***
Закрыв дверь и положив чистое на край коротенькой японской ванны, Рёку молчаливо скептически смотрела на пачку самых стандартных женских трусов. Ещё бантика не хватает спереди для финала. Слипы, хлопковые, с ублюдскими давящими (она уверена) цветными резиночками по периметру. «Не, Акутагава, я такое не ношу.» — Бесшумно губами проговорила себе под нос девушка. Чёрные скинни-джинсы, правда белые спортивные высокие носки, её любимый типаж, белый тонкий и потенциально облегающий лонгслив, белый вязаный мягкий кроп-кардиган с объёмными рукавами и сужением на запястьях. «Чёрт, как рукава-то называются. Давно подобное ищу. С расширением к низу, но фиксированные на запястьях.» «Так ты меня, значит, видишь?» — Ухмыляется Рёку. «Или хочешь видеть?» «В любом случае, ещё удивишься.» — Мотает девушка головой, посмеиваясь тихо. И лезет в душ, оставляя грязное кучей на полу. На выброс.***
А в то утро воскресенья… Гин прилетает в мафию чуть раньше Накахары-сана, чтоб выяснить только, что брат не объявлялся. В то, что информаторша не причинит вреда, более-менее верится, а хватит ли компетенции спасти? Они не появлялись у врача мафии. Городская больница? Платная?***
Рюноске выходит от Йосано-сан. Перед выходом из кабинета кланяется. Открывает рот поблагодарить, как женщина прерывает: «Это было не для тебя.» Впрочем, глупостью было бы сомневаться. Он выходит. Ёжится, шагая по коридору, незаметно со стороны, но очень ощутимо для себя. Каким бы мгновенным не было облегчение, боль процесса — многие пытки позавидуют. Он выходит к основному помещению, замечая слева спящую за столиком Дору, а в правой части офиса читающего за столом Дазай-сана. Мужчина замечает его раньше. — А-а, Акутагава-кун! — Негромко восклицает бывший наставник. — Что с ней? — Рюноске кивает в сторону девушки. — Уснула. — Пожимает плечами Дазай-сан. — Что с вами было? — Кладёт книжку на стол, зажимая разворот пальцем, и упирается щекой на руку. — Задание. — Отвечает Акутагава, подходя к девушке и касаясь плеча. Та не реагирует. Он чуть толкает её в плечо, но она лишь ведёт носом и глубже прячет лицо в сгиб локтя. Дазай внимательно наблюдает за бывшим учеником. Тот действует слишком предусмотрительно и осторожно для того Рюноске Акутагавы, которого Дазай знал. Разве что по отношению к сестре. И то, Дазай застал их искреннее взаимодействие лишь несколько раз за все годы работы. «Что Дора-кун успела натворить, пока я был занят? А вернее: как?» Акутагава-кун, явившийся перед ним в своём худшем состоянии, на грани смерти? Впрочем, это вряд ли выглядело как его личный выбор. Дазай усмехается в мыслях. «Интересная русская девушка.» Дружат ли они как с Чуей? Знает ли теперь Акутагава слово «дружба»? Парень осекается в своих мыслях, наблюдая, как бывший подчинённый аккуратно подхватывает девушку способностью и берёт на руки. Без единой объективной на то причины. — Думаю, она бы выразила свою благодарность за помощь. — Произносит Акутагава, повернувшись. Кланяется головой, забирает сумку с плащом и выходит, уже в дверях притормаживая. — До встречи, Дазай-сан. И оставляет Осаму с новым ворохом вопросов. Которые некогда решать. Главное — мальчишка не изменился на корню. Но что-то произошло.***
«Я в порядке. Скоро буду дома.» — Получает сообщение Гин и срывается из мафии в квартиру.***
Акутагава сбрасывает третий звонок от Накахары-сана. Прилетает сообщение: «ЕСЛИ ТЫ СЕЙЧАС ЖЕ НЕ ВОЗЬМЁШЬ И ТЫ ЖИВ, Я ТЕБЯ ВЫЧИСЛЮ И ПРИБЬЮ ПОВТОРНО» «10 минут.» — Отправляет Рюноске обратно. Они едут, и парень не намерен разговаривать у девушки над ухом. Хотя, можно предположить, она не проснётся.***
Гин прибегает раньше. На нервах наливает себе стакан холодного сока. Слышит ключ в двери. Глотает, оставляя напиток на столе, и выходит в коридор. Встречает взглядом брата с информаторшей в бессознательном состоянии на руках. Парень ставит у входа сумку и на неё кладёт чёрный свёрток. Похож на его плащ. «Я всё объясню сейчас.» — Тихо говорит Рюноске и, разуваясь вслепую, проходит в свою комнату. Расёмоном стелет поверх кровати плед из недр шкафа, кладёт девушку. «Потом постираю…» — Задумавшись, произносит себе под нос. И оборачивается на Гин. Она молча стоит в коридоре у входа в комнату. Он кивает ей, закрывает за собой дверь и проходит к кухне. Рубашка на груди и спине почти насквозь в засохшей крови. — Ты как? — Начинает Гин. — Меня вылечила врач ВДА. — Отвечает брат. И наливает воды, выпивая залпом. — Ещё две вещи, прежде чем, я полагаю, мы садимся говорить. Сестра кивает, поняла. Он открывает телефон. «Накахара-сан, алло.» Парень относит телефон от лица, оттуда раздаётся очень громкий крик. Как только вопли стихают через секунд десять или пятнадцать, он подносит мобильный обратно. «Она в безопасности. Выйдет с вами на связь сама, как только проснётся, думаю. Я? Я цел и жив. Да. Да. — Брат глубоко, но бесслышно вздыхает плечами. — Благодарю.» И кладёт трубку. — Ещё полчаса, я в душ и с одеждой разберусь. Хорошо? — Обращается он к сестре. — Хорошо. — Провожает его взглядом Гин.***
Рюноске садится на кресло у стены их столовой. Напротив сестры. — Так. — Брат… — Начинает Гин. — У меня был к тебе большой разговор. Он кивает. — Теперь огромный. — Заканчивает сестра. — У меня тоже есть пара вопросов. Ты первая? — Да. — Утверждает она. — Я собиралась спросить, о чём ты так переживаешь последний месяц. Но теперь вопросы обрисовались. Что на тебя нашло после конфликта Мёртвого Яблока? Это первое. Что за выходные с Накахарой-саном? Это второе. Что за прогулка, после которой ты вернулся в такой пылающей ярости? Это третье. Что на самом деле произошло с краткосрочной традицией подарков? Это четвёртое. Что происходило на прошлой неделе? Это пятое. И последнее, что здесь делает информаторша? — Гин выпрямилась, сложив руки в замок, настоятельно желая полное повествование. Брат вздыхает, прикладывая руку к подбородку, второй придерживая локоть, и складывает ногу на ногу. — После конфликта Мёртвого Яблока я много тренировался, так как показал себя недостаточно сильным. Сестра кивает, хотя он не смотрит. Его взгляд растворился в мыслях где-то на уровне подлокотника её кресла. — Накахара-сан повёл меня на концерт. — Это я помню. — То был концерт Доры-кун. Потому что они дружат. — «Только потерял вечер» было правдивой характеристикой? — Хочет деталей Гин. — Да. — Кивает брат, прочищая горло и прикрывшись кулаком. — Я и правда не знаю, зачем это было. Но я ей понравился, может, Накахара-сан хотел чего-то добиться таким образом. Сестра тоже отвечает кивком. — Когда вы успели поговорить с Дорой-кун, и что заставило тебя ей поверить? Гин смотрит. Обдумывает вопрос. И говорит. — Рюноске, давай по очереди. Я отвечу. — Хорошо. Прогулка просто содержала неудачный разговор. — Не хочешь отвечать? — Пока сам не разберусь. Девушка выдыхает. Всегда он так. — Хорошо. Пока что. — Она хмурится. Дальше события должны или могут быть напрямую связаны. — Подарка не было, потому что Дора-кун была занята. И потому что мы договорились, что она ко мне не лезет. Гин чувствует недостаток деталей. Когда успели? Тот ли разговор? — На прошлой неделе была миссия. — Рюноске, ты знаешь, что я обычно не спрашиваю о деталях работы, но ты так внезапно оказался в смертельной опасности, хотя ничего не намечалось. Или я ошибаюсь? — Предполагаю, я не могу сейчас раскрыть подробности. — Уклончиво, хоть и реалистично отвечает брат. — Тогда последнее. — Она спит. Оставлять её в истощённом состоянии в небезопасном месте я счёл непозволительным, а доставить в другое место не мог. Он замолкает. Гин всерьёз смотрит, интересуясь, взаправду ли он думает, что эта картина складывается. Девушка берёт паузу. Размышляет. — Ты её спасал, верно ведь? — Наконец спрашивает сестра, и ещё до ответа видит по Рюноске, что ответ «да». — Понятно. — Она не дожидается даже того, что он озвучит. Брат всегда спасал. Даже когда всех их некровных братьев и сестёр с улицы убили, а их двоих взяли в мафию, даже тогда брат, по виду, лгал себе, но продолжал оберегать. Гин сидела на последней миссии глубоко в тылу. Гин наблюдает уже годами, как её босса — Хигучи, подчинённую Рюноске, тот отстраняет от самых опасных действий, уводит в другие здания от взрывов. Он может произносить и думать разные вещи. Она видит, что он всю жизнь делает. У сестры простой ответ. И изменившиеся ожидания. Возможно, пойди всё так и дальше, она скажет Рёкуми Доре, что ошибалась в предупреждениях. — Я следила за ней по распоряжению. Как за новой союзницей. Она хорошо работала и слишком искренне-наивно разговаривала. Я сочла её честной в личном взаимодействии. И хитрой в работе. Поэтому и сказала в ответ на её признание в симпатии, что тебе нравятся книги и инжир. — И каллиграфия. — И каллиграфия. — Кивает сестра. — Солидарен. — Выдыхает Рюноске. — Так а когда вы успели поговорить? — После того, как вы в первый раз оказались вместе в тренировочной. Судя по виду, брат вспоминает. — Понял. Гин тревожит ещё одна деталь. Особенно теперь, пока информаторша спит на его кровати. — Чего ждать дальше? — В смысле? — Истории, как с Масами Оцукой? — Прямолинейно уточняет девушка. — Нет. Точно нет. — Он чуть хмурится. — Ничего схожего с Масами-чан. Сколько ни прошло, ни разу вне их диалога в квартире не звучало «Масами-чан». В мафии всегда «Оцука-сан». Та загадочная девушка, появившаяся из ниоткуда и, спустя чуть более полугода, исчезнувшая в никуда. Та единственная доселе девушка, с которой у Рюноске были какие-то взаимоотношения в семнадцать. Вернее сказать, в его семнадцать, а её, кажется, двадцать шесть лет. Но про возраст она всегда могла врать. Никто в мафии, кроме Гин, Накахары-сана, Хироцу-сана и некоторых других старожилов даже и не знают о таком эпизоде. Брат, спустя паузу, что Гин размышляла, продолжает. — Мы не будем общаться. И видеться. Ни в каком виде вне работы. — Почему? — Не удерживается сестра от вопроса по очевидной дыре в логике. — Договор такой. — То есть она спит здесь сейчас, а потом просыпается, уходит, и ваши жизни больше не пересекаются? — Примерно так. И Гин хихикает. Это они оба зовут информаторшу наивной. Великолепно! — Что такое? — Без ноты шутки уточняет Рюноске. — Брат, — продолжает хихикать, — мне кажется, наивная здесь не только она. — Сестра медленно успокаивается и глядит на напрягшегося парня. — Не-не, всё хорошо. — Она строит бровки домиком, извиняясь лицом. — Просто так маловероятно звучит. — Ну уж. — Рюноске скрещивает руки на груди и отводит глаза. — Ты уверен, что сам хочешь такой договор исполнять? — Конечно. — Он поворачивается. — Почему? — Так безопаснее. И ни меня, ни её ничего не отвлекает. Гин улыбается и кивает. Она посмотрит. «Ни меня, ни её». Если Гин права, она припомнит ему эту фразу позднее.***
Рюноске сидит в своей комнате на краю кровати. Вблизи спящей свернувшейся девушки. Отпивает воды из стакана. Думает. Он надеется, что свою часть Дора исполнит. Что происходящее не изменит решения. «Сам хочешь?» «Спрашиваешь.» — Отвечает мыслям парень. Будучи не уверен, каков ответ. Хочет, чтоб она со своим светом смылась подальше и прекратила мараться и рисковать жизнью. «Или оплачивать тоже ты будешь?» — Вспоминается укор самой Доры. При всей видимой длине языка и количестве болтовни, чего-то по-настоящему важного он явно так о ней и не знает. Может, и правда, не столь плоха в своей работе. Что-то основополагающее. «Уверен, спроси я сколь угодно прямо, она не ответит.» Расследовать? Зачем ему это. Блузка ушла в мусор. Плащ надо будет залатать способностью. Он поглаживает пальцами правый белеющий кончик чёлки. Скоро стричься, пожалуй. С сестрой пора куда-нибудь прогуляться. Он совсем забегался, нельзя. Отпивает ещё глоток. Есть пагубная деталь. При ней комфортно думать. Раздражающее чешущее жжение, появившееся ещё в вечер концерта, отступает. Вспоминает вопрос про Масами-чан. Она всегда говорила так называть её при личном общении. Рассказывала про полюбившиеся новеллы. Выслушивала монологи парня про умерших много веков назад писателей. Даже, пожалуй, слушала. И была горячей, как эннецу (*«палящая жара» — напр. летом в середине дня), но приятной. Явилась из ниоткуда и высказала свою симпатию. Впрочем, не она одна. Парень встряхивает головой. Оглядывается.***
Гин смотрит на захлопнувшуюся посреди дня дверь, откуда вышел брат с ответом «В магазин за одеждой.» на вопрос «Куда ты?». А потом, ужиная, так же смотрит на увлечённо отрезающего бирки от одежды Рюноске, который купил белоснежный женский кардиган с одним из его любимых покроев рукавов. Втыкает палочки в еду, вспоминая сказанное им несколькими часами ранее «Конечно.», и отводит взгляд в окно.***
Накахара нарезал все возможные круги по кабинету, в попытках найти ответы заранее, пока ничего не ясно. Он подробно отчитался Мори-сану и получил задание ночью слетать до точки борьбы, подсобить втайне с ремонтом дороги. Всё же, они не планировали разнести в пыль почти четыре километра покрытия. Но Чуя был в ярости. Весь путь вдоль станции «Ко:зу» смешало с песком. Помочь сильно он не может, но убраться в силах, ускорит общий процесс. Подруга не выходила на связь весь день. Он слышал, что она в панике. По интонации. По повторам. Ошмётки тел из обвала асфальта вытащить тоже необходимо. Прошедших двенадцати с лишним часов должно было хватить Спецотделу по делам одарённых, чтоб всё расследовать, так что мафия свою часть исполнила. Накахара размазал в кровавую лужу измельчённых костей того одарённого, что был повинен в смертельно опасной неделе Рёку, а также нападении на склады мафии. И с момента окончания пытался вызвонить и девушку, и Акутагаву, пока этот кусок говна не взял телефон, чтоб не ответить ничего содержательного. «В безопасности.» Что это вообще означает? Он открывает телефон и набирает ещё раз.***
— Я же сказал, в безопасности. — Что это конкретно означает?! — Рвётся за подробностями Чуя. — Что она свяжется, когда проснётся. — Откуда ты вообще знаешь, что она точно до сих пор спит?! — Рявкает рыжий. — Знаю. — Спокойно и твёрдо звучит из трубки. — Где ты?! — У меня выходной, Накахара-сан, завтра буду на месте. — Отвечает Акутагава, следом говорит. — Уже поздно, Накахара-сан. — И кладёт трубку. «Вот сукин сын!» — Запускает Чуя телефон об пол. Идёт к шкафчику, выдвигает ящик, достаёт упаковку идентичной модели. Рёку подарила. Была же уверена, что этот тоже полетит к чертям рано или поздно. Смотрит на коробку в руках, сжимая пальцами. «Да что с тобой?» — Задаёт в пустоту.***
Рюноске ложится на диване, открывая книгу перед сном. По-хорошему, надо бы следить за девушкой, если та проснётся посреди ночи. А, говоря реалистично, они с сестрой оба услышат это. И, пусть после «лечения» силы организма восстанавливаются, проспаться хочется для сознания.***
Гин утром встречает на кухне брата и готовый для двоих завтрак. Он рассказывает про главу, прочитанную перед сном.***
Накахара думает, может уже Дазаю писать? От водителя ещё вчера узнал, на какой адрес он доставил непутёвую двоицу. Но категорически не хочется прибегать к такому варианту… Акутагава-кун спокоен как кремень, знает что-то. «Не под своим же надзором он её спать оставил?» Парень начинает переживать, что там у «не-общайся-со-мной» товарища в голове, и не пора ли спасать подругу от изнасилования. Она с их последней встречи полутора недельной давности новости не описывала, а пересказ того диалога выглядел не радужно. «Нет, это уже накручивание.» — Останавливает себя Чуя. — «Да чёрт! А если нет?!» — И сминает непроизвольно одну из фотографий, которые должен приложить к отчёту.***
Рюноске понимает две вещи — Дора проснуться может в любой момент, и у босса появиться просто необходимо. Он заходит за блузкой в свою комнату. Спит она прелестно. Глупость какая. То, что с человеческими гормонами не поспоришь, парень уже давно увидел. Надо тогда об этом не думать. Самое важное — не действовать. От Мори-сана в кабинете после отчёта он, среди прочего, получает: «Акутагава-кун, распоряжайся своей жизнью в соответствии с нуждами мафии.» Прозрачное неудовольствие. Почему его ещё держат при деле?***
Ему удаётся избежать встречи с Руководителем — Накахарой-саном — тому нечего объяснять. Ответ в любом случае парню самому не нравится. Главное, чтобы дальше шло по плану. «Акутагава-семпай!» — Звучит в коридоре. Хигучи. Он оборачивается холодно. «Акутагава-семпай, я так рада, что вы в порядке! — Подбегает девушка. — Вам что-нибудь принести? Как вы себя чувствуете?» «Хигучи, уйди. — Он глазами оглядывает этаж на наличие Руководителя. Блондинка не спешит. — Всё в порядке.» Парень уточняет, лишь бы скорее закончить, и проходит мимо, к улице. Прокашливается. Сезон дождей, сентябрь. Опять влажно. Отвратительно. Выдыхает. Заходит, свернув с пути, взять кусочек торта сестре. Домашний вечер.***
Нам пора обратно, в настоящий момент. Рёку, одевшись, сминает грязные вещи в рулончики. Надо таки проверить кобуру в сумке. И телефон! Твою мать! Понедельник?! Она оглядывается, что ничего не забыла взять, и открывает дверь с полотенцем на голове. Проскакивает в комнату, кладёт грязное на пол и торопится к сумке. Нащупывает во внутреннем кармане телефон. Включает. — Ужинать. — Появляется где-то в проходе, судя по звуку, парень. — Подожди. — Кидает в ответ Рёку, оглядывается, проверяя, на каком он отдалении, и печатает в нужном диалоге. «Привет! Я в порядке. Извини, на два дня потерялась. Под конец была совсем жуткая загрузка, только отсыпаюсь. Давай завтра тогда созвонимся? Извини ещё раз, я недооценила.» Парень вопросительно наблюдает за торопливой Дорой. Она тянется убрать телефон обратно и подхватывает начавшее падать полотенце правой рукой. Девушка встаёт и наклоняется, сдёргивает замотанную ткань и выжимает волосы. Выпрямляется, тряхнув головой. Кардиган и джинсы подходят. «Мягко говоря.» «Не это.» Парень моргает, чуть мотнув головой. Какая глупость. Утомительно. Домашний был вечер. Неясно. — У меня, кстати, двадцать пятый размер, говоря про носки и обувь. (*Для России это 39 размер.) Куда убрать полотенце? — Она подходит к свёрнутым на полу вещам и берёт их, чтоб запихнуть в сумку. — Отдай. — Акутагава забирает у неё из рук влажное полотенце и куда-то отходит. Девушка заканчивает с вещами, планируя хорошую ответную шалость. — Идём. — Возвращается он. — Секунду! — Сидя на корточках спиной к нему, у сумки, отвечает Рёку. — Кухня где? — По коридору налево, у выхода. — Сейчас приду, проверю, где… А, вот. Всё хорошо. — Она оборачивается и встаёт. Парень отталкивается от косяка двери и исчезает в сторону кухни. Рёку утягивает со стола пустой стикер и прячет в заднем кармане. Нагоняет его. Входя в комнату, она замечает у кухонной тумбы Гин. Вернее она замечает темноволосую девушку, которая поворачивается и приветственно улыбается, и за несколько секунд сложения в голове, Рёку признаёт в ней Гин. «Кажется, будет сложно.» Она чуть кланяется и проходит к столу. Акутагава же проходит к сестре и достаёт тарелки. Ах да, они же оба — Акутагава. И Рёку застревает. Остановив ладонь на спинке одного из стульев, застревает. «К слову, зачем столько стульев? Не поверю, что гостей приглашают.» И думает над основным вопросом. «У японцев есть традиционные правила рассадки. И я. Их. Не помню.» И правда. Оказалось, что при работе, чаще она видится один на один, а в остальное время место для неё предопределено второй стороной. Она честно читала ещё по приезде про те традиции. Но они ни разу не пригодились. И девушка нервно осознаёт, что напрочь забыла детали. Рюноске оглядывается на неё раньше, чем Рёку поднимает глаза. Они переглядываются. «Как бы сформулировать вопрос-то?» — Сядь на любое место. — Утверждает парень и улыбается одним уголком губ. Рёку присаживается на стул на правом углу длинной стороны стола, ближе к окну. И смотрит на спины сиблингов Акутагава, которые слаженно передают друг другу продукты, зелень, тарелки. «Часто готовят вместе.» — Думает девушка. Рюноске крайне идут спортивные штаны. Не только, но это что-то новенькое для взгляда. И тёмно-серая футболка. «Честно, думала, он дома такой же пафосный, как и в другое время. Ладно, не думала.» Гин очень мило выглядит в небесно-голубом фартучке с белым платьем-футболкой с рукавом три-четверти. Видеть на них современную простую одежду как-то неожиданно. «Как будто и нет здесь меня. Домашние такие. Что происходит?» «Они либо что-то фантастическое обсудили, либо… Ведут две жизни, хотела сказать, но с какого перепугу стали бы показывать мне. Да что происходит?» Девушка сидит, на всякий случай сложив руки на колени. Где-то считается, что держать локти на столе невежливо. Вроде и понравиться она не пытается. А вроде и вызывать раздражение Гин совершенно не хочется. Раздражение Рюноске привычнее. «Хотя бы видела в каких-то формах.» «Ладно, и у Гин видела. Никакого настроения избегать пролетающих ножей.» Рёку тихо вдыхает, выдыхает, произвольно расслабляет тело, а вслед немного расслабляется сама. «Я ж ему явно нравлюсь. А если сейчас по любой мелочи обругает, сам виноват.» — Проговаривает в голове девушка, напоминая себе, что у неё ещё есть друг, с которым они скоро наконец обо всём поговорят, и, вообще-то, жизнь вне этого момента, которая гораздо важнее. Завтра — Лиза. «Ай, зря напомнила. Вина.» — Рёку кратко мотает головой. Ладно, тогда настоящий момент. Рюноске ставит всё на стол. Кладёт палочки на подставках. Останавливается, протянув руку к месту Рёку. — Тебе под правую или левую? — Левую. — Девушка с лёгким удивлением поднимает глаза на наклонившегося через стол парня. — Понял, совсем левша. Рёку вперяется в него взглядом на пару секунд. — Когда успел? Он отходит взять что-то ещё у плиты. — Давненько. — Когда? Парень выдерживает короткую паузу, ставит на стол кувшин воды и стаканы. — На прошлой неделе. — Негромко отвечает. Гин чуть дёргает головой в их сторону на этой фразе. «Точно о чём-то говорили.» — По чему? — Стакан левой держишь, печатаешь, когда одной рукой, то левой, в сумке левой рукой копаешься. На тренировках левой работаешь легче. Двери чаще левой открываешь. И основное — рисуешь левой. Рёку продолжает сверлить взглядом безэмоциональное лицо парня. — Нужно быть слепым, чтоб не заметить. — Заключает Рюноске, будто это единственный ответ. «Или не смотреть.» — Проносится в голове Гин, которая во всех красках вспоминает «Конечно.» от брата, начиная подозревать, не должно ли там быть «Конечно, нет.» — Или просто не смотреть. — Подняв брови, умилённо-смешливо смотрит Рёку на него. Рюноске как-то более серьёзно смотрит в ответ. Оглядывается на сестру, которая вешает фартук, и садится почти одновременно с ней. Трое почти синхронно произносят «итадакимас» (*«спасибо за еду» — очень распространённая в Японии традиция перед едой.), Рёку чуть запаздывает, до этого выбирая, говорить или нет, пока сиблинги не начинают сами. — Так, а есть разница, в каком порядке что есть? — Девушка выбирает стратегию обо всём спрашивать, вместо более стандартной для страны нахождения культуры замалчивать. Гин мотает головой. Рюноске отвечает. — Нет. Традиционно рис-рыба-суп, но можно в любом порядке чередовать. Ответ совпадает с предположениями. Она кивает. — Я, в целом, в курсе, но на всякий случай, вдруг чего не знаю. — Вкусно! — Радуется Рёку. — А если я вам сейчас комплимент по еде сделаю, это уже не сочтётся за самовозвышение? — Такого слова нет. И нет. — Комментирует Рюноске. — Вы потрясающе готовите! — Удовлетворённо высказывает девушка. И более расслаблено чувствует себя. «Finally.» Гин розовеет. Парень, прикрывая глаза, еле заметно кивает. «Либо Гин редко хвалят извне, либо она генетически очень ярко краснеет.» — Обдумывает Рёку, параллельно обдумывая ещё и непривычную рыбу. И непривычное приготовление. «Мысленно жената на сашими, они всегда прекрасны. Но обжаренный вариант сашими? Что это вообще.» — Что за рыба? — Мадай. — Отвечает Рюноске. — Не, без шансов, — Рёку мотает головой, — потом загуглю. — Ты не знаешь сезонные продукты? — С то ли удивлением, то ли неким вызовом в голосе уточняет парень. — Не знаю. — С весельем признаётся. — Я про сезон якимо то узнаю, когда её на каждом углу начинают продавать. (*якимо — сладкая картошка) — Живёшь и не ценишь. — Ведёт головой Рюноске с лёгким недовольством. — Ценю, но не разбираюсь. — Исправляет Рёку. — Это тоже считается сашими? — Татаки. Схоже, верно, но с обжаркой. Ужин несколько минут идёт молча. Пока палочками не подцепляет кусочек рыбы Гин. — А где ты уснула, к слову? — Своим нежным тихим голосом спрашивает брюнетка и кладёт еду в рот. Рёку останавливается на секунду. Рюноске на вопросе чувствует, как время замедляется. — В Агенстве. — Отвечает Рёку. «Если хуй к носу приложить…» — Думает она. Вспоминает «не пойми где». «Такое вот «не пойми где», значит?» И берёт порцию риса, чтоб ближайшие мгновения ни на что не отвечать. «Рюноске, говори ты.» Парень выглядит непроницаемо. Бросает короткий взгляд на сестру. Гин мелко кивает. — Ночью, получается, только врачиня была? Рёку улыбается. «Не обо всём, кажись, они поговорили.» — Ещё Дазай-сан. — Хрипло отвечает Рюноске и прочищает горло. — Вот как. — Поддакивает самым японским образом Гин без особой эмоции. И ужин продолжается. «А может… Акутагава не только со мной прикидывается?» — С неким удовольствием раздумывает Рёку, наслаждаясь хорошей рыбой. «ごちそうさまでした.» — Говорит она в конце (*гочисо:сама-дещита — «спасибо за еду», тоже традиционное). — Мне это как-то убрать? — Комментирует девушка тарелочки. — Сами. — Кратко отвечает парень. — Хорошо. Я в туалет и ухожу. Спасибо вам большое. — Рёку встаёт первой, забивая на задумку об идеальной вежливости. Шалость! Парень убирает посуду вместе с сестрой, когда она выходит из комнаты. — Благодарю ещё раз. — Уже обутая у двери произносит Рёку. Гин кивает и уходит из коридора в столовую. — Иди. — Отвечает Рюноске. — Для чистоты, позиция та же? — Уже собираясь разворачиваться, переспрашивает Рёку. — Конечно. — Подтверждает он и открывает ей дверь. — Прекрасно. — Улыбаясь, кивает она и выходит. Исчезает. Здание во владении мафии, лучше не светиться. «Пора искать лестницу. Не люблю современные бесконечные подъезды. А, нет, тут всё просто.»***
Рюноске стоит в комнате перед кроватью. Берёт с неё укомплектованную коробочку нижнего белья со стикером: «Не, извини, такое не ношу.» Отклеивает. На обратной стороне: «Не переживай, в грязном не ушла.» И подмигивающий смайлик. Парень мыслями посылает сердцебиение. «Ходячая катастрофа.» — Сверлит он взглядом тупой рисуночек.***
Телефон сел. «Помолимся, что Накахара дома.» — Сдувается всем телом девушка и выдыхает, когда пересекла двери здания квартиры семьи Акутагава. «Пиздец, сколько всего.» Она добирается до друга. Стучится. — Накахара, по твою душу пришла орать. — Восклицает девушка, материализуясь. Не откроет же незнакомцу. Звук движения железа замка. Дверь резко распахивается. — Твою мать! — Чуя втаскивает её в квартиру, захлопывая. Хватает за плечи, девушка роняет на пол сумку. — РАССКАЗЫВАЙ ВСЁ! — Сейчас-сейчас. — Посмеивается Рёку. — Можно хоть разуюсь? — Да, да, конечно. — Смазывает звуки друг и отлипает. «Конечно.» уже смешит само по себе. Она улыбается, расшнуровывая. — Офигенно выглядишь. Ты чё, была дома и мне не написала даже?! — Спасибо. — Не сдерживает смешок. — Ты даже не представляешь, как далёк от истины. А телефон сел, так что я просто пришла в надежде, что ты тут. — А если б не был?! Я чуть Дазаю не начал звонить, чтоб тебя найти! — Сидела б восемь часов и ждала. — Поднимает глаза с улыбкой. — Я всё равно не могу чё-то всерьёз делать, пока не расскажу тебе весь ахтунг. — Да чё там? — В жизни не угадаешь… Они проходят на кухню. Рёку вздыхает, давая себе начать реально осознавать, а как прошла последняя неделя. — В общем, — начинает, расфокусировано глядя вдоль стены у стола, — у меня вопросов нет… Вопросы есть. Вопросов… Нет. — Встряхивает головой и фокусируется на друге. — Есть коньяк? Чуя круглыми глазами смотрит в ответ. — Есть… конечно… А там, — друг двигается к полкам, — так плохо или так хорошо?… — Там… как-то. Тебя сейчас слово «конечно» начнёт смешить вместе со мной. Друг копошится, доставая лёд и коньячный бокал. Дёргается. — Слушай, это будет возможно тупо, успокой меня, — разворачивается на месте, оверсайз майка разлетается, — ничего жуткого вроде изнасилования не произошло? Рёку сжимает мимолётно руку на спинке стула. Смотрит в глаза, улыбнувшись, сводит брови. — Не, ничего вообще про насилие. — И добавляет, генерируя шутку раньше, чем осознаёт. — Кроме очевидной части из перестрелки. — Фу-у-ух. — Роняет голову рыжик. — Так, уже лучше, чем ужасно. — Оборачивается, хватает бокал и протягивает. Садится напротив. — Трави! Девушка аккуратно располагается на стуле и делает смачный глоток. — Начнём с прошлой недели. — И ТЫ ТАК ЖИЛА С ВОСКРЕСЕНЬЯ?! — Да. — Тихо отвечает на возмущение девушка. — И МЕНЯ НЕ ПРЕДУПРЕДИЛА! — Лучше ты злой, чем мёртвый. — ЛУЧШЕ Я ПОМОГАЮ, ЧЕМ ТЫ ДОХНЕШЬ. — Разрывается парень. — Я жива! — ТЫ ЖИВА, Я ЗА-МЕ-ТИЛ. — Он скрещивает руки, откидывается на стул. — Не-у-див-лён. — Ярко зло морщится, выказывая всё недовольство. — Ладно, дальше?! Она пересказывает диалог с Акутагавой. — ЧТО? Нет. ЧТО?! — Накахара хлопает по столу, подавшись вперёд. — Ты погоди, — девушка с ехидством улыбается, — это всё цветочки. — ЭТО?! — Он бьёт стол ещё раз. — НУ-КА БЫСТРО ДАЛЬШЕ. — И приговаривает. — Щёку, вот идиот, жизнью пришёл рисковать, да что он? — Он тряхнул головой и подруге в глаза дополнил. — Не, понимаешь, Я понимаю, как за тебя можно жизнью рисковать, но ВОТ ЭТОТ? — Запрокидывает голову. — А-а-а! Я вообще перестаю понимать Акутагаву-куна. — Чу, ты лапочка. — Посмеивается умилённо девушка. Слышать такое не может перестать быть ценным. И отмахивается от свежих воспоминаний из-за своей фразы. — Давай-давай-давай дальше! — То есть… — Парень с суровым шоком смотрит на неё. — Мы… Мы бегаем по всем городам. Никому не говорят про твоё участие. Я был уверен лишь из-за известных мне совпадений. А вы… Всё это время СИДИТЕ ВМЕСТЕ В КАБИНЕТЕ? МИЛЕНЬКО БУДИТЕ ДРУГ ДРУГА? — Он чуть не подскакивает со стула. — ИЗВИНИ, СЛАДОСТЬ, ТЫ КАК ЭТО СДЕЛАЛА?! Рёку откровенно ржёт. — Чу, в душе не чаю! — Что ты его притащила к ВДАшникам, я знаю. — Ты… Проснулась… ГДЕ?! — Накахара просто орёт ей в лицо. — ВСЁ, где там коньяк? — Ты ж не пьё… — «…шь крепкое в чистую.» — Хотела договорить девушка. — УЖЕ ПЬЮ. — Он подрывается с места и стукает вторым бокалом о столешницу, быстро с чмоканьем откупоривает бутылку. — Теперь самое… — ЭТО ВСЁ НЕ САМОЕ? — Одежда эта… Накахара залпует налитое себе. Доливает. — Ты… Нет, С ТОБОЙ поговорила ГИН? Да я её кроме момента приёма даже не в рабочем не видел! — Чуя, не меньше тебя в шоке. — Красноречиво демонстрирует стакан и отхлёбывает. — Она как будто пыталась закопать самого же Акутагаву-куна. Рёку призадумывается ненадолго. — Есть немного. Реально. — Хмыкает. — А последнее… — ТЫ НАПИСАЛА ЧТО?! — На последнем слове почти взвизгивает Чуя. Всегда у него голос из глубокого низкого резко может выскочить в высокий вскрик. Рёку жмёт плечами и протягивает пустой бокал. Друг плещет третью порцию. — Я была раздражена. И я, кажется, с ума сошла. — ТОЧНО. Она покомфортнее откидывается на стул, облокачиваясь правой рукой о спинку. — Я знал, что ты можешь быть жутким человеком, но я ни разу не видел того, кому не повезло. — Заключает друг, стоя у кухонной тумбы и бутылки коньяка. — Кланяюсь! — Театрально сгибается. — Благодарю, благодарю. — Она на стуле отвешивает ответный полу-поклон, кивая головой. — Впрочем, не думаю, что что-то такого уровня смутит Акутагаву. — Влюблённого, — поднимает указательный палец Чуя, — мы же не будем это отрицать? Влюблённого Акутагаву. Рёку дёргает бровями и жмёт плечами. — Чёрт, эти два слова даже рядом стоять не могли. — Комментирует своё же друг. — Чё произошло-то? — В-ду-ше-не-ча-ю. — Слитным звуком по слогам мотает головой Рёку. Они допивают следующим глотком и несколько секунд находятся в тишине. — Я понял, почему коньяк… Подруга кивает с ухмылочкой. — Может и не влюблённый, я чёрт его пойми, со всеми «жизнью тебе обязан». — Да-да, и поэтому он настолько ничерта не объяснил сестре, — Чуя икает, — что она аж у тебя сама спросила. — Мы ж оба не знаем, как они общаются. — Он собирался отказаться от предложения мафии, если её не защитят или их разделят. Чёрт их разбери про разговоры, но важность отношений однозначна. — Ну… — Рёку недоумевает. — Кстати, про «не находись поблизости», я переспросила перед уходом, всё ли так же, он ответил «конечно». Так что не общаемся мы. — Ага, «конечно». — Саркастично произносит Чуя. — Я вам обоим не верю больше. Девушка жмёт плечами. — Ты меня знаешь, — смотрит в глаза, — я не общаюсь вне работы с теми, кому не нужна. Так что я как раз не полезу. — Да ты и на прошлой неделе не полезла. Помогло? — В воздух иронизирует. — Чёрт, я в каком-то сериале теперь. Парень спотыкается о свои мысли и о чём-то хмурится. — Стоп, не, ничерта, «не влюблённый»? — Распаляется. — И водички принёс, и одежду дал, и душ предложил, и У СЕБЯ СПАТЬ ПОЛОЖИЛ, и явно тебя разглядывал, «левша» ты эдакая, и таблетки принёс. Разве что в лоб не поцеловал! Рёку бесслышно с закрытым ртом ржёт, подрагивая. «Это и правда очевидно, просто нереалистично.» — Прав, прав. — Она поднимает ладони. — Но общаться-то не будем. — Ой, прости всемогущий, эта битва будет легендарной. — Запрокидывая, прокручивает головой Чуя. И, скорее всего, закатывает глаза. Девушка посмеивается. Парень становится серьёзнее. — Рёку, сладость… — Уже странное начало. — Смотрит на собранного пьянеющего друга девушка и хмурится. — Теперь точно пора рассказывать тебе. — Что такое? — Слишком суровый заход для какой-нибудь брехни. Напряжённо. — Не, там ничего сильно страшного. Просто… Я давно думал, когда тебе повествовать. Но у Акутагавы-куна были какие-то отношения. Она щурится и кивает. — А рассказываешь ты это с таким лицом, потому что… — Потому что это было давно, единожды, и что-то странное. И я не знаю, зря я это вспомнил или нет. — Давай тогда целиком. — Три года назад. — Рюноске семнадцать? — Ага. Вот. Работала при мафии, но не состояла, Масами Оцука-кун. Насколько помню, двадцатисемилетняя японка. На каких условиях сотрудничала — так и не знаю. Но присвоила Акутагаву себе по приходу. Мы вне работы не разговаривали, но она была улыбчивой, жёсткой, саркастичной, и на своей уверенной волне. Акутагава в то время почти все полгода их общения ходил с засосами. Они в зданиях не разговаривали, но уходили или появлялись нередко вместе. Я тогда хотел спросить. И потом хотел… Новая была ситуация, да и я всё же Акутагаву с момента приёма в ряды знаю. В общем, спустя то ли шесть, то ли семь месяцев, она исчезла и больше не появлялась. Я как-то вскользь поинтересовался у босса, он ответил, что сделка исполнена и окончена, а потому мне стоит не думать о её существовании. О взамоотношениях никто не разговаривал. Да и Акутагава поведения потом не менял. По крайней мере не так, чтоб я заметил. В общем, не знаю, просто они трахались или что ещё, но подумал, что тебе тоже знать стоит. Вздыхает и смотрит на подругу. — То есть парня абьюзил Дазай, ушёл, и его затянула какая-то взрослая леди? — Рёку с иронией улыбается. И убирает усмешку. — Вообще, нехилая разница в возрасте. Она сильной была? — Не, она, если не ложь, без способности. — Даже так. — Вскидывает брови девушка. — А ещё, вы не похожи. Ну, визуально прям совсем нет. Это плюс одно к причинам, почему я думал, что подкаты бесполезны. — Признаётся друг. — Ну… — Хмыкает. — Чёрт разберёт. Спасибо за информацию, в любом случае. — С благодарностью чуть улыбается, поджимая губы. — Слушай, а можно у тебя ещё потусить? — Конечно. — Отвечает уверенно Чуя, спотыкается о новую ассоциацию и посмеивается. Подруга тоже. — Дома пора будет всё разгребать. А я б ещё несколько часов оттянула. Сыграем? — Да! — Отталкивается от тумбы парень и двигается в спальню, к приставке. — На тебе кстати всё так идеально сидит. Прям, не знаю, благодарим за новые джинсы? Это чьи, Гин? — Уже усевшись и листая меню настроек, говорит друг. — Ваще. Как будто ещё и обмерял меня во сне. — И задумывается. — А Гин же ростом сто шестьдесят… А носки он купил… — И ребята резко переглядываются. — Он тебе за одеждой сходил. — С открытым ртом смотрит Чуя. — Беру свои слова назад. — Говорит Рёку. — Ты. Полностью. Прав.***
Девушка уходит через несколько часов, совсем по темноте. На дворе начало двадцать четвёртого, вторник. «Это были совершенно нескончаемые три дня.» Добирается до дома. Включает плэйлист песен Ashnikko. Надо чем-то поддержать настрой. «Жаль лайвы у неё тухлые… Я б хотела концерты такой же мразотскости, как тексты.» И начинает оценивать, с какой стороны разгребать дела.***
Рюноске второй раз ночует на диване домашнего кабинета. Он ещё не перестелил, а силы тратить на это не хочет. Это объяснение выслушала сестра. А Рюноске и не сможет там заснуть. Пока не пройдёт время, чтоб перестали мелькать мысли. Он открывает роман. Читает. Листает на следующую страницу. Через время, листает вновь. Хмурится, перелистывает назад. Смотрел мимо текста.***
Чуя думает, не глупо ли было так бояться говорить с Дазаем, что он рисковал состоянием подруги. А не глупо ли было упустить шанс иметь повод для разговора?***
Через два дня. Четверг. Рёку шагает по коридору главного здания мафии. Один наушник. Special — Ashnikko. Занесла несколько отчётов разом. Мори не сказал ничего о прошедшей неделе, но по лицу было видно позицию. Сама знает. Придумал ведь уже отмщение. Или «наказание». Больше по стилю подходит. Что поделаешь. Подходит к лифту. Раз здесь, к Чуе зайдёт. Из открывающих дверей выходит Акутагава. Вряд ли Мори его привлечёт к «наказанию». Ужасное слово. Тогда, другие миссии мафии. Рюноске, выходя, видит на этаже Дору. Она точно замечает его. Выспавшаяся, живо выглядит. И проходит мимо, в лифт, не обращая внимание и не меняясь в лице. Пагубное ощущение слабо жжёт. «Но это лишь эмоция.»***
Рёку оформляет себе абонемент в спортзал. Обычный, человеческий. Сильнее стать и правда пригодится. Да и настроение легче, когда занимаешься вне дома. Лизочка по видеосвязи показывает ей собранные засушенные листья желтеющих деревьев, которые собрала в лесу поблизости от дома. Радуется, что они с «тётей Евой» приготовили несколько новых травяных чаёв, рецепты для которых Лиза нашла в интернете. А ещё, она научилась резать «большие качаны капусты»! Рёку улыбается. Евгения — глава — прекрасна как всегда. «Сашуня — обращается сестрёнка, — а ты приедешь на Новый Год? Мы уже выбираем, какие делаем игрушечки на ёлку!» «Скоро пойму, солнце. С планами разберусь. Планирую приехать, конечно же.» «Разбирайся поскорее, — грустно отвечает девочка, — я очень-очень жду!» «Всё хорошо, только сентябрь же кончается. Успею всё.» — Успокаивающе улыбается.