Маги-защитники: Связь противоположностей.

Алисия. Когда я выпроводила Феникса за дверь, внутри наступил мрак. Я сжала себя в кулак, забивая глубже все чувства, дабы не побежать за ним, не оставить щёлку в двери, не закричать, ни даже пикнуть. Я пошла обратно к зданию, стараясь отвергнуть боль, создать иллюзию, что сказанное мной действительно правда. Затем эта попытка покажется такой глупой. Я не врала, глядя Фениксу в глаза, я действительно люблю его, но понимаю, что мы не можем быть вместе. Мы – абсолютно разные люди, из разных сфер общества, с разными намерениями и целями. Я не могу бросить всё здесь и пойти за Фениксом, надеясь на прекрасное далёко – в жизни такого не бывает. У меня очень много дел, но, чёрт, как же больно отправлять любовь в свободный полёт. Это чувство первое для меня, раньше просто не находилось парня, который мог бы растопить лёд в зачерствевшем сердце, позволить стать слабой, уязвимой и защищаемой, выражать чувства без масок, не боясь этим сделать хуже. Чёрт, я упустила такую прекрасную часть жизни, сознательно отказалась быть любимой и самой собой! Как теперь пережить эту боль? Я знала только два способа: агрессия и алкоголь. Ещё, конечно, существуют слёзы, но не хочу сидеть заплаканной и слабой – теперь меня некому защитить, а справиться с проблемами это не поможет. Я приняла решение и, зажимая рот, чтобы не закричать, не подать кому-либо вида, что мне плохо, отправилась за болеутоляющим. Дверь в комнату Мэри, как всегда, была открыта. Я затащила туда плохо повинующееся тело, продолжая отвергать ворох чувств, превратившийся в огромную воронку, которая высасывала душу изнутри, и стала рыться в шкафу, кой скрипел, как старый чёрт. Не хотелось будить Мэри, иначе придётся объяснять, что я здесь делаю, а врать сейчас вряд ли получится убедительно. Но, из-за треклятого шкафа, я услышала сзади сонный голос: «Кого нелёгкая принесла?». Занервничала. Игнорировать не вариант – не узнав, она может ударить, а с магии земли можно больно получить, особенно от Мэри. Я собралась и всё-таки соврала, что шла в туалет и перепутала двери, наконец, нащупала в темноте полок бутылку и спешно покинула комнату. Чёрт, у Мэри только водка. Большая бутыль жидкости, ещё и некачественная. Никогда раньше не пила водку, только украденное пиво, иногда, если везло - вино, поэтому вид наполненного стакана вызвал страх, а в голове появилась картина, как она сжигает горло. Я обозвала себя трусихой, схватила стакан и в несколько глотков опустошила его. Вспомнив, что забыла достать закуску, хотела пойти за ней, но не тут-то было: водка обожгла пищевод и желудок, спёрло дыхание, от чего по щекам потекли слёзы. Пока пыталась отдышаться и встать с кровати, сознание стало мутиться, и, буквально через несколько минут я свалилась, скованная крепким сном. *** Утро было не то, что недобрым, оно было ужасным и, наверно, худшим в моей жизни. Голова болела так, будто по ней ударили чем-то тяжёлым, помимо этого одолевала тошнота – наверняка, отравилась. Люцифер что ли ей этой дряни натаскал? И, что самое худшее, при всех своих побочных эффектах водка не принесла ожидаемого результата - сжимающая, ноющая боль в области сердца никуда не ушла, наоборот, к ней прибавилось чувство вины за напрасную надежду, данную Фениксу и за всю его боль, которой, уверена, было немало. Я-то отключилась этой ночью и, можно считать, спала, а вот как Феникс провёл её? Пришёл ли он в себя после моих слов? Смог ли уснуть? Может, пил или плакал, а, может быть, вообще до дома не дошёл. Как же отвратительно я поступила! Так нельзя... праведным людям нельзя, а я – преступница, плевавшая на закон, исчадье ада и обитель зла, мне – можно. Чувство тошноты усилилось, и я, пропустив матерное слово, нехотя сползла с кровати, обнаружив на себе донельзя мятое повседневное платье - вчера я даже не переоделась на ночь. Открыв шкаф, где валялись немногочисленные вещи, я достала оттуда другое платье – бардового цвета, переоделась, а красное кинула в стирку, разберусь с ним потом. Так тошнит, чёрт возьми. Мне нужна вода. Доковыляв до кухни, я открыла кран и наполнила стакан, из которого вчера пила водку, родниковой водой – такой чистой, прозрачной, видимой насквозь и совершенно не подходящей под меня. У холодной ключевой воды имелся вкус... приятный... Вкус природы, гор, лесов, озёр, обточенных камней... Вода была такой чистой, что при попадании в грязный желудок начались активные процессы очищения, и я едва успела добежать до раковины, чтобы не забрызгать пол и не убирать потом эту гадость. Рвало меня долго и мучительно, с очень сильными спазмами и позывами. За эти минуты я так намучилась, что решила – больше никогда в жизни не буду пить крепкий и дешёвый алкоголь. Только пиво и нормальное вино. Когда перестало тошнить, я вытерла губы и выпила ещё два стакана воды. Ощущения в желудке нормализовались, больше не чувствовалась тяжесть, но идти на общий завтрак всё равно не хотелось. Вместо этого направилась в тюремный коридор, где сидит наш друг Афоня. Не знаю, с каких пор он стал казаться мне милым и интересным, ведь изначально считала его чисто придурком. Расположившись на полу в позе лотоса, Афанасий теребил рубашку, но, заметив меня, тут же запел: - Доброе утро, страна боевая! Доброе утро, священный союз! - Доброе утро, Афоня,- несмотря ни на что, я чуть улыбнулась. Какой же он забавный, пусть и больной. - Доброе утро, доброе утро, доброе утро, священный союз!- продолжил теперь единственный пленник своё пение и заулыбался в ответ. - Как дела у тебя?- уточнила я, садясь рядом. - Прекрасно!- уверенно ответил Афанасий. – А у тебя? Я вздохнула. Так не хватает Феникса, всегда готового выслушать и поговорить, доброго взгляда голубых глаз, - так, что подсаживаюсь ко всяким милым психам. Вместо него сейчас стоит пустая клетка, а ещё вчера Феникс был здесь, рядом со мной... - Как вас зовут?- вдруг уточнил Афоня, внимательно посмотрев мне в глаза. Я снова вздохнула и назвала имя. Немудрено, что он его до сих пор не знает, ведь раньше я не знакомилась с пленниками... - А-ли-си-я,- по слогам повторил Афоня, словно наслаждаясь каждым звуком. – Чудесно! Ха-ха-ха! Прекрасно! Алисия! Ха-ха-ха-ха-ха!.. А вот мою дочку Алиной зовут. - Дочка? У тебя есть семья?- я очень удивилась. У такого больного человека могут быть дети? - А как же, конечно, есть. Как без семьи-то сейчас? Дочка – Алина, жена – Ксения и сын – Влад. - А где они живут?- уточнила я. Когда мои брали Афоню в плен, то не увидели рядом с ним никакой семьи и решили, что это – просто одинокий, никому не нужный псих, и выкупа мы не получим, поэтому просто забрали дядьку в плен – за нежелание отдавать краденое. - В Москве, недалеко от Воробьёвых гор,- ответил Афанасий. - Ничего себе. Тогда почему они там, а ты – здесь?- он меня поражает всё больше и больше. - Потому что я – путешественник, добытчик. Влад работает, Алина уроки не хочет делать, Ксюша помогала мне в добычах. Я ведь такой, что о-го-го! Прыгнул на поезд и уехал в другой район – на за-ра-бот-ки! Что за бред он несёт? Похоже, совсем с головой туго. Что же будет дальше? Не околеет Афанасий тут у нас? Трупов здесь не надо. - А где Феникс?- вдруг поинтересовался Афоня, с любопытством ребёнка заглянув мне в глаза. - Ушёл,- коротко ответила я, не желая посвящать Афанасия в подробности и говорить о больном. - А Женя, Феликс, остальные? - Тоже ушли. - А когда вернутся? - Никогда,- сказав это слово, я испытала столько боли, что едва сдержала противные слёзы. - Жаль,- вздохнул Афоня, и мне на несколько секунд показалось, что он адекватно воспринял ситуацию. – Сыграем в морской бой? Я удивилась такому предложению от психа и почувствовала укол боли от воспоминаний, но всё же уточнила: - А ты умеешь? - Ещё бы!- Афоня гордо выпятил грудные мышцы и стал цитировать: - Пешка ходит с Е2 на Е3, Конь – буквой Г, а Король – всего на одну клетку и падает, когда ему ставят мат... - Подожди, это же шахматы,- остановила я его болтовню. - Да? Ну, ничего себе, совсем забыл!- произнёс Афоня, снял с ноги шлёпок и подбежал к стене. – С Е2 на Е4, с Е4 на Е8,- комментировал он, передвигая по ней шлёпок, как фигуру по шахматному полю. Я молча наблюдала, пока он не стал нести совсем непонятную ересь, тогда решила идти - пусть проговорится, не хочу больше слушать всякую ерунду. Поднимаясь по лестнице, я встретила Люцифера, лицо которого было обезображено злобно-кислым выражением. - Алисия Альфредовна, вы не знаете, что случилось с защитой? Этой ночью все пленники, кроме неадекватного психа, каким-то образом смогли сбежать! Представляете?! Мы уже с ног сбились в поисках бреши! Я остановилась, думая, сказать правду или нет. Я просто отнеслась к полицейским по-человечески – вот и всё, но Люцифер никогда меня не поймёт. Никто не поймёт... кроме любимого... - Я их выпустила,- ответила, сделав голос как можно суше. – И не смей ни о чём меня спрашивать!- неожиданно для самой себя я не смогла удержать маску и, оттолкнув Люцифера, побежала наверх. По лицу растекались слёзы, я всхлипывала, чувствуя себя маленькой девочкой и не хотела, чтобы кто-то меня такой видел. Добежав до своей комнаты, закрыла дверь на замок, желая, чтобы никто не трогал, упала на кровать и разревелась в подушку, шепча имя единственного мага-защитника. *** Проснулась я, словно очнулась после забытья и по солнцу определила, что уже вечер - лучи в тёплых, оранжевых тонах проходили сквозь оконные стёкла с западной стороны... Давно я так не ревела, с тех самых пор, как потеряла связь с Вертером. Братик мой любимый, как же хочу тебя найти, обнять, попросить прощения за такую долгую разлуку. Я ведь обещала найти тебя гораздо быстрее. Пожалуйста, родной, прости беспутную сестру... Я часто разговариваю с ним, когда нахожусь одна, не слыша ответа. Брату сейчас уже шестнадцать, когда мы расстались, было четырнадцать, а мне -почти восемнадцать. Я помню его до мельчайших деталей - голос, лицо, волосы, глаза, одежду. Помню его мечты о полётах в космос, дальних космических путешествиях, контактах с внеземными цивилизациями. Эх, Вертер, я точно знаю, что ты не стал настолько злым, чтобы так обидеть человека, который тебя любит. Ты никогда бы так не поступил... Я вытерла слезу и подошла к зеркалу. Совершенно не помню, как заснула, и чувствую себя разбитой. Папа говорил, что нельзя спать на закате, иначе голова будет болеть. Вертер, любимый, ты спишь на закате?.. Феникс, а ты спишь?.. Я взяла расчёску, чтобы привести в порядок растрёпанные волосы, стёрла с лица ещё несколько слезинок. Прекрасно понимаю, что упустила возможность быть счастливой, но нельзя было поступить иначе... Феникс предлагал уйти вместе, бросить всё и начать жизнь с чистого листа, а я не могу. Здесь – мой дом, мои люди и мой единственный источник существования. Что-то слишком сильно я расчувствовалась сегодня, надо взять себя в руки, принять, что нам не быть вместе... Как же глупо иметь отношения с полицейским! Какого я не пресекла всё на корню? Увидела интерес к себе, доброту, сострадание в его глазах, и всё, влюбилась – в омут с головой! Феникс тоже влюбился, и пошло-поехало. Дура, что ещё сказать! Идиотка! И себя, и его обрекла на страдания. Он доверял мне, как близкому человеку, рассказывал о своей жизни, надеялся на лучшее, верил в светлое будущее, хотел любить и быть любимым. А я в один вечер всё обрезала и разметала по ветру... Честно сказать, я сама уже начала верить, что всё будет хорошо, но наша совместная ночь отрезвила меня. После всех приятностей, когда он уснул, меня охватило раздумье. Крутился вопрос «А что дальше?», и я пришла к выводу, что ничего. Я не пойду за ним в новую жизнь, слишком сильно к ней не готова, отвыкла уже от всего, что большинство считает нормальным. Для меня существуют другие нормальности и другой приоритет. Я освободила их чисто из человеческих побуждений и желания отблагодарить, ведь свобода – высшая награда... Нет, всё, надо забыть Феникса, как сон, отгородиться от воспоминаний, и продолжать дальше жить и работать. Пойду прямо сейчас к моим людям, поговорю с ними, обсудим планы дальнейших набегов... может быть, и на поиски Вертера время найдётся. Подумав об этом, я обула кроссовки, решительно открыла дверь и пошла на кухню. Они – мои друзья, здесь – мой дом. Здесь, и нигде больше. После потери связи с братом мне больше некому доверять в этой жизни. Мои люди сидели в общем зале, заканчивая ужин. Люцифер и Матвей считали награбленные деньги, Мэри, закинув ноги на стол, лениво переговаривалась с Верой, Кристофер задумался о чём-то невесёлом, остальные играли в карты либо доедали порции. - Ребята, добрый вечер!- я улыбнулась, ожидая хоть какой-то ответной реакции, но вместо этого меня встретили недовольные физиономии, а некоторые даже не удостоили взглядом, продолжая партию. - Алисия Альфредовна, нам сорока на хвосте принесла новость, что вы выпустили всех пленных, кроме этого ненормального,- начал Матвей, глядя на меня, как на исчадье ада. Я стала такой для Феникса, но не могу быть идентичной для своих! - И, что самое обидное, вы даже не посоветовались с нами. Не спросили никого, хотим ли мы сами делать ту работу, которой занимались пленники,- продолжила Вера. – Хотим ли мы вместо угнетённых добреньких магов лицезреть пустые клетки с клочками сена. - А мы, между прочим, очень устаём, - с гонором добавил Люцифер. – И на нас очень давят пустые камеры. - Ребят, я всё понимаю, но не могла поступить иначе, - не стану рассказывать подробности, поскольку они относятся к моей личной жизни. Понадеюсь на их понимание. - Давайте просто забудем эту историю с пленниками и продолжим заниматься тем, чем занимались,- сказала я доброжелательно, несмотря на их выпады и прошла к месту за столом рядом с Мэри, надеясь, что хотя бы она меня поймёт и поддержит. Однако подруга резко задвинула стул рядом с собой, посмотрела на меня, как на мусор и указала на другой стол, часть которого была абсолютно свободна. - Вы что, теперь будете отвергать меня из-за этого?- меня начала безумно раздражать вся ситуация. - А что, разве это не весомый аргумент? Вы проигнорировали интересы всех нас ради какой-то прихоти,- ответил Матвей. Мне было очень тяжело это слышать. Отпустила пленников, чтобы всем стало легче, но, похоже, добилась лишь обратного эффекта... В любом случае, мне нужно сейчас удержать бразды правления и свой авторитет. - Да, этот поступок противоречит устоям нашей банды, но я же не предала вас! Вы не смеете так на меня смотреть и отвергать!- прикрикнула я в ответ. – Сколько вы от меня получили, сколько планов прекрасных, и моих в том числе, мы вместе реализовали! Пожалуйста, давайте забудем о ерунде и просто будем жить и работать, как раньше. - Что бы вы ни говорили, вины никто не отменял, Алисия Альфредовна,- нарочито официально произнесла Мэри. Вот скотина! Я надеялась, что лучшая подруга будет рядом, но она даже не захотела попробовать понять меня. Вот какая теперь она мне подруга? - Хорошо, давайте, я сяду в клетку и буду работать за пленников! Давайте, я готова!- взбесилась. Чувствовала, что, если этого не скажу, меня сейчас будут гнать из собственного дома. - Ребята, ну, правда, давайте не будем,- неожиданно вступил в диалог Кристофер, который до этого мыслями был явно не здесь. – Ну, случилось и случилось, зачем ворошить. В конце концов, мы не пострадали, наша база и запасы тоже. Кстати, теперь и расход сократится, ведь пленников кормить больше не нужно. - Заткнись, придурок, твоего мнения здесь никто не спрашивал!- рявкнул на него Люцифер. - Погоди, Люц, Кристофер в чём-то прав,- заметила Вера. - Содержать здесь полицейских действительно расходно. Правда, в большей части из-за Алисии Альфредовны, которая старалась создать этим грязным ничтожествам хорошие условия, ну да ладно. Зато теперь место для свиней освободилось, а то держим их всех в одной клетке – так страшно воняют, фу. - Давайте заставим нашу добренькую предводительницу переводить свиней в тюрьму для пленников и очищать клетушку после их месячного содержания,- с нескрываемым удовольствием предложила Мэри. - Как ты смеешь, скотина, так разговаривать с предводительницей? Однако, несмотря на это, я принимаю твоё предложение, только с небольшими поправками. Ты сделаешь всё, что перечислила, без посторонней помощи, и только попробуй упустить хотя бы одну свинью – заставлю вместо неё копать землю рылом!- не хотелось говорить такое даже бывшей подруге, но Мэри взбесила меня сегодня своим отвратительным поведением. Пусть теперь идёт, отрабатывает длинный язык. Собрание закончилось достаточно быстро, поскольку больше никто не хотел подобной участи, все стали лениво расходиться по комнатам. Я ощутила спокойствие, поскольку смогла сохранить авторитет, но сегодня это стоило таких сил, что начала засыпать на ходу. Я тоже отправилась в комнату, борясь со сном и обдумывая мысли, которых никогда раньше не появлялось в голове. А что, собственно, есть моя работа? Грабить фермы, огороды, сараи, запугивать и брать в плен людей? Я, наверно, никогда не забуду, как мы пришли на участок к одной семье, хотели просто по-тихому ограбить, но тут из дома выбежали дети: мальчишка кинулся на нас с палкой, пытаясь помешать, а девчонка стояла сзади и дрожала – он запретил ей подходить. Конечно, мы схватили мальчишку, хотели и его бросить в телегу, но тут вернулся с работы отец детей. Матери мы не увидели, возможно, без неё живут, или на работе была. Отец – обычный человек, не обладающий магией, мужчина возрастом около тридцати... Однако он не побоялся, подошёл, заговорил с нами вежливо, разрешил взять всё, что мы хотели, только бы отпустили сына и не трогали дочь. Стоял, обнимая детей, пока я держала их под прицелом магии, а наши выносили всё имущество из сарая и что-то из дома. Помню, я пересеклась с мужчиной взглядом и поняла, что ему не страшно потерять всё остальное, если с ним останется семья. Мужчина спокойно смотрел, как мы выносим заработанное честным трудом, и складируем в телегу (мы забрали бы всё из дома тоже, но, к сожалению, не поместилось – знатная тогда была добыча), как уезжаем, а после этого вновь обнимал детей и успокаивал мальчишку, который ныл, что «коровушку забрали и курочек». Тогда я не придала этому значения, но сейчас внезапно вспомнила этот случай, по-другому воспринимая его, словно стала иначе смотреть на мир. Оказывается, есть жизнь за пределами Базы, есть люди, и не такое уж это всё никчёмное. Вернувшись в комнату и оставшись наедине с собой, я вновь погрузилась в те же мысли и воспоминания. Помню, как Феникс поддержал меня той ночью, а я от неожиданности ему нагрубила, но маг-защитник не обиделся. Здесь он никогда на меня не обижался, какие безумства я бы не творила. После частых разговоров я видела во сне почти белые волосы, добрые глаза цвета неба. Разговаривала с ним по-прежнему резко – привычка, но в душе какими только нежными словами не называла. В глубине души Феникс раним, я поняла это во время близкого общения, но не стала любить его меньше. Больно представлять, как он переживает мой поступок... Конечно, Феникс сильный, он справится с болью, продолжит дальше жить и работать, в конце концов встретит хорошую девушку, они влюбятся друг в друга и будут жить долго и счастливо, чего я искренне ему желаю. Сама же буду и дальше гнить, отдаляясь от общества, ибо гнилое яблоко не станет снова свежим... Когда Феникс просил меня пойти с ним и обещал помочь в поисках брата, я отказалась, не верила, но теперь, когда мои в очередной раз заняты, в голове проскальзывают мысли об этом. Естественно, сейчас ни о какой помощи не может идти речи, но, если бы я решила уйти с Фениксом, то, может, была бы уже вместе с братом, а заодно и с любимым человеком?.. Тьфу, какая чепуха! Как можно о таком думать вообще?.. Я сидела на смятой постели, обхватив себя руками, пока в дверь осторожно не постучали. - Че надо?- спросила я, как обычно, в грубой форме. Небось, опять сейчас пристанут со своими барьерами, корпоративами и прочим, о чём сейчас не хочу даже думать. - Алисия Альфредовна, можно? Это Кристофер, - раздалось за дверью. Мало мне Люцифера, сейчас ещё этот докапываться начнёт! - Я сегодня не работаю, проваливай!- крикнула погромче, чтобы точно услышал. - Алисия Альфредовна, не сочтите за дерзость, но вы ещё никогда не проводили в комнате весь день, и я пришёл поинтересоваться, всё ли у вас в порядке. Может быть, какая-то помощь нужна? Надо же, фактически, второй Феникс. Неужели Кристофер всегда такой неравнодушный? Почему я раньше этого не замечала? - Ладно, заходи,- кивнула я, решив на этот раз не отталкивать человека, которому не всё равно. - А у вас заперто,- произнёс он, толкнув дверь. Я и забыла об этом. Подошла к двери, открыла. Сам Кристофер тоже выглядел не лучшим образом – старый свитер с катышками, помятые брюки. Но мне что, отчитывать человека за внешний вид, когда ему небезразлично, что со мной происходит? Конечно, глупо, и я сделала вид, что не заметила этого. - Вы сегодня вообще что-нибудь ели?- поинтересовался напарник. - Слушай, давай на «ты» - зачем нужны формальности, когда мы только вдвоём? Тем более, ты меня старше. Тебе ведь тридцать? - Да? А в... тебе? - Мне двадцать,- я слегка улыбнулась, представляя, каково обращаться на «вы» к той, кто младше тебя на десять лет. - Принести вам что-нибудь?- предложил Кристофер. - Не надо,- есть совершенно не хотелось. – Скажи лучше, у тебя есть семья? Напарник поменялся в лице, будто я спросила о чём-то неприятном, такая реакция меня очень удивила. - Не знаю, могу ли я отвечать на этот вопрос утвердительно. По документам есть, но... скорее всего, была... Я их предал,- печально ответил он. Я была поражена – не представляю, как можно предать свою семью. Если бы она у меня была, я бы лелеяла этих людей, грызлась бы за них со всеми, кто пойдёт против. А он что натворил? Конченый идиот! Несмотря на это, осудить напарника вслух я не смогла - Кристофер никогда не рассказывал о своём прошлом, а сейчас смотрел такими несчастными глазами, что все плохие слова застревали в горле. - Хочешь поделиться? Я готова выслушать,- сделаю хотя бы что-то хорошее за последние сутки. - Не знаю,- ответил он, разрываясь от внутренних чувств. Видно, что хочет, но боится осуждения. Когда переживаешь, душа жаждет понимания, сочувствия и объятий, а от осуждения ей становится в тысячу раз больнее. Когда сдерживаешь слёзы, это просто кошмарно переживать. - Не волнуйся, кто здесь тебя осудит? Я что ли? Да хуже меня человека на свете нет! Никто не может совершить поступки ужаснее моих,- я с болью усмехнулась. Хотела сказать поласковее, а получилось, как всегда. Поддержка из меня никакая, но хотя бы выслушать я могу. - Вы переживаете из-за наших недавних набегов?- с сочувствием уточнил Кристофер. - Да куда там, по сравнению с тем, что я натворила ночью, это такая дрянь! Как ты уже мог догадаться из претензий так называемых коллег, полицейских выпустила я,- чтобы заглушить боль, пихала в свои речи столько сарказма, что саму уже от него тошнило и кололо иголочками. Всё делала для того, чтобы опять не было слёз. Ненавижу их. Слёзы делают меня беспомощной, а это чувство я терпеть не могу. Разве что рядом с Фениксом... но там просыпалась другая я, которой теперь нет места. - Разрешите, задам неудобный вопрос,- осторожно начал Кристофер. - Разрешаю,- бросила небрежно, а самой хотелось сильно-сильно обнять коллегу и не отпускать за столь искреннее, правдивое участие ко мне. Правда, Феникса напомнило... А, может быть, мы с Кристофером сможем быть вместе? Всё-таки оба преступники. Если он не женат, конечно, и не любит другую, а узнать того не грозит, если мы будем разговаривать только обо мне. - У вас с Фениксом что-то... было?- он отвёл взгляд, стесняясь задавать такой вопрос. - Да, было, многое, и после этого всего я его бросила. Точнее, выбросила, как ненужную вещь,- глаза стали влажными, и я до боли сжала кулаки, впиваясь ногтями в кожу. – Он меня любит. Я его люблю. Но мы... не можем быть вместе,- последнюю фразу я сказала, почти всхлипывая, слёзы намочили ресницы. Я старалась сдержать их до изнеможения. Кристофер сел ближе и обнял меня, прижал к себе, шепнул «Доверься мне, ничего страшного не произойдёт». В тот момент я даже не подумала наорать на него за нарушение авторитета – именно такое обращение ко мне стало толчком, пробудившим во мне ту самую девочку. Я так разревелась, что страшно представить – рыдая, всхлипывая, икая. Всё, абсолютно всё, о чём я сожалела, где чувствовала непреодолимую вину, выливалось наружу потоком слёз, платком для которого стал свитер Кристофера. Давно, очень давно я не плакала, обнимая мужчину – с тех самых времён, когда был жив папа. Всё, что я подавляла в себе эти годы, больше не поддавалось, заставляя плакать. Я дёргалась от бессилия, осознания, что уже ничего не смогу поделать с собой, измениться и снова стать чистой девушкой из гнилой преступницы. От того, что не смогла спасти родителей. От того, что брата потеряла и не могу найти. От того, что любимого человека очень сильно обидела. Всех потеряла, никого не осталось... Только эта проклятая банда. - Не хочу больше здесь находиться! Ненавижу эти стены, этот злобный, мелочный народ! Хочу быть с Фениксом, навсегда, всю жизнь смотреть ему глаза и восхищаться тем, что отражаюсь в них! Хочу найти Вертера, увидеть родителей! Хочу снова стать собой!!!- это было похоже на истерику, которой у меня никогда не было. Первый раз в жизни... - Т-шш, я тебе помогу. Соберёмся, и вместе будем искать твоего брата. Может быть, он где-то совсем рядом, только стены Базы мешают его увидеть,- прошептал Кристофер прямо мне на ухо, ласково поглаживая меня по спине. Я не ожидала такого, даже перестала бессильно дёргаться и, продолжая плакать, сжала коллегу в ответных объятьях. - Нужно только придумать, как покинем Базу и составить план поисков, но ты не волнуйся, я всё решу, а ты просто отдохнёшь, наберёшься сил,- произнёс Кристофер и слегка улыбнулся. - Спасибо тебе огромное, я не заслуживаю иметь такого соратника,- проговорила сквозь слёзы. - Всё нормально, Алисия, я сам вовсе не такой добрый и положительный. Если бы был таким, то не предал бы свою семью,- Кристофер тяжело вздохнул и отвёл взгляд в сторону. - Может быть, расскажешь?- спросила я, стараясь быть осторожнее и нормализовать дыхание после истерики. – Не знаю, смогу ли я помочь действием, но хотя бы выслушаю. - Чем ты мне поможешь... это сделать невозможно,- говорить ему было тяжело, но в то же время, видно, что уже не осталось сил держать всё в себе. - Раньше было всё хорошо, мы были счастливой семьёй... Я был женат, уже не жил с родителями и младшим братом... но очень хорошо с ними общался. У меня были любимая женщина, двое детей... мальчик и девочка, просто замечательные, дети-ангелочки. Всё было хорошо... пока не умер мой отец,- напарник говорил, прерываясь на тяжёлые паузы. - Я... любил его очень сильно... и смерть стала для меня ударом... Я был сломлен, разбит и размазан по земле, и, вместо того, чтобы поддержать родных, поддаться сплочению... я наоборот, стал от них отдаляться и уходить в себя,- он тяжело сглотнул, в плечах напарника я заметила усиливающуюся дрожь. – В один день, в порыве тяжёлых чувств, я решил уйти из дома, чтобы навсегда остаться в одиночестве, думал, что так будет лучше... - и тут его словно прорвало. - Как же я ошибался! Без них мне стало в тысячу раз тяжелее! Я безумно скучаю по ним каждый день, и лишь в отдалении понял, как сильно их люблю, но теперь уже поздно! Я никогда не смогу вернуться к ним! Я – предатель, теперь я в их глазах – никто! Я их всех очень сильно люблю, но они меня ненавидят, я уверен! Я поступил, как последняя тварь, во всех отношениях!.. - Кристофер не смог сдержать слёз. Я никогда раньше не видела его в таком состоянии, не знала и не задумывалась о его проблемах и чувствах, была зациклена только на своих, за что стало стыдно. Мне безумно захотелось обнять этого человека, поддержать, что я и сделала, искренне желая, чтобы ему стало легче хотя бы на каплю. - Хорошо, что ты поделился со мной. Теперь ты не один,- мне захотелось быть рядом, и я точно больше не оставлю его одного. - Как-раз-таки один... был... я думал, никому это не интересно. Страдал бессонными ночами, глядя на единственную фотографию, которую взял с собой, понимая, что они больше никогда не будут рядом, скучая и безумно любя... Спасибо тебе огромное, что выслушала и не осудила – ты первый человек, с кем я вот так смог поделиться... - произнёс Кристофер, стараясь успокоиться. Я гладила его по спине, не разжимая объятий и осознавая, что впервые за долгое время я ПОМОГАЮ человеку, а не унижаю и не граблю его. - Мне очень жаль, что так получилось,- сказала я, понимая, что стоило бы произнести что-то получше, но не хватало моего скудного словарного запаса. Крис плакал ещё с полминуты, а потом произнёс: - Хочешь увидеть тех, кого я предал и люблю? - Да,- кивнула я и, пока Кристофер бережно доставал изображение из кармана рубашки под свитером, ненадолго отпустила его и подошла к шкафу. Воды у меня не оказалось, зато стояла большая бутыль кваса – нормального, не как у Мэри. И не алкоголь, и принять можно. Вот как я ночью забыла о нём? Хотя, наверно, тогда бы я всё выпила, и сейчас не осталось бы ничего. - Вот моя семья. Здесь отец жив ещё,- произнёс Кристофер, я снова села рядом и обняла его за плечи. – Это мама, брат, любимая, а вот дети. Фотография полуторагодовалой давности, дети уже подросли, и я даже не знаю, как они выглядят сейчас. Сыну 5, а дочке 3 года. Надеюсь, они здоровы и у них всё хорошо,- его глаза наполнились сдерживаемыми слезами. - Знаешь что, когда мы сбежим, попробуй вернуться к ним и попросить прощения. Расскажи, что чувствуешь и как их любишь,- посоветовала я, наконец-то найдя, что сказать поумнее. – Раскаявшихся грешников прощает Бог, и тебя простят родные, я думаю. - Сомневаюсь. Я сам долго думал об этом – благо, ночами времени предостаточно, размышлял, что бы почувствовал на их месте, подбирал слова, которые мог сказать, думал, простил бы сам или нет... - Простил бы?- осторожно спросила я. - Прощение не перечёркивает поступка - ничто не перечеркнёт моего предательства. Даже если искренне раскаюсь, на колени встану, всё равно. Предателей не прощают, их вычёркивают из жизни и забывают. Уверен, что любимая жена в ответ кинет в меня чем-нибудь тяжёлым, а дети даже не подойдут к предателю-отцу. Они маленькие и, скорее всего, забыли меня уже. Конечно, я очень хотел бы услышать голоса родных, даже если бы они кричали, что меня ненавидят, потому что очень сильно по ним скучаю. Больно даже думать о том, что испытывает ко мне моя семья... - А я считаю иначе. Родные любят тебя и многое способны простить, особенно, когда ты искренне жалеешь о том, что сделал,- я решила настоять на своём. - Если сможешь, расскажи, как это произошло, что конкретно ты сделал? Накричал на них, наговорил оскорблений и бросил? Или ударил кого-то? - Да ты что, я никогда не ударю близкого человека, в особенности женщину и ребёнка!.. Я ничего им не сказал, просто ушёл, и всё. Поступил, как истинный слабак,- он сжал кулаки. – Тогда казалось, что я поступаю правильно, ибо близкие люди своим присутствием и попытками поддержать только докучали мне. Я не хотел плакать вместе с ними, хотел быть один, и сделал ужасное: просто бросил их – маму, брата, жену с двумя маленькими детьми. Лучше бы я закрылся где-нибудь и посидел один пару суток, а не уходил... - И всё-таки, подумай над моим предложением, хорошо?.. Прости, я правда не знаю, как ещё тебе помочь,- в этот момент почувствовала себя слабой, но почему-то за этим не последовало зла на себя и отрицания чувств. - Ты помогла мне – выслушала, что очень ценно для меня. Я, правда, не знал, с кем здесь можно этим поделиться. Стало легче, спасибо тебе большое,- напарник обнял меня и слегка улыбнулся. В тот момент я поняла, что нельзя думать только о себе и быть зацикленной только на своих проблемах. Людям вокруг может быть очень плохо, и, помогая, ты делаешь лучше другому человеку, выстраиваешь с ним душевную связь. - А как ты оказался здесь? Просто пришёл?- поинтересовалась я. – Не совсем. Когда шёл в полях, куда глаза глядят, встретил Люцифера, мы поговорили. Он предложил мне стать частью банды, я согласился, не понимая, что Люцифер сказал в тот день именно то, что я хотел слышать, чтобы сам захотел вступить в банду и попрощался со своей свободой,- с горечью проговорил Кристофер. – На самом деле мои проблемы были ему далеко по боку - Люцифера интересовало только увеличение численности банды, и больше ничего. - А что именно он тебе сказал?- уточнила я. - Что в этом обществе меня поймут, и я не должен винить себя в случившемся, что здесь найду работу и дом. Ну, я и поверил, дурак. На самом деле за год я не смог ни с кем поделиться тяжестью своих поступков, и до сегодняшнего дня был совершенно одинок. Спасибо тебе. Я не знала, что ответить. Люцифер - подлец, умеет добиваться цели любой ценой. Как я не замечала этого раньше? - Выпьем?- уточнил напарник, взглянув на бутыль кваса. - Конечно, я же для этого её здесь поставила. - Рад, что это не алкоголь,- произнёс Кристофер, вставая с кровати. – Просто я не... стараюсь не пить. - Я тоже. Теперь вообще не пью - после утреннего. - Что же у тебя произошло этим утром?- поинтересовался напарник, разливая по кружкам шипучий напиток. - Это началось ещё с ночи – напилась, как чёрт, некачественной водки. Ну, а с утра все вытекающие последствия,- откровенно поделилась я. - Да, кстати, фотографию забери, а то я дену куда-нибудь, потом не найдём. - Мда. По какой причине, спрашивать не буду,- вздохнул напарник, бережно пряча драгоценную фотографию в карман. - Если бы я мог вернуться в тот день, ни за что не покинул бы свою семью - я был бы так близок с ними, насколько это возможно, несмотря на боль... Знаешь, в одну из вылазок (не так давно это было, около месяца назад) я видел сына. Мы тогда награбили, собирались уезжать, и вдруг я услышал детский крик – ребёнок звал папу. Обернулся, а это сын узнал меня! Мне так захотелось подбежать и обнять его, взять на руки, поцеловать, но я не мог этого сделать рядом с бандой и притворился, что не знаю его. Мы поехали, мой Гресфер бежал за нами, плакал и звал меня - было так больно, хотелось разрыдаться и спрыгнуть к нему, но я не показывал эмоций, чтобы, не дай Бог, банда не сделала ему что-то плохое. Помню, Мэри предложила пристрелить ребёнка, я едва уговорил её не делать этого. Господи, какой ужас! Мы снова обнялись, чувствуя себя такими близкими. Наши ошибки можно исправить, только вернувшись назад во времени, в своё тело, которое было тогда, такими, какие мы сейчас. Мне – на день назад, ему – на год. Несмотря на разные сроки, никому из нас не было бы легче, даже если бы это было возможно. После таких откровений я уже считала Кристофера больше, чем напарником – другом, первым и единственным здесь. Дурак дурака видит издалека, как говорится. Хороший он человек, на самом деле, просто очень сильно ошибся, оступился. Кристофер прав: теперь нам остаётся только держаться вместе и стараться жить дальше.