Запаха сигарет

Рома пилит взглядом телефон. Прошло уже полчаса. Он не может оторвать глаза от экрана. Уведомление: Антон Петров отравил(а) вам заявку в друзья. У вас 10 общих друзей. Рома цокает. Антон, что всех подряд из школы в друзья кидает? Зарядка на телефоне быстро садится. Рома откидывает голову, наконец-то прикрывая веки. Кажется в них песок. Кладёт ладонь на лоб. Голова вот-вот и сейчас взорвётся. А где-то в районе солнечного сплетения всë скручивается в выжатую школьной уборщицей тряпку. — Деревенский дурень, — бурчит Рома. — а сам то, городское ссыкло и похуй, что не ссыкло. Родителей дома ещё нет. Рома снова выкрал у мамы таблетки. Наверное, она уже подозревает. Но плевать. Рано или поздно это вскроется. И как тогда на него посмотрят? Черт. Лишь бы свалить от сюда. Нет, он не выдержит такого унижения… Рома хватает ветровку и пачку сигарет. Выходит на улицу, закуривает, скорее нервно, чем для удовольствия. Вообще в одной тупой статье он читал, что когда паникуешь, надо ровно дышать, вот он так и делает, просто выдыхая дым. Оглядывается. Включает телефон. Смотрит. Принимает заявку в друзья. Выключает. Включает. Выключает. Над Ромой нависают злые-презлые сосны. Поют птички. Он перекрывает долбанный запах омеги сигаретами. Жуёт таблетку. Просто бы кожу пропитать этим поганым запахом. Снова включает телефон. Листает страницу Антона. Вот он с сестрёнкой, вот с родителями, вот с какой-то девкой, а вот с классом, а вот с грамотой, вот он просто корчит рожицу. Мило. Рома улыбается. Антон на фото придерживает карандаш между губами и носом. Инстинктивно лайкает фото. Убирает лайк. Снова лайкает. — Пиздец, — кратко подытоживает Рома, ударяя ладонью о лоб, по итогу обжигая кожу сигаретой. Надо уйти с его страницы. Черт, был бы Рома альфой, было бы всё проще. Что проще? Рома сглатывает. Ничего проще не было бы. И вообще Рома – омега, нет «если бы». Он тушит сигарету о запястье, слегка морщась. Выключает телефон. Оглядывает улицу, запихивая руки в карманы. Подбородок повыше и всё будет шикарно. Бяша занят, обещал какой-то бабке помочь за деньги. Вот так и теряют друзей, один день есть, а на следующий день их уводит работа. И что делать? Гонять бесконечные партии в дурака онлайн? Рома цокает и хищно улыбается. Возможно, жизнь дерьмо, но есть одно развлечение, которое есть всегда. Получать и раздавать пиздюлей. Рома лежит на земле, с абсолютно разбитой миной. Втыкает на небо. Красивенькое такое. Мимо него прошли уже половина бабок и одноклассников. Катя ещё поглумилась. Но вставать не охота. Он слизывает кровь с губ. Шмыгает. Больно. Зато он отобрал картону у бомжа. Над ним навис довольный Антон. — Ебать тебя отпиздили, — смеётся он. Рома пытаясь не стонать от боли и как можно быстрее поднимается. Черт, эта деревня метр на метр. Полежать спокойно не дадут. — Тебе ещё одни очки сломать? — он снова хватает Антона за воротник, притягивая к себе. Рома принюхивается, о черт, спаси и сохрани, что за ужасно приятный запах. Хочется сжать кулаки сильнее. Хочется дёрнуть Антона, врезать, а ещё лучше зажечь сигарету специально для него и потушить о нежную кожу городского мальчика. Но он не может. Как же противно становится. Рома застывает и может лишь нюхать. В глазах Антона насмешка. Он стоит, улыбается и с презрением смотрит на Рому. — Надо бы тебя лишить возможности вообще что-либо лицезреть, — выплёвывает он слова. — Что с тобой? — голос какой-то отдалённый. — У тебя что сотрясение? Почему слова еле выговариваешь? Антон машет рукой перед глазами. Кажется запах становится меньше. Теперь исчезает это выражение лица с издёвкой. Рома поджимает губы. Сглатывает. Хватает ладонь, которой Антон махает перед лицом. Опускает её. Кидает недовольный взгляд. Весь мир сводится к теперь слабому запаху от Антона. — Пошли, — он поддерживает Рому за плечо. — тебе куда? Доведу тебя… Его отталкивают. — Этот придурок точно давал тебе свой номер, — бурчит он. — позвони. — Он занят. — А ты мне не нравишься. — Ты мне тоже, и? Виснет тишина. Где-то каркает ворона. Ебанная деревня. Ебанная тайга. Ебанный мир. Вот почему Рома не может просто нормально работать? Всегда его увольняют. Ну, да, пару раз нахамил посетителям, с кем не бывает… . — Предлагаю свою помощь в последний раз, — Антон снова кладёт руку на плечо. — Не хочешь, иди на хуй, ради того, кто мне очки разбил, я точно не собираюсь трезвонить всем подряд. — А до дома меня довести, да? — Рома закипает. Нет, он не поддастся этим тупым инстинктам. Он со всей дури вписывает кулаком в живот Антону. Тот кашляет. Сгибается. Садится на корточки. Тяжело дышит. — Пидор поганый. Неожиданно тот поднимается. Рома испуганно шагает назад, но ему все-таки прилетает ногтями по щеке. Он хватается за неё. А ногти то у Антона совсем не короткие. Он чувствует что-то мокрое под пальцами. Кровь. — Ты чего, блять, девка!?! — орёт Рома. — А ты истеричка? — орет на него в ответ. — Блять, больно, — морщится он. Антон хватает его за ветровку и тащит за собой. Вроде как двигается по направлению к тому старому дому у леса. Иногда останавливается и оглядывается. Рома же оказывается слишком шокированным ногтями Антона. — Ты же парень, — растеряно ворчит он. — кто вообще царапается? Рома вроде как и сопротивляется, но при этом особых причин не идти нет. Но он всё равно то и дело, через шаг, слегка упирается. Потом наткнувшись на взгляд какой-то бабки хмурится и начинает идти добровольно. Разве его, самого Рому Пятифана, может хоть кто-то заставить делать что-то против его воли? — Как видишь, парни. — отвечает Антон. — Врежет тебе кто-нибудь другой, но не я, мне потом перед мамой будет не отмолить грехи за разбитые костяшки. — Маменькин сынок, — продолжает ворчать Рома. Гордость, говорит ему развернуться и бежать. Принципы говорят драться. А запах не позволяет. Деревья. Деревья и ещё раз деревья. Уже виден дом. Потрёпанный и старый. Как в такой залупе живёт целая семья? Дом выглядит куда презентабельней жилища Ромы, но всё равно. Если Антона можно обосрать – этот надо сделать. — Ты чего на меня так злишься? — поправляя очки, спрашивает тот. Рома молчит. Что он собственно может сказать? Что Антон является явным воплощением всех самых страстных грез любой омежки, но при этом опять же подчёркивает этот ужасный факт. До конца жизни Рома будет на дне этой трахательной цепочки. Антон цокает не получая ответа. Вот и крыльцо. Всё такое деревянное. Наверное, ему непривычно здесь жить. Ведь в городах панельки. Над дверью кривое распятье. Рома иронично хмыкает, но Антон не замечает этого. — Тоооооша, — раздаётся крик откуда-то сверху. — молю пусть это будешь ты, а не мама. — Это мама, — резво отвечает Антон. — Иди ты, — отвечает ему звонкий голос. По лестнице сбегает девочка лет десяти-одиннадцати. Она с любопытством оглядывает Рому, а потом улыбается ему. — Верни папе его футболку, — Антон треплет её по волосам. — Неаааааа, — тянет девочка. — Дааааа, — парирует он. Антон оглядывается на хмурого Рому. Тот складывается руки на груди, опирается плечом на дверной косяк, морщится от боли из-за синяков, но продолжает задирать подбородок всё выше и выше. — Шею не сверни, — Антон стягивает ботинки и проходит внутрь. — аптечку принесу, Оль, отведи его ко мне. — Ага-ага, — кивает Оля. Рома медленно стягивает ботинки и кидает куртку в угол. Черт, как он вообще позволил себе оказаться дома у терпилы, хотя и не очень терпилы, но терпилы? Он решает все свести к тому, что это просто проверка. Он же должен знать, что отдаёт Бяшу в надёжные руки. Рома смотрит на Олю. Она наклоняет голову и хмурится. Неожиданно слабо пихает его в грудь и приводит большим пальцем по шее своей маленькой шее. — Только попробуй обидеть его, — шипит она своим детским голоском. — Что сделаешь мне маляка? — хмыкает Рома. — Скажу, что домогался меня. — Что? — он аж давится воздухом. — Просто. Не. Обижай. Моего. Наивного. Брата. — она миленько улыбается, хватает Рому за руку таща за собой. — Это сложно? — Такого природа уже обидела, — фыркает Рома. Оля кидает быстрый внимательный взгляд на избитого него. А потом закатывает глаза. На её лице прямо написано: «все мальчики дебилы». Отрицать это, конечно же, нельзя, но обидно. — А ещё если несильно обидишь брата, — хмыкает Оля. — сделаю тебе маникюр с зайчиками, а с моими навыками, поверь, это тот ещё ужас. — Страшная семейка, — его наконец-то сажают на кровать. — Мы семья, — улыбается Оля. — вот и всё. Подружись с братиком и хорошего вечера. Она достаёт что-то из кармана и тыкает в лоб Роме. Быстро выбегает из комнаты. Это смайлик зайчика.