Маги-защитники: Связь противоположностей.

      Мы тихо прошли в комнату, я сел на кровать, а Алисия достала из шкафа несколько блюд. — Вот, я принесла кое-что, кушай. Вас же там плохо кормят. — А ребятам можно отнести? — Думаю, можно, — разрешила любимая. — Всё равно мои дальше носа не видят. Минут через пятнадцать мы вернулись в комнату. Я решил, что могу себе это позволить и осторожно обнял Алисию, зарывшись носом в её волосы, от которых исходил приятный хвойный аромат. Она вздохнула, обняла меня в ответ, прижавшись, как к надёжному защитнику, и неожиданно произнесла: — Знаешь, Феникс, после разлуки с Вертером я ещё ни к кому не относилась так нежно, и не видела такого отношения к себе. — Я люблю тебя, — прошептал я, зная, как ей не хватает таких слов и заправил за ухо маленькую прядь тёмных, мягких волос. Такая хрупкая, женственная, когда снимает все маски. Алисия вызывает в моём сердце, помимо любви и нежности, колоссальное сочувствие, просто до замирания души, до лёгкого болевого толчка. Я очень сильно её люблю, хочу защитить от всего, прижать к себе и не отпускать, хочу, чтобы ей больше никогда не понадобились маски, и чтобы слёзы на её глазах были только от счастья. — Феникс, как ты думаешь, Вертер может быть ещё жив? — спросила Алисия, заглянув мне в глаза, словно опираясь на моё мнение, поскольку я что-то в этом понимаю благодаря своей профессии. Ей было важно услышать меня. — Надежда не должна умирать, — ответил я, зная, что не могу сказать уверенно. — Мне очень хотелось бы, чтобы он был жив. — Знаешь, разум мне иногда говорит, что он мёртв, иначе я уже нашла бы его за такой длительный срок. Но… маги, изучающие теорию жизни душ, говорят, что живые во сне не приходят… Сниться могут, но прийти во сне — нет. Ко мне приходили все родные: и папа с мамой, и братья моего отца, и дедушки-бабушки, только Вертер не приходил… ни разу. Снился, но не приходил. Хочется всё-таки верить мудрым магам. Это — моё единственное доказательство для убеждения разума, что брат ещё жив… и когда-нибудь мы всё же встретимся. Я чувствовал, что Алисия сейчас заплачет и снова прижал её к себе, крепко, но нежно, чтобы она почувствовала мою силу и любовь. — Я могу помочь в поисках твоего брата, когда выйду на свободу. Как бы ты на нас не ругалась, мы умеем искать людей. — Расскажи мне про свою семью, — вдруг попросила Алисия, вновь посмотрев на меня. — А то ты про мою знаешь, а я про твою — нет. Я рассказал ей о родителях, младшем брате, разных близких родственниках. — Вы с Феликсом сильно близки? — уточнила она, вновь посмотрев на меня. — Да, достаточно. Я вообще плохо помню себя и свою жизнь до появления брата — маленьким был. В детстве мы много времени проводили вместе, сейчас чуть меньше, но по-прежнему любим друг друга. Иногда, конечно, Феликс этого не понимает, как и того, что, поучая, я желаю ему только добра, говорит не самые хорошие слова. Я обижаюсь, но быстро отхожу — понимаю, что он ещё не до конца из переходного возраста вышел, — рассказал я, доверившись любимой. — Понимаю, Вертер в последнее время, бывало, тоже грубил. Хотя и я на это способна — ты это знаешь, как никто другой, но мы не ссорились. Ещё чего — ссориться, когда и так только вдвоём остались… Ты очень хороший старший брат, заботливый. Феликсу с тобой повезло, — сказала Алисия. — Не знаю, может, я правда слишком нудный, правильный, как он говорит. — Не думаю, просто ты заботишься о нём, а подросток слегка бунтует. — Только не рассказывай никому — пусть это будет нашей тайной, — попросил я, улыбнувшись. — Не расскажу, будь уверен. Мы теперь храним взаимные тайны, — улыбнулась любимая. Как же красиво она это делает, когда не ехидничает. Прямо раскрывает свою душу. Надеюсь, я также улыбаюсь при разговоре с ней. — Слушай, Феникс, а давай поиграем в морской бой, — предложила Алисия. — Ты умеешь? — Конечно. Мы по вечерам выходных дней всей семьёй в него играли, или в шахматы. — Ну, шахмат у меня нет, но ручка и бумага найдётся, — Алисия встала с кровати и направилась к шкафу. Просмотрев полки, она достала оттуда два листа и ручки. Алисия расположилась на кровати, а я на подоконнике. Продумав и нарисовав позиции, мы начали игру. Любимая с таким азартом сбивала мои корабли, но я тоже не лыком шитый, и в итоге я победил. — Ну да, конечно, полицейские всегда выигрывают, — пробормотала она. — Алисия, не расстраивайся, котёнок, — я подошёл к ней и поцеловал. — Да ладно, я так, — любимая примирительно улыбнулась. — Вот это да, уже ночь, — произнёс я, взглянув в окно. — Как быстро время пролетело — мы пришли сюда ещё до заката. — Сейчас двадцать минут одиннадцатого. Значит, тебе интересно со мной, раз не замечаешь хода времени, — улыбнулась Алисия. — Конечно, интересно, — я улыбнулся в ответ. — А хочешь, вместе на звёзды посмотрим? Я много созвездий знаю. — Давай, — кивнула Алисия и накинула на плечи старую кофту. Мы вышли на балкон и сразу же ощутили обнимающий окрестности запах ночи и леса. Слегка дунул ветерок, прошелестели листья ближайших деревьев, а затем установился штиль. Ночь была ясной, отсутствовал любой наземный свет, и ничто не мешало разглядывать бездонное небо с мириадами звёзд, раскинувшееся у нас над головой. Иногда с трудом верится, что небо — это не твердь, что на самом деле оно прозрачно и состоит из километровых слоёв газов, ведь небо бывает разным: белым, голубым, серым, фиолетовым, другие краски тоже добавляются в течение дня и в зависимости от явлений природы, но это в светлое время суток. Ночью небо становится прозрачным, и мы видим сквозь него сам космос — пространство нашей галактики с присутствующими в нём светилами. Конечно, положение звёзд, которое мы видим, не настоящее — оно является проекцией на нашу небесную сферу, но как же прекрасна эта проекция! Небо отделяет нас от мира космоса, надёжно защищая от вредных воздействий. — Видишь, вон там созвездие Лиры, похожее на правильный параллелограмм, а внизу от него Лебедя, который летит на юг? — я хотел показать любимой Большой Летний Треугольник, образованный главными звёздами трёх созвездий — Вегой, Денебом и Альтаиром. — Ты не думай, что я ничего не знаю и не могу ориентироваться на небе. Когда мы были детьми, по вечерам часто выходили с родителями под звёздное небо и изучали его, — рассказала Алисия. — Лира находится недалеко от Небесного Северного Полюса Мира, который сейчас расположен в Полярной Звезде, Лебедь находится ниже (второе название — Северный Крест, поскольку на него похож), а Орёл — ещё ниже и находится справа от этих созвездий, — говорила любимая, показывая взглядом всё, что называет. — Или в твоём понимании преступник не может, не должен знать созвездия? — Нет, что ты, я совсем не это имел в виду, — мне очень не хотелось её обидеть. — Твои родители были астрономами? — Папа был, он всем и привил интерес… Да, помню, мы наблюдали за звёздами каждый вечер в ясную погоду. Вертер тогда ещё говорить толком не умел — сидел на руках у папы и показывал на звёзды, а он говорил брату их названия. Кстати, первым словом у Вертера стало не «папа» или «мама», а «Вега». Прикинь, да? — Вот это да, удивительно. — У нас дома были разные телескопы, однажды мы с Вертером разобрали один — папа завершил наблюдения и забыл убрать. Отремонтировать не удалось, и мы потом линзу от него с собой таскали везде и всё вокруг через неё рассматривали. Узнав, папа нас и не ругал особо, просто сказал, что так делать нельзя — он был очень добрым человеком, — Алисия вздохнула. — Сколько лет уже прошло, а я всё вспоминаю. Как мы были счастливы вместе, наших благочестивых родителей. Они отдали свои жизни за спасение Земли от рабства колдуньи Гиоссе, за спасение Нашей Галактики от её злодеяний, а их через десять лет уже никто и не помнит, даже на Земле, а на других планетах тем более… — Почему? Помнят. Твоих родителей ведь звали Альфред Викторович и Вероника Александровна? — Да. — На территории Академии, где я учился, стоит большой памятник с их скульптурами. — Ха… Это, конечно, хорошо, но слабое утешение для тех, кто их любил… — Алисия всхлипнула. — Для тех, кто был вынужден расти в условиях детдома, без любви, без участия родных и близких… Я не знал, что говорить. Мои родители в той борьбе остались живы, как и большинство магов-защитников — потери удалось максимально минимизировать. Мне больно за Алисию, Вертера (который, хочется верить, всё-таки жив), за их семью. Колдунья Гиоссе ради власти и прибавления магических сил уничтожила целый род — просто уму непостижимо. Были живые люди, со своими чувствами, привязанностями, планами и мечтами, и канули в лету из-за амбиций одной злобной женщины-великанши. Что испытали люди, теряя друг друга, бедные дети? Вместе со смертью родных колдунья украла у них детство, а в особенности у моей любимой. — Как же мы ненавидим эту колдунью, — Алисия словно прочитала мои мысли. — Сначала она братьев папиных убила, затем дедушку, бабушку. Она убивала всех по очереди в течение двух месяцев, а те, кто оставались в живых, страшно горевали. Последними стали наши родители. Причём мама же не урождённая Звёздная — у неё способностей нашего рода не было, а, значит, она могла бы остаться в живых, но мама очень любила папу, а также была магом-защитником и никогда бы не отступила… Подробностей той битвы мы не знаем и не хотим знать — слишком больно, — любимая рассказывала и плакала, я чувствовал, что ей надо выговориться и поддерживал тесный контакт, не разжимая объятий. Здесь нельзя остаться равнодушным, я абсолютно правильно поступил, что начал разговор той ночью. По крайней мере, со мной, не одной ей легче это переносить. — И откуда только появилась эта тварь проклятая? Если бы не она, всё было бы хорошо, у нас с Вертером была бы семья, и мы не потеряли бы друг друга. Сволочь. Колдунья, конечно, получила по заслугам — кончила жизнь во льдах Тацины (спутника Беллерофона), навсегда войдя в мёрзлый сон, но наш род Звёздных и наших родителей это не вернёт. Они были такими молодыми, красивыми (папе было 32, а маме — 30), с планами на жизнь — никак не знали, что она из-за какой-то проклятой, властолюбивой твари окажется такой короткой. Сама-то колдунья, небось, до этого лет сто прожила — в её крови нашли звёздное вещество, продлевающее жизнь. Скотина. Когда Алисия закончила, я подождал ещё немного, чтобы она могла добавить, если захочет. — Ну, и что ты думаешь? — спросила любимая, вытирая слёзы. Я, наконец, заговорил, потому что было нужно, но слова удавались с трудом: — Сочувствую вам… Прости, мне тяжело говорить, но… нужно жить дальше, как бы ни было больно и трудно. Заручиться поддержкой и жить. Всегда на вопрос «Что делать?» мудрые маги отвечают «Жить дальше». — Ты тоже читаешь их книги? — уточнила Алисия, взглянув на меня. — Да, подчитываю, когда есть свободное время. — Но кто меня поддержит, когда нет рядом близких? К тому же, Вертеру самому нужна поддержка, больше, чем мне… если я, конечно, его когда-нибудь найду, — Алисия поникла и всхлипнула. — Я поддержу тебя и буду помогать в поисках брата, когда появится такая возможность, — ответил я. — Я очень хочу стать для тебя близким человеком… — Правда? — любимая уткнулась в меня. — Да будет так… хотя бы сейчас. Некоторое время мы молчали, не отпуская друг друга из объятий, глядя на звёздное небо и вдыхая умопомрачительно свежий ночной воздух. — Жить дальше, говоришь? — вдруг нарушила паузу Алисия, с азартом взглянув на меня после нескольких минут меланхоличного молчания. — Ты хочешь взять реванш в игре «морской бой»? — уточнил я, улыбнувшись. — Нет, не совсем, — любимая тоже улыбнулась. — Пойдём со мной. Мы прошли назад в комнату, я гадал, что же сейчас будем делать, как вдруг Алисия толкнула меня, и я упал на кровать. Она залезла туда же, легла рядом и накрыла мои губы поцелуем. Я стеснялся повторять, хотел было возразить, повременить с этим, но Алисия не хотела слушать и требовательно целовала, проводя ладонью по моему лицу. Я не выдержал, дал волю чувствам, и через минуту уже Алисия лежала подо мной, а я страстно целовал, изучая изгибы её тела. Такая красивая, стройная, такие мягкие губы, приятные прикосновения. Стало жарко, я снял камзол и бросил его на стул, любимая же принялась расстёгивать платье. — Стой, подожди, — выдохнул я. — Не надо, я же не сдержусь. — Феникс, не стесняйся — всё нормально, — выдохнула в ответ Алисия. — Я люблю тебя, а ты меня — значит, можно. Моё сердце забилось ещё чаще от её слов «я люблю тебя», казалось, что вот-вот выпрыгнет из груди. — Ты девственница? — уточнил я, чувствуя жар на лице и во всём теле. — Да, но мне это так надоело! Феникс, я хочу, чтобы ты лишил меня девственности, сегодня, сейчас! — требовательно сказала любимая, сбрасывая платье на пол, и потянулась к пуговицам на моей рубашке. — Раздевайся, я жду! Меня снова жгло и дёргало стеснение, но, признаться честно, я этого хотел. Она такая красивая, хорошая, любимая девушка, и такая доступная, никем не тронутая. Значит, она ждала именно меня, чтобы полюбить и подпустить к себе так близко. — Ты уверена? — спросил я, снимая брюки. — Да! — выдохнула Алисия, кидая на пол нижнее бельё. У меня этого ни разу не было, но инстинкты подсказывали, что надо делать. Я старался быть максимально аккуратным, чтобы не сделать ей больно и не навредить. У неё на лице отражались положительные эмоции, однако присутствовала некоторая скованность в зоне. — Ты не свободна. Всё нормально? — уточнил я. — Да, всё прекрасно. Первый раз… он всегда такой, — она снова выдохнула мне в лицо, обжигая дыханием и подстёгивая меня быть ближе и ближе с ней. Хорошо, что я в порыве страсти успел предохраниться с помощью магии — всё-таки первый секс не предполагает детей. — Я очень сильно тебя люблю! — прошептала Алисия, вовлекая меня губами в новый поцелуй. — Я тоже, — теперь выдохнул ей в лицо уже сам. — А я сильнее, — прошептала любимая, нежно обнимая мои плечи. — А я ещё сильнее, — решил продолжить эстафету ироничного соперничества. Нам было хорошо, так хорошо вместе, вдвоём, в одной комнате, в одной постели. Закончив, мы, счастливые, лежали на смятой постели, рядом друг с другом и часто, глубоко дышали. — Феникс, ты настоящий герой! — с восторгом отозвалась Алисия. — У тебя тоже был первый? Я улыбнулся и кивнул. — Это здорово. Вот и познали мы с тобой, Феникс, взрослую жизнь, — сказала любимая и рассмеялась. — С тобой так хорошо, Алисия, — прошептал я и с любовью убрал с её лица прядь мягких, тёмных волос. — И мне с тобой. Слушай, Феникс, а откуда у тебя такие светлые, почти белые волосы? — поинтересовалась любимая. — Я никогда таких не видела просто. — В нашем роду такие встречаются в сочетании 50 на 50. Такой оттенок у моего отца и был у деда, а вот Феликс с более ярким цветом волос. Вроде бы это называется генами, — ответил я. — Ого, интересно, — сказала Алисия. Неожиданно в дверь постучали, мы вздрогнули, и я инстинктивно потянулся за одеждой. Представить только: лежат пленник и предводительница банды в одной постели, голые… Как хорошо, что дверь была закрыта на замок, о чём мне шепнула Алисия, сказав не беспокоиться. — Какого чёрта надо? — в своей обычной манере спросила любимая. — Алиссия Альфредовна… эээто я… Маттвей, — послышался из-за двери омерзительно пьяный голос. — Мы тут дела не порешали, насчёт даль… дальней… ших дейвствий, — язык преступника заплетался — ну хотя бы протрезвел для начала. — Отвали, я уже сплю. Завтра поговорим, — ответила Алисия. Послышался глухой удар лба об дверь. Фу, пьянь. — Слышь, ты мне тут дверь будешь выносить? — повысила голос Алисия. — А ну, пошёл вон отсюда — проспись, потом приходи! — С-слушаюсь, Ал-лисия Аль…фред-довна, — заплетающимся голосом произнёс Матвей и отошёл от двери, через секунду во что-то врезавшись. — Я не понимаю, как можно так напиться, чтобы еле говорить и на ногах держаться? — Вот можно, если меры не знать и жрать, и жрать, и жрать, — ответила любимая. — Ты прав, выглядит это отвратительно. Из коридора послышались шаги и другие заплетающиеся, пьяные голоса, причём и мужские, и женские. Мэри так вообще напевала какую-то песню и прерывисто икала. Также слышался голос Кристофера, самый адекватный — если он и перебрал, то только чуть-чуть. — О, Мат-вей, ик, а чё это ты здесь… ик, разлёгся? — с трудом проговорила Мэри. — Эй, п-придурок, ик, ты меня во-обще слы-шишь? Как можно было так… ик, нажраться, а? Ой-ой-ой, а сама-то нажралась многим меньше… — Матвей, давай, я помогу тебе встать, — произнёс Кристофер. — Ны нада, я ап-абсолютно трезв! — Ой, ла-ла, ла-ла-лала, кусок дерьма! — услышали мы несвязное пение Воробья. — Вера, ик, затк-нись, у те-бя, ик, сов-сем нет, ик, го-лоса! — бесцеремонно оборвала её Мэри. — Ой, да на себя пос-мотри! У меня… хо-тя-бы слух музы… зы… кальный есть! Я слышал тихие смешки Алисии, уткнувшейся в подушку, и самому тоже было смешно. Хотел услышать также пьяный бред Люцифера, и услышал, спустя минуту пререканий Мэри и Воробья. Он жёстко и забористо матерился, в перерывах икая, и нормального слова не произнёс ни одного. Наконец, переругавшись и чуть-чуть успокоившись, банда пошла дальше, видимо, по своим комнатам. Мы слышали, как Кристофер тащил Матвея и выругался матом, когда тот, уже ничего не соображая, поднял свои ноги и ткнул грязным ботинком ему в лицо — я понял это по комментариям. — Придурок, хватит меня лапать — я не женщина! — услышали мы новый комментарий Кристофера и вновь закатились тихим смехом, утыкаясь в подушку, чтобы не выдать себя. — Ну, моих напарников в неадеквате услышали, теперь давай спать, — подвела итог Алисия, когда они ушли уже точно. — Давай. Спокойной ночи, моя любимая, — произнёс я и потянулся к ней, чтобы поцеловать. Алисия ответила на поцелуй, затем дотянулась до выключателя, и несколько минут спустя мы погрузились в крепкий сон. В ту ночь я ещё мог спать спокойно, не зная, что ждёт меня завтра…