***
Накахара выезжает по теме расследования. И в машине, не отделываясь от мыслей о подруге, которая явно припёрлась на работу, наконец понимает, что же его так чесало. «Ни ноты искренности. Не просто вылизано, а математически просчитано.» И следом параллель. «Ты так часто описывала логическим образом ход мысли Дазая, когда я пересказывал истории… Ты не просто предполагала, ты знала, как скрывать улыбкой трагичные мысли?!» Складывает дерьмовую ассоциацию. Он никогда не понимал, откуда у неё столько вариантов, что может происходит в голове Дазая. А она отвечала, что много изучала психологию и умеет строить догадки. Только не основана ли весомая часть этих догадок на личном опыте? «Каждая фраза о том, что ты себя дерьмово чувствуешь… Да ты бы не сказала, если бы пыталась разобраться сама. А ты именно это и делаешь. Ты ж отводишь моё собственное внимание!» Парень пылает. И агрессивно допрашивает всех, с кем нужно встретиться по ходу расследования.***
На следующий день Чуя понимает, что всё, ну это к чёрту, все эти походы вокруг да около. Нервы сдали. Как её выловить теперь? Акутагава-кун не мелькал больше перед глазами. «Ну уж если один из самых вспыльчивых исполнителей Портовой мафии не может найти смелость самостоятельно вписаться в ситуацию, то пошёл он к чертям!» — Ругается себе Чуя, придумывая в одного решение проблем.***
У Рёку не получается думать, не получается работать, не получается сфокусироваться и не получается разгрузиться. Она пыталась отстраниться хоть на день от незаконной работы и заняться подготовкой рождественского выступления, но от каждой песни тошнило. Каждая из подобранных на отслушивание — весёлая и лёгкая, для ненавязчивого празднования без глубокой смысловой составляющей. Она соврёт, если скажет, что музыка не отвлекла ни на секунду. Но каждый весёлый аккорд в мелодии вызывал тяжёлое отторжение. Она пробовала включить что-нибудь агрессивное в наушниках. Что-то, настраивающее бороться. Что-то, дающее силы. Через несколько минут в голове всплыла мысль, что, если девушка не услышит, как к ней кто-то вломится, она не сможет себя спасти. То, что в дом просто так не зайти — не спасло сознание. Наушники кинула на стол. Даже умываться с перевязанными руками — издевательство. Она купила резиновые перчатки и справилась с мытьём головы. Печатать неудобно. Иногда она тыкает кнопки носом. Но трясущиеся руки плохо сочетаются с этим. Лиза что-то написала в ответ на извинения… Рёку так и не прочла ещё. Она очень радовалась, что наконец может сходить в туалет как человек, дома. Не радовалась потом ебаться над гигиеной. В поисках, чем бы себя занять, не слишком сложным, чтоб не падать в изнеможении, и не слишком простым, чтоб у мозга было пространство на лишние мысли, она отправляется в больницу, пора всё же пройти рентген. Хотя сидеть в коридоре и ждать приглашения не подошло под «не слишком простое».***
Чуя решает, что ему сейчас наиболее простительно поступать непоследовательно. Набирает Акутагаву-куна. Вопрос горит. — Аллё! Слушай, извини за беспокойство, — всё же выражает свою неловкость из-за кривого решения межличностных проблем Чуя, — ты Рёку в мафии не видел? Она тебя избегает? — Видел. — Отвечает нечитаемым голосом брюнет. — Она исчезла сразу. — Так и думал. — С разочарованием отвечает. — Спасибо. — И кладёт трубку. «Давай встретимся?» — Пишет он подруге. Хотел, было, сказать «надо поговорить», но быстро подумал, если она ему откровенно привирает и пытается выставить, будто всё идёт гладко и тихо, от такого захода сразу дёрнется сбежать. И вспоминает на этой мысли, что с Дазаем встретился ровно с фразой «хотел поговорить». Как вы оказались так похожи? Нет, почему поведение Дазая так пересекается с поведением крайней формы истерики Рёку?***
Рюноске испытывает своё же терпение. Понимает теперь, что у Накахары-сана пока ничего не получилось исправить. Но не может он каждый раз лезть, когда девушка просто подозрительно себя ведёт. Не может. Не может. Так он степень безопасности никогда не увеличит.***
«Я сегодня занята, извини.» — Приходит от девушки. «Я тут мини-медосмотр прохожу, если чё-то плохое скажут, я тебе напишу, оk?» Чуе не нравится. Все эти танцы вокруг «я не лгу, но я ничего не скажу». Не так много в городе больниц, с которыми сотрудничает мафия. Но кто сказал, что она пошла в одну из них. Всё равно проехаться? Он отвечает. Вуалирует для переписки. «Мне не нравится, что ты одна по городу ходишь, когда мы не поймали агрессора. Можешь молчать, но лучше я тебя сопровожу. Всё же, где ты конкретно?»***
«Не стоит.» «Но спасибо тебе.» Она печатает носом, в руке держа снимок. Без трещин. Ей пора пить за своё везение, не иначе. Праздновать, торт покупать, в речке топиться, что-нибудь. Мотает головой. Какая жуть происходит в голове. Она не понаслышке знает, как долго способна функционировать в чистой истерике. Долго… Чуя к тому моменту давно разочаруется и бросит её. Вечно весёлая, вечно поддерживающая, вечно спокойная, вечно добрая и уверенная. И надолго бесполезная. «Это не должно быть правдой» — Говорит себе же. «Это не логично, это не должно звучать логично, я так не считаю.» — Пытается убедить себя, но нет ни капли веры в слова. Дома кончилась последняя доза обезболивающего, что дал врач. Достать ещё? Принять реальность?***
Накахара проезжается по больницам, связанным с мафией, и в третьей из них узнаёт, что девушка недавно ушла. Дома её не находит, либо та делает вид, что отсутствует. Он сидит и курит на крыше мафии, замечая у входа знакомую беловолосую. «Попалась!» — С яростью радуется парень, бросает сигарету и спрыгивает. Он влетает следом за девушкой на этаж, окликая в спину, и хватает за плечо. Не дематериализуешься! Рёку оборачивается, но не может вырваться из рук злого Накахары. «Чу.. я.» — Она неловко усмехается под конец, сдавливая панику на подходе к горлу. Фраза, что её пугает внезапное приближение, ложью не была. — Hello, my de-ar. — Язвит Чуя, не удерживаясь. — Ой, вы из Англии. — На рефлексе выдаёт она. — Не надо мне вашу с шатеном манеру истерично шутить выдавать! — Он вуалирует, нельзя произносить имя в стенах Мафии. И дергает правой рукой за запястье, выдёргивая из кармана и вытягивая к себе. Рука трясётся. — Ты хоть один раз с возвращения нормально спала? — Наезжает, смотря в лицо. — Конечно. — Парирует девушка, но вся улыбчивость трещит. — Это был РИТОРИЧЕСКИЙ вопрос! — Пылает Чуя. — Ты нас избегаешь, ты вернулась к работе, ты мне лжёшь, ты меня избегаешь! Девушка уводит глаза в угол. — А ты меня не простишь. — Я НА ТЕБЯ ДАЖЕ НЕ ОБИЖЕН! — Орёт в лицо парень. — Я ЗОЛ, ЭТО ДРУГОЕ. — Нет… — Она поднимает глаза на него и мотает головой. — Бред, нет. Чуя делает глубо-о-окий вдох. Медленный выдох. — Мы. Идём. С тобой. Рёкуми Дора. Надираемся в слюни. И ты мне ВСЁ рассказываешь. — Да нет же! — Девушка выдёргивает запястье из расслабившейся хватки. — Не надо, бессмысленно, не поможет, чё ты пытаешься добиться. — Она не спрашивает, утверждает. Но кто помешает Чуе отвечать. — Я тебе помочь хочу! Очевидно же, мать его, всегда так было, ты приходишь — я помогаю, и наоборот! Чё изменилось?! — Ты не видел, как выглядит то, с чем нельзя помочь. — Она материт себя же в голове. Слишком лишнее сказано, слишком неправда, но слишком правдивая отсылка на прошлое. Слишком ложь. Не понимает, что она считает в реальности. Эмоции выжигают и требуют уйти, сбежать, спрятаться. Чуя всматривается в подругу. Ну уж нет уж. — Классно, вот сейчас увижу и найду способ разобраться, ты чё ожидала? — С вызовом и напускной уверенностью твердит парень. — Чуя, — девушка смотрит в его глаза, — я не оправлюсь быстро. К тому моменту, тебе самому это всё надоест. Забей заранее. — Да с чего вдруг! — Парень не понимает, с каких пор она такое вообще говорит. — Мы двое на таких нервах сидели, рвались тебя спасать, я тут три дня бегаю придумываю, как помочь, почему я тебя вдруг брошу?! — Он выкрикивает на одном дыхании и осекается. Реально, они вдвоём сидели на нервах, почему из этого уравнения вышел Акутагава-кун? — Я не хочу, чтоб у тебя не получилось! И не могу помочь! — Громко и истерично заявляет в лицо девушка, одёргивая плечо. Она слишком быстро дышит для простой злости. Но это было первое по-настоящему искреннее. Чуя опешил. — Ты чё, за меня переживаешь? — Он делает шаг к давящейся воздухом подруге. — У тебя панические атаки? — Он уточняет лишь для однозначности, самому себе уже ответив «да». — Мне жаль. — Еле отвечает девушка и испаряется. Позади хлопает входная дверь. «Да ТВОЮ МАТЬ.» — Первое, что говорит Чуя сам себе, вслух. Он открывает телефон и пишет. «Итак, операция по принуждающему спасению объявляется открытой! Сиди на месте. Не надо меня недооценивать, сладость, я не хрупкий.» Но не отправляет. Так, она явно плохо отреагирует на любую шутливость. Надо подготовить всё тихо. Надо аккуратно. Понимая проблему, будет проще переубедить. За спиной раздаётся покашливание. «Да ну…» — Пролетает в мыслях, Чуя оборачивается, натыкаясь на брюнета. — И давно ты зде…? — Я не ожидал, что Дора окажется человеком, который винит себя. — Вбок говорит парень, глядя на уличные двери. — Несколько минут. — Слушай, здание не настолько маленькое, чтоб постоянно сталки…! — Он осекается. — Винит себя? Акутагава-кун поворачивается, с присущей ему идеальной выправкой, которую Чуя после подруги начал замечать, и с руками в карманах плаща. — Очевидно. По формулировкам. — Со спокойным лицом поясняет брюнет. — Не-ет. — Полувопросительно тянет Чуя. — Не с такой скоростью. Он смотрит на то, как чуть жмёт плечами брюнет. Теперь не отпускают вопросы, понимает ли тот тоже по своему опыту. Чуя чё, один от них всех отличается? — Я думал, вы об этом знаете, будучи близкими друзьями. — Говорит Акутагава-кун. — А я думал, что у моей подруги нет никаких ярких комплексов. — Может, в спокойной ситуации их и нет. — Отвечает. — Акутагава-кун, ты сегодня голос разума? — Чуя всё же понимает, оставаться одному в решении всего этого было ошибкой. Он хорош в решении проблем в работе, но, когда застилают эмоции, он явно не успевает осознать важные детали с нужной скоростью. Он не успевает читать ход мысли других людей. — Это просто было логично. — Отвечает ему брюнет с нотой сомнения в голосе. Или нотой стеснения. Неясно, но как-то зажато. — Мне, кажется, пора признать вслух, что мне очень пригодится твоя помощь. — Говорит Чуя, опустив плечи с выдохом. — Ты хочешь поучаствовать? Рюноске вопрос ставит краткосрочно в тупик. Он хочет. Он не может. Или может. Не может. — Я, думаю, не могу. — Вопрос был «хочешь». — Ох, сколько раз Рёку приходила на встречи с ним после работы, не переключившись эмоционально, и как по ходу натаскала замечать словесные увиливания и ошибки в формулировках. — Это не поспособствует безопасности. Чуя хмурится иронично и пилит брюнета взглядом. Это такое продолжение его «не находись поблизости»? — Мне кажется, может я не прав, но чё-то вот по моим наблюдениям, она в гораздо большей безопасности, когда ты поблизости. — Чуя случайно использует то же слово, что всплывает в воспоминаниях. Складывает руки на груди. У Акутагавы-куна задумчивость прям на лице написана. — Как ты думаешь, она меня избегает, чтоб мне помочь, и это работает? — Нет. — Отвечает Рюноске сквозь поток других мыслей и следом понимает, к чему вопрос. — Поздравляю, я очень согласен. Чую бесит брюнет. Чую бесит бросивший его Дазай. Чую бесит, что Рёку решила избегать его, чтоб не навредить. Чуя, может, разобьёт ещё десятки кресел и столов, пока будет эмоционально взрываться, но это не остановит его от помощи, очевидно. Акутагава-кун разворачивается и начинает уходить. — Эй! А ответ на вопрос какой? — Окликает его Чуя. «Ты чё?» — Я вас понял. — Отвечает Рюноске не разворачиваясь. Нет у него никакого однозначного ответа. Был. Но и у Руководителя зерно истины в словах есть. Чуя стоит. Оглядывает этаж. Собирает варианты в голове. Ему нужно добыть ещё несколько деталей пазла. Но теперь ситуация становится гораздо, гораздо понятнее. Он придумывает план. Вспоминает, что, так-то, год трахался с самым ужасным манипулятором Йокогамы, ещё дольше работал. И чего-то поднабрался.***
«Хей, разговаривать не прошу, просто подтверди, что ты дома и в порядке? Ты же знаешь, я буду переживать :(» Девушка читает сообщение и вздыхает, наливая себе воды. А она просто пыталась купить себе шоколадку, без сил искать другое место, где можно найти молочный с солью. «Я дома, в безопасности.» — Она отвечает. Желая двадцать тысяч раз писать «Извини».***
Накахара припарковал мотоцикл в нескольких домах отсюда, заранее сбавив скорость. Пришёл пешком и с другой стороны, которая не просматривается из окон. Постучался в дверь. — Сладость, я с вопросиком, безобидным! Можешь не открывать. — Чуя улыбается своей задумке. Всё может пойти наперекосяк. Но ему нужно сейчас продержать уверенную линию. — Скажи, пожалуйста… — Он знает, стены достаточно тонкие, чтоб она слышала, если не спит. А ответила она максимум минут пять назад. — …А почему, помимо меня, ты избегала и своего темноволосого принца? — Парень балансирует между грустным и шутливым голосом. — Он выглядит совсем подавленным! Щелчок замка. Дуновение ветра резко раскрывающейся двери. — Чё? — С наезда начинает подруга. «Агрессией, значит, боль кроешь. Не одна ты такая, сам знаю.» — Что случилось? — Ответь честно и содержательно, почему избегала, чтоб я мог ему помочь, а я тебе расскажу, что случилось. — Ты торгуешься? — Явно обалдевает она. Честно говоря, Чуя думал, что она выглядела до ужаса истощённой два дня назад, но ей стало лишь хуже, о чём сейчас есть время подумать. Она не особо спала. Панические атаки. Почти однозначно кошмары. — Я, может, оскорблён тем, что моя лучшая подруга меня игнорирует! — Возмущается Чуя, скрещивая руки на груди и театрально отворачивает голову. Но в дом заходит, чтоб нельзя было так легко перед его носом хлопнуть дверью, и девушка делает пару шагов назад. — Честно и содержательно: я не хочу, чтоб он считал меня слабой, и либо хранил как кусочек пуха, либо ненавидел со всем своим «слабые достойны смерти». Я не хочу, чтоб он считал меня слабой тупой девочкой, которая не справилась с работой, не хочу… Видеть в его глазах моё унизительное отражение. Поскольку договор касательно «не общаемся» не менялся, избегать оказалось подходящим вариантом. У меня нет сил торговаться, вот твой ответ. Что случилось? — Девушка устало сводит брови. — Я не хочу… — Выдыхает, прикрывая глаза. — Я не хочу прекращать быть светом. — И болезненно сглатывает, явно душа в себе же эмоцию. — Спасибо тебе за ответ, Рёку. — Улыбается Чуя. — Ты делаешь мои старания гораздо легче. — Так что случилось? — Напряжённо смотрит на него. — Ничего, с ним всё в порядке. Приношу свои искренние извинения! — С радостью улыбается парень. У него всё получится, всё получится. — Чуя?! — Распахивает глаза девушка, и резко остывает, хихикая истерично. — Ты… — Она опускает голову в руку, протирая пальцами глаза. — Я забыла, что ты мафиозный Руководитель, а не только друг. И рвано вздыхает, резко отнимая руку от лица. «Сколько рвения надо, чтоб каждую секунду глушить в себе эмоции?» — Задаёт риторический вопрос в мыслях Чуя. — У меня предложение, но оно ультиматум. Пошли вечером пить. И веселиться. В одиннадцать. Я из тебя эмоции силой вытаскивать не буду, но прими предложение и хотя бы проспись по пьяни. — Почему ты вообще предлагаешь напиться, а не тяжёлое успокоительное? Чуя жмёт плечами. — Потому что это более привычная для твоей нормальной жизни ситуация. И эта нормальная жизнь тебе нужна. — Если откажусь? — Я буду приходить и предлагать, пока ты не согласишься, плюс депривацию сна никто не может переносить вечно, так что соглашайся, пока можешь в баре потанцевать, а не просто заснуть на барной стойке. Девушка вздыхает, опуская плечи и лицо. Поднимает глаза на него. — Не отвяжешься? — Не отвяжусь, лишь разогреваюсь. — Ладно. Где? — Адрес напишу. — Он салютует рукой и уходит, прикрывая за собой, пока девушка не успела собрать мысли. С другой стороны, может, она в таком состоянии и не сумела бы. Он мысленно извиняется за ещё две лжи. Взял риск. Пусть выгорит.***
«Привет, так каков ответ по поводу хочешь или нет? У меня тут новости, если согласен, зайду рассказать.» — Отправляет Чуя, завершая подготовку.***
Гин последние пару дней почти совсем не видит брата. Но каждый вечер для неё есть ужин. Она чувствует на стыке этих двух пунктов — брат извиняется. За то, почему она могла быть не в порядке? Пока девушка в последние дни исследовала здания мафии и окрестности жилья информаторши, чтоб посмотреть на состояние той, как и планировала, она нашла девушку, уходящей из закусочной и жующей шоколадку. Выглядела страшно побитой и наполовину в бинтах, нервной и уставшей, но живой. По крайней мере, выжившей. Впрочем, сестра ни секунды не удивлена, что брата это не устроило.***
Чуя видит, что сообщение прочитано. И уже почти час нет ответа. Парень начинает сомневаться в том, к чему придёт в своих размышлениях Акутагава-кун. И одновременно немного поражается, как же легко поставил того в тупик. Он, пожалуй, своего рода понимает, почему Рёку эпизодами наслаждается подобным взаимодействием на работе. В нём приятно выигрывать. Может, и Дазай чувствует что-то похожее. Но, всё же, Чуя бы променял все эти властные игры и манипуляции на простые и искренние посиделки. Наверное, это одна из причин, почему они так сдружились. Рёку не переносит использовать подобные грязные методы вне работы.***
Рюноске не успел разобраться, что он думает о словах Руководителя про безопасность, как ему пришло это сообщение. Парень бессильно положил телефон на стол. Формулировка. Жуткая формулировка. Любое согласие подразумевает принятие вслух, что он хочет участвовать. Несогласие — отсутствие информации. Стал бы Накахара-сан скрывать что-то серьёзное, прислушиваясь к отказу? Самое плохое — судя по последним дням, он бы стал. Он звонил, чтобы узнать информацию у Рюноске, но не позвать его. И, если ситуация не начнёт угрожать жизни Доры, может так и не прийти. Должен же такой расклад устраивать Рюноске. Какая ему разница. Взбунтовались месяц назад гормоны, что в этом такого особенного. Это не повод менять что-то в жизни, а других поводов нет. Девушка, правда, с улыбкой и радостным лицом выглядит гораздо лучше, вне зависимости от того, общаются они или нет. Он закрывает лицо руками, опираясь локтями о рабочий стол. Это почти невозможно. Пусть она уйдёт. Она несёт витающее вокруг неё ощущение другой жизни. На которую он не имеет ни малейшего права. Накахара-сан пишет, спустя час: «Я не облегчу тебе самоанализ, но она бы хотела тебя видеть.» Рюноске видит манипуляцию. И понимает, что притом это чистая правда. Он слышит, как с хрустом идёт трещинами терпение.***
Чуя читает «Заходите.», усмехается с того, как Акутагава-кун старательно пытается держать линию молчания о желании. Да и чёрт с этим. Парень выходит из кабинета, подхватывая шляпу, и спускается на несколько этажей ниже.***
— Привет! — Здравствуйте. — Акутагава-кун встаёт из-за стола. — Какие новости? Чуя мысленно разминает пальцы, готовясь отвести душу за все прошлые месяцы. Все эти «она в безопасности» «где?!» «в безопасности» и подобное. — Огромные! — Воодушевлённо говорит Чуя, прекрасно понимая, он напряжёт брюнета. — Но сначала расскажи всё же, хочешь ты в чём-нибудь участвовать или нет? — Нельзя ответить на столь размытый вопрос. Чуя принимает претензию. — Хочешь участвовать в психологическом восстановлении Рёку после всего произошедшего? — Хочу, чтоб Дора была в безопасности. — Брюнет скрещивает руки на груди. «Мальчик, это не ответ.» Рыжий входит во вкус, но нельзя передавить. — Приму, пока что, это за «да». Рассказать, почему она тебя избегает? Я у неё спросил пару часов назад. — Да. — Нахмуривается и отвечает. — Потому что боится. — Меня? — Он почти удивляется. — Потому что боится, что ты будешь её ненавидеть. Чуя почти опасается, что слишком ошарашил парня. Но тот как-то собирается с мыслями через несколько секунд. — За что? Не буду, вы же оба это понимаете. — За слабость, за прокол в работе, за нервность. Но, кажется мне, ни у одного из нас язык не повернётся сказать, что она слабая, я прав? — Чуя с вызовом вздёргивает подбородок, смотря в глаза. — Вероятно. — Прекрасно! — Парень хлопает в ладоши утвердительно. Прям как при знакомстве Рёку и Рюноске. — Тогда я сегодня иду её расслаблять, а ты можешь учесть то, что я рассказал, и поговорить с ней, чтоб помочь. — Расслаблять? — Дап. Брюнет смотрит вопросительно. Чуя пропускает это намеренно. — Акутагава-кун, я правду сказал о том, что с нами поблизости ей безопаснее. Она не прекратит заниматься опасными и незаконными делами, я уверен, потому что знаю причины. А, судя по последним месяцам, у тебя хорошо получается помогать. Ни один из нас не может быть рядом всё время, но вдвоём шансов больше. — Брюнет было открывает рот, но Чуя поднимает ладонь «подожди». — А, отставив это в сторону, я хочу ещё кое-что сказать. Ты о ней беспокоишься, и это видно. У вас всё взаимно. И я могу предполагать сотни причин, почему ты не хочешь давать этому что-либо поменять. Я не хотел сближаться, прожив столько смертей близких мне друзей, что в течение жизни в Мафии, что до. Но я ни разу не пожалел о том, что рискнул. С другим человеком я не поговорил вовремя, не сблизился, и жалею годами. Это личный опыт, который не обязан подтвердиться в твоей жизни. Я не уверен, что кому-либо из вас правильно будет выбрать. Но мы все знаем, как легко жизнь обрывается. И я не думаю, что в вашей ситуации стоит ни разу даже не воспользоваться шансом поговорить. — Чуя прикладывает усилия, чтоб восстановить более лёгкое выражение лица. — А идём мы в бар. Собираюсь помочь ей вывести всю груду эмоций, которую ни один человек в одиночестве не оцифрует. Они молчат. Чуя высказал всё, что хотел. Акутагава-кун думает. Или просто выпал от монолога. Накахара вздыхает. «Всё-таки, кажется, до такой степени как ты, трогать чужие души я не умею, Рёку.» У Рюноске слишком много всего и разом в голове, чтоб зацепиться за одно последовательное рассуждение. С каждым «вы» и «у вас» нарастало то раздражающее чешущее ощущение. Парень отводит голову вбок, на шкаф вдали кабинета. Он уже знает, что почти сдался. Но он ещё борется. Он уже понял, что никакого тошнотворного ощущения нет, когда он признаёт свои эмоции. Он ещё отказывается. Нельзя. Он каждый раз поступил ужасно. А жалкий плед нужно было предложить самому. Ему за столько нужно принести извинения, что его уже нет повода прощать. К чему было всё отдаление, если он сейчас сдастся. К чему он разговаривает с Руководителем. Кажется, он и сам ищет повод рискнуть, зная, что этого делать нельзя. — Можно с вами? — Чуя не сходу понимает, о чём его спрашивает Акутагава-кун. Более того, он не видит той хладнокровной собранности в лице. У него получилось что-то, чего рыжий никак не ожидал. — Можно, конечно, — с удивлением и непониманием отвечает Чуя, — но, Акутагава-кун, мы же в бар? Пить, шутить, танцевать? — Я понял это. — Со спокойным и чуть нахмуренным лицом. — Тогда… — Он не был готов к такому повороту сюжета. — Я тебе адрес напишу, встреча в одиннадцать. Собеседник угукает. — И ещё важное, если ты пойдёшь… — Пойду. Чуя аж зависает на короткое мгновение. — Ты быстро поймёшь, когда я перейду к исполнению плана про эмоции. В тот момент, будь рядом и поддерживай. Если не можешь поддерживать — молчи. Никакой агрессии, никаких сбивающих вопросов. — Понял. — Хмуро отвечает Рюноске. Не очень объясняет общий план, но указания конкретные. — Хорошо. Тогда, до вечера. — Руководитель кивает и выходит.***
Рёку ищет, во что бы одеться. Бинты по максимуму скрыть, на тело не давить, не замёрзнуть. Плюс тринадцать ночью, душно и йокогамский ветер. Она и без того тяжело кашляет, ночи на ледяном каменно-земляном полу подвели окончательно. Нос закладывает, вся носоглотка ноет. Как будто уже хуже не сделаешь, но вот оно. Она копается в поисках сосудосуживающего. Швы ноет и тянет, живот отдаёт болью на любое покашливание.***
Чуя уже знает — он не собирается церемониться с выбором шмоток. Но и на присутствие Акутагавы-куна не было расчёта… Он рассылает им обоим адрес.***
Гин встречает взглядом в коридоре Рюноске, который торопливо проходит, поприветствовав её и пожелав приятного аппетита. Она выходит из столовой, видит, что он прошёл в комнату, заглядывает следом. Брат стоит перед гардеробом, друг за другом двигая и просматривая вещи. — Рюноске? — Я не надолго. И вернусь, вероятно, поздно ночью, ложись без меня. — Он договаривает и на секунду оборачивается, улыбнувшись ей, и нахмуренно возвращается к вешалкам. — А ты куда? — Она было подумала, что он заскочил в свободную минутку меж рабочими задачами, но… Для чего он выбирает одежду? Брат застревает. Ответ на вопрос явно прост, но нежелателен, верно? Гин за пару последних месяцев уже насмотрелась на это. Нет, он и прежде задумывался, прежде чем сказать о чём-то, и часто. Но в последнее время «причины» стали одной «причиной». Гин останавливается, она нервничает и преувеличивает. Ещё была вина. Правда, доходя до конца цепочки, причина та же. — Брат, ответь, пожалуйста, просто правду, я тихо пойму. — Произносит сестра, ожидая. — С Накахарой-саном и Дорой в бар. — Произносит он тихо и чётко, но осторожно. Гин честно реагирует молчанием. Кивает, хотя он не обернулся. Она почти уверена, на такое обоснования брат не нашёл даже перед самим собой. Это звучит дико. Но, видимо, так выглядит факт из нынешней реальности. — Поняла тебя, приятного вечера. — Искренне желает сестра. — Спасибо… — Не сталкиваясь взглядами, отвечает Рюноске. И Гин пока отходит доесть. Вопросы подождут. Да и, в целом, может быть, скоро всё прояснится, даже спрашивать не понадобится. Ей уже семнадцать, она тоже понимает, какие есть варианты взаимоотношений. Что бы он не решил, и как бы потом себя за это не винил, он ей так радостно на мгновение улыбнулся. Девушка давно не видела даже ноты такой эмоции от брата, хотя видела улыбку. Между тёплой братской и просто счастливой улыбкой Рюноске есть глубокая разница. И Гин рада вспомнить, хоть на долю секунды, как выглядит вторая.***
Минут через пятнадцать, разобравшись с посудой, сестра идёт к своей комнате, и замечает, что брат всё ещё перебирает гардероб. Она улыбается. Если не случится ничего непоправимого, о чём девушка продолжает каждый день беспокоиться, всё явно будет очень хорошо.***
Она провожает Рюноске, обнимая его перед выходом, будучи уверенной — вечер у него будет интересный. Лишь бы всё не пошло не так. Беспокойство.***
Время приближается к одиннадцати. Из бара играет негромко музыка. Десятое ноября, воскресенье.***
Он стоит и курит. Заранее. Поправляет рукой бордовую шляпу. Оглядывает дорогу. «Ты пришёл помогать или трахаться?» — Мелькает у Чуи в голове первым, когда он замечает на улице брюнета. «Нет, да твою мать.» — Продолжает мыслепоток. Чёрные облегающие джинсы со дня концерта смотрелись достаточно жестоко на вечно закрытом парне. Но кожаные… Может, Чуя и не питает ни ноты романтических чувств к Акутагаве-куну, но чувствует, что он в этот вечер зря гей. Чёрная водолазка с низким горлом, чёрный пиджак с задранными на три-четверти рукавами и чёрные, кожаные, об-ле-га-ю-щи-е кожаные штаны. Аккуратные чёрные туфли он честно замечает последними, просто отводя взгляд от ног подальше. «Ты издеваешься.» — Ноет в голове Чуя и затягивается. «Ну ведь не надо мной надо было издеваться…» — Думает парень, и тут на секунду представляет, что за вечер устроил подруге. Нет, такой жестокости не планировал даже Чуя. — Здравствуйте. — Спокойно здоровается брюнет. — Привет. — Бросает Чуя и, чтоб куда-то деться, проверяет время. Ровно в одиннадцать пришёл, какой пунктуальный. Ладно, чего он возмущается, это принято. Тем более с их типом задач. — Она написала, что будет минуты через четыре. — Комментирует опоздание подруги. Нет, парень конечно и сам в белой облегающей рубашке, с ремнями на плечах, в чёрном жилете с тонкими серыми вертикальными полосками, притом в том жилете, который застёгивается на шее и плотно со спины затянут по талии. В тёмных винных, идеальной посадки брюках… Но не он один будет цеплять внимание сегодня. Он выходит из размышлений, заметив, что Акутагава-кун обратил взгляд к нему за спину. И тут по плечу хлопают, чуть надавливая на ткань чёрного пальто. — Чуя Накахара. — Угрожающе произносит над ухом парня, чуть наклоняя вниз голову. — Ты издеваешься надо мной сегодня? — Чуя разворачивается, а девушка раздражённо и иронично растягивает улыбку. Бросает всю эту игру так же резко. — Привет, Акутагава. — Они кивают друг другу. Рёку думает, что, если б её силой был огонь, она б сейчас пылала. Она не может спать без кошмаров, на стрессе её тошнит от еды, у неё болит всё тело, а Акутагаву всё равно хочется обтрогать с ног до головы, до того идеально парень выглядит. Рыжий оглядывает комфортно одетую подругу. Светло-зелёная большая плюшевая кофта на кнопках, он её видел, Рёку её на ночёвках надевала, когда они зимой проветривали. Светло-серые зауженные брюки в персиковую клеточку, какие-то тёмные облегающую ногу ботинки без каблука. Рюноске понимает, Накахара-сан ни о чём её не предупредил. — Приветик. — Встревает Чуя, не готовый объясняться. — Очень мило выглядишь. — Встряхивает головой. Это, конечно, правда, но чё за бред. — Акутагава-кун попросил сходить с нами, я согласился. Чуя наблюдает, как подруга вскидывает брови. Выкидывает потухшую сигарету в мусорку, у которой стоял. — Ты, сам, попросил сходить с нами? — Рёку с большим и искренним непониманием обращается к брюнету, делая полшага от друга. Акутагава-кун угукает. — Так, ну это всё, я беру белый русский. — С возмущением говорит Рёку раньше, чем вспоминает, что сильно пить не планировала. И рывком, отзывающимся болью в пальцах, открывает стеклянную входную дверь, проходя между парнями. Чуя двигается следом и придерживает дверь Акутагаве-куну. Подруга сразу оказывается у барной стойки, выуживает кошелёк из белой сумочки через плечо. Рыжий выбирает столик, небольшой и круглый, в углу помещения. Он же намеренно выбирал спокойный бар, чтоб посидеть, выпить, пошутить… Потом пойти в какую-нибудь из соседних дверей, тут несколько знакомых клубов, и оторваться там. Это они чё… Это они сейчас должны втроём разговаривать? Он проходит к столику, указывая Акутагаве-куну, и подходит к ближайшей вешалке, вешая пальто. Садится на стул напротив брюнета, расположившегося на диване вдоль стены. Оборачивается. Подходит подруга со стаканом. Приземляет тот на стол. Возмущённо смотрит на Чую. «Да я понял, я понял, я ещё на три минуты раньше тебя это понял!» — Я тоже что-нибудь возьму! — Он встаёт. — Чур место моё. — И уходит. Рёку провожает его взглядом, вздёрнув бровь. Параллельно руками расстёгивает крупные клёпки кофты, но не снимает её. Без сна и еды холодно. Потом холодно станет от алкоголя. Делает глубокий вдох и выдох грудью, оценивает тупость идеи взять ещё один стул. Не тупая. А вот сидеть на нём твёрдо, больно, и так всё бесит. Обалдеть не встать. Поворачивается. — А ты пьёшь? — И садится рядом на диване, справа от брюнета. — Пока не решил. Не планирую, но допускаю. — Он поворачивается. Сидит, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. Боже, какая у Рёку тяжёлая слабость на задранные к локтям рукава пиджаков. Или просто на его руки. «ДА ЧЁРТ.» Она опирается локтем правой руки на стол, левой тянет к себе коктейль, перемешивает трубочкой ликёр со дна со сливками. Зажимает её пальцем и отпивает через край стакана. Дора раздражённая, уставшая, болезненная, но всё равно уютная. — Так почему ты решил пойти с нами? — Спрашивает она, не относя далеко стакан от лица. — У меня пока нет ответа. — Честно отвечает парень. Сформулированного или разрешённого к произнесению вслух у него нет. — Ты как? — Ужасно, честно говоря, ультра-мега-гипер-отвратительно. Но переживу, наверное, как-нибудь. — Вздыхает девушка. И делает ещё глоток. Кладёт подбородок на ладонь, вяло отворачиваясь в сторону барной стойки. Накахара-сан ждёт заказ. Рёку устало следит глазами за Чуей. Сейчас ему подадут стакан, или бокал, и он привстанет на носочки, чтоб его забрать. Так и происходит. «Чуя милашка.» Одет горячо, как всегда. Но грёбанный Рюноске то не как всегда. «Ой, милостивый всемогущий, помоги мне этим вечером.» — Мысленно сокрушается девушка. Она, если рассуждать честно, сейчас даже не зла. Она в истерике, её кроет кошмарами прошлого, у неё почти нет сил сдерживать свои желания в границах вежливости, а пока приходится. Друг подходит. Такую чертовщину организовать мог только её друг. Она кратко ухмыляется. — Так! — Чуя садится напротив этой парочки. Чё он опять сотворил. Даже не опускает стакан на стол, сразу отхлёбывая. Ему сильно пьянеть нельзя, он ответственный за всё на свете сегодня, но начать надо точно сразу. — К чёрту все серьёзные темы, я требую, — обращается в глаза подруге, — наш привычный и весёлый вечер. — А ты по пути домой будешь падать и переворачиваться спонтанно шалящей гравитацией? — Она ехидно улыбается и отпивает. — Если ты меня перепьёшь, всё может быть. — С удовольствием отвечает Чуя, откидываясь рукой на спинку стула. «А может, всё пройдёт не так тяжело.» Рюноске с интересом наблюдает за неожиданно гладким ходом встречи. Неожиданно добродушной Дорой, которую ожидал увидеть до крайней степени нервной, особенно после того диалога днём. Рёку тоже спокойно оседает на спинку дивана, расслабляя ноющее в каждой точке тело. Горло болезненно реагирует на холод. Но не так уж болезненно на ликёр с водкой. — Слушай, кстати, а что ты взял? — Она кивает головой на стакан друга, содержание которого не может определить. — «Стингер». Решил попробовать, редко увидишь. — А чё это? — Коньяк и ликёр. — Отвечает сбоку Акутагава. Девушка с удивлением поворачивается. — Я думала, ты не пьёшь. — Я почти никогда не пью. — Отвечает невозмутимо. — А алкогольные коктейли знаешь потому что…? — Надо было выучить для мероприятия. Рёку всё ещё удивляется. — Чё ещё умеешь? — В покер играть. — Быстро подбирает ответ парень. — Акутагава, где ты прячешь неожиданные навыки. — С шутливым подозрением щурится на него девушка. — Там же, где ты. — До удивления легко парирует парень и чуть поднимает уголок губ. Чуя делает ещё глоток. Крупный. Не, он это знал, про покер помнил, а вот за их взаимодействием наблюдать — картина интересная. Рёку проникается восхищением. Лишь частично. К полноте ощущения эмоций путь закрыт той же плотиной, которая держит рвущийся поток истерики. Но нотки восхищения чувствует. — Накахара, — она поворачивается к нему, чуть отдаляясь от спинки дивана, — в чём твой великий план? — Ай-яй, никаких серьёзных тем! — Возмущается игриво парень. — Таки он есть у тебя. — Хитро наклоняется девушка, наблюдая, как дёргается самую малость лицо друга. — Ладно, принимаю. С алкоголем и правда временно проще. Она отпивает, и сознаёт, как быстро чувствует первое расслабление на голодный, нет, очень голодный желудок. На фоне спокойно играет музыка. Включается The Moment — SafetySuit. — Ой, Чу, у тебя есть вкус на бары с музыкой, которую я почему-то знаю. — Ты просто знаешь вообще всю. — Не-е-е. — Она отпивает, почти заканчивая стакан. Подпевает кусочек, с наслаждением покачивая головой. «I fight to hold on to A love that is inside Because my past is like a nightmare…» Но игнорирует следующую строчку. Улыбается, убирая правую руку в мягкий карман кофты. Продолжает покачивать головой. «And I cannot find my way home, no, because I'm already home» Чуя так искренне и жгуче хочет сфотографировать взгляд Акутагавы-куна на закрывшую глаза подругу, чтоб ей же потом показать. «Ври дальше вслух, парень.» — А можно перевод? — Внезапно спрашивает Акутагава-кун. Девушка открывает глаза. — А, да, если его кто-то сделал. Чу, ты можешь нагуглить? Мне неудобно. — И поднимает перемотанную руку, обнимающую стакан. — Сейчас. — Чуя разблокирует телефон, открывая браузер. — А название? — The Moment, SafetySuit слитно. — О, наше везение. На. — Чуя протягивает телефон брюнету. — Во, я вот этому подпевала. — Лезет в экран Рёку, тыкая в текст. Изучает глазами припев, пока Рюноске читает выше. — Ой, брр, здесь половина переведена неверно. А другого нет? — Поднимает глаза на друга. — Давай гляну. — Чуя забирает телефон, листая и самостоятельно сверяя английский текст с японским. — Это вообще великая проблема японского. — С грустью возмущается Рёку парню. — С переводами часто всё плохо, если они вообще есть. Рюноске смотрит на девушку в ответ. — Ты имеешь в виду только переводы песен, или переводы в целом? — Сейчас только песен. Ещё научные работы слишком редко переводят. Но это, по моему опыту, с любым языком так, кроме английского. Рёку заканчивает с возмущением и залипает. Рюноске выглядит довольным. Вот прям ещё немного, и улыбнётся. «Обалденно.» Чуя хочет сфоткать их обоих. И чтоб они потрахались. — Я ничё другого не нашёл. — Произносит он, отвлекая их переглядывание. — Облом. — Констатирует подруга. И поворачивается на Акутагаву-куна. — Если будет что-нибудь прям важное, я тебе переведу. Типа песни с концерта. — А ты собираешься в таком состоянии выступать? — Да. — Жмёт плечами девушка. — Страдания страданиями, а жизненные цели по расписанию. Чуя задумывается, что, в целом, если он вот сейчас уйдёт, эти двое справятся же наверняка. Рюноске принимает к сведению планы о концертах, но не реагирует. Рёку смотрит на друга. На его стакан. — Слушай, а можно попробовать? Как оно ещё раз называлось? — Стингер. Конечно. — Чуя подталкивает стакан, пока она ставит на стол свой. Рёку отхлёбывает совсем чуть-чуть. — Мать твою, Накахара, ты ж не пьёшь такое крепкое. — Вскидывает брови девушка, со звяканьем приземляет стакан и проводит по столу обратно. Чуя перехватывает. И загадочно жмёт плечами. — В основном не пью, но пробую же. Она не опускает брови. — Не обоснование. — Ухмыляется одним уголком губ. — Уж не знаю тогда, что тебе и ответить. — Он радуется знакомому течению беседы. Но не забывает свою цель. — Тебе второй взять? — Кивает на опустевший стакан. — Ты меня споить решил? — Рёку стёбно улыбается. — Разве что, самую малость. Да и я же это сказал, не? — Улыбается ответно. — Дерзай, это ж ультимативно? — Риторически интересуется она. — Супер! — Чуя подскакивает, отправляясь к бару. Рюноске как-то не вовремя захлёстывают мысли обо всём, что ему надо закончить обдумывать. Он здесь не лишний, и это жутко. Рёку бросает короткий взгляд на Акутагаву, опустив голову. Она не может сохранять столь приподнятый настрой подолгу. Так что и рот открывать не о чем. «Я так устала.» — Проскакивает в голове. И правда, при малейшем расслаблении оказалось, что спать девушка хочет страшно. Оставаясь взглядом чуть ниже стола, она слышит ещё одну знакомую песню. Может, чтоб легко подпевать, надо просто знать много известного и тусовочного? «Darkness Closing in on all sides» Она намеренно сильно смягчает всё произношение, сливает многие звуки вместе. «I’d guess, You’re in for a wild ride Chance is… Whether you live or die You want to return and it’s obvious why» Но голосом на последней строчке припева идёт вниз, а не вверх. По диапазону проще, так не надо напрягать живот. И кашляет. «Да чёрт…» В голове всё равно проговаривает с треком «Only I can vibe with the music.» Закашливаясь сильнее. Рюноске отрывается от потока «я согласился, но что я собираюсь потом делать со взаимоотношениями», оборачиваясь к болезненно кашляющей девушке. Та заканчивает и упирается лбом в кулак, согнувшись с локтями на коленях. Знакомое ужасное чувство. Рёку пережидает боль в животе, которая спокойно затмевает боль в горле и лёгких. Парень задумывается, что поить Дору было заранее решением с разнообразными подводными камнями, но, может, не стоит поить её больную? Алкоголь понижает иммунитет, ей станет лишь хуже. Накахара-сан со звоном ставит стакан на стол, расплёскивая каплю. Дора дёргается от звука, резко поднимая голову. — А, ага, спасибо… — Растерянно произносит и забирает второй белый русский. — Этот, потом третий, а потом мы меняем бар на клуб. Девушка смеряет его взглядом. — Чего, я же предупреждал — тусим! — Оправдывается с напускной уверенностью Чуя. — Не, я просто на третьем в таком состоянии даже видеть ровно не буду. — Уточняет девушка своё скептическое выражение лица. — Подходит. — Утверждает он и делает небольшой глоток. И правда крепко. Рёку делает пару крупных глотков. Кашляет сдавленно пару раз. — Ладно, к чёрту, во что последним играл? Трави, мы ж недели две не виделись, ты не всё время был занят. — Три. — Исправляет Чуя. — Я в эс-ти-джи зарубился, откисал, с анимации героя кайфовал. — Эс-ти-джи это, ещё раз?… — STG, shoot ‘em up, ходи-летай расстреливай всё. — Ага. — Не, там так-то и сюжетка есть, история, но там так пафосно можно от гг с двух рук тупо во все стороны расстреливать, ещё и на мотике кататься. — Не бывает лишних мотиков. — Поддерживает его девушка. — А то! А история, скотина, трагичная оказалась. Брр. Но я по кругу куски крутил, просто между работой. Они вообще прокопались в анимации сальто! — В возмущении взмахивает руками. — А игроки ещё жаловались в коммах, мол плохая меткость в прыжках. Дык они никогда не стреляли в сальто! Но анимацию это не оправдывает, две-тыщи-девятнадцатый год, а чуваки так и не научились, чтоб фигурку не сжёвывало! Маразм. — Скрещивает руки друг, плюхаясь на спинку стула театрально. И сразу отникает от неё, продолжая. — Меня задолбал банан! Это даже звучит, как стёб полный. Рёку заходится смехом. Ну да, ну да, в его случае — идеально. — Так вот! Там обучалка это банан, ну и направляющий тож. Болтливый банан. Уморительно ужас, но на шестой вечер я себя каким-то психом почувствовал, сижу читаю банановые реплики, чёрт их, ржу. — Чуя подхихикивает. — Не, понимаешь, может и занудилово получилось с геймплеем, мне то плевать было, когда времени пара часов в день. Но всё отыграла битва с огромным летающим хоррор-бананом, похожим на мозги, от которого гг улетает на каком-то морском котике, или ките, или как его. И мотики! Мотики. И ваще стрельба с двух рук. Вообще, чё может быть лучше эс-ти-джи, когда учишься успокаивать нервы всё остальное время самостоятельно. — Уважаю современную индустрию игр за схождение с ума. — Подруга продолжает смеяться. — Так я аналог нашёл! Ну, ладно, это ж не удивительно. Я короче нашёл свеженькое схожее, но ещё не успел зарубиться, на форумах болтают, мол интереснее, но адекватнее. Путают мои ожидания. Рюноске молчаливо сидит в углу, наблюдая за обсуждением видеоигр. Пожалуй, думает парень, у него нет ни крохи нужды участвовать в этой части разговора. Ещё около двадцати минут Накахара-сан ярко повествует. Приводит сравнения с его предыдущим опытом, после чего пускается в рассказ мнения о жанрах. Рёку надеялась, что-нибудь отведёт её мысли в сторону, но почти вся знакомая ей часть игровой индустрии завязана на убийствах, а под конец друг ругается на непонимание, для какого настроения подходят хорроры. И уходит ей за третьим коктейлем. А ей даже слово не нравится сейчас, не то что красочные эпитеты Рыжика. Она чувствует себя неспокойно. Врёт. Она чувствует себя небезопасно. Она дёргается и поворачивается на Акутагаву. — Слушай, а как ты… — Она теряется, вопрос не придумала. Надо было срочно куда-то себя увести. Парень с интересом смотрит на неё. — Как ты смотришь на идею реально пойти в клуб? Или тебе нет разницы особенной, где сидеть? — Рёку и сама слышит некоторую нервную невежливость второго вопроса. — Вернее, извини, ты насколько долго вообще с нами тут? Рюноске видит волнение и торопливость. Он не очень понимает, девушка с трудом борется с эмоциями, и у неё это просто получалось в течение разговора с Накахарой-саном, или она волнуется от чего-то, заключённого в её потоке вопросов. — Я могу с вами в клуб сходить. И я здесь, пока вы не разойдётесь. Рюноске отвечает ей размеренно и спокойно, Рёку чувствует, что не зря сунулась со спонтанными вопросами. Какими бы те ни были. Спроси она его сейчас хоть о котиках, это бы помогло. — А какие тебе животные нравятся? Парень чуть раскрывает глаза в удивлении. — К чему вопрос? Не задумывался об этом. — Тут нет никакого второго дна. Мне просто пришла мысль, что тебя можно о чём угодно спросить. У меня, вообще, нет любимых животных, так что прям важным или особенным я вопрос не считаю, но вдруг тебе кто-нибудь нравится. Животные, насекомые, рептиильи, ой, рептилии. — Она путается на слове, которое и трезвая почти никогда не использует. Поразительно, что вообще помнит. Парень думает, опустив взгляд куда-то за её плечо. — Божьи коровки красивые. — Согласна. Они смотрят друг на друга. Рёку очень хочется выкинуть правила вежливости, адекватные манеры поведения, здравую оценку вариантов развития событий, и просто сказать, что хочет обниматься. Ей было бы хоть немного спокойнее. Нельзя. Сдерживать себя не сможет, если расслабится. Пережить готовое внутри цунами из нервных срывов и панических мыслей, по ощущениям, тоже. Чуя возвращается. Он, развернувшись у барной стойки, думал уже и не подходить обратно вовсе. Но нет, у него есть план, и его необходимо завершить. Но до чего умиротворённо те двое смотрятся. Так что парень сходил в туалет, выдав ещё несколько минут собственного отсутствия. И только затем заказал и принёс коктейль. — Чу-у-я! — Тянет девушка с радостной улыбкой. Рюноске мысленно предполагает, что в данный момент её эмоция может быть полностью фальшивая. Голос выше её обычного среднего тембра. Будто говорит с детьми. — Чу-у-я, бла-агодарю! — Она говорит это ниже, с больше взрослой игривостью, подхватывает стакан из его рук и встаёт. Чокается с напитком друга, стоящим на столе, и залпом по глоткам выпивает свой. — Завершай и веди в клуб. Но купи, пожалуйста, воды. А я в туалет. — Она взмахивает рукой и проходит. Чуя оглядывается на её спину, на свой стакан. — Чё-то случилось? — Наклоняется к Акутагаве-куну. — Она от чего-то заволновалась. — И парень добавляет. — Возможно. — Но ничего не произошло? — Нет. — Ладно… — Чуя ещё раз на секунду оборачивается в сторону поворота к туалетам. Берёт стакан и допивает. Подруга может быть измотанной, но нельзя утверждать, что от того стала совсем слепой.***
— Подождите, я покурю. — Говорит Руководитель, когда они выходят на улицу. Дора, наклонив голову вперёд и отвернувшись к стене, по кругу прочёсывает пальцами прядки волос у шеи. Рюноске думает, что его догадки подтверждаются. В сознательном состоянии Дора вернулась к «Акутагава». Вероятно, проскочившее «Акутагава-кун» было частью замутнённого истерикой потока мыслей. Но, если так, почему в самом бессознательном, когда он её забрал, она обращалась только по имени? К чему ведёт план Накахары-сана? Выглядит, будто они лишь утомляют измождённую девушку. Приходится напоминать себе, что она явно и сама не отдыхает. Не сходится в единую цепочку, как это оправдывает их, или состыкуется с планом Накахары-сана. — Слушайте, — поднимает голову Рёку и убирает обе руки в карманы кофты, — почему я пришла комфо… Нет, почему я пришла, одетая комфортно, мы все понимаем, но почему вы двое пришли как модели порно-журнала? Чуя неловко выдаёт смешок и стряхивает пепел, чуть не попав себе на кожаную перчатку. Это стандартный тип их комплиментов. Но, в присутствии Акутагавы-куна, фраза прозвучала как-то дико. Акутагава усмехается кратко, дёрнув плечами. Стоит с ухмылочкой и не отвечает. Рёку отводит глаза на друга. Тот затягивается, делая невозмутимое лицо. Она поворачивается в сторону дороги, поднимает глаза к небу. Опьянение сильно чувствуется, опускает глаза, смотрит перед собой. — Спать хочешь? — Относительно. — Отвечает девушка, оглянув Чую. — Супер, пошли. — Друг выкидывает окурок и проскакивает мимо её левого плеча.***
— Я… За чем-нить. — Произносит Дора и уходит в толпу в сторону барной стойки. Накахара-сан хлопает по плечу. — Возьми себе что-нибудь, пожалуйста. Её будет меньше смущать, если ты тоже будешь пить. А мне надо её растанцевать. Можешь не пить почти, главное возьми, хорошо? — Вас понял. — Вполоборота отвечает Рюноске и проходит к мелькающей среди людей белой макушке. Чуя решает большую дилемму. Находиться постоянно втроём или напротив, выделить этим двоим больше времени? Подруга не обрадуется после отрезвления разгребать ворох ещё и эмоциональных проблем, помимо уже существующим, если по пьяни в страшной истерике будет вылизывать рот своему объекту обожания. Но и расслабить её сейчас может быть эффективно как раз романтикой… Отвести внимание, перенаправить мысли. Чуя думает, как бы найти баланс в этом взаимодействии… А потом пытается хоть как-то оценить, где же моральный компас в этой ситуации у самого Акутагавы-куна. Будь он нормальным человеком, сам не допустит такого дисбаланса при их первом сексуальном взаимодействии. Но… Чёрт же его разберёт. Люди часто слушают не мозг, а член. И, даже слушая мозг, могут творить полный абздец. Рыжик вздыхает. Расправляет плечи и тоже идёт к бару. «Надеюсь, я это всё вовремя проконтролирую.» Рёку оборачивается у бара на Акутагаву, когда тот подходит взять стакан. — Ты не… Нет, ты выглядишь именно как человек, который пьёт виски. Но… Ты пьёшь? Решил пить? — Девушка чувствует, как теряет аккуратность в произношении. На улице казалось, что она чуть трезвее. Акутагава усмехается еле заметно. Но любой намёк на улыбку на всегда серьёзном лице очень ярко бросается ей в глаза. — Решил, да, но не много. Чуя же решает наглеть. Если он знает себя, то подруга на его экспрессию реагирует тем, что вливается в настрой. — Hi, «лолиту», пожалуйста! — Произносит он и тянет руку с деньгами меж двумя со-тусящими бармену. — Чё? — Поворачивается Рёку. — Это ж…? Не? — Именно, и это — тебе! — Восклицает рыжий и забирает из руки белый русский. — Чего?! — Возмущается подруга. — Это ж шот, Чу. — Именно! — Показывает радостное лицо он, забирает у бармена готовый маленький бокальчик и подаёт подруге. — Держи. Рюноске интересуется вслух, всегда ли они так. — Не-е. — Отвечает Руководитель. — Пей давай, согласилась уже. — Настаивает Чуя. Ему надо, ему просто необходимо забрать бразды правления в свои руки. Он всё подготовил. Осталось подготовить лишь девушку. — Ну тебя. — С лёгким недовольством говорит она и опрокидывает шот. «Супер.» — Во! А теперь, пошли! — Он тянет её за сгиб запястья за собой в толпу, не касаясь болезненных мест. Чуя начинает первый, вливаясь в ритм. Он точно знает — здесь прозвучит то, что подруге понравится. Лишь бы захватило. Нет времени сомневаться. Проводит по очереди бёдрами и плечами ритм, утягивая за обе руки за собой. «Feelin’ faithless, they basic. Never let them take away, you do your thing». Подруга не особо активно вливается в танец, но активно подпевает. «People talking, let them hate» Он ненавязчиво старается утянуть её, «c’mon, Рё, музыка — всегда твоя стихия», и оглаживает по плечам, направляя, видит, как девушка поддаётся. — Но только на нормальной танцевальной песне. — Громко отвечает ему на ухо. — Без проблем! Он танцует в основном один до конца песни, подруга лишь подыгрывает, мягко двигаясь. Песня, наконец, переключается. «Когда уже?» — В мыслях ругается Чуя. Но следующая подругу, по виду, вполне устраивает. Потому что она вливается и кладёт ему руки на плечи, абсолютно прожжённо игриво. «Face straight but legs are shaking» — Начинает подпевать, чуть пропустив начало. «No business, too much pleasure» «You can’t keep it together» — Улыбчиво прослеживает за его взглядом. «With an angel dressed in leather» — Заканчивает строчку, чуть замирая, явно поймав ту же ассоциацию, что и Чуя. «When I say kinky, I don’t mean curls. When I say give me, I mean the world» — Продолжает друг, не позволяя сбиться с линии мысли. Друзья переплетают пальцы, поднимая руки кверху, танцуя вместе. Чуя приобнимает подругу за талию. Сегодня — сберечь. Пусть они выглядят парочкой на танцполе. Главное — она танцующая, и она умиротворённая. Девушка чуть меньше отдаёт движениям бёдер и чуть свободнее двигается в плечах. «Боль.» — Подозревает парень, не подав виду, и поглаживает по голове. Девушка проводит головой под его рукой в танцевальном движении и гладится о ладонь подбородком, вынырнув. Ремикс сменяет ритм. Рёку подхватывает в полной мере. Чуя радуется. «Наконец!» «Life’s got» «A little boring» — Она лезет в лицо ехидно и улыбчиво. «A little stagnant» «I wanna change the tempo!» — Отлипает, проговаривая громко, но бесслышно в шуме клуба. «I’ve been» — Придуривается подруга. «Growing impatient» «It’s time to change it…» Её слова утопают в громкой музыке клуба. Чуя наслаждается тем, что, finally, подруга начинает переключаться, а не скрывать. Они аккуратно подтанцовывают до припева, улавливая ритм, «I don’t wanna die without livin’» и переходят в открытые прыжки к припеву. Подруга подыгрывает тексту руками, проводя по телу в смысл строк. Рюноске, уперевшись спиной в стену, смотрит сквозь толпу на эту пару. Зачем конкретно он брал какой-либо напиток, и как это повлияло — осталось загадкой. У Накахары-сана явно и без того всё получилось, вряд ли парень в исполнении задумки участвовал хоть секунду. Он вздыхает. Веселятся. Видимо, в соответствии с планом Руководителя. Хорошо. Рёку подтанцовывает, вливаясь всем телом в музыку. Невозможно солгать — она никогда не подведёт. Оглаживает меж прыжками кудрявые рыжие волосы Накахары и в какой-то момент крадёт шляпу, продолжая танцевать уже с ней. Обнимается. Отдаляется, встряхивая головой и наклоняясь, выныривая и возвращая элемент одежды. Она прекращает видеть прямо, всё ещё кружась вокруг друга. Пока не вспоминает — они пришли втроём. — А где наш третий? — Кричит она в толпе на ухо другу. — Я чё, знаю? — Отвечает тот. — Я ща найду и приду! — Уточняет Рёку и протискивается. Она вдрызг. И ей можно. Что? Всё? Офиге-е-енно. Чуя слышит яркий красный сигнал в своей голове. Нагоняет подругу, хлопает по плечу и переглядывается, когда она, дёрнувшись, оглядывается. «Ещё шот, и потом найдём Акутагаву-куна!» — С улыбкой заявляет бодро и тянет за собой. Рёку находит глазами Рюноске. И повинуется движениям друга. «Шот? Да куда?» «Не собралась же она чё-нить странное… Нет, именно странное и собралась!» — Чуя выигрывает себе несколько спокойных минут, пока заказывает ей напиток, и она стоит рядом. — Ты ж не собралась целоваться с Акутагавой? Тебе трезвой это не понравится. — Чё? И в мыслях не было. — Начинает девушка с серьёзно-возмущённым лицом. — Не, в мыслях было, но сейчас в действиях плана не было. В плане действий. — Исправляет саму себя. — Точно? Ты вдребезги. — Уточняет беспокойно. — Твоими ж силами! — Беззлобно возмущается и усмехается. — Не, Чу, точно. Я не пришв.. Я не пришла сюда жечь мосты. Так что ничё непорпа… Непоправимого. — Она чуть мотает головой. — Потом выйдем проветриться. — Супер, и я покурю. — Ага. Ага. — Второе согласие она выражает уже в пустоту, оборачиваясь забрать шот. Рёку слышит, кажется, только музыку. В голове, снаружи. Слова друга, когда тот говорит или подпевает. В остальное время только музыку. Самый приятный фокус сознанию. Жизни. Она пританцовывает, мягко придерживая шот в руке, ей так нравится ритм. Ритм. Ритм. Рифмовка. Пофиг на глупости текста, пофиг, как она тщательно выбирает содержание песням, которые поёт всерьёз, пофиг, пофиг, как хочется улыбаться, как хочется снова искренне улыбаться. «But I give you an inch and you take miles it's tragic Ruining my sanity with tales of animosity I, I'd rather cry than let you drive me crazy Lose my mind And I swear I might die if I cared more But you're not worth the time You never put mе up front 'cause it's your spot Like I'm in the backsеat of my own car» Кажется, девушка зависла надолго в настроении. Потому что Чуя выдёргивает со своим дружелюбным и, кажется, не первым «Рё, пойдём?». — Пойдём! — Кивает задорно подруга. И цепляет его пальцы, топая вдоль стены. Чуя из-за спины и пышных волос не понимает, в чём цель. Аку…? Рюноске замечает их приближение. Ложь. Рюноске на них и смотрел. Он кивает вопросительно, когда они совсем подходят. — Итак, и-и-так! — Рёку сближает их троицу в близкий треугольник, чтоб её услышали. Приподнимает шот. — За нас с вами, за чёрт с этим всем! — Взмахивает рукой, подразумевая всё окружение. — За чёрт с этим всем! — Отвечает Чу. — Кампай! — Кампай. — Поддерживает размеренно Акутагава. И ребята чокаются. Рёку опрокидывает шот, парни делают пару глотков. — Чу-у-я, а как это на японском? — Она тянется, перекрещивая с другом руки. — На брудершафт. — На бурде… Брудер… Да мать его, трезвая вспомню написание. — Девушка выкидывает попытку реализовать относительно сложную работу в кричащей музыке клуба и после «сбилась считать» количества алкогольных коктейлей. Чую невольно пробирает хихикать. Это всегда до такой степени прелестно. Руководитель смеётся зажмурено, а Дора выбирается из кофты, что даёт Рюноске пару секунд восстановить удивлённое лицо. Когда Чуя открывает глаза, подруга впихивает ему в руки пустой шот и свою кофту, оставшись в светло-сером полу-облегающем лонгсливе, который был заметен из-под рукавов до этого. — Чё… — Начинает вопрос парень. — Отдай в… Повесь, ple-ease! — На ухо просит указательно подруга. И он только хочет переспросить, «чё ты де…». — Пошли танцевать! — Обращается Рёку к Акутагаве-куну. Чуя понимает, что это последний момент выдать все указания брюнету. Не трогать, не делать ничё странного или подозрительного. Чуя его лично об асфальт приложит насмерть. Рюноске полсекунды удивляется. Вернее, ещё показывает удивление. Дора пьяно в глаза заглядывает. Пьяно, но сознательно. Он ещё, видя их у бара, хотел спросить у Накахары-сана, хочет тот её расслабить или заставить обнимать унитаз. Вопрос так и остался. — Не планировал. — Да пойдём! Он бросает взгляд на стакан в руке, параллельно обдумывая ответ Доре. — Ладно, не, не хочешь, не танцуй, стой обнимай меня в толпе! — Задорно заявляет девушка у уха, приблизившись. — Допивай и пошли. Или отдай Чу. Чуя в замедленной съёмке наблюдает, чё натворил, и не успевает ничего уравновесить. «Только ты…» Брюнет поднимает на неё глаза и смотрит, кажется, всего с секунду, делает глоток и отдаёт непустой стакан Чуе, у которого давно кончились лишние руки. Подруга радостно хватает за руку и уводит за собой, шатко, но чуть не припрыгивая. «…Только ты можешь пьяная, не спав много дней, всё равно переделать любой мой план под себя.» — Парень пару секунд ошарашенно стоит, опоминается, надо отнести стаканы и поскорее вернуться. Пьяная подруга. Потенциально пьянеющий же Акутагава-кун. Какое кошмарное сочетание? Чуя проскакивает к бару, поддерживая стекло в руках гравитацией. Никто всё равно не смотрит. Чуя ругается второй раз. Он заранее договаривался о треках в этот вечер. Скрупулёзно подобрав то, что им обоим с подругой нравилось. И они начались ещё несколько песен назад. Если он попал — где-то там намечается то, о чём пожалеет каждый в их компании. В первую очередь, кажется, Чуя. Рюноске на секунду стопорится, когда Дора останавливается в толпе и обнимает его за талию, прижавшись. Мягкая грудь, худые рельефные плечи. Пора, кажется, привыкнуть, что звучащие абсурдно предложения девушка говорит всерьёз. Пьяная девушка, которая лезет с объятиями. Нет, поправляет он себя, пьяная симпатизирующая девушка, которая лезет с объятиями. Стоп. Нет, она ни разу сама не заявляла о чём-либо сексуальном? Он сам додумал. Это же она почти поцеловала в машине? Он мог всё не так понять. Рёку чувствует еле-касающееся мягкое объятие на плечах. И почти вздыхает с раздражением. «Я не хрустальная.» Но мысль «может это я прилипла зря» даже не дослушивает. Рюноске спотыкается в своём же «я всё додумал», когда она резко отодвигается и кладёт руки ему на плечи, начиная танцевать от бёдер и, улыбаясь, подпевать. Чуя проскакивает сквозь толпу обратно, всё ещё с кофтой в руках. И принимает поражение. «Нет, МАТЬ ТВОЮ, ЧЕГО.» Он застревает на месте, между «она, мать её, ну точно забила на защиту и сокрытие» и «мне уже надо врезать Акутагаве-куну?». Он впервые со стороны наблюдает, как подруга не ведёт, а именно танцует с человеком. Не с меньшим огоньком, чем обычно. Прокатывающимся движением проводит носом по щеке. «Ну не дай святые силы сейчас целоваться полезет, ну ни дай…» — Чуя почти срывается с места, решаясь остановить потанцовочку, но девушка отдаляется, Акутагава-кун не рыпается. Вопрос «останавливать или дать всему идти своим чередом» не отпускает. Он впервые видит, с какой лёгкостью девушка прислушивается к движениям чужих рук, оглаживающих спину и плечи. Нервно потряхивает кофтой в руке. Отойти на пару минут? Следить? Чуя чувствует себя до бреда мнительным, но она вдребезги. С какого перепугу он станет доверять Акутагаве-куну? С того, что тот оставил её у себя дома и не полез ни разу? Может, она не рассказала? Боже, если она не рассказала? Вроде… Вроде была спокойна на этот счёт. Чуя не понимает. «Не стой столбом.» — Отвечает себе. Отталкивается и идёт сдать кофту. Что ему говорить? «Не отдал в гардероб, стоял пялился на вас»? «Привет, остановитесь, я боюсь за твою безопасность, Рё»? Он лишь вернёт девушке былое напряжение? Но это же важнее. Не допустить дополнительных проблем важнее, чем решить предыдущие, так? Чуя подаёт кофту работнику гардероба, проверив пустые карманы, и ожидает номерок. Рёку чувствует волну сокращения мышц в бёдрах от прокатившегося по телу удовольствия, когда вслед за горячим дыханием по уху проскользнул язык. И чуть сжимает несфокусировано его ладони на талии, накрытые её. Рюноске резко напоминает себе, что он здесь по делу, закрыв рот. Он не способен идентифицировать реакцию Доры, нельзя ничем рисковать. Девушка, кажется, лишь несколько секунд назад прижалась по ходу движений к нему спиной, запрокинув голову к его правому плечу и водя ладонью горячо по его ноге. «Она всё ещё в опасности.» — Говорит себе в мыслях, но убедить с первого раза не получается, и он отодвигает её немного от своих бёдер за талию. Она изворачивается из рук, оказывается лицом. — Всё нормально, — она приобнимает за плечи, — только дальше не иди. — Извини. — Первое хоть напоминающее логичное отвечает Рюноске. «Идиот. Идиот. Идиот. Идиот. Ты здесь по работе.» — Извинения приняты, это было приятно. — Она отлипает и улыбается. Переключается на серьёзное. — Дальше не иди. — Не буду. — Подтверждает парень, поняв, что нужно ответить это вслух. Она кивает. Déjà Vu — Voila Она обращает внимание на следующую песню. Ой, тоже крутая. Совсем плывёт, не разобравшись, выбесил её только что Рюноске или обрадовал. Это было комфортно. Страшно, если продолжится. Запуталась. — Пальцы сильно болят? — Явно с подтекстом уточняет парень. — Терпимо? — С подозрением о сути вопроса интересуется Рёку. — Разрешишь ответить? — С лёгкой ухмылкой говорит. Дыхание обжигает у скулы. И отдаляется, испытывающе изучая. Девушку тихо пробирает волной по спине. Слишком. Красивый. Голос. Слишком seductive выражение на лице. Она на секунду отводит взгляд от жгучих и комфортных серых глаз, поблёскивающих от огней клуба. — А я тебе улыбающемуся отказывать не очень умею. — Рёку жмёт плечами, добавляя нотку лёгкости в ситуацию, заодно выясняя, что, в целом… «То есть я слишком выжата, чтоб быть прям хорни, но недостаточно выжата, чтоб совсем не быть хорни…» — Руку мне на плечо. — Командует он, подхватывая за талию одной и за запястье другой. Она прогибается в спине, слушая уверенное прикосновение. Мягко прокатывается пальцами по упругой руке, цепляясь за складочки чёрной ткани пиджака. Категорически пофиг, если даже ноют пальцы. Он начинает движение, схожее с чем-то из бальных танцев. — Я не умею… — Для тебя это левая-правая-правая-левая. Дальше разберёшься. Чуя возвращается, чтоб, видимо, видимо. Останавливается у стены. Смотрит. Не может выбрать, всё идёт не так, или всё идёт именно так. Рёку с весельем делает поворот, возвращаясь в руки. Она и правда не настолько ноль в стандартных бальных шагах, чтоб не сориентироваться. Что, пожалуй, её саму удивляет. Она не врала Чуе. От мысли «целоваться» становится страшно. Друг зря об этом беспокоится. А потому мысль выкидывается, насколько получается. Страшно и что полезет сам Акутагава. — Ты напряглась. Больно? — Спрашивает Рюноске, заметив небольшое отдаление девушки. — Не, боюсь, что ты полезешь. — Она произносит и следом хмурится, осознавая, что ляпнула вслух только что. Пьяна, полностью пьяна. Чрезмерненько. — Не полезу. — Рюноске почти останавливается, расслабляя ладони до еле-заметного касания. — Я… Не верю, но пытаюсь. — Она вздыхает и приближается обратно, обнимая его за шею, касаясь щекой. Отталкивается и меняет объятие с шеи на талию и спину, укладывая подбородок на правое плечо. Рюноске аккуратно приобнимает её за плечи. «Страх касаний очень неоднозначный.» Но у парня не получается извлечь какой-то ответ из рассуждения. Дора обнимает сильнее, и он немного отвечает. Параллельно пытается разобраться. — Чуваки, пойдём курить! — Заявляет Руководитель. Дора поворачивается, но левую руку со спины не убирает. Лишь потом отдаляется до конца. — Пошли. Я как раз слишком страшно пьяная. — Улыбается она своему другу. Рюноске переглядывается с Накахарой-саном и кивает ему. Давно тот наблюдал? Подозревает, что мог всё испортить. Вряд ли девушка сейчас так же расслаблена, как несколько минут назад. Чуя думает, не нужно ли ей ещё налить. На улице будет прохладнее. Решает, что ответ — да. Рюноске отдаёт себе отчёт, что часть странных ощущений вызваны лёгкой степенью опьянения. Он не планировал, не ел. И взял сдуру виски. Часть возбуждением, которого быть здесь не должно было. Акутагава-кун одёргивает кофту и выходит вслед за ними на улицу. Чуя поджигает сигарету. Рёку усаживается на лавочку в метрах двух от входа, на грани тени фонаря. Шерсть кофты подсвечивает неоновое освещение двери клуба. — Я так рад, что у нас получился клёвый вечер. — Начинает Чуя. — Чу, — девушка откидывается на спинку лавочки, — только ты мог такое устроить, честно слово. Брр, холодно. — Она ёжится, тыльной стороной кисти проводит по плечам. Акутагава-кун стоит рядом с курящим, в паре шагов справа от Рёку. Чуя быстро выбирает. У него один выстрел в этом деле. Глубоко затягивается, подходя и вставая напротив подруги. — Ты валялась в плену в ноябре, должно было быть жутко холодно, да? И оттого ты заболела. — Он садится на колено перед ней, шокировано поднявшей взгляд. — Тебе было ужасно страшно и ужасно плохо, так? Я тебя очень люблю, Рёкуми Дора, расскажи мне, пожалуйста, что происходило, что ты чувствовала? — Он протягивает руку и сжимает её коленку. Смотрит безотрывно в глаза. — Я хочу знать, Рёку, я хочу тебя выслушать. — И почти видит, как надламывается стопор. Рюноске быстро и ярко понял, что значило «ты быстро поймёшь, когда я перейду к исполнению плана» от Руководителя. Маленькая речь Накахары-сана была столь атакующей поначалу и оказалась столь заботливой к концу. Теперь — не мешать. Чуя смотрит на первые слёзы подруги, знаменуя победу и переключаясь, наконец, с исполнения задумки на простую человеческую поддержку. Она первый раз всхлипывает, зажимает рот и опускает голову. Чуя чуть приближается, не меняя позы, поглаживает колено. Взглядом ловит Акутагаву-куна и тыкает ему на скамейку. Брюнет отмирает с явным непониманием. — Это было так страшно. Так страшно. Страшно. — Трясущимся голосом первым звучит от неё. Она всхлипывает и рвано вдыхает. Чуя ещё раз, более раздражённо, смотрит на брюнета. Рыжему сейчас нужно две дополнительные руки, он же видит, как у подруги подкрадывается вместо открытых рыданий паническая атака. Рюноске прекрасно помнит «поддерживай, не можешь — молчи». Но он не может. Что хочет Руководитель? Парень обходит, следя за взглядом Накахары-сана, указывает на скамейку, получает утвердительный кивок и садится рядом с Дорой. Всё ещё пытаясь прочесть по глазам и мелким жестам, аккуратно кладёт руку на плечо девушки, чуть поглаживая пальцами. «Соберись. Сестра же при тебе плакала.» Он думает пару секунд, садится чуть ближе и обнимает подрагивающие плечи. — Я… — Она всхлипывает. — Я думала о тебе. — Мягко улыбается, подняв глаза на Чую, поджимает губы, приоткрывает рот, заменяя тихим вдохом всхлип. Кашляет. — Как ты бы со всем помог, будь рядом. — Ещё пара капель скатывается по щекам, когда девушка моргает. Рыжик в оцепенении смотрит в ответ. — Я тоже. — Он поглаживает колено и чуть сжимает поддерживающе. — Пока тебя искали разрыдался перед сном, думая, что ты была бы рядом и поддерживала. — Парень с нежностью и грустью во взгляде рассказывает. — Мне так жаль, что тебя рядом не было. — Она заходится волной плача, наклоняется сильнее, и Чуя утыкает её себе в плечо, поглаживая затылок. — Мне тоже, сладость, мне тоже… — Тихо говорит на ухо, продолжая проводить по волосам. — Мне было так больно, так страшно, так холодно, так больно. — Она сжимает левой рукой его плечо, шмыгает, вдыхает рвано ртом. Плачет молча, всхлипывая и начиная закашливаться. Чуя аккуратно и медленно отпускает колено, выуживая из кармана пальто салфетки, достаёт гравитацией одну, убирает пачку, протягивает подруге. Она немного поднимается, отрывая голову от него, опирается на локти и сидит сморкается. Вытирает нос. Чуть-чуть переводит дыхание. — Я тогда ещё подумала, — Рёку отводит голову немного влево, глаза поднимая кратко на брюнета и опуская, — что тебя надо в красивом освещении сфотать. Чуя с удивлением переводит взгляд на ещё более ошарашенного Акутагаву-куна. Проскакивает «нет, он точно должен был быть здесь». Рюноске открывает рот, чтоб переспросить, и останавливает себя от сбивающего глупого вопроса. Дора продолжает. — Я об этом ещё после миссии подумала, когда мы на улице стояли. — Она вдыхает резко и выдыхает медленно, успокаивая подрагивающий голос, чтоб продолжить говорить. — Но тогда я просто подумала, что холодный свет красиво смотрится, а потом уже… — Комок в горле мешает договорить слитно, она жмурится и чувствует скатывающиеся слёзы, всхлипывает и вдыхает. — …Потом уже лежала, отводила мысли, думала про вас двоих. — Она резко поднимает глаза на Чую. — Я, кажется, никуда не поеду, Чу, нику… — И задыхается слезами, обрывая слово. — Родной город? — Парень сохраняет осторожность в упоминании на улице. Она кивает. — Я не могу. — Плачет. — И так было тяжело, не могу ж я появиться так… — Она поджимает губы, прерываясь. Рюноске, не отходя от шока «меня? сфотографировать? в плену думала? «про вас двоих».», подошёл к вопросу «появиться перед кем?». Чуя обнимает вновь, так же поглаживая голову. Слёзы капают на ткань штанины брюк. — Всё будет хорошо, простит, поймёт, мы с тобой ещё много сможем об этом поговорить дома. — Я чувствую себя такой виноватой! — Выпаливает девушка. — И перед телом тоже. Перед собой. Мне было так плохо, я душила и справлялась. — Она рвано вздыхает, отрывая голову от плеча друга. — Я не понимаю, как за всё это извиниться. Рёку чувствует, как сжимается ладонь Рюноске на её плече. — Тебе достаточно начать. — Чуя поглаживает подбородок подруги. — Искренне начать, и дальше станет гораздо понятнее. Ты точно с этим справишься. — Он поглаживает правую, без синяка, щёку. — Точно-точно. А я буду рядом всё это время. — И девушка слабо тепло улыбается ему в ответ. После, она изгибает брови грустно. — А пока я буду это делать, вы меня возненавидите. — Рёку чуть дёргает плечами, тело рефлекторно заминает неловкость. — За эмоциональность, эмпатию, невнятную окружающим эмоциональность. То, что считают за слабость. Такое же ненавидят. Возненавидите же. — Она чуть отводит голову вправо, от парней, ей и правда неловко. — Нет. — Звучит от Акутагавы-куна. Чуя только собирал огромную речь, как парень начал с основ. — Мы не считаем тебя слабой. — Поддерживает Чуя. — Мы не считаем тебя слабой. — Подтверждает Акутагава-кун хрипло. И подруга всё же поворачивает лицо к ним. — Я не считаю тебя слабой за эмоциональность. — Начинает разъяснение Рюноске. — Я считаю эмоциональность слабостью, — (теперь хочется добавить «наверное») — но тебя я слабой из-за неё не считаю. Чуя смеряет брюнета взглядом. И быстро возвращается к подруге. — Сладость, посмотри на меня. — Он находит зрительный контакт и протягивает ещё салфетку, девушка сморкается. — Я тоже эмоциональный, эмпатичный, эмоции почти мешают мне работать, ты прекрасно меня знаешь, я не считаю это за слабость, и точно не собираюсь когда-либо ненавидеть тебя за эмоции. Я вообще никогда в жизни не собираюсь тебя ненавидеть. Я тебя очень люблю. — Он поглаживает щёку, и девушка плачет, дыша через рот. Дышит не истерично, но слёзы льются ливнем. Подруга сжимает рукой его ладонь на своей щеке. — Извини. — Первое, что Рюноске понимает: необходимо сказать. — Я с тобой сомневаюсь, что считать за слабость. Но ты показала себя сильной. Рёкуми поворачивается на него, держа всё так же рукой своего друга. — Ты же забрал меня никакой? — Какое-то логическое продолжение утопает во всхлипе. Приходится додумывать. — Пытки даже сотрудники мафии переносят тяжело. И далеко не все способны продолжать молчать. — Он притягивает, продолжая обнимать плечи, и второй рукой прижимает голову к себе, поглаживая за ухом. — А ты справилась. И ловит себя на мысли, как же часто он в детстве поддерживал сестру и хвалил, и как давно они так не говорили. Как давно Гин не приходила в слезах. Рёкуми подрагивает, сжимаясь от плача. Шмыгает. Парень проводит большим пальцем по щеке, до личного удивления автоматически, и возвращается поглаживать. Она отодвигается и сморкается. Вытирает нос. — Неудобно. — Мило и немного, вроде бы несерьёзно, сердито тихо заявляет девушка. И перекладывает свою голову с левого плеча Рюноске на правое. — Лучше. — Вздыхает. — Вы чё, правда-правда не будете меня ненавидеть? Даже если я грущу, плачу, и не способна помогать? — Всхлипывает и шмыгает. — Стопроцентно. — Отвечает с бодрой уверенностью Накахара-сан. — Не буду. — Тихо подтверждает Рюноске. У него.. Как-то нет времени в этом разговоре врать. Ему придётся это решать, он понимает, но врать сейчас времени нет. Чуя видит подозрительное успокоение. Это ведь точно не всё. — Что ещё? — Спрашивает мягко подругу. — Куча всего. — Отвечает, не отлипая тем временем от Акутагавы-куна. — Но я, — зевает, — страшно уставшая. А ты положил начало… — Зевает ещё раз и чуть кашляет. — Я теперь хоть не чувствую себя, будто задохнусь в собственных эмоциях. — Она совсем тихо договаривает. — Я поэтому изначально не пошла разговаривать. Не знала, как переварить столько… — Что-то такое и предположил. — С лёгкой и проникновенной улыбкой отвечает Чуя. — Как ты за то, чтоб поехать ко мне домой? — Угусь, хорошо. — Отвечает она и зевает, ёрзая и чуть удобнее располагаясь на плече Акутагавы-куна. Чуя обещает себе завтра с утра, или завтра вечером, или когда она проспится, всё это оборать с каждой стороны. А сейчас фокусируется на другом. — Я тогда машину заказываю. Акутагава-кун, тебя подвезти? — Не нужно. Рюноске отвечает, приглаживая плечо успокаивающейся девушки. Прокашливается кратко в тыльную сторону запястья и возвращает левую руку к белым волосам. Чуя достаёт вторую сигарету. Ту выбросил ещё при начале своего монолога. «Всё, кажется, кончилось, и кончилось хорошо.» Он затягивается и с облегчением выдыхает. Не верится сходу, что получилось. Но по-настоящему станет известно, когда подруга проспится и протрезвеет. Акутагава-кун продолжает умиротворяюще поглаживать девушку. Чуя вспоминает собственное «чуть ли в лоб не целует», которое орал всего… Уже полтора месяца назад? Когда это было? Открывает телефон, вспоминает даты своей поездки. Получается, было это аж 23 сентября. Сегодня… Наступило 11 ноября. «Реально, полтора месяца…» Это ж как редко они виделись в октябре. Жуть! Исправить. Он поднимает глаза. Акутагава-кун так же размеренно поглаживает. Чуя усмешку глушит и затягивается. Это, ещё и, как давно его коллега упорно себе врёт. «Тоже мне.» — Фыркает в мыслях рыжий и выдыхает в небо. Уведомление говорит, что машина будет в пределах двух минут. Он докуривает и выкидывает в мусорку. — Так, что, давай её разбудим, сейчас водитель уже подъедет. Акутагава-кун хмурится. Поглаживать не перестаёт. Чуя скептически изгибает бровь в ожидании подвоха. — Уверены, что стоит её будить? — Очень тихо спрашивает. — А почему нет? — С интригой уточняет. — Она и так беспокойно спит. Что, если не заснёт нормально второй раз? Чуя ме-е-едленно поднимает и опускает голову: «А-а-га-а.» — Не думаю, что так. Брюнет кивает. Недовольный вид. «Скажи мне честно, — пялится на него Чуя молча, положив одну руку на ремень, — ты просто уходить никуда не хочешь?» «Я уже не знаю, сочувствовать тебе или ругаться.» — Парень морщится и потирает переносицу. Машина подъезжает. Акутагава-кун аккуратно забирает девушку на руки, Чуя распахивает и придерживает дверь, брюнет усаживает ту в машину. И, естественно, любой нормальный человек проснётся, она просыпается на секунду. «Всё нормально, спи.» — Звучит хрипловато, но мягко и тихо, пока Чуя только успел открыть рот, чтоб высказать какой-нибудь стёб Акутагаве-куну. А тот садится в машину. Чуя пару секунд зависает. А следом тихо в кулак хихикает. «Я начинаю тебя понимать, Рё.» — Смеётся он себе в мыслях. Подруга, конечно, пересказывала ровно подобного стиля абсурд. Как же то «не мог оставить не пойми где», aka в Агенстве. Но видеть такое в реальности, да ещё и прям следом друг за другом. «Фантастика,» — констатирует Чуя. Ещё раз усмехается и садится на переднее сиденье. Но раздражения не спускает. Открывает телефон, переписку. «Скажи, тебе её просто на руках нравится носить?» — Безобидно, но с весомым подколом пишет. Видит — прочитано. И спиной чувствует недовольство коллеги. «Накахара-сан, вы что-то выдумываете.» — Приходит в ответ спустя полминуты. Чуя усмехается бесслышно и разглядывает ночной город. Ладно, пусть самостоятельно донесёт до квартиры. Чё уж с ним сделаешь, да и проблемы в этом не видно. Парень тихо включает себе один наушник, нащупав кейс в кармане с ключом. Включает на рандом плэйлист избранного, и рок дополняет мелькающие неоновые вывески центра Йокогамы. Рюноске думает, как же ему нужно уйти. Потом встать и уйти. Восвояси, по наиболее неосвещённым переулкам в сторону дома, обдумать всё. Выбрать что-нибудь. Все последние сутки никак не состыкуются с планом, которого он прежде, вроде, придерживался… Ключевым в каждой мысли становится слово «вроде». «Вроде» слабость. «Вроде» планировал. «Вроде» придерживался. «Вроде» обязан уйти. Он «вроде» общался с сестрой как обычно, но что-то упустил. «Вроде» не имеет права здесь находиться, но лишним не оказался. «Вроде» добивается лишь одной цели в жизни, и должен к ней стремиться, игнорируя каждую выбивающуюся деталь, но он ведь давно не уверен. Девушка ёжится и вздрагивает, Рюноске чуть крепче сжимает в объятии, поглаживая по голове. Прижимается носом к волосам и очень тихо произносит: «Всё хорошо, Дора.» Чуя поворачивает голову на шуршание сзади. Вскидывает бровь. Отворачивается. «Честное слово, я никогда не ожидал, что мой коллега — тот ещё романтичный милый парень, когда знакомил их.» Пялится на дорогу. Скоро подъезжать, они и были то не так далеко, а улицы ночью слабо наполнены машинами. Он хочет закурить ещё одну. Всё же, он до конца протрезвел ещё до выхода на улицу. Пить, конечно, сильно не планировал, но не до такой степени. Чуть раздражает солнечное сплетение едкое ощущение. Ему тоже давно хочется романтики. И он тоже страшно соскучился по своей подруге. Но ни то, ни другое… Чуя вздыхает, поправляя шляпу на голове и ненадолго опуская голову. «Как достало. Зато, почти закончилось.» Они сворачивают последний раз. У Чуи, как назло, в плэйлисте авто проигрыванием включается крайне слезливая романтическая песня. А надо было давно поудалять то, что ассоциируется с прогоревшими полу-отношениями прошлого. Поудалять, а не просто оставить где-то в глубине огромного плэйлиста. Настроение совсем отрицательное. Он нащупывает сигареты в кармане. Водитель останавливается, Чуя бросает негромко «выходим» Акутагаве-куну и вылазит на улицу. Делает первую затяжку и болезненно думает, с какой лёгкой осторожностью коллега выходит из машины. Как, если замечать, удобна его способность в быту. Какая разница, что у Чуи за способность, Дазай всё равно отключает любые. Ещё пару раз затягивается. Он и правда обычно курит на тусовках. И сейчас трезв. Даже обидно. Встряхивает головой, проводит ладонью по лицу, затягивается последний раз и идёт к подъезду, выбрасывая сигарету. Оборачивается, кивает Акутагаве-куну. Открывает двери, пропускает брюнета и проходит следом. Хотя… Да тот бы справился. Чуя сам себе жмёт плечами. Он как-то привык в дружеской атмосфере так поступать, пропускать, придерживать, помогать… Мда. Жмёт кнопку лифта. Тело напоминать начинает, что рыжий так-то всю прошлую ночь метался по делам, а весь день строил план по возвращению нормального состояния Рёку. В лифте он опирается спиной о стену кабины. Он тоже вымотался. Всем пора выспаться. Они выходят на этаже Чуи. — Ну, чё, пока? — Как-то вяло говорит. — Угу. — Кивает Акутагава-кун, и осматривает спящую девушку. «Вот чё найти хочет? Обоснование?» — Я, если чё, у неё и кошмары, и панические атаки видел, знаю, чё делать. — Говорит Чуя первое, чё приходит в голову по поводу ситуации. Всё-таки, если немного включать мозг и эмпатию, а не только собственную грусть, он понимает беспокойство влюблённого коллеги. Подруга шевелится и сильнее утыкается лицом в пиджак, цепляя край отворота пальцами мягко. Чуя смотрит. Рюноске стоит, ожидая указаний или извне, или от самого себя. Чуя смотрит. Не на Акутагаву-куна, на подругу. Она такой уютный комочек. Ей так грустно последнее время. Не из-за отсутствия желанной романтики или недостатка объятий, а потому что её планы летели к чертям, её тело проживало жуткую боль, её эмоции невозможно было собрать в кучу. Чуе тоже грустно, но ведь они об этом поговорят. Наобнимаются друг с другом, поиграют, полежат, посмеются. Никто не отбирает у него Рёку. Чуя понимает для себя кое-что важное, что оставляет на оценку проспавшемуся будущему себе. И понимает второе, нужное для настоящего момента. — Ты её сам не разбудишь? — Он поднимает глаза на Акутагаву-куна и чуточку улыбается. Это так до абсурда мило спрашивать у самого жестокого и самодеятельного мафиозника их организации. Акутагава-кун хмурится. Бросает взгляд на девушку. — Я б не хотел. — А она б хотела, чтоб ты был тут? — Чуя с долей удовольствия наблюдает, как ставит брюнета в тупик. Пожалуй, это весь день было весело. — Я не могу за неё ответить… — Немного то ли растерянно, то ли неловко отводит в сторону глаза парень. Чуя вздыхает с облегчением, кивает себе, упирая руки в талию. — Может, к чёрту всё, оставайся? Чуя ловит ошарашенный взгляд, и тот сразу отводит глаза вновь. Рюноске не может. Рюноске не может. Рюноске не может. Рюноске не может. Не может. — Я не должен. — Тихо отвечает Акутагава-кун в сторону. — Не должен. А хочешь? — Жмёт плечами Чуя. Снимает шляпу, достаёт ключи. Вставляет в замочную скважину. — Не хочешь — тогда занеси, пожалуйста, и иди. — Он открывает входную дверь и разувается быстро. Парень молча заходит следом. Снимает обувь, мягко делая шаг в чёрных носках в коридор. Чуя вешает шляпу, приземляет тихо пальто на пол у стены, всё равно подол об асфальт потёрся, чистить. Разувает Рёку. Какая умная, блин, редко встретишь её в обуви без шнуровки. Проводит в комнату, указывая на двухместный диван-кровать в углу. Акутагава-кун аккуратно укладывает девушку, помогая способностью. Проводит по плечу. Разгибается. Разворачивается. Двигается к выходу из квартиры. Чуя молчаливо провожает его взглядом, и затем идёт следом, останавливаясь в коридоре. Акутагава-кун стоит спиной к парню, лицом к двери. Смотрит вниз, на свою обувь. Чуя наблюдает, как он сжимает кулаки, замирая на несколько секунд. Расслабляет ладони. — Хочу. — Еле слышно звучит от парня на выдохе. Чуя кивает, опираясь плечом о косяк двери в стене коридора. — Тогда просто оставайся, Акутагава. Имеешь право. — Но это ваша квартира. — Оборачивается брюнет. — Я в курсе. И я тебя пригласил. — Чуя ещё раз жмёт плечами. — Пиджак, что ли, сними, не полностью в уличном же спать. Рыжий бросает взгляд на припылённые об асфальт колени своих брюк. «Только ты мог такое устроить, Чу.» — Он уже несколько раз за поездку в машине прокрутил смешливые слова Рёку, которые она говорила не единожды за последние месяцы. И сегодня вновь. «И, на удивление, всегда получалось хорошо. Embrace your weird wishes, чё тут, чёрт.» Чуя поднимает взгляд, достаёт из шкафа вешалку, протягивает Акутагаве-куну. Тот медлит. Берёт в руки вешалку и ещё несколько секунд с ней просто стоит, замерев. «Решай давай что-нибудь.» — Чуя думает. Не торопит, не манипулирует, не подталкивает, не отталкивает. Просто наблюдает и хочет лечь поспать. Всё кончилось, подруга дома, он тоже. Пусть Акутагава-кун выбирает что угодно. Рюноске сжимает в руке вешалку. «Я же должен уйти.» «Я не могу им дальше мешать.» «Я не смогу потом уйти.» «Я не смогу? Я не имею права не справиться.» Легче не становится. Ответ выбрать не выходит. «Хочу.» Он произнёс это вслух. Но что за этим следует? Уютные вечера? Мифическая спокойная жизнь? Постоянная боль? Ожидание момента, когда девушка уйдёт сама, поняв, какой он безобразный и жалкий человек? Он не может стоять здесь бесконечно. Он оборачивается на входную дверь и обувь. Отвращает даже не идея переступить порог. Отвращает до невозможности идея обуться. Он медленно снимает пиджак. Руки не хотят слушаться, когда мозг не даёт конкретных указаний. Аккуратно вешает, выравнивает чуть ли не по миллиметру плечевой шов по вешалке. Чуя таки принимает на данный момент однозначную позицию. Он ему сочувствует. Сейчас, в эту самую минуту, когда парня настолько отчётливо разрывает между всеми личными желаниями, обязанностями и ожиданиями разом, в этот момент точно сочувствует. — Давай. — Чуя протягивает руку и забирает вещь, располагает её меж своими пальто, жакетами и прочими вещами в шкафу. — Проходи. — Он мягким голосом приглашает, а сам проходит к гардеробной в своей комнате. — А, да, если чё, туалет и ванна вон, справа. Руки там помыть и всё такое. — Говорит в дверях своей комнаты застрявшему посреди коридора брюнету. Звучит как-то неловко. Но и Чуе не очень ловко тет-а-тет объяснять что-то бытовое Акутагаве-куну… Какая-то незапланированная ситуация. Хоть он и сам её спровоцировал. Брюнет кивает и исчезает за дверью. Чуя заходит в гардеробную. Рюноске смывает, моет руки, вытирает об водолазку. Не может же он использовать полотенце Накахары-сана… Выходит, останавливается в коридоре. В квартире душновато. Немного осматривается глазами… А Доре не будет жарко в кофте? Ему, наверное, всё же надо уйти. Почему он здесь. — Так, ну чё, всё, спать. — Чуя хотел вообще не это сказать, и не так, и он устал, и сам стремается немного. Хотя куда ему. Чего это он. — Я предполагаю, вы спите вместе, а я у себя. Кто-то из нас всё равно будет успокаивать её посреди ночи от кошмаров. Согласен, не? — Да. — Брюнет не смотрит на Чую в ответ, залипнув в мысли, но кивает. Или застряв в мыслях. Чуя слабо понимает детали, кроме самой степени внутреннего конфликта в голове Акутагавы-куна. Рюноске проходит к дивану. Пытается найтись. Он потерялся в смехотворной ситуации. Как жалко. Чуя вспоминает, начерта подошёл. Из дверей комнаты окликает шёпотом. — Акутагава-кун, лови. — И кидает найденную в ворохе домашних шмоток тёмно-серую оверсайз футболку с потёртым принтом. Мягкая и комфортная, Чуя точно знает. Рюноске оборачивается на голос и ловит по рефлексу. Разворачивает. Поднимает глаза на Накахару-сана. — Ну переоденься. — Чуя видит, как парень не улавливает примерно ничего. Ему чё, друзья не да… А, стоп, какие к чертям друзья. — Тут жарко, в водолазке спать офигеешь, так что держи майку. Штанов по размеру тупо нет. — Чуя жмёт плечами. Чистейшая правда, у них заметная разница в росте, Акутагава-кун и Рёку примерно одинаковы. А у Чуи с подругой двенадцать сантиметров разницы, метр шестьдесят и метр семьдесят-два. И он по ней знает — эти обидные двенадцать сантиметров не дают носить одни и те же штаны. Чуя понимает, насколько же у них никогда не возникнет проблемы с сексом, по тому, с какой горячей ловкостью Акутагава одной рукой стягивает мягкую водолазку, оперевшись коленом на диван, и как следом одномоментно оказывается в футболке. Стоит и медленно и аккуратно сворачивает снятую деталь одежды. Чуя тихонько вдыхает и выдыхает, расслабляет поднявшиеся брови. Да уж, он наорёт подруге про всё. И это, в частности. — Можно куда-то положить? — Спрашивает Рюноске тихо, и даже такой вопрос находит чрезмерно наглым. — Да, канеш, вон комод рядом, подойдёт? — Чуя то ли отвис, то ли завис. «Ой, ну тя к чёрту, как ты это совмещаешь.» Брюнет кивает и укладывает идеально свёрнутую вещь. Рюноске аккуратно ложится рядом с девушкой и укрывает их обоих. Она спит. Это хорошо. А нормально, что они под одним одеялом? А нормально, что они в уличных штанах? А ей нормально, что она в кофте? Рёкуми тихо утыкается носом у ключиц, прижав к себе ладошки. Как-то хмыкает во сне. Рюноске колеблется, а сейчас её обнимать или нет? Она не беспокоится. Парень всё же кладёт аккуратно ладонь ей на плечо, немного поглаживая пальцами. Чуя выходит, прикрывая дверь. Доходит до своей комнаты. «Полный абзац. Ты притащила домой горячего и стеснительного нежного мафиозника. Тут каждое словосочетание оксюморон. А это ещё и Акутагава-кун.» Планирует переодеться. Меняет план. Выскакивает из комнаты, проходит через весь коридор к хранилищу вина, выбирает, что за бутылку откроет завтра. Удовлетворительно кивает себе и наконец идёт переодеться.