Клаус и Агата

Горемычная Горислав пытался уложить в голове мысль, что он, тридцати трехлетний сирота, внезапно обрел обоих родителей. Весьма непутевых, но родителей же не выбирают. А вдоль спинного мозга он растягивал мысль о том, что он вполне способен их лишиться прямо здесь и сейчас. Хоть Агнесса и рассказала много интересного, но все же о своем плане не поведала. Скорее просто выплеснула накопившуюся злость и обиду. Ему срочно нужно было предотвратить катастрофу. — Да, Клаус, это наш сын. И он сыграет сегодня не последнюю роль. Ты же знаешь кто такой Xaiothu? Ноэлев выпучил глаза, а Кобельский вновь стал греметь кандалами. Агнесса усмехнулась. — Вижу, что вы в курсе. Я, правда думала, что тут будут только родственники, но Кобельский весьма кстати. С его помощью и откроем круг. Агнесса отошла в глубь пещеры что-то взять. Ноэлев пытался бровями указать Гориславу на что-то. Но Горислав его пантомимы не понял. Он мало что понял из путанных слов «матери». Даже мысленно это слово давалось ему тяжело, оно чужеродное, царапающее. Его руки и ноги не двигались, но он мог слегка расшататься на стуле. Привлечь ее внимание. Стул стал скрести по каменному полу. Агнесса повернулась на звук. И внезапно рот Горислава отмерз. — Думаю, что тебя еще не обучили вербальным заклинаниям, призывам и прочему. А ответы все-таки ты заслужил. Спрашивай, — милостиво разрешила Агнесса сыну. — Я так понимаю, что ты хочешь что-то сделать? Что за странное слово на латыни? — Какой практичный, сразу быка за рога. Я собираюсь призвать демона, которому скормлю кого-нибудь из этих ничтожеств. А взамен он сотрет воспоминания обо мне, и я смогу начать жизнь с чистого листа. — Нас тут четверо, что тебе мешало сделать это раньше? Зачем ждать столько лет в образе статуи? Зачем врать сейчас? — Горислав не был дураком, он не понимал к чему это лукавство. — Ладно, мальчик, — забавно было слышать это от девушки технически выглядевшие младше него. — Ты прав. Это лишь план в общих чертах. Когда я поняла, что беременна, то я наткнулась на прекрасный ритуал обмена. Для этого нужен кровный родственник. И две жертвы. Я поняла, что мне нужно тебя спрятать в самом надежном месте — вдали от магии. На тебе были обереги, которые я «вшила» в твою линию жизни. Ты должен был дожить до этого возраста. Тридцать три — магическое число перерождения. Твой отец и прадед отправятся на корм демону Xaiothu, Кобельского я не собиралась убивать, но раз все так удачно сложилось, то почему бы и нет. — Так ты хочешь занять мое тело? — Не то чтобы хочу, просто не вижу другого выхода. Моя жизнь мне не принадлежала, ее испохабили эти, — она презрительно махнула головой в сторону прикованных молчаливых фигур, — А в твоем теле я смогу реализовать все свои мечты и амбиции. Ты чист, я дала возможность тебе прожить твои лучшие годы. Все справедливо. — Справедливо?! Лишить жизни собственного сына, которого ты итак бросила! И ради чего? Ради призрачного шанса прожить жизнь заново? Я же твой сын! Сын от любимого человека, пусть между вами и не все было гладко, как я понял. — Любимого… Да что мне принесла эта любовь? Из-за не мы все здесь. Из-за моей глухой, слепой любви! — А разве может быть иначе? Страдания всегда ее часть. Я тоже любил своих «родителей», тех, о которых мне рассказывала бабушка. Ты и ее обманула! — Я дала ей новый смысл жизни, потому что Мирон погиб. А он был моим приятелем. В ту ночь, когда разрушилась школа, пострадали многие. — И сейчас продолжат страдать! Как ты будешь жить свою новую прекрасную жизнь, если ты станешь такой же как они? Идущей по головам ради своих амбиций! Убившей четверых человек! Убившей собственного сына! Разве это то счастье, что рисуется в твоих фантазиях! — Горислав пытался достучаться до Агнессы, ослепленной яростью и обидой. — Я не такая! Я заслужила это право! — Так кто его у тебя отнимет? Столько лет прошло, ты можешь стать, кем захочешь, без убийств! Мы можем стать семьей! — Горислав кричал, потому что эмоции его переполняли, он понимал, что это последний шанс убедить Агнессу. — Ты думаешь, что эти разрешат мне праздно шататься по миру? Думаешь, что они оставят меня в живых? Ты идиот! — Я думаю, что мы можем договориться, все здесь заинтересованы в том, чтобы правда не выплыла наружу, это верно. Но! Жизнь, я думаю, гораздо ценнее. Вы же маги, значит у вас должны быть страшные клятвы, ритуалы? — Он смотрел то на Агнессу, то на Ноэлева, который кивал в такт его словам. — Договориться? С предателями, лжецами и убийцами? — Ты станешь такой же, мама, — Горислав твердо смотрел ей в глаза, — Ты станешь убийцей, будешь лгать о том, что здесь случилось, и в конце концов ты просто поедаешь себя. Ту Агнессу, которая была готова на все, ради любви. Ту, которая ждала от мира признания. Выбор за тобой. Горислав исчерпал аргументы. Он просто смотрел на мать, которая переводила взгляд с него на Нлэлева. Он видел, как она теребит край костюма, кусает губы. — Пожалуйста, мама, — тихо попросил он, когда Агнесса подняла руку.