***
— Что происходит? — Открывает калитку дворика Рюноске. Накахара-сан стоит у входной двери дома. — Вот. — Руководитель поднимает в руке телефон. Специфичный. Слишком толстый и несуразный, с чёрным чехлом. Её. — Конкретнее. — Парень подходит ближе, замечает, что телефон грязный. — Нашёл в кустах по дороге сюда. Я знаю её год, и могу гарантировать, она бы его не оставила. — Можно? — Акутагава протягивает руку и берёт. Включает. На заблокированном экране уведомления из переписок, но текст и абоненты скрыты. «Утреннее — видимо Накахара-сан. Несколько непрочитанных в 4:07, 4:08, 4:11.» — Она к вам заходила в мафии? — Уточняет парень вчерашнее предположение. — Да, она переодевалась. И потом мы оба разошлись по домам. — Во сколько? — Ну, я вернулся в четыре… Получается, что-то вроде три пятьдесят или три сорок. «Полчаса медленным шагом, минут пятнадцать-двадцать быстрым.» — Нашли где? — В нескольких кварталах отсюда. На стандартном пути, как мы обычно ходим. «Сходится. Не убегала? Или наоборот, бежала бы знакомым путём? Нет, не повела бы слежку к дому. Выронила или выбросила спонтанно. Выбросила? Напали внезапно.» — Могла выбросить намеренно? — Вполне… — Задумывается Руководитель. — Тогда, отметила точку, где всё произошло. — Выронить могла? — Очень теоретически. — Продолжает, сведя брови, что-то оценивать. — Я ни разу не видел, чтоб она что-то теряла, но если напали в быту… — Он что-то резко вспоминает. — Нет, я не видел момента, когда она не готова. Да и, судя по одежде, телефон могли только вытащить, но тогда не выбросили бы. Накахара-сан выуживает из кармана ключи и открывает дверь. Проходит внутрь в обуви. Рюноске следует за ним. Руководитель заглядывает на кухню, открывает холодильник, заглядывает в ванну и в спальню. Последней открывает гостиную. — Если нам нужны были ещё доказательства, её тут не было. — Он останавливается в коридоре.***
Парни вернулись к месту, где Накахара нашёл выброшенный предмет техники. Крови нет. Специфической грязи или следов тоже. Есть тормозной след, похожий по ширине на минивэн или внедорожник. — Пошли-ка в кабинет. — Предлагает хрипловато и тяжело Накахара-сан, опустив голову под шляпой.***
А что было вчера ночью? Рёку заглянула к другу, у которого оставила вещи, переодевшись перед мероприятием в платье. Парень поинтересовался, как всё прошло, хотя девушка и без того сияла довольством. Она ответила, что уверена — сделано как надо. И сразу переключилась: «Это всё круто и важно, но у моего любимчика новая песня! Так что погоди, я на три минуты исчезаю.» После чего включила наушники. Посидела, пританцовывая головой, а потом громко и восхищённо высказала, что просто «офигенно». Ребята договорились встретиться утром. Да, ни один не выспится. Но Чуя хотел как можно скорее выслушать «столько забавных моментов», а Рёку тоже была согласна недоспать и провести весёлое утро в его компании. По крайней мере, Чуя так понял. Они разошлись на парковке мафии.***
— У кого она крала данные? — У глав из Иваки. — Отвечает Акутагава-кун, стоя перед столом Чуи. Парень потирает переносицу. «Думай. Быстро.» — Так, дай мне минуту. Он вдыхает. Спрыгивает со стула и останавливается перед окном. «Найти, не привлекая других? Почти невозможно. Опрашивать свидетелей? Вряд ли наш вариант. Допрашивать? С каким обоснованием подключать босса? Если допустить, что похищение не связано со вчерашней миссией, любое движение в сторону глав Иваки вызовет подозрения и обернётся полным дерьмом. Если связано… Так, они не убьют, не узнав, кому утекла информация. С другой стороны, это очевидно. С другой… Прошло уже пять часов, не должно было поступить мафии объявление войны? Если не они, у нас ноль зацепок. Знаю лишь одного одарённого, кто может восстанавливать место преступления… Нет, двух. Детективы и Анго. Привлекать Агенство? Без обоснования для них, так ещё и нас босс на плаху пошлёт.» Поворачивается на Акутагаву-куна. — У меня тяжело с вариантами. — Напряжённо смотрит на парня. Тот моргает, опускает глаза к полу, и моргает ещё раз, поднимает взгляд обратно на Чую. — Я к Мори-сану. — Уходит к двери. — Как ты собрался его уговорить? — С удивлённым укором задаёт вопрос. Парень притормаживает перед выходом. И притормаживает с ответом. — Как-то. — Открывает дверь и сваливает. «Во дела. Дерьмо.» — Выдыхает Чуя и присвистывает.***
Она просыпается от раздражающего запаха нашатыря в носу. Резко морщится, и лишь затем открывает глаза. Поднимает лицо, первым видя светлый костюм и чужую руку, исчезающую с ваткой. Доносится голос. — Что ты, совсем не выспалась? Второй раз вырубаешься. — С насмешкой. — Извини, аллергия на сотрясение мозга. — Хрипло после долгого молчания отбивает девушка, снизу вверх смотря в глаза мужику. И он с размаху въезжает ей кулаком по щеке. — Ничего, у нас, оказывается, есть противоядие. — Едко посмеивается. Дора поворачивается обратно, разминая шею. Руки и ноги плотно привязаны к стулу. «И я чёрт пойми где. Ситуация дерьмо.» Ехидно улыбается в ответ похитителю. Отвернётся — осмотрится.***
— Здравствуйте. — Заходит в кабинет босса парень. — Акутагава-кун. — Растягивает босс. — По какому вопросу? Слишком ехидно с самого начала. Мерещится? — Извещаю о том, что воспользуюсь поисковой группой. Босс улыбается. — Вот оно как. — Он опускает подбородок на руки. — Отказано. Рюноске не успевает открыть рта. Мори-сан продолжает. — Одной оплошности в этом году тебе хватит. Сиди на месте. — Голос холодеет. Насмешка становится чистой угрозой. — Не могу. — Отвечает почти честно. — Акутагава-кун. — Разъяснительно начинает босс. — Я думаю, ты не понимаешь. — С нотой ехидства. — Поисковую группу уже отправили. Предполагаешь, я не знаю всего, что происходит? Если вы двое задумали копать на глав Иваки, то нет, с них мы всё взяли. Рюноске ощущает уже привычный от босса холодок по спине. — А Ромео сегодня сидит в офисе и ждёт моих указаний. Или забыл, что мои приказы о действиях Гин имеют больший вес, чем твои? Парень почти заметно сжимает челюсть. Босс расслабляет руки на столе. И договаривает железным голосом. — Это не был риторический вопрос, Акутагава-кун. — Не забыл. Я вас понял. — Собственный голос отдаёт хрипотцой. Сильнее обычного. — Чую-куна ко мне. Свободен. Рюноске ретируется тут же. Рефлекторно поклонившись.***
Чуя на нервах сидел в кабинете, не срываясь ни в архив, ни за другими сотрудниками, в ожидании возвращения Акутагавы-куна. Парень честно не думал, но бессознательно предполагал, что напрячь брюнета сильнее невозможно. Когда тот вошёл, понял — ошибался. Глубоко. И думал, сам не может быть больше на нервах. Ошибался. Глубже. — Вас к Мори-сану. — Сухо говорит, войдя. — Я подожду здесь? Чуя напрягается, но хватает шляпу, бросает «да» и вылетает из кабинета.***
— Я ничерташеньки не знаю про мафию, кроме кофе в их кафетерии. — Она облизывает кровоточащую губу. — Как же, девочка, как минимум размер члена парней, что приняли тебя в качестве украшения. — Мужик хватает за волосы, задирая её голову. — Не придуривайся, ты у них не разносчицей закусок работала. — Я у них, — она скалится и вытирает зубы языком, — вообще не работала. Он резко дёргает за волосы и убирает руку. — Ещё заговоришь. — Отряхивает ладони. И двигается на выход. — Никуда не убегай! — Постараюсь. — С усмешкой кидает в ответ Рёку. Стул прикреплён к земле. Слишком прочный, чтоб разломить. Даже невидимой она материальна. Что делать? Стол с ножами не заманчивый, но как-нибудь использовать бы их. Далеко. Как?***
Накахара-сан возвращается тёмный. Акутагава сидит на кресле и отмирает, понимая, что созерцал стену, только при стуке двери. — Сидим. — Проговаривает гневно Накахара-сан. И ходит по комнате.***
Рёку думает. «Подвальное помещение. По виду — сугубо для пыток. Инструменты, места.» Оборачивается, насколько может. «Эм? Стол для? Разделывания людей, надеюсь.» «Шути, пока шутится. Столас шутил, и мы будем.» — Прерывается на отступление себе. «Так, я неведомо где. Ехали в отключке, не знаю время. Слава всевышним, что я так вовремя договорилась с Чуей. Сколько времени? Должен же был уже меня потерять. Вопрос как найдёт. Найдёт? Если меня хоть с места решат сдвинуть, будет круто. По пути есть шансы. Надеюсь, он не решил, что я намеренно исчезла. Телефон нашёл? Шокеры, тепловизоры… Намерено меня выслеживали, без вопросов.» Она огляделась в поиске камер или окон. Вроде нет. Продёргала все верёвки. «Крепко, скотины.» «Поздно играть милашку. А зря. Впрочем, играй дурочку, не помогло б? Так, не время себя question’ить. От пыток ничего не спасёт. Что делать в зависимости от геолокации, когда выберусь?» «Щас я сдохну за секреты мафии. Зато докажу свою чистоту перед Гин и Рюноске. — Она вздыхает. — Акутагава-Акутагава, ты, кажется, too much долго откидывал идею поговорить. Вот тебе и новое мероприятие по спасению. Теперь болтаем?»***
Чуя наматывает круги по кабинету. Сидеть. Сидеть. Сидеть. Босс чётко высказал — «всё по плану». Подразумевает этот план, что подруга выживет, или нет — не сказал. «Да дерьмо!» — Вслух восклицает. Оборачивается на Акутагаву-куна, сидящего молча всё в том же кресле. «Как ты можешь быть таким спокойным?!» — Пылает теперь и на него Чуя. Брюнет медленно поворачивает голову. И переводит на парня выжигающе разъярённый взгляд пронзительно светлых серых глаз. Чуя замирает на долю секунды. Произносит: «Понял.» Акутагава-кун так же медленно отворачивается. А Чуя продолжает наматывать круги, теперь вдоль окна.***
Рёку заканчивает думать «мужики, пи́здите дальше, но дайте поссать», как тот человек в светлом костюме возвращается. Тёмно-тёмно-коричневые короткие волосы. Светлый костюм. Тёмный ремень. Ублюдский галстук. «Ну ни ноты вкуса в человеке. Кто ты?» — Как настроение? — Спрашивает он, подходя. — Хорошее. — Улыбается девушка. — Вот чудесно. — Иронизирует мужик. И сразу бьёт в солнечное сплетение, лишь приблизившись. Дора сгибается рефлекторно, задыхаясь несколько секунд. Он вновь хватает за волосы. — Может, поболтаем, дорогая? Она сжимает зубы. Сказать ещё пару секунд всё равно не выйдет. Знакомое чувство. И он бьёт ещё раз. — Говорить разучилась? Как вредно для информаторши. — Саркастично-сочувствующе произносит. Девушка морщится. — Давай же, я жду. Она чувствует первый слабый вдох, дошедший до лёгких. — Не, — чуть дёргает головой, не смотря на зажатые на затылке волосы, — вряд ли. Ещё один удар. «Да дай подышать.» — Возникает в мыслях. Ай-яй, с японского переключаться нельзя.***
— Давай пожрём. — Чуя нервно отрывает голову от стола. Акутагава-кун даже не реагирует на его тупое предложение. — Не, я серьёзно, нам нечего делать, давай закажем поесть. Парень раздражённо поворачивается. — Ты отлипнешь от кресла, я как-то успокоюсь… — Нет. — Отрезает Акутагава и сидит дальше. Чуя роняет лицо обратно в стол. «Босс, давайте быстрее.»***
Мужик отходит в сторону и перестаёт особо болтать, позвав какого-то исполнителя. Комментирует лишь: «Я больше люблю резать, но ты слишком скоропостижно сдохнешь от кровопотери.» Разводит руками и указывает приглашающим жестом коллеге с дубинкой. Раздаётся первый удар по голени.***
— Не, всё, я заказываю пожрать. — Вскакивает Чуя. — Хочешь сидеть голодным — сиди. Акутагава-кун игнорирует полностью. — Чёрт! — Чуя только открыл приложение, как высветилось уведомление от босса. Парень вылетает из кабинета под «ку…» и оставшееся вдали «…да» от брюнета.***
— Всё идёт по плану, мы выяснили, что необходимо было в первый день. А вы двое сейчас идёте по домам и спите, понадобитесь позднее. — Заявляет Мори-сан. — Босс! — Делает шаг Чуя. — Первый день? — Осекается парень, хотя ответить собирался, что ни за что же не уснёт. — Всё верно. — Улыбается мужчина. — Первый день. — И сколько их? — Сколько необходимо. Не волнуйтесь, вашу деву поедете спасать первой. — Вы знаете, что она жива? — Наиболее вероятно. Дней будет столько, сколько требует того план. — Босс, давайте я буду участвовать. Всё равно же не усну. — Ищет способ узнать подробности парень. — Чуя-кун. Иди домой. — Твёрдо отвечает. — Не можешь заснуть — лежи отдыхай. Свободен. — Босс как-то ухмыляется и поворачивается лицом к окну. Парень безысходно выходит. А теперь, делить свою участь с Акутагавой-куном.***
Дора чувствует ровный синий слой на ногах, пусть и не видит через джинсы. И отключается, видя последним удушливую тряпку, поднесённую к лицу.***
Чуя открывает дверь своего кабинета. Акутагава-кун встаёт, внимательно в него всматриваясь. Чуя захлопывает дверь изнутри. Смотрит в пустоту. Он в ярости. Которую некуда деть. Он вспоминает советы подруги. Дышит. Дышит. Как-то пытается успокоить себя до сознательного состояния. Нужно что-то объяснить. Вспоминает её весёлый подробный наполненный жестикуляцией рассказ, который после всех советов перешёл в сборник историй из жизни, с советами связанных. И чувствует комок в горле. Некогда. Не перед Акутагавой. Встряхивает головой. Поднимает глаза. Впервые встречает взгляд брюнета, в который вмешан страх. Поражается. — Нам сказали идти по домам и ждать дальнейших указаний. — Ч… — И что она «наиболее вероятно» жива. Акутагава-кун прожигает взглядом. Чуя не принимает на свой счёт. Страха в выражении лица больше не видно. Ярость — да. — Я такого же мнения, Акутагава-кун. — Глубоко и тихо дышит парень. — Но… Видимо. Брюнет как-то застывает. На пару мгновений. — Понял. — Кратко и безэмоционально отвечает и проходит мимо. — До завтра… — Не оборачиваясь, вслед произносит Чуя. Слышит хлопок двери. Делает пару шагов к креслу. Касается кончиками пальцев спинки. И резко раздавливает гравитацией то в щепки.***
Гин получила сообщение, что понадобится завтра. Поинтересовалась ещё днём у брата, когда он будет. Тот ответил: «Позже». Она сидела и ужинала, в одиночестве слушая постукивание палочек о чашку, как тихо она жуёт и проглатывает еду. Что-то смутное и странноватое покрывало её день. Опасения? Стоит дойти до комнаты и с детским удовольствием открыть свою коллекцию подвесочек. Потрогать. Подумать о том, как у брата всё наладится, и они вскоре вновь пойдут вместе гулять. Он всё доделает, вернётся живым, и вновь будет в кабинете читать какую-нибудь старинную книгу. У Гин ещё нет достаточно информации, но она душой чувствует, что её худшие опасения подтвердились. И она ничего не смогла в итоге предусмотреть и предупредить. Девушка останавливает движение, зависая рукой над тарелочкой. Надо подумать о хорошем. Следующий кусочек не лезет в горло. Слышен звук замка входной двери. Девушка отрывается от стула и выглядывает. «С возвра…» — Она начинает, но предполагает, что её всё равно не слышат. Смотрит. Парень размеренно, но как-то перенапряжённо разувается, протирает ботинки, снимает плащ, вешает, выпрямляется, снимает шейный платок, сминая ткань в левой руке, и проходит мимо, кладя руку на её голову, хрипло произносит: «Привет.» И уходит в сторону комнаты. Ничего не закончилось.***
Она просыпается, дёргает рукой и слышит стук железа. Разлепляет глаза. Голова трещит, тошнит. Переводит взгляд на руку. «Так, до степени истерики, чтоб отрезать себе руку, я не дошла.» «Я имела в виду, безысходности…» Она вяло осматривает железные… Как их там… Кандалы? Браслет на цепи. Оглядывает комнату. Другой подвал. Ноги! Точно, ноги. Цепь достаточно длинная, можно подвигаться. Она ощупывает голени. Любая точка отдаёт болью. «Вроде, не сломаны? Да я. Блять. Никогда не ломала, я не сравню.» Пытается встать. Голова разрывается от движений. Встать получается. «Не сломаны?» «Похвалил мои познания в физиологии, а на кой чёрт?» Всплывает в голове диалог с Акутагавой. Она упёрлась плечом в стенку, переводит дыхание. Лезут ещё воспоминания и ассоциации. Допросы в России. Боль во всём теле. Постоянный голод, лишь бы у Лизы был завтрак… Рёку жмурится, вызывая новый прилив головной боли. «Ради сестры надо выжить, а думать о ней я не могу.» «Представь, что Чуя рядом.» Девушка фокусируется на этой мысли. Друг. Друг сильный, друг весёлый, друг безопасный, друг защитит и подскажет. «Надо действовать.» Вдалеке в левой стене решётка. Видимо, вход. Пол устлан подгнивающей сухой травой. У правой стены в углах какие-то дырки в полу. «Бля, даже не говорите.» Она подходит, изгибая бровь. «Благослови меня сарказм.» «А чё, в камерах предусмотрены туалеты? Так, может, и завтрак включен в стоимость.» Думает она и оглядывается. Коридор не видно, но там тишина. Вздыхает медленно, чтоб не наслать больше боли. «Здраво говоря, поссать придётся.» «В целом, не хуже туалетов дальнобойщиков.» Закончив с первой проблемой, она стекает спиной по стене вблизи крепления цепи и изучает. Встаёт, проходит вперёд так далеко, как может. Метра три? Неплохо так, наверное. «Напасть, когда меня придут забирать?»***
Чуя честно лёг в кровать. Чуя изворочался по всей кровати за последние несколько… Часов? Минут? Он закрывает глаза и видит варианты ситуаций, как находит подругу уже мёртвой. Он не закрывает глаза. Парень ещё раз переворачивается и утыкается лицом в подушку. «Доживи обязательно, скотина.» «Прошу.» Он поворачивает голову на бок, чтоб вдохнуть. На горячих источниках обычно не мочат волосы, но девушка резвилась и облила его по самую макушку. Радостная тому, что на воду Чуя не может использовать свою силу, поэтому бой выходит равным. Они однажды у него дома начали меситься подушками. Так парень поднял разом все подушки в доме, и Рёку сразу сдалась и замотала белой наволочкой над головой. Они ещё несколько часов выдумывали, в какой игре бы были на равных. Всё обшутили, что можно. И что Чуя игровой сомелье, и что с девушкой нельзя играть в салочки. Парень завопил «Пол — это лава!» и сел вверх тормашками на потолок. Чуя усмехается, вспоминая. И как-то непроизвольно думает, как уютно бы она сейчас сидела рядом, помогая всё на свете решить. Гладила по плечу. А она чёрт пойми где. «И я обязан её спасти.» Горло схватывает, а за тем следует первый всхлип. «Как бы поступила она? Прорыдалась и работала.» Поддерживающе улыбается. Тепло обнимает. Он заходится слезами, сворачиваясь.***
«Нападу безуспешно — убьют на месте. Когда меня это останавливало? Да всегда… Или нет? Так, исчезнуть заранее? Не поднимется паника, они знают мою способность. Исчезнуть, когда человек подойдёт? Если их несколько? Придётся думать на ходу. Я даже относительно не представляю, что снаружи, сверху. Любой кодовый замок — почти однозначная смерть. Заложник? Большинство сильнее физически и выше, я в таком состоянии для них лишь мишень. Да и застрелят вместе с заложником с большей вероятностью, чем выпустят. Понимают же, что их после этого если не я выкошу, то мафия. Явно понимают. Тот мужик не тупой. Саркастичный, но не тупой. А жаль, скотина. Никакого смятения в боях, задумаюсь — пиши пропало. На что я ставлю?...» Раздаются шаги. Дверь из железных прутьев открывается. Заходит неизвестный мужчина, с ключами и тепловизором. Следом второй. «Бессмысленно.» — Констатирует в голове девушка. Они не спускают бдительности. «Зато уважение, что ли.» — Опускает голову, как-то подбадриваясь. — Шалить будешь? — Останавливаются перед ней. «Туфли уродские.» — А впрочем, — продолжает мужик, — не отвечай. — Хватает за волосы и прикладывает ткань к лицу. «Сойдёмся, что это точно хлорофо…» — Думает она, выключаясь.***
Чуя появляется в мафии рано утром. Он поспал гордых четыре часа, в истерике отключившись, и проснулся от кошмара. Накахара готов рвать и метать. На входе он чуть не врезается в Акутагаву-куна. — Ты дома вообще был? — Отшагнув, спрашивает. — Был, пришёл, узнал обновления, иду завтракать. — Отвечает по пунктам брюнет и обходит парня, двигаясь к улице. — Тебе чё-то в горло лезет?… — Через плечо риторически интересуется Чуя, смотря уходящему в спину. Тот останавливается. Чуть поворачивает голову, но не оборачивается. — Нам нужно быть в боевой готовности. — Отмирает. — Вы тоже идите поесть. — И уходит. «Мда. — Провожает взглядом Чуя вполоборота. — А ты разве всегда так о состоянии заботишься?» Но идёт и берёт салат в закусочной. Потому что «это звучит как что-то, что она сама бы сказала. И была бы права.»***
Она просыпается. Тошнит. Тошнит, тошнит, тошнит, сильно тошнит. Голова ноет. Не открывая глаз и не шевелясь, вспоминает, что происходит. «Запишу, ненавижу хлороформ. Если это он…» Разлепляет глаза. Сушит. Глаза сушит, рот сушит, тошнит. — Проснулась! Как вовремя. — Восклицает мужик в светлом костюме. И бьёт по левой щеке. «Всегда, блядь, по ней. Выучи другое.» Всё звенит. — Доброе утро! — Усмехается он. Рёку расслабляет шею, опустив лицо. Медленно вдох. Выдох. «Соберись.» — Доброе. — Улыбчиво поднимает голову. — Как же я вам всё расскажу, если вы меня хролоформом интоксицируете? Он оборачивается от стола. — Заговариваешься уже. Это — хлороформ. — Он с издевательской улыбкой трясёт бутылкой в руке. Опускает ту обратно на стол. — Скоро сдашься, м? — Нескоро узнаем. — Парирует. — Боюсь тебя расстроить. — Он ставит напротив стул и столик с подносом. — Дай сюда пальчик. — Жёстко хватает за большой палец правой, сжимая. Не отворачиваясь тянет со стола внушительных размеров иглу и медленно руками начинает вводить под ноготь. Девушка сжимает челюсть, сжимаясь и склоняя голову, еле дышит сквозь зубы. Пот, резко выступивший на висках, стекает к глазам и липнут волосы. — Какая терпеливая. — Он хватает следующий палец. — Вы… — Девушка чуть поднимает лицо, глуша в горле желание выть от боли. — …Просто не пробовали… — Стискивает зубы. — …Восковую депиляцию. — Скалится. И роняет голову вниз, отрывисто выдыхая, когда мужик вводит резко под средний палец. — Я обязательно подумаю, — через гул крови в голове слышит Рёку, — чем бы удивить юную потаскуху. Девушка не поднимает лица и тихо скулит сквозь плотно сжатые зубы, пока на левой руке мужик вводит иглы медленно, дёргая и двигая. Правая ноет всё сильнее.***
Рюноске возвращается домой, выясняя, что сестра уже ушла. Судя по вещам — работать. Мори-сан же не?… Парень же сделал всё как приказали. Он кидает еду с собой и уходит. И правда не лезет.***
Она продолжает сидеть, не поднимая лица, даже когда всё кончилось. Глухо дышит. Расслабляет привязанные руки. Кисти немеют от ноющей боли. Фокусирует плывущий взгляд. «Такое осложняет побег…» Опять хватают за затылок, с силой откидывая её на спинку стула. — Итак, продолжим, имена и характеристики сил Портовых исполнителей? Она задыхается от неподдающегося адреналина, чуть вскидывая голову. «Держи лицо.» — Я их не знаю. — Ты была с Портовой Мафией на съезде! — Распаляется мужик, наотмашь ударяя пощёчину. — «Не работаешь у них», как же! — Так вы их в лицо знаете, зачем вам имена? — Сохраняет рассудок Рёку, пытаясь выяснить ситуацию. И он бьёт ещё. Девушка не поворачивается несколько секунд, сплёвывает вбок кровь разбитой о зубы щеки. «Ты точки так ставишь или чё?» Успеть подумать сарказм синхронно с приливом боли, переключиться. Звон в голове. Страшно. Страшно. Страшно. Страшно. «Соберись.» — Я у них не работаю. — Поворачивается. — Это чистейшая правда. Он ударяет в солнечное, заставляя согнуться, почти вырывает клок волос, схватив, выгибает шею. — Ты даже не на середине вариантов, отвечай быстрее, до конца не доходили даже самые молчаливые. — А вы, — хрипит, глядя в глаза и задыхаясь, — не видели главу, если думаете, что хоть один о нём расскажет. Рёку теряет границу понимания, как наиболее правильно было бы ответить. Огай Мори страшен, правда. Она прикрывает веки. «Лучше ты злой, чем мёртвый, рыжик.» — В мыслях. Выдыхает ртом. Её голову дёргают вниз, и следующее, что встречает — ледяную воду лицом.***
Рюноске стучится в кабинет Накахары-сана. Нервы сдают в обе стороны. Мори-сан угрожает сестрой. Нельзя дёрнуться.***
Она задыхается. Её выдёргивают из воды, что-то говорят, ледяные капли стекают по рубашке, волосы лезут в открытый рот. Перед глазами мельтешит и темнеет. Она снова в воде. Она не успела отдышаться. Она терпит, но тело непроизвольно пытается рвано вдохнуть, и девушка давится, резко вновь оказывается на воздухе и кашляет, пока слёзы застилают глаза. Она делает первый подёрнутый болью раздражённого горла вдох, и вновь оказывается в холоде.***
Гин, придя на работу, узнаёт кусочки ситуации. Банда из района Канадзава — соседнего — медленно прибрала к своим рукам за последние годы почти все контрабандистские поставки, касавшиеся города Йокосука, расположенного вдоль пролива. И готовится пойти выше — в Йокогаму, забирать под свой контроль контрабанду, ходящую через местный порт. «Сейчас самое время их изловить.» — Говорят ей. И она подозревает, не связано ли «самое время» с состоянием брата, а следовательно с состоянием информаторши. «Порт — владение Портовой мафии Йокогамы. А потому тех тараканов, что завелись под полом нашего города, мы найдём и уничтожим.» Мори-сан лирик, как обычно. Команда Чёрных Ящеров — Хироцу-сан, Тачихара-кун и Гин — едет накрывать людей, которые прикрывали передвижения банды. И тут подтверждается её догадки. Команду, поставляющую сменные машины и номерные знаки, вычислили при похищении информаторши. Девушка отбрасывает мысли о брате на время задания, но она наконец всё поняла. Уже при сборах, Хигучи-сан негромко комментирует, что «Мы обязаны найти и Дору-кун. Она спасла жизнь Акутагаве-семпаю.» Гин не реагирует внешне. Никаких заметных связей с братом внутри мафии. Хигучи-сан, кажется, до сих пор и не в курсе о родстве. «Но, поверь, я знаю…» — Думает девушка.***
Рёку впервые открывает глаза с последнего погружения в воду, когда отдышалась и всё, видимо, приостановилось. Встряхивает головой, чтоб отлепить от лица волосы. И наблюдает, в замедлении из-за ударившего страха, как тот мужик в светлом поднимает с дальнего стола нож. Губы трясутся. Понимает она, когда собирается что-нибудь произнести. «Соберись, соберись, соберись. Ты должна…» Но, что конкретно она должна, не проскальзывает. — Вы как-то перестали спрашивать. — Она очень старалась, но голос всё равно трясётся, горло болит, а в ушах стойкий гул сердцебиения. — А ты ответишь, как соберёшься. — Безэмоционально отвечает тот, протирая металл и подхватывая какой-то белеющий пакетик со стола. Наркота? Приближается, уперев её плечо в спинку стула. Разрезает на ней джинсовку. Рёку чувствует, как кожу на плече прорезают и кровь плотными каплями стекает, впитываясь в майку. Лезвие проезжает но шее. Сердцебиение заходится. Это была тыльная сторона. Девушка задыхается, старательно отдавая себе отчёт хоть о чём-то: это — паническая атака. Это просто паника. Просто паника. Просто… Рукав распарывают по всей длине, оголяя правую руку. Левый тоже, задев сгиб локтя, она хаотично глазами проверяет руку, порез совсем маленький, она не чувствует эту боль. Совсем. Она чувствует плечо. Боль в животе. Онемение на лице. В руках. Боль при любом движении голеней, плотно обхваченных верёвками. Это просто паническая атака. В глазах начинает темнеть. «Я всё ещё слышу сердцебиение?» Задаётся вопросом, пытаясь выдернуть себя. Глухой гул в ушах скрыл все звуки. Расщепить. Расщепить. Расщепить. Нельзя. Воспользуется — не вернётся. Лучше сдохнуть медленно. Лучше сдохнуть материальной. Она слышит голос, не разбирая ни одного звука. Фокусирует со старанием взгляд на человеке напротив. Только сейчас понимая, что трясётся. — Я думал, с тобой в сексе жёстче обходились, чем я тут развожу. — Расплывается в улыбке его лицо. — А ты совсем нежной оказалась. Дора потерялась. Она смотрит перед собой. Ей что-то было надо. «в сексе» «жёстче обходились» Девушка прозрачным взглядом смотрит на человека в светлом костюме. Отсвечивает свет лампы блестящее лезвие. Она не может вдохнуть. Тепло на щёках, пелена перед глазами. «Это… должны быть слёзы?…» Мир сжимается. Всё плоское. «А это дереализа…?» Она не вспоминает окончание. Но рефлексия. Что-то, что слишком хорошо знакомо, чтобы забыть. Он хватает за лицо, поднимая на себя. — Собери внимание, я только дошёл до интересного. Её лицо отпускают, направляя взгляд на руку. — Смотри, какая красота. Фраза застревает в ушах, нож прикладывается с сильным давлением и медленно едет, оголяя наружу мясо правой руки, густой линией кровь омывает подлокотник, течёт вниз. Первый. Второй чуть ближе к кисти. Девушка не чувствует боль. Голова кружится и комок тошноты застревает на корне языка. Она мелькает глазами к его лицу, видя лишь удовольствие и широкую улыбку, и, лишь сильнее впадая в истерику, возвращается к своей руке. Боль проступает даже за слоем глухого шума. Она не кричит. Она не может вдохнуть. Нечем кричать. Третий ниже. Разъехавшаяся кожа, утопающая в крови. Горячо. Тело бросает в холод. Жжёт. Подлокотник исчез за алым… Он дергает её лицо на себя. — Сфокусируйся! Теперь — фокус! — И лишь сильнее скалится. Он раскрывает пакетик, размашисто высыпая содержимое на открытое мясо. Первая секунда шока. Для наркотика смертельная доза. Жжение внезапно становится сильнее. И сильнее. Девушка сгибается, шипя и крича. И сильнее. Он хватает за волосы, выгибая на себя. — Несложная схема, соль перегревает нервные окончания. Как тебе? Она жмурится, скуля и вскрикивая, сжимая пальцы на подлокотнике непроизвольно. Отпускает её голову. Исчезает. Она не открыла глаз. Согнувшись, задыхается и воет. Боль не слабеет, лишь накаляется. Лишь мерещится. Лишь… Девушка распахивает глаза, когда перед ней застилает всё темнота, за секунду до возможного падения в обморок. Жадно вдыхает, ударяясь спиной о стул, лишь бы не отключиться. И ей на голову выливают ледяную воду. Кажется, потом её отвязывают и тащат до камеры. Она помнит, как падает лицом в пол. Жгучая боль прожигает один из пальцев. Она даже не проверяет. Сознание выключается, засыпает она или нет.***
Рюноске доходит до кабинета, чтоб наконец поесть. Перед дверью разворачивается и уходит домой. Сестру же не…? Дома её нет. Пишет, спрашивая, где она и скоро ли будет. Ответа не следует. Парень старается убедить себя, что она просто в середине мелкой миссии. Что Мори-сан не привёл угрозу в исполнение. Что это он слишком бдительный. Рюноске вымётывается обратно в мафию. Он нарезает несколько кругов в своём кабинете. Обычно не так. Примерно почти никогда не так. Идти? Не идти? Ухудшит? Не ухудшит? Поднимается на верхний этаж. — Мори-сан, извините. — Заходит. Останавливается. — Что такое, Акутагава-кун? — Отвлекается босс от каких-то бумаг. — Я полностью подчиняюсь вашим приказам. Но где тогда Гин? — Выдаёт парень, осторожно убирая всю претензию из голоса. — Она не лишилась своей стандартной работы. — Вяло и без интереса отвечает глава. — Если это всё, свободен. Завтра готовься к выезду. Акутагава кланяется и выходит.***
Накахара внезапно сорвался и купил в ближайшем удобоваримом магазине новое кресло. Своими руками притащил его в офис. Поставил. Не такое красивое, как прошлое. Но он начал съезжать от агрессии. Пару секунд глазеет на новый предмет. И выметается из кабинета. На крышу.***
Рюноске приходит к кабинету, чувствуя обязанность передать Накахаре-сану, что уже завтра. Или только завтра. Но никого не находит. Звонить, наверное, не стоит? Парень спускается к себе. Хлопает дверью, разувается, ложится в порыве на диван, отвернувшись к спинке. Поджимает колени, подкладывает руку под голову. Не снял плащ. «Казалось бы, так недавно…» Он сверлит взглядом обивку. Завтра надо быть готовым. И прикрывает веки.***
Девушка приходит в сознание. Жаль. Стоп, нет, не жаль. Пытается оторваться от пола, но руку прожигает. А после взгляда на неё прожигает и сердцебиение. Она глухо задыхается от страха. Резко жмурится, отворачивает лицо к полу, сжав зубы. «Соберись, твою мать, Дора, Саша, Тавриче́ская, соберись! Ты не прошла всё это, чтоб сдохнуть тут! Ты не вырезала на себе столько шрамов, чтоб сейчас бояться своей крови! Думай! Блять, быстро думай!» Она отталкивается от пола, садясь. Игла в мизинце вошла на две фаланги. Видимо, при падении. Палец не сгибается. Ладно, детали. Гул в ушах не отступает. «Я переиграю, я как угодно, но переиграю.» Забудь правила реального мира намеренно. Понизь себе стресс. Холодно. Она впервые чувствует хоть что-то человеческое в теле. Майка мокрая, как и волосы. Джинсовка почила геройской смертью. Порезы покрылись коркой и опухли. Горячие. Пальцы сине-чёрные от травм и крови. Мир кружится. Рот и горло страшно сушит. Живот сводит. То ли от избиения, то ли от голода. Может, вместе. «Я не спасусь.» — Проскальзывает в голове мысль, исчезая. И девушка падает спиной о каменную холодную стену, даже не пытаясь отвлекаться на попытку унять дрожь во всём теле. «Сколько прошло?» «Психологически продержусь столько, сколько потребуется. Как долго меня хватит физически?» «Не дадут воды — вроде четыре дня, до полу-бессознательного состояния.» «Сейчас, вроде, ещё не четыре?» Она сползает, опираясь на локти, и ложится на спину. Аккуратно располагает изрезанную руку на животе, вторую кладёт на сено, морщась, задев иглами сухую траву. Она перекручивает моментально всё, что имеет в памяти о проживании сложных ситуаций. Рин Окумура — Синий Экзорцист. Девочка из японского сериала… Из Unnatural Death… Ми…? Ма…? Как бы её не звали. Выравнивает дыхание, направляя с закрытыми глазами почти визуальными образами свои мысли. «С каким контровым я бы сфотографировала Рюноске? Наверное… Не голубой, не жёлтый. Фиолетовый? Ему очень подошёл бы фиолетовый. И лицо подсветить прохладным, почти белым.» Рука жжёт, адски, сводяще с ума горит. «Не отвлекайся.» «Лиза обещала показать, что там они научились плести. Мы тогда сплетём две корзинки. И прилепим к снеговикам. Ой, нет, не снеговикам. В минус тридцать не сваляешь круглешки из снега. Она заварит травяной чай. Боже, она уже научилась заваривать хитрые чаи.» Хихикает. «Её да Рюноске бы познакомить. Он явно что-то про чай знает.» «Если бы я была в другой вселенной, я бы всех нас вместе объединила. И Чуя бы катал сестру на спине. Они бы так резвились… И Акутагаву мы бы отогрели. Я почему-то уверена, в нём что-то есть. Не знаю…» «Когда-то я поддерживала Лизу, когда у неё не получалась пирамидка.» В горле сохнет, даже дышать тяжело. «А потом она научилась сама изучать тематические штуки на Ютубе.» Жжение не отпускает. От холода трясёт и спина немеет. «А потом она станет взрослой прекрасной девушкой, которая работает над чем-нибудь очень интересным. И я буду поодаль стоять, поддерживать и восхищаться… Верно же?» Она чувствует, как слеза щекочет ухо. «Мне бы стоило…» Нос закладывает. Рёку переворачивается на левый бок. «Все они вырастут. Я сделала, что могла. Все они вырастут. Я сделала, что могла. Все они вырастут. Я сделала, что могла. Я не имею права оставить их сейчас. Я не имею права оставить её сейчас.» Она плачет. Совсем немножко. «Я сделаю абсолютно всё, что могу.» «Врёшь.» — Проскальзывает в голове. «И я буду счастливой, даже я сама.» «Врёшь.» — Отвечает что-то в голове. «Я точно переживу это, вылечусь и пойду дальше заниматься своими делами.» «Врёшь.» — Настойчиво отвечает состояние. «Я точно…» — Она прикрывает глаза, не в силах отводить сознание от изнывающей боли.***
Рюноске просыпается резко как от кошмара, но ничего не помнит. Оборачивается. Последний раз в такой ситуации… Они сидели вместе. Кресло такое пустое без увлечённо рисующей девушки. Если она ещё жива… Если бы он в тот вечер ушёл раньше… Пошёл к боссу позже… Послушал тревожные мысли в голове и вызвался провожать… Если она ещё жива… Ей недопустимо вести дела с мафией. Он тянется перепроверить телефон. Пусто.***
Парень не выходил из кабинета. Только обулся. Никакого… Ничего. Сидит и ест. Скорее, давится едой. Надо привести себя в рабочее состояние. Он уже подвёл её один раз. Нельзя сейчас.***
Накахара второй день засыпает, как говорится, crying himself to sleep. И даже это выражение ассоциируется с подругой, это она ходила и повествовала о языковых конструкциях, которыми восхитилась. Он даже не пытается успокоить себя идеей, что завтра уже всё кончится. Он отдаёт себе отчёт — он никак иначе не уснёт. А потому продолжает открыто рыдать.***
Чую с утра огревает мыслью открыть календарь. Пятница. 8 ноября. Если он не сходит с ума, вчера должен был пройти созвон с сестрой. Значит, та её уже потеряла. Парень пугается. С другой стороны, и в момент заклятия на сон созвоны откладывались, вроде, это не должно быть так смертельно важно? Но в каком состоянии подруга будет по возвращении, и сможет ли скрывать от сестры всё так же гладко? Для парня это совсем бессмысленное рассуждение, но он не может отделаться от обдумывания хоть чего-нибудь на волне тревоги. В любом случае, пора в офис. Скоро. Скоро. Скоро. Скоро!***
Рюноске получает отмашку от босса: «Через 2 часа.»***
Девушка очнулась, привязанная к стулу. Спрашивать, это она так уснула хорошо или её чем-то накачали, уже как-то не имело большой важности. Или имело… «Микото, её вроде звали Микото.» — Продолжает она старательно гнуть линию обдумывания сериалов. Мужик что-то по очереди протирает. Или… Стоит, копошится у своего столика нарезчика мяса. Девушка морщится. Есть степень, когда чёрные шутки не спасают от панического, а провоцируют. Это — она. Вздыхает. Подрагивает. — Смотри. — Заявляет тот издалека. — У меня сегодня много дел, так что мы быстро завтракаем, быстро обедаем, потом ты валяешься и готовишь мне содержательный монолог, чтоб я прям пылал счастьем, когда вернусь. — Он приближается, дёргает за волосы, за зрительным контактом. — Поняла? — Конечно. — Отвечает что-то, что, в целом, что угодно. — Вот какая хорошая девочка. Тогда завтрак. — И он располагает вблизи переносной столик с инструментами. Подхватывает рукой плоскогубцы, и хватает за кисть. — Погнали. — Вставляет Рёку, нескромно предполагая суть. Лишь чтоб увидеть ноту удивления на лице пытающего. — Ага, хочешь двойной. — Шустро находит ответ он. И выдирает первую иглу. Она роняет голову, шипя. Узнав, что пальцы чувствует. — Кто-то потерял самодовольство? — Рвёт следующую. Они приросли со ссохшейся кровью за прошедшую ночь. Будто отдирают всю фалангу. — Ничуть. — Шипит она, поднимая взгляд. И тут же жмурясь. Третья. По стекающим каплям чувствует — это третья. Четвёртая. «Точно, когда трупы разделывают…» Пятая. «Вскрывают, трупы вскрывают. Эти ребята… Из следователей.» Он хватает за лицо. — Не отвлекайся от папочки. Нет уж, она отлежалась. — Извини, фетишами не сошлись. — Скалится, напрягая сжатые пальцами щёки. — Как же все мои желания за оплату? — И рвёт иглу из левой руки. Застаёт врасплох, она смотрела на лицо. Жмурится и дёргается. — Уже лучше. — Слышит сквозь повышающееся давление девушка. Следующая. Пальцы ноют. Чё нового? Так же невыносимо. — О, а это ты сама виновата. — Комментирует мужик, глядя ей на руку. Она раскрывает глаза, прослеживая направление. Ровно в момент, когда он дёргает зашедшую почти по самый кончик иглу. Тело непроизвольно дёргается. Рёку порывисто вдыхает сквозь зубы. Он сильнее сжимает рукой челюсть. Момент растворяется, время не движется. Движется? Ещё пара рывков. Тело сжимается, реагирует. Рёку держит себя под контролем, каким-то, но старается перефокусироваться на что угодно другое. «Если бы я разгадывала ту загадку золотых рыбок из Unnatural Death…» Она смотрит на мужика, не зная, моргает или нет. Лишь бы он не отвлекал. Смотрит мимо, направив на него глаза. Большой палец внезапно будто разрывает. Он вставляет иглу обратно, покрывая и её, и свои пальцы кровью. Говорит что-то… Девушка не слышит. «Я бы не назвала их золотыми рыбками!» — Вскрикивает в голове, снаружи сипло и резко хватая воздух. «Точно, они вдавленные, красные, какие угодно…» Пальцы пульсируют, протыкают лишь второй. «Это просто больно, просто. Рыбы! Рыбы, загадка, алфавит, судмедэксперты.» Медленно изнывает третий. «Грузовик, пожар, каждая серия по пунктам, какая была следующей?» «Следом… Следом-следом-следом точно должна быть серия про сэндвич, кража, похищение.» Девушка диссоциирует, теряя мысль. Резкий удар по руке, опоминается, разогнувшись после сковывающей боли. — Ты как-то забылась. — Комментирует свои действия мужик. — А тебе нужно быть здесь. Она поднимает лицо и улыбается-скалится, дыша через открытый рот, над губой проступили капли пота. Ярость застилает весь эмоциональный поток. Страшно. Но «страшно» — сейчас не первое. — Ты не знаешь, кого конкретно пытаешь. — Глухо и хрипло рычит. У мужика как-то дёргается улыбочка. — А знаешь, и правда, к чёрту завтрак. — Он встаёт, задевая впихнутые иглы, заставляя шипеть. Рёку старается сохранить ярость ведущей. Так лучше-лучше-лучше. Блестящее лезвие ножа заставляет сердце бесконтрольно заходиться. «Я зла. Зла. Зла. Ты такой конченный мудак!» «Ты такой. конченный. Мудак!» Но он проводит холодным металлом по шее, и пульс пропускает удар, игнорируя мысль. Оглаживает ухо, мелко царапая хрящ, и тело дёргается. «Больше не могу.» — Звучит в голове. «Рыбы. Рыбы. Рыбы. Золотые, мать их, рыбы. Пожар. Милый, чёрт, стажёр.» — Чуть не по слогам проговаривает в мыслях Рёку, пока нож заносят над левой рукой. Но кожа плавно разъезжается под давлением острого металла, и шум в голове не даёт больше собрать звуки в человеческую речь. Кровь проступает, скапливаясь в глубине в капли. Капает первая. За ней льётся струёй. Горячая, вязкая, обжигает кожу от страха. Ей кажется, что разрез уже горит. Даже если это, наверное, терпимо. Она завороженно следит за движениями лезвия. Как постепенно, замедленно, застилают алые лужи подлокотник, растекаются под рукой, капают на пол. Третий порез. Нож подлетает от руки, девушка не успевает повернуть голову. Лужа подкатывается по дереву к сгибу запястья, облепляет верёвку, медленно сползает по ней вниз, и вновь капает. Заторможенное ощущение жжения доходит до мозга. Она опускает взгляд, наблюдает второй широкий порез по диагонали бедра. Джинсы маслянисто разрезает измазанное кровью лезвие. Чёрно-бордовое влажное пятно расползается по ткани. Не успевающая впитываться кровь стекает к стулу, исчезая для глаз. Нож переплывает ко второй ноге. Ткань медленно темнеет, застывая. Комната темнеет. Девушка видит руку, подлокотник, будто покрытый бордовеющим желе, растущее пятно на верёвке у запястья. Ногу жжёт. Вторую жжёт. Она медленно переводит взгляд. Но они на месте. Их черты видно под красным цветом. Это точно её? Перед лицом появляется лицо. Мужское. Чужая рука сжимает челюсть. Она видит двигающийся рот. Смотрит влево. Медленно покрывают алую жидкость белые крупицы. Вниз. Тоже. Влево. Белёсые частички перестают быть видны, поглощённые сгустками красного. Жжение замещает оглушение. Всё пахнет ржавым металлом, его частички как застряли в носу. Она видит темноту. Она зажмурилась. Тело прожигает. Она больше не чувствует, где. Тело почему-то открывает глаза. Холодом горит щека. Перед глазами тот мужчина, машет рукой. До ушей доносятся вопли. Открытые глаза застилает темнота.***
— Подыши. — Чего? — Отрывает невидящий взгляд от окна машины Рюноске. Он не уверен, что услышал правильно. — Подыши. Я понимаю, что мы оба должны быть в фокусе, но ты выглядишь совсем гипер-сконцентрированным. — Отвечает Руководитель. — Я и так дышу. — Несколько раздражённо отвечает парень. Не то чтобы он не понимает подтекст, но не понимает суть рекомендации. — Акутагава-кун, я серьёзно. Сфокусируйся на дыхании, вернись в реальность, скоро уже подъезжаем. Чуя без особой надежды чё-то предлагает. Сам готов разнести здание, не дойдя до порога. Но нельзя. Спасти Рёку. Взять заложников. У босса свои приказы. У Чуи своя горящая мотивация. И тем не менее, он с долей неожиданности наблюдает, что Акутагава-кун всерьёз садится чуть ровнее и закрывает глаза на пару десятков секунд. А он всегда прислушивался к советам? Чуя просто был такой слепой? Немного ведёт от закипающей в крови злости, готовности рвать любую поверхность в пыль. На серьёзных выездах всегда особое ощущение. Но сейчас… Он не может поставить его вперёд волнения и страха за дорогую жизнь. Он взорвётся, не сделай хоть что-то. Вскидывает голову к обшивке крыши и на выдохе восклицает «А-а-аэгрх.» Опускает глаза, смотрит перед собой. Приходит мысль. — Акутагава-кун, а ты молодец. — Комментирует Чуя то, что давно пора было, наверное, сказать, да долго доходило. Парень удивляется на секунду, распахнув глаза, но быстро отводит взгляд обратно в окно. «К чему эта ложь, Накахара-сан.» — Мелькает ответ в голове Рюноске.