каким неудачником он может быть.16 сентября, ср, 20:21
Блок 366, комната Б
Хоукинс часто замечал на себе пристальный взгляд своего соседа, как он поспешно отворачивался в сторону, когда блондин открыто обращал на это внимание. Интересная реакция. С одной стороны люди не любят смотреть в глаза тем, кто им не нравится и предпочитают наблюдать за ними, не пересекаясь взглядом, с другой — это одна из разновидностей невербального флирта. Можно, конечно, просто разложить карты, но как же исследовательский азарт? Ко всему, Хоукинсу действительно нравилось докапываться до сути дел только благодаря своим знаниям. Карты — всего лишь инструмент, чтобы им управлять также нужны определенные навыки и способности, но, когда ты гений, который может узнать все, что хочет за один расклад, становится скучно. Бэзил не хотел это признавать, но иногда он бывает очень азартным, и проявляется это качество именно в те моменты, когда он сознательно не делает предсказание. Сам психолог интерпретировал это тем, что просто устает от детерминации мира и неотвратимости судьбы. Итак, Дрейк либо все еще настороженно относится ко всему магическому и наблюдает, как за опасным преступником в зале суда, либо выбрал очень элегантный способ заигрывания, который может распознать Хоукинс и воспринять довольно незамысловатой, интересной игрой. Вероятность примерно... А впрочем, все равно на вероятность. — Вишня или апельсин? Дрейк поворачивает голову, всматривается с легким прищуром в фигуру соседа, тянет с ответом. — Это какой-то психологический опрос? — Это ароматические свечи, — достает из органайзера два небольших стаканчика разных цветов. Рыжий все ещё хмуро катится на стуле ближе, принюхивается сначала к одной, потом к другой. Постукивает пальцем, слишком серьезно подходя к вопросу выбора аромата. Пару раз переводит взгляд с Хоукинса на воск в стаканах, перед тем как озвучить вердикт. — Апельсин, — отъезжает обратно к своему столу, — хотя нет. Давай вишню.17 сентября, чт, 16:58
Блок 366, общая комната
В нос ударяет запах недавно приготовленной еды, медленно остывавшей на плите. Приятно возвращаться домой после целого дня полного расчетов и разложения несложной темы на еще более простые, чтобы глуповатые лица студентов с задних парт стали хоть немного осознанней. В комнате довольно тихо. Слышно только Дрейка, который натягивает тапочки, и звук воды из приоткрытой ванной. С одной стороны, шумит и шумит, с другой — почему дверь приоткрыта? Во имя избежания конфузов и неудобных ситуаций все закрывались на замок, потому что дружно решили, что если суждено утонуть в ванне, то так тому и быть. Хотя в теории на такую странную смерть был способен только Трафальгар, в силу габаритов остальных жителей, и теперь еще Санджи, который единственный не имел слабости к воде и, вроде как, не производил впечатление суицидника. Любопытство вперемешку с беспокойством берут вверх, и Дрейк заглядывает в ванную. Гипотеза подтвердилась — это Бэзил. Сидит в одежде в воде и серьезно смотрит на рябь. — И что случилось? — опускает ручку смесителя, облокачивается на стиральную машинку, складывая руки на груди. — Ты же знаешь, что сегодня новолуние? — Хоукинс не отрывает взгляда от еще немного беспокойной глади воды. — Конечно. — А знаешь, что оно в знаке Девы? — Дрейк издает невнятный звук, понимая истоки такого состояния соседа, — общий прогноз для всех знаков: использовать это время для реализации старых планов. Но по факту новолуние больше всего будет влиять на Львов, помогая им в сфере финансов, Весы, давая силы завершить текущие задачи, чтобы больше разобраться в себе, и Дев, даруя удачу в делах. Я купил лотерейный билет, но он был пустым. Я думаю, это плохой знак, и сейчас пытаюсь принять тот факт, что в это новолуние звезды отвернулись от меня. Под конец безумно увлекательной внезапной лекции об астрологии старший шумно выдыхает, поднимаясь с места и делая шаг в сторону соседа. — Лотерейка — это большая потеря, понимаю, но это не повод сидеть в ванне в одежде. Хоукинс поднимает голову, невозмутимо тараня взглядом. — Хочешь меня раздеть? Его длинные светлые волосы медленно плавают в воде, пару влажных прядей приклеились к скулам. Острые колени облеплены мокрой тканью брюк в яркую клеточку и торчат из-за того, что длинные ноги не могут уместиться полностью. Бэзил постоянно носил рубашки, хотя больше они походили на винтажные блузы с мелкими рюшами, аккуратными воротниками с вышивкой, пышными рукавами и узкими манжетами, подчеркивающими запястья. Они все были тонкими, как будто Хоукинс не чувствует холода. И эта одна из многих белоснежных рубашек мокро налипла на его крепкую грудь и плечи. Он спокоен, безэмоционален и безмерно прекрасен. Он словно работал главным натурщиком для мастеров, высекающих фигуры, покрытые кружевной, как будто прозрачной, мраморной вуалью. Глаза яркие, насыщенные, как драгоценные камни, привезенные контрабандой с далекого уголка вселенной. Он может поддерживать зрительный контакт до бесконечности, а Дрейк... — Нет, — поспешно разворачивается к выходу, — сам разбирайся со своими рубашками, билетами и новолуниями. Дверь в ванную торопливо закрывается. Рыжий максимально аккуратно прислоняется к ней спиной, прикрывает лицо руками и стекает вниз на корточки. Он никогда не поймет, что творится в голове Хоукинса и какие коварные сущности заставляют его вести себя так, как он себя ведет.18 сентября, пт, 23:41
Блок 366, общая комната
Иногда в жизни будущего доктора наук были такие дни, когда становилось тоскливо. Такие дни бывают у всех, когда хочется пропустить стаканчик, поговорить о чем-то приземленном и непринужденном. Для этих дней у Дрейка был небольшой бар и сосед по блоку, потому что Хоукинсу даже он боялся наливать, а говорить о слишком простых вещах психолог как будто не умел. Трафальгар больше подходил для этой роли. Брюнет также хорошо переносил алкоголь, их интересы во многом пересекались, и он также мог поймать эту волну душевных разговоров в общей комнате за стаканчиком чего-то крепкого. Рыжий достает бутылку бренди, наполняет роксы, купленные специально для таких случаев, протягивает один брюнету. — И что у тебя случилось? — Трафальгар вертит стакан, играясь с напитком. — Ничего, — старший делает глоток, — возможно, осенняя хандра началась, — еще один, — и есть парочка студентов совсем непробиваемых. — Тебе надо просто меньше работать и отдыхать нормально, — после дегустации напитка отвечает брюнет. — Это мне ты говоришь? — обновляет бокалы после того, как Трафальгар опустошил свой и закатил глаза, — не делай такое лицо. Ты знаешь, о чем я говорю. — Дрейк, умоляю, давай без этого, — брюнет повторно закатывает глаза, отпивая немного. — Ты же еще молодой, а девушки у тебя нет, — подносит стакан к лицу, но затем ставит его на стол, — хорошо, что какие-то друзья хотя бы есть. — Да мне плевать как-то на отношения. — Как может быть плевать? — старший искренне удивляется ответу, который он ожидал, и добавляет после глотка. — Это же твои лучшие годы. — Но мне реально плевать. — Вот так еще пара лет, и тебе тридцать, а ты все еще один. — Не переноси на меня свои проблемы. — Ты этого у Хоукинса понахватался? — Нет, просто я не собираюсь заводить отношения с кем попало из-за твоего страха одиночества. Дрейк повторно обновляет роксы, внимательно наблюдая за брюнетом. — Трафальгар, ты стрелки не переводи, — двигает стакан ближе к соседу. Ло только тяжело вздыхает, отпивает, смотрит на старшего, отводит взгляд. — Я просто не могу, — крутит напиток в бокале, — ну, знаешь... Без чувств. — Не говори, как романтик. Ты начинаешь меня пугать. — Ой, заткнись, — брюнет ухмыляется и чокается с протянутым ему роксом, — ты заходил в еву? Те уебки, кажется, хотят предать королеву. Что мы с этим будем делать? — Ты говоришь так, как будто у тебя уже есть план, — рыжий делает глоток, — я тебя слушаю.19 сентября, сб, 18:35
Блок 366, общая комната
Возможно, это уже дело привычки, но Дрейку нравится сидеть на кухне с ноутбуком, попивать что-то согревающее и заниматься другими своими делами, пока комната оккупирована на время медитаций его соседа. До кофемашины буквально руку протянуть, до холодильника пара шагов. Удобно. Только Фауст предпочитал составлять компанию своему хозяину, хотя Дрейк считал себя таким же его полноправным хозяином. Но, возможно, дело было в том, что есть люди-коты и люди-собаки. Хоукинс точно был котом, а Дрейк — собакой, поэтому логично, что Фауст предпочитал общество психолога. Трафальгар определенно тоже был котом. Таким типичным черным котом, который на руках сидит раз в сто лет, гладить себя не позволяет, и услышать, как он мурчит, можно, только если преподнести свежую рыбку на блюдечке с каемочкой. Если смотреть на людей вот так, то это довольно странно, что кот ужился с собакой, собака поддерживала хорошие отношения с двумя котами, а коты временами грызлись между собой. Оставался только один вопрос: кем в этой странной системе кошек и собак в блоке был Санджи? Да, Дрейк технарь до мозга костей, но пять лет в одной комнате с психологом, это пять лет в одной комнате с психологом. В такой ситуации любой инженер начнет размышлять о типах личностей людей. Санджи казался довольно энергичным и вроде как любил плавать — это пункт в пользу собаки, — но и упрямым — это в пользу кота. Если он собака, тогда понятно, почему они с Ло припираются, но непонятно, почему с Хоукинсом нет. А если он кот, то... — Где, блять, эта падла?! — входная дверь в блок с грохотом ударяется, и Дрейк даже немного подскакивает от внезапного громкого появления блондина, которого пытался классифицировать. — Какая? — дублирует вопрос во взгляде вслух старший, внимательно наблюдая, как Санджи скидывает туфли. — Бэзил, сука, Хоукинс! — В комнате, но... Фразу прерывает еще один гулкий звук открытия двери теперь уже в комнату. Дрейк с каким-то исследовательским интересом наблюдает за тем, как Санджи подскакивает к Хоукинсу, как обычно застывшему в какой-то очень грациозной позе на коврике для йоги. — Ты же, блять, сука, знал?! — Бэзил плавно выходит из стойки, — знал же, блять?! — поджимает одну ногу, чтобы удобней усесться. — Ты, тварь такая, знал, что Нами не будет! Знал и ничего мне не сказал! — лицо старшего как было спокойно, так и остается. — Я пять гребанных часов прождал ее! Пять ублюдских часов! Я! Блять! Терпел! Ебанного маримо! — кажется, что он даже не планирует отвечать хоть что-то, — а ты все знал! И не сказал мне! Хотя я спрашивал! Ублюдок дерьмовый! Послышались еще пара ругательств и еще один хлопок дверью. Хоукинс все так же умиротворенно сидит на коврике для йоги на пятках, к нему подбирается Фауст, мужчина гладит его пару раз протяжно от макушки до самого хвоста. Он выглядит так, будто его не задело это внезапное появление, ураган из громких слов и активной жестикуляции, но Дрейк знает, что это напускное. Его сосед уже готовит план мести. Какой-то эффект зловещей долины. Наблюдение за субъектом окончено, и хочется закрыть оставленную нараспашку дверь от греха подальше. У Хоукинса все еще элегантный профиль, осанка как по струнке, все такие же глаза интересного цвета, но прямо под кожу залезает чувство, что сейчас лучше совсем не двигаться и сделать вид, что ничего не видел, не слышал и вообще ух какой чай вкусный. — Можешь заходить. Моя медитация окончена. Бэзил начинает складывать коврик, а Дрейк аккуратно продвигаться с кружкой в комнату. Но кое-что стало определенно понятно — Санджи точно кот, точнее кошка, потому что так орать это надо уметь. Может, немного странная, но кошка.19 сентября, сб, 19:20
Блок 366, комната А
Хоукинс ебаная падла. Просто козлина напыщенная. Урод заносчивый. Санджи как чувствовал, что тогда он гадал на эту встречу. И вон та его ухмылка самодовольная. Он все знал! Знал и молчал. Как будто не в курсе говорил, что ничего не знает, и вообще у него нет времени гадать на такую ерунду. Ага! Конечно! Разложил свои дерьмовые карты, как только услышал, и, блять, молчал! Обидно. Просто обидно. Стараешься, готовишь, подбираешь блюда, чтобы и этот травоядный не умер от недостатка витаминов, и чертов Трафальгар ебало попроще сделал, а вместо ответа на один простейший вопрос получаешь “я гадал на погоду”, “там не было ничего важного”, “тебе показалось”, “это был расклад на день” и коронное “я сейчас устал. Думай позитивно, и так все и будет”. Надумался! Спасибо! Санджи грезил об этом дне всю неделю, готовился все утро и торчал с этими сумасшедшими пять часов. Следил, чтобы резиновый бешеный одногруппник не убил кого-то ненароком, терпел зеленое чучело, которое то и дело отпускало язвительные комментарии в адрес леди, которая, господи боже, так и не пришла. Не то, чтобы все было так плохо, чтобы сейчас не было сил даже переодеться, но желание орать в подушку никак не прекращается. Да, был еще Усопп. Он вроде более вменяемый, но он все еще парень. А Санджи согласился на эту авантюру с исследованием университетских территорий только из-за того, что милая, нежная, прекрасная Нами решила снизойти до этих приматов и скрасить их общество. Отвратительно. Пять часов в молоко. И вот надо же было Хоукинсу играть в партизана и молчать об этом? Всего пара слов и миллионы миллиардов спасенных нервных клеток. Слышится тяжелый вздох. Точно. В блоке же есть еще один любитель построить из себя невесть что. Трафальгар, конечно, не обладает способностями, которые могли бы предвидеть такую катастрофическую неудачу, но мог бы хотя бы словом поддержать. Дать совет, что ли. Тоже тут “старший по комнате”. Это он тут “живет больше”? Это он тут “все знает”? Где тогда сострадание? Советы, как действовать в таких ужасных ситуациях? Рычаги влияния на этого темного мага в десятом поколении? Нет. Он только и может, что тяжело вздыхать и шаркать своими тупыми тапочками. Просто вышел из комнаты и слова не сказал. Бесчувственный ублюдок. Такой же, как Хоукинс. Ну и пусть валит. Санджи скрючивается, крепче обнимая подушку и начиная игру в гляделки с тюленем на кровати соседа. Как вообще человек, у которого есть такая огромная игрушка для обнимания, может быть таким бессердечным? Хоть язвить стал меньше, но до звания соседа мечты Трафальгару, как до Луны. Или больше. Рожа всегда уставшая, разговор не поддерживает, сам ничего рассказать не может, вечно стучит по клавиатуре, как ненормальный, или крутит свой нож с таким видом напыщенным. Он же вроде как сам не особо в ладах с Хоукинсом и, наверное, попадал в похожие ситуации. И вот что? Совсем ничего не может сказать по этому поводу? Черт с ним. Пусть дальше живет в своем выдуманном мире со странными плакатами и космическими кораблями. Больно хотелось. Вообще не хотелось. И не надо. До этого Санджи как-то справлялся же и сейчас справится. Обязательно дождется, когда Нами ответит на сообщения, точно подойдет к ней в понедельник между парами. У нее, наверное, что-то случилось, что-то очень важное, или она просто решила не тратить выходной на компанию неадекватов, но ее в любом случае можно понять. А этих безразличных к чужому горю мужланов — нет. — Эй, — Санджи поднимает взгляд на вернувшегося в комнату Трафальгара и пристально, немного хмуро смотрит, ожидая, какая дурость вылетит изо рта старшего, — вот. Возьми. Блондин медленно усаживается, недоверчиво косится на протянутую кружку, но берет ее. — Спасибо, — делает небольшой глоток чая. — Хоукинс мудак. Забей вообще. — Ага, — руки и желудок приятно согревает тепло напитка. Ло собирается вернуться на свою половину комнаты, видимо, выжав из себя все возможное для этого жеста, — но, если что, я тоже пью без сахара.