Запаха сигарет

Рома стоит остолбеневший, пока ему в нос тычат пальцем. — Прекрати доставать Антона, — Катя угрожающе замахивается журналом. — Иначе… — Как я его достаю? — он фыркает и раздражённо отворачивается. — Что за глупости он там тебе наплел? Складывает руки на груди. Сжимает своё запястье, на котором недавно появился новый ожог. Бесит, как всë бесит. Уже и старосту на него натравили. Он просто хотел забрать свой зонт, который оставил лежать под стулом. А ещё тревожные мысли проскальзывают, но итог в них один. Антон Ромы, а Рома Антона. Шаг назад уже сделать нельзя. Так, что плевать, че он там думает. Но тревога не исчезает. Катя звонко, слегка надменно смеётся. Прикрывает улыбку журналом. А взгляд то, взгляд с какой издёвкой! Это задевает тонкое эго Ромы, и он начинает выходить из себя. Сдвигает друг к другу брови. Разворачивается. — Че смешного? — огрызается он. — То, что все в классе после того, как ты испепеляешь спину Антону, обсуждают, прогнулся ли ты под него или все-таки заставил Антошу, наплевав на все принципы природы, — кажется от этих реплик в глазах Ромы темнеет, а сердце туда-сюда и на орбиту. — хотя зачем нашему Ромочке считаться с природой? М? Ведь пара мужчин из беты и Альфы… — Завались, — шипит Рома и разворачивается. Кажется та злость, которую он испытал буквально пару секунд назад, высосала из него всë. Осталось лишь пустая, слегка апатичная оболочка. А ещё усталость. Хотя нет, он вполне чётко чувствует, как ненависть испепеляет изнутри. Чем-то по ощущениям похоже на то, как зажигалку приложить к руке. На лестнице у школы сидит Антон. Вытянул ноги, а на лице широкая улыбка. Ветровка сползла с одного плеча, а рюкзак валяется в трёх метрах. Антон болтает с Бяшей. Размахивает руками, пальцы очень бледные и видимо сгибаются с другом, но он продолжает что-то изображать. Даже щеки покраснели. Антон громко смеётся и выглядит таким счастливым. Рома снова чувствует это. Ненависть, отвращение и затаенную зависть. Он подходит со спины, садится на ступеньку выше и обнимает Антона со спины. Утыкается в шею, не смотря на возражения. — Ты всё? Каминг-аут? — удивляется Антон. — А если? — Мне пуфик, но сосаться с тобой на уроках и по углам не собираюсь. Рома молчит. Бяша игнорирует их положение. В принципе, это, наверное, ему нравится. Если уж посмотреть на покорного и спокойного Рому, кому такое не понравится? Но приходит сообщение. — Не придуривайся, — отправил Бяша. — что не так, на? Рома игнорирует, утыкаться в плечо Антона ещё сильнее. Стыдно, но приятно, что у него есть друг. — Побазарим потом, на? — приходит ещё одно сообщение. Рома кивает, а Антон смотрит то на одного, то на другого. Вздыхает. Треплет Рому по волосам. — Давайте-ка по домам? — улыбается он. — А то ещё домашка. — Пошли ко мне, — неожиданно говорит Рома. — Эм… — Ладно, — Рома резко поднимается. — Бяш, хотел поговорить? Пошли. Он быстрым и чётким шагом, будто марширует на линейке, двигается подальше от школы. Оставляет Антона позади, но чувствует слегка недоуменный взгляд. Вот только этот черт промолчит. Ничегошеньки не скажет. Надо же ему так злиться. Ну, затащили его потрахаться и? Что в этом плохого? Ведь тогда был нежненьким. По спине походит волна мурашек от одной мысли, как тот прижался губами к шрамам. Он ускоряется, игнорируя Бяшу. Даже ногу случайно чуть не подворачивает. Мысли загоняют его даже не в угол, не в петлю, а хуже. Он хочет поговорить с директором. От этого он становится ещё злее. — Что с тобой, на? — простанывает Бяша. — Я устал, ужасно устал, хочу, чтобы ваш просто получалось, как я хочу. Ответ не говорит практически ни о чем. Рома резко останавливается. Смотрит на лес. Такой густой. Им пугали в детстве. В темноте практически каждый ребёнок хоть раз замечал животные фигуры или что-нибудь подобное. Каркают вороны. Практически всё птицы разлетелись. На улице стоит ужасающая тишина. А сколько страшилок рассказано. Смеркается. — Догнал? — с претензией кидает Рома, недовольно рассматривая Бяшу. — Ну, прости, я физ-ру обычно прогуливаю. — Не пизди, у тебя просто ножки короткие. — Че?! Рома по-доброму улыбается и слегка щурится от удовольствия. Треплет его по волосам. Встречается с озадаченным Бяшей, повидавшим жизнь. Потрёпанная куртка, дырявый шарф и вообще слишком много старых вещей. — Ничего страшного, недостатки есть у всех, что с того, что их у тебя больше чем у большинства, — он ударяет пару раз по его плечу, утешает. — Бля, на, — обиженно бурчит Бяша. В ответ – смех. Рома чересчур им увлекается. Приятная эмоция, которая никак независима от Антона… ощущается, как свобода. Он закрывает лицо руками и чувствует собственное прикосновение к себе же. Так странного. Будто кто-то другой упирается ладошками в лицо Ромы. Странно. В мгновение и он пугается. — О БОГИ, МЯЧИК! — стайка ребятишек пробегает к речке. — Пошли уже, — тянет Рому за воротник Бяша. — а то выглядишь, как шизик, на. — Я не шизик, — его ведут теперь за ручку, как мило. — Я не говорил, что ты шизик, на. — Сказал. — Не было такого. — Было. Рома расплавился по кухонному столу Бяши. Пахнет борщом, который он поставил на разогрев. Откровенно говоря, хочется выпить. Давненько до этого не доходило. Да и денег не шибко. Рома перекладывает лицо на другую сторону. А стол царапает кожу своей шершавой деревянной поверхностью. Звенят столовые приборы, тарелки. Бяша включает радио. Из него раздаётся шипение, пару секунд он ещё пытается настроить его, но сдаётся. Тяжело вздыхает. Кухня маленькая. — Так чего ты депрессуешь, на? — Бяша наконец-то усаживается, и приступает к борщу. — Я переспал с Антоном. Бяша не изменяет выражение лица. Непонятно. Ступор или и так понятно? Бяша ковыряет стол ложкой, добавляя лишнюю вмятину. Он приподнимает брови, отводя взгляд, пожимает плечами. Улыбка такая спокойная. — Так чего тебе то так херово тогда? — он тыкает залезает в телефон, проверяя что то. — с Антоном как обычно не лады? — Я… Слова не идут. Борщ доеден. Надо, наверное, сваливать. Покурит и станет легче. Всë. Рома поднимается. Бяша неожиданно показывает экран телефона с балансом. — Бухнуть не хочешь, на? — Хочу. *** Рома пьяный виснет на Бяше. Комната пропахла спиртным, но два юных алкоголика не чувствуют этого. Закуской служит всë, что может быть съедено. Последние пару стопок Бяша отчаянно пытается защитить свои деревяшки-выжигашки, как он их называет. Всë-таки водки многовато выпито, но кажется на душе становиться легче. По крайней мере говорить. — Пред-ставляешь? — Рома спотыкается перед сочетанием букв ст. — Я! Я! Переспал с ним?? А он?? Драму устроил на ровном месте. Якобы я злой, я его буллил, абьюзер чёртов, а ещё и в постель бедненького затащил! — Пиздец, на. — Ну, да, — кажется накопившаяся ненависть, злость и грусть выходит со слезами, он шмыгает. — неа, нихуя я не понимаю в этих ваших отношениях. Ну, да, я хочу, чтобы Антон был только моим, но разве важна причина? Я сам не знаю. Просто, когда он рядом у меня взрыв эмоции, ну и че плохого то я сделал? — он наваливает спиной на Бяшу, выписывая стопку и морщась. — Что вообще плохого в том, чтобы опустить всю моральную хуйню? Не понимаю. Бяша приобнимает его за плечи и треплет по волосам. Успокаивает как может, но кажется Рома и сам отлично справляется, проходясь по каждому раздражающему фактору в Антоне. — А че он сказал то, на? — Что видите ли он всë хотел по другому! — этот вопрос открывает ужасную бездну. — Наверное, с красоткой-омегой или чего-нибудь такое. Впереди ещё целая жизнь, хули жалуется?? А ещё почему он так улыбается общаясь с тобой? — у Бяши по спине проходит холодок, страшно вдруг его привяжут к этой агонии. — Я тоже хочу!! — Рома опускает лицо на руки, дергая ногами. — и вообще почему он такой общительный? М? Нравится ему общаться с теми кто меня нервирует и лохами всякими? Слаааааабак. Бяша выпивает стопку, рассматривая стену… потрепанную, грязную с порванными обоями, которая повидала кучу плакатов, но сейчас пустовала. Она гораздо интереснее, избивающего подушку Рому, который сейчас эмоциональнее буквально каждого. Хотя тот вразумить не может, как так то, стена важнее, чем он? Бяша понимает его, конечно же, скрывать все свои чувства под маской хмурости и мужественности тяжело. Поэтому старая наволочка с машинками сегодня не переживёт. На ней уже появились дырки. У Ромы вырывают телефон, так как он случайно чуть не набрал сначала директора, а уже потом Антона. Засыпает он под утро. Оба в школу не идут.