Запаха сигарет

Антон откровенно заебался слушать вечные перебранки между Катей и Полиной. Их страсти только нарастают, пока Антон и Рома успешно друг друга избегают. Всё дошло до чередования в прогулах. И Оля счастлива от уроков с Полиной. Даже Антон ничего не понимающий в музыке замечает, что она становится значительно увереннее. Ну а что ещё делать, когда стоит им пересечься взглядами начинается ссора? — Тох, ну, ты чë, на? — Бяша идёт следом за ним. — Я просто принял решение больше не лезть к тому, кто этого не хочет, — глубокую обиду в голосе не получается скрыть, как бы он не старался. — мне теперь стыдно даже проходить там! Антон поправляет лямку рюкзак, немного горбясь. Вжимается в перила. Пробегает какая-то малышня. — Ну, он сдурнул, прости ты его, на… — Во-первых, — шипит не оборачиваясь Антон. Он уже слегка запыхался. Ругаться и подниматься по лестнице не самая простая задача. Но он обещал маме отвести Олю домой. А ещё ткань брюк бесяче шуршит. У родителей теперь нет денег на то, чтобы хотя бы одеть детей в что-то их размера. Антон спотыкается об неподшитые края брюк. И каждый раз становится всë злее и злее. — Во-первых, — повторяется он, чувствуя немного восстановившиеся дыхание. — он передо мной не извинялся, чтобы я его прощал. Шаг ускоряется. — Во-вторых, он больной на голову, — уже громче говорит Антон, горбясь сильнее. — руки то его видел? Все в ожогах. — Ну, в ожогах и ожогах, на… — Ага, конечно, ничего такого! — разливаясь в фальшивом смехе, он останавливается, опираясь руками на колени. Дети пробегающие мимо них, даже не оборачиваются. Привыкли. А почему бы и нет? Сколько на дню происходит таких скандалов в школе, они важны только их участникам. Думается у Кати с Полиной тоже те ещё страсти бывают. — Такие как он, как ебанные младенцы требуют всего внимания только себе, а если ты на миг отворачиваешься, на тебя сыпется миллиард претензий, — Антон, опёрся на колени, еле дышит, даже глаза зажмурил. — его самооценка что ли ниже плинтуса или че? Боже, да таких на завтрак едят хулиганы из моей прошлой школы. Он переводит дыхание. Наконец-то выпрямляется. — А главное, мне не охота возиться с этим слабаком. Антон наконец-то разворачивается, получая удар в грудь. Не то, чтобы он сильно удивлён. Он подозревал, что Бяша выводит на этот разговор, лишь потому что Рома где-то рядом. Именно поэтому Антон делал всë лишь бы не развернуться. Лишь бы не увидеть его за своей спиной. Скример, нахуй. Пальцы сжались на его воротнике. Очки на грани того, чтобы упасть, совсем немножко держатся на кончике носа. Да, Антон видит Рому. С такого расстояния, конечно. Но легче обратиться к слуху. Тяжёлое дыхание и мимолётный скрежет зубов. От него пахнет целым магазином сигарет. Антон опускает взгляд, ища Бяшу. Спасибо, хоть не сбежал. Он виновато стоит у конца лестницы, борясь с привычкой прислуживаться перед Ромой и пониманием, что сейчас могут отпиздить друга. Антона встряхивают. Он морщит нос, пытаясь удержать очки. — Чего там ещё не сказал? А? — Рома вжимает его в стену. — Говори. — Ты отбитый, аморальный, кусок дерьма, который даже на приличного хулигана не тянет, — губы сами расходятся в подозрительной улыбке, ужасно мерзкой улыбке. — уже этим запашком своим недотягиваешь до приличного хулигана. До парня в принципе. Антон падает на пол. Рома просто толкнул. Необычно нежно. Даже не врезал. Антон поднимает удивлённый взгляд и тут ему прилетает в живот ногой. Он закашливается, сжимаясь. Он чувствует, как с каждым ударом он харкает единым, что сейчас есть в его организме. Слюнями. Лучше бы вырвало, может от него бы отстали. По привычке закрывает лицо. Главное, очки целы. Бяша кое-как оттягивает Рому, но лишь когда появляются учителя. Хорош, выбрал лдэшку. Антон спас свои очки. Это хоть какой-то хороший пункт. А вот одежда вся грязная, пыльная и местами порванная. Он подбирает пару пуговиц с пола. — К директору, сейчас же, оба, — шипит учитель. — А медсестра не предусмотрена? — Сначала разберёмся с вашими конфликтами, — учитель тянет их за воротники, предварительно отпихнув Бяшу. — Задолбали. Оба. Антон устало отписывает сообщение Полине с просьбой отвести Олю домой. В ответ получает парочку смайликов. Вроде как она согласна. Рома прожигает Антона недовольным взглядом. — И? — Сдохни, — шипит Рома. — Я бы с радостью, но тебе угождать не охота, — он возвращается взгляд в экран телефона. Учителю приходится сдерживать очередной порыв агрессии. Самое херовое происходит в кабинете директора. Ни один из них не говорит ничего. Даже под горой феромонов, из-за которой даже дышать невозможно. Оба упрямятся. Хотя после сто пятого круга даже директору наскучивает этот спектакль. — И что мне делать? — он отклоняется на спинку стула. — Родителей в школу? Но что они то сделают? Два упрямых лба… — Ну, родители хотя вставят обоим по самые щи, — говорит учитель. — Мне кажется Антону точно вставили, — он оглядывает его ещё раз. — вы посмотрите на него, весь в синяках. А этот, — он кивает на Рому. — ну, не поверите мне, но если он предпочёл встречу со мной, а не сдержаться, явно получил от Антона достаточно. — Что? — То, — директор закатывает глаза, растирая переносицу. — что все чтокают? М? — Простите… Кажется учитель немного шокирован поведением директора. Тот ковыряет бумагу и ерничает больше обычного. А ещё усидеть на месте не может. — Отпустите их, — зевает директор. — потом придумаю, как над ними поиздеваться. А сейчас пусть идут. — Так просто? — Так просто. Их выставляют из кабинета. Рома зло падает на стул. Проклинающе смотрит на Антона. — Сам виноват, — предупреждает он. — Хах, — шипит Рома. — Я лишь хотел извиниться. — К чему мне твои слова? — фыркает Антон, накидывая рюкзак. — Ты – хуйло последнее. Отъебись от меня, пожалуйста. Он спускается, не оборачиваясь. И зачем ему собственно? Он уже наизусть знает чувство, когда Рома смотрит ему в спину, но его нет. А значит и взгляда нет. Возможно, Антон был чуточку груб, но кажется синяков по всему телу вполне достаточно, чтобы оплатить за свои грехи. Он ковыряет землю, своими слабыми шагами. Домой абсолютно не хочется, а чувства с каждой секундой всё более и более смешанные. Он зацикливается на этом ужасном, горящем ненавистью взгляде Ромы. Ага. Избавиться от мыслей о нём не получается. А как по другому? Он буквально самое интересное в деревенской жизни Антона. По крайней мере, ему нравится так думать. Мама орёт на отца. Оля прячется в шкафу. Антон сидит в наушниках и рисует, хоть с каждой секундой руки подрагивают всё сильнее и сильнее. Ведь объект спора он. Ещё один альфа в доме. Этот конфликт нарастал с дня рождения и наконец-то взорвался. Ведь Антон – угроза для бедной мамочки. А вдруг наступит гон и он навредит ей или Оле? Вдруг, да этак. Надо его куда-нибудь сослать. Но некуда. Хочется сбежать. Хочется исчезнуть. Антон ложится головой на стол и кладёт руки на затылок. Слезы наворачиваются сами. — Он весь в тебя! — тычет мама. Как же раздражает. Почему всё так? Кажется стены трясутся от количества и громкости звуков. Родителям вновь абсолютно плевать на своих детей. Так снова дойдёт до психоза сестры с монстрами под кроватью. Антон и сам уже готов придумать кого угодно, если бы появился шанс, что это хоть как-то исправит ситуацию. Но он не может. Сегодня всë летит в тартарары. Он открывает свою дверь и с громким топотом влетает в кухню. Указывает на мать пальцем. — Это ты или Оля должны бояться меня, потому что я альфа? Ты то? — шипит он слова, которые держал в себе так долго. — Ты засосала меня, когда у тебя была течка, и тебе было насрать на мой возраст, на то, что я твой сын, тебе было не плевать лишь на отсутствие феромонов. Вообще-то тут я должен бояться, я, — он знает, что плачет, он знает, что на него смотрят как на жалкого поехавшего крышей ребёнка, но ему давненько не было так плохо и хуево. — а что если отец снова бросит нас, то что? Выгонишь меня из дома с благородной целью, лишь бы я вам не навредил или трахнешь меня из-за присутствия феромонов? Он получает по губам. Но ему плевать. Пусть кровь стекает тонкой нитью по подбородку и капает на белую рубашку, он впервые позволяет себе признать, что его родители – предатели. Ему плохо, больно и тяжело. Ему нужна помощь. Антон стирает, а точнее растирает по лицу, рукавом кровь. Сбегает из дома, накинув лишь лёгкую ветровку и взяв полуразрушенный телефон.