Клаус и Агата

Горемыка Ласковые объятья забытья окончились и реальность навалилась на Горислава с неистовой силой. Он хоть и был сугубый скептик и реалист, но как раз такие охотнее верят в чудо, чем романтики и мечтатели. Потому что таким людям нужно докопаться до объяснений, попробовать все на вкус, определить суть. И вот если никаких реальных объяснений не находится, тогда уже все, остановка Петушки, либо в дурку, либо смириться с чудом. В здание с мягкими стенами Гориславу не хотелось, поэтому после инспекции в стиле «а че это сейчас со мной было?», он все-таки решил уверовать, тем более Новый год на носу. Стал на свой многострадальный ковер, сложил руку в знак 🤞, просыпал порошок и… И нихрена. — Ну вот, — грустно сказал он, — все-таки придётся вызывать себе бригаду, бесславная кончина моего рассудка. Но затем он вспомнил бабулин наказ, рука-то должна была быть правая, еще раз проделал все манипуляции и… И чудо случилось! Кисти ковра стали неистово вращаться, а сам он издал звук подозрительно похожий на чих, затем ковер начал подниматься над полом. — Аааа, — закономерно заорал падающий Горислав. — Сударь, извольте не горлопанить, а расположитесь строго по центру, для удобства можете прихватить меня с левой и правой стороны, наш полет пройдет на сравнительно небольшой высоте, за бортом комфортная температура, самое то для осени. — Как осень, окстись, зима на дворе, — буркнул Горислав, уже даже не обративший особого внимания на то, что ковер общался, это напомнило ему Яндекс Алису, с которой он порой любил поболтать. — Молодой хозяин шутник, весь в прадеда! У меня в кистях вшита температурная нить с заклинанием, поэтому я и чувствую среду… — Слышь, коврик, повторяю! На улице зима, мы в квартире, тут тепло! — Сударь, вы что головой ударялись намедни? Кто же полетное средство оставляет в помещении? Надобно выйти во двор, и аккурат возле конюшен на ковровой площадке раскатать меня, сесть по-турецки в центр. — Ковер,. — Калынбек, сударь, мое имя, видимо ваши родичи были столь заняты, что не соизволили познакомить нас, — проворчал ковер. — Калынбек, весьма рад познакомиться, хоть до этого я с предметами не имел привычки здороваться. У меня нет конюшни, да и ковровой площадки тоже, — сообщил Пронькин. — Как? Вы поразили меня в самую сердцевину кистей! Ну что же, будем работать с тем, что есть. — Есть балкон, с него можно попробовать, — задумчиво прикинул Горислав. — Я не имел чести ознакомиться с вашим «балькон», это что-то из французского вестимо, но готов испытать. — Ну что же, пойдём испытывать балкон и твои летательные свойства. Надеюсь, что я не разобьюсь, хотя кукуха уже съехала, терять нечего! — Кукуха? Вы полетите вместе с птицей, сударь? — Не бери в голову, тьфу, в кисти! Это такой оборот речи. Как спустить тебя на пол? — Вы должны сделать тот же жест, но левой рукой, а также слегка постучать один раз ногой по мне. Горислав сложил 🤞, затем стукнул ногой. Ковер Калынбек медленно опустился на пол, даже с неким благородством. Все-таки это был весьма аристократичный ковер. На балконе дела пошли веселее, Калынбек три раза заставлял Горислава подтвердить, что тот тепло оделся (о чем он совершенно сначала забыл), затем ворчал, что зимой кисти леденеют и постоянно приходится править курс. Все-таки худо бедно они взлетели. Горислав сидел на ковре, в лицо ему хлестал ветер, и даже такой долгожданный снег пошел. Ковер плавно и довольно быстро летел над знакомыми улицами, но так как метель интенсивно поглощала серость города, то его особо не было видно. Гориславу было страшно весело и холодно, заклинаний на тепло он не знал, а ковер при всем желании не обладал руками, чтобы показать жест для пасса на тепло. Горислав четко осознал, что в эту самую секунду дверь его прошлой жизни захлопнулась так же громко, как и балконная от сквозняка, поднятого ковром. Он летел навстречу своей запоздавшей на двадцать лет новой жизни, совершенно не зная, что будет дальше. Внутри него подрагивало желе тревоги и сладкого ожидания. *** А тем временем в директорской школы царил настоящий хаос. Все кричали и ругались, потому что в списке учеников возникло новое имя. В середине года! Вопиющее нарушение! Потерянное имя! Это был настоящий скандал, но делать нечего, нужно было ждать Г. Пронькина, потерянного сына самой темной колдуньи всех времен.