Клаус и Агата

Горечавка Горислав не особо вписывался в компанию тринадцатилетних, хотя Гек и пытался с ним подружиться. Но все-таки у Горислава не было столько сил носиться с занятий на кладбище, потом делать домашку, потом куда-то лететь. Как и любой тридцатилетний человек он больше всего ценил такие занятия как полежать, поесть и потупить в интернете. Если с поесть особых разногласий не было, то лежать Гек категорически не хотел, у него все время находились дела. А интернет в школе тупо не работал, Ноэлев лично повесил защиту, не пропускающую никакую связь с внешним миром. Поэтому Гориславу оставалось только ходить на лекции и практические занятия, где он выделялся щетиной и нулевыми знаниями. Помимо прочего ему приходилось отдельно ходить на занятия к преподам, чтобы наверстать. Его так и не определили ни на одно из отделений: лекари, погодники, некроманты, вещевики и универсалы. Аграфена Валерьевна — мрачного вида каменная голова какой-то греческой скульптуры — сказала, что у него пограничное состояние между погодником и некромантом, такое бывает, но редко. На универсала Горислав тоже не тянул. Поэтому его распределение отложили до лучших времен. Что еще раз дало ему повод для размышлений. Ему нужно было подробнее узнать про своих предков. Магия она штука наследственная, короче гены пальцем не размажешь даже в магическом мире. — Слушай, Горик, го с нами сегодня в склеп ночью, хотим попытаться оживить кости матюкающейся старухи, — предложил Гек, пыхтящий над сочинением по нежити. — Не-а, что-то не кайф, я рядом с вами выгляжу как будто педофил на выгуле, — отказался Горислав. — Та не нагнетай, будет весело, заодно и в некромагии попрактикуешься, тебя Костяныч завтра с потрохами сожрет, если у тебя опять скелеты мыши не оживут, а покроются инеем. — Что да, то да, — преподаватель некромагии Константин Кобельский невзлюбил Горислава с первой секунды. Педант до мозга костей он не терпел неопределенности, недоразумений, поэтому несколько дохлую материю явно предпочитал живой. А у Горислава все шло как-то не очень. — Ну вот, погнали! — уговаривал Гек. — Ладно. — Ей! *** Ночью на кладбище было как и днем: грустно, мрачно, холодно, да вдобавок еще и темно. Гек, прекрасно видевший во мраке, как и любой уважающий себя некромант, помогал добраться Гориславу, чье ночное виденье еще не отличалось четкостью. — А что за бабка там? — спросил он у Гека. — Да нам старшаки говорили, что в преддверии нового года в этом склепе оживает какая-то колдунья, она страшно не любит учеников и переодически их материт так, что только записывать надо, вот мы и решили проверить. С этих придурков станется нам всякую чушь рассказывать. — Надеюсь, что она нам ничего не сделает… — Да чего она может, обычный заурядный призрак, ну повоет, ну проклянет, или сглаз какой наведет. Тут же школа, Ноэлев никакому чиху пыху не позволит вредить по настоящему. — Угум, — перспективы уже особо не нравились Гориславу, но было поздно. Бич и Хлыст, а в простонародье Боря и Вадик, уже ждали их перед входом. — Чего вы тащитесь? — вместо приветствия буркнул Хлыст. — Так Горик же не бачет. — Давайте быстрее, а то еще кто-нибудь припрется, проблем не оберемся. Трио и Горислав вошли в склеп. Ребята стали сразу деловито расставлять свечи, принесенные Бичем. — А это что? — спросил Горислав, доставая какой-то пакетик с сушеными листочками. — Это горечавка, давай ее сюда. — Что за горечавка, Гек? — Ну трава такая, ее надо поджигать, чтобы вызвать духов. Гек достал из рюкзака старинную курильницу. — От деда еще осталась, — похвастался Гек. Он деловито напихал травы в отверстие, закрыл его и поджег силой мысли. Горислав с уважением внимал, он пока что научился только искры пускать. По склепу поплыл дым, плотный, насыщенный, он складывался в причудливые фигуры и заползал в нос, рот. Ребята стали по квадрату вокруг постамента с каменным гробом. У Горислава начала сильно кружится голова. — Дух, упокоенный ныне, приди к нам во тьме, — начал нараспев призывать духа Хлыст. — Хунх, жухамоенный иге, кунди у гам! — Ехео? — Пугислан! Пугислан! — Ехео? Бегята, ехе гугу-то ледехо! — Пугислан! Бегята, гугу-то косем ле зак! Горислав перестал понимать смысл слов, звуки и буквы расползались как тараканы на свету. Внезапно из крышки гроба стало вылезать что-то чудовищно огромное. — Хек! Бледи! Хеееек! — Ехео? Пугислан?! — Бледи! Горислав попытался бежать, но ноги ему отказали, огромный призрак бабки накрывал всех ребят. Внезапно ему показалось, что все лаги стали маленькими, словно муравьи, но Горислав не собирался сдаваться на милость бабке-призраку. — Глуч, Хек! Бледим, Бледим! Ребята смотрели на него, мечущегося по склепу, и не могли понять, что происходит, пока Гека не схватила за руку призрачная бабка. — Гто ыы, ехить-колохить?! Гон! Гон! Гек скатился на пол, Бич пытался выдрать его из лап призрака, орущего благим матом. Горислав наконец-то нашел какую-то палку, как позже выяснилось это была чья-то кость, и кинулся на призрака. — Нукачай, кучття гать! Хек! Купуси Хека, герка! — Га герка! Ыы менчас гулешся! — Пугислав! Бабка выпустила несчастного Гека и схватила Горислава. — Пугислав?! Ехить-колохит! Пугиславушка! Горислав замер в ужасе, бабка-призрак, еще минуту назад готовая его убить, вдруг кинулась ему на шею, уменьшаясь до нормального размера. — Пугиславушка! — Нунгуня? Тут Бич все-таки добрался до выхода из склепа и открыл его. Свежий ветер ворвался в слеп, разгоняя пары горечавки. — Ну вы и накурились, неслухи! Кто жа в таком помещение так распаляет горечавку. Призрак бабули смотрел на сконфуженных приятелей, пытаясь сохранить грозный вид. — Бабуля, — протянул ошалевший Гореслав. — Здравствуй, Горе мое, что-то ты староват для таких игр, разве нельзя было молодежи объяснить, что негоже являться в слеп и портить вечной покой родственницы. — Да я же не знал, я первый раз духов вызываю, — смутился внук. — Как первый? Ты что жа позоришь династию! — Не ори, ба, ща все расскажу. И Гореслав пустился в путанные и долгие объяснения. — Ну и вот, мне 33, я учусь на первом курсе, моя мать постаралась. А ты умерла, когда мне было семь. И мне тут очень тяжело, все-таки приходится быть тем самым отсталым, которому даже свечу удастся поджечь не с первого раза. — Слухай суда, горе мое, мамка твоя приперла мне тебя, как ты только народился. И сказала, что ты от сына моего, который упокоился при разрушении школы, когда мамку твою в этом-то и заподозрили. Я тесты не проводила, мне тогда было не до того. Ты для меня был всем, опосля смерти Мирона. А мамка твоя вроде как сгинула после последней стычки с Ноэлевым. — Она умерла, а мне теперь расхлебывать. Я не понимаю, почему она мне сокрыла ото всех? Да и ты мне ничего никогда не рассказывала. — Я не могла, а тяперича могу, с покойницы какой спрос? Я слово матери твоей дала, что о магии ни гу-гу тебе, поклялась на крови. Почему растила тебя вдали ото всех, как обычного мальчонку. А что касаемо Агнессы, то я думаю, что она не померла. Слишком хитра была, не к ночи не помяни! — И что мне теперь делать? — расстроенно спросил Гореслав. — Ты должон обряд зова крови провесть. Странно, что Клаус этого не предложил, ну можа конечно он думает, что Агнесса померла после их последней дуэли. — И что за обряд? — Да вы с ума сбрендели, — влез Гек, — такой обряд и убить может! — Цыц, как со старшими разговоры ведешь, неук! Обряд надобно с тремя другими сильными магами проводить. — Ага, кто же на это пойдет? — не унимался Гек. — Ноэлев, конечно, он и на учителей надавит. в общем, ступай к нему и скажи, что я настоятельно ему рекомендую обряд провести. Нечисто тут что-то, Агнесса никогда ничего без плана не делала. А тяперя мне пора на покой! И ежели хоть один еще баловник сюды сунется, то пальцы пооткусываю! Так и передайте! И бабуля Горислава ушла. — Нихера себе горечавка, — задумчиво сказал Гек. — Ага, напомни мне, пожалуйста, чтобы я с тобой больше никуда не ходил, — фыркнул Горислав.