Спасай меня (пока бьётся моё сердце)

Неделя пронеслась слишком быстро. Хотя, не в правилах Лены жаловаться, ведь когда всё твоё время занимает бумажная волокита, можно не только неделю пропустить, но и всю жизнь. Она знала, на что идёт, когда соглашалась на эту должность. Лютор знала, что её ждёт миллион бумаг и отчётов, финансовых счетов и договоров, знала, что первое время она не будет появляться дома (как будто ей вообще хотелось там находиться). Знала, что её не будут воспринимать всерьез, что будут шептаться за её спиной о том, как она молода и как ей досталась эта должность. Никто не виноват, что она была настолько умна, что закончила медицинский университет экстерном в девятнадцать, за три года вместо шести обычных. Про окончание школы экстерном можно даже не упоминать. Она знала, что её семья будет ею недовольна. Люторы по природе своей не способны на сострадание и жалость к людям, они могут только использовать их в своих целях. Как хорошо, что Лена только наполовину Лютор. Ни Лилиан, ни Лекс не одобрили её поступление в Первый медицинский университет Метрополиса. Более того, все года её обучения, включая ординатуру, они пытались не то что отговорить, но всеми силами помешать ей получить профессию врача. Лилиан перекрывала счета, Лекс строил различные козни, на которые только у него хватало фантазий. Они оба хотели, чтобы Лена присоединилась к семейному бизнесу, стала такой же черствой, как они, а не жертвовала своими силами и временем на то, что они считали недостойным, — помощь людям. Что ж, хотя бы за одно можно сказать Люторам «спасибо» — они научили её руководить большими группами и решать финансовые проблемы. Но Лене нравилась медицина. Она буквально жила ею. Медицина стала её семьёй, любовницей, мамой и лучшей подругой. Всё своё время Лена посвящала себя этой стезе, которую выбрала сама, а не по наставлению Люторов. Девушка училась сутки напролет, потом, когда основное обучение закончилось, получала учёные степени и участвовала в научных разработках. Она так много хотела сделать, так сильно помочь этому миру, что времени на отдых просто не оставалось. И сейчас, сидя за очередной грудой бумаг, она не могла вспомнить, когда последний раз ела и возвращалась ли вообще домой за эту неделю. От отчетов Лену оторвал сигнал пейджера, который лежал рядом на столе. Подняв голову и взглянув на сообщение, Лютор чертыхнулась и, бросив ручку на стол, выбежала из кабинета, даже его не закрыв. Это была Сэм, Саманта Ариас, глава отделения акушерства и гинекологии. Они с Леной дружат ещё с медицинского университета, и именно она заставила Лютор не рубить с плеча и не отказываться сразу от предлагаемой должности главного врача. Можно сказать, что Сэм была её единственным близким человеком, подходящим под понятие «семья». Потому что её собственные родственники были далеки от этого. И сейчас Сэм ей прислала экстренное сообщение, в котором говорилось, что в реанимацию привезли тяжелые роды. Лена была неонатологом. Поэтому она не могла такое пропустить, и попросила Сэм оповещать её обо всех тяжелых случаях. Всё-таки нельзя забывать о своём первоначальном призвании. Бумаги бумагами, а человеческие жизни спасать тоже кому-то надо. Лютор неслась по коридорам на своих высоких каблуках, проклиная себя за то, что за неделю не додумалась принести с собой кроксы, и архитекторов этого здания, что спроектировали такие длинные коридоры. Полы белого халата от быстрого шага развевались, создавая впечатление плаща, и Лена застегнула его на все пуговицы. Лишь бы успеть. Если Сэм написала, значит действительно дело непростое, по пустякам она бы не беспокоила. Лютор ворвалась в отделение реанимации и быстро подошла к посту медсестер: — Где тяжелые роды? Бедная девушка на посту так растерялась, что просто смотрела своими большими карими глазами на брюнетку, не в силах дать ответ. Вероятно, она только недавно попала в это отделение. — Лена! — брюнетка повернулась на голос и увидела подругу, выбегающую из палаты ей навстречу. — Сюда, быстрее! Через секунду девушки уже стояли у кушетки пациентки. — Что у нас? — Наркотики. — Но она… — Да, она ещё и беременна, уже рожает, — пока подруга вводила Лену в курс дела, сама она параллельно вернулась к своей работе, поменяв перчатки. Эти роды она будет принимать самостоятельно. Лена нахмурилась. Такая информация не была утешительной. — Известно ли, принимала мать наркотики в течение всей беременности? — Какая сейчас разница, Лютор? — брюнетка не заметила, что в палате помимо медсестер находилась ещё одна девушка, Алекс Дэнверс. Ну конечно, это же её отделение. В других ситуациях Лена бы указала шатенке на её фамильярный тон, но она понимала, что сейчас все на нервах. — Разница большая, мисс Дэнверс. Это будет отражаться на состоянии ребенка, — на поднятую в удивлении бровь Алекс Лена лишь пояснила. — Я неонатолог. Дэнверс ничего не ответила, а просто кивнула, переключаясь на рабочие моменты: — Мы не знаем, сколько длятся роды, она к нам поступила пятнадцать минут назад уже под кайфом. Я только сейчас освободилась от других пациентов, больше ничего сказать не могу. Пока что её состояние стабильно, по поводу родов Вам лучше скажет мисс Ариас. — Раскрытие шейки матки семь сантиметров, схватки 3–5 в минуту, — Сэм, не отвлекаясь от тщательного наблюдения за процессом и осмотра, снабжала врачей информацией, — воды отошли, когда её везли в больницу, а значит… — Она рожает минимум восемь часов, и наркотики принимала уже когда начались схватки, — закончила за неё Лютор. Это было совсем плохо. Неизвестно, как доза может повлиять на процесс рождения ребенка. — Мисс Дэнверс, давление падает, — медсестра обратилась к шатенке, указывая на мониторы. — Поставьте внутривенный катетер. Что-то мне подсказывает, что он ей сегодня очень понадобится, — Алекс нахмурилась и обратилась к пациентке, надевая перчатки. — Мисс Оливер, Вы меня слышите? Вы знаете, где Вы находитесь? — Дэни… Позовите Дэни. Он задолжал мне дозу, гнусный мерзавец, — девушка истерично расхохоталась, болтая руками из стороны в сторону. Она не понимала, где она и что с ней происходит. Её лоб покрыла мелкая испарина, а глаза лихорадочно блестели. Не будь её организм истощен наркотиками и родами, её пришлось бы связывать. — Ясно, ладно, — Алекс отошла от неё, возвращая своё внимание мониторам. Показатели были неутешительными. Смутная догадка пронзила мозг, и Алекс засуетилась. — Частота дыхания снижается, хотя при стрессе должна повышаться, сатурация падает, уже ниже 95%, — Дэнверс обратилась к медсестре, — Налоксон 0,4 миллиграмм внутривенно, живее! Пока вводили лекарство, шатенка снова подошла к пациентке, которая уже что-то бессвязно бормотала себе под нос. — Мисс Оливер? — Алекс пальцами раскрыла один закатывающийся глаз и посветила фонариком. — Чёрт, зрачки сужены и не реагируют на свет. У неё передозировка. Как ребенок? — Алекс отпустила глаз и пыталась нащупать пульс на запястье. — Схватки пока продолжаются, это радует, шейка матки раскрылась на 8 сантиметров. Лена, проверь реакцию на боль. Лютор подошла к пациентке, быстро надевая перчатки. — Мисс Оливер? — веки чуть подрагивали, но глаз девушка не открыла. Она всё бормотала что-то нечленораздельное и несвязное, и тогда Лена её ущипнула за плечо. Сильно ущипнула, и рука мисс Оливер согнулась, но она так и не открыла глаза и не возразила против таких действий врача. — Открывание глаз отсутствует, словесный ответ нечленораздельный, двигательная реакция на боль только в виде сгибания. Это… — Лена на секунду задумалась, — 8 баллов по шкале Глазго, — Лютор повернулась к Сэм и Алекс. — Она впала в кому… — Плохи дела… — Сэм ещё раз проверила родовые пути и сокращение мускулатуры. — Тем не менее, схватки продолжаются, ребенок выходит. Надеюсь, родим сами, если только… Приборы запищали, издавая противный звук, и все три врача резко посмотрели на монитор. — Она не дышит! — первой опомнилась Дэнверс, бросаясь к укладке для интубации. — Васкез, атропин 1 миллиграмм внутривенно, быстро! Будем интубировать и на ИВЛ. Шатенка встала со стороны изголовья кровати, доставая всё необходимое. Введя ларингоскоп и приподняв так, чтобы не сломать зубы, засунула эндотрахеальную трубку, сразу же присоединив мешок Амбу. — Ну что, аппарат готов? Медсестра ещё возилась с ним, пока Алекс ритмично нажимала на мешок, выполняя функцию лёгких для этой девушки. — Схватки прекращаются. Чёрт, — Сэм нервно закусила губу, продумывая варианты. — Ребенок выходит, но сейчас он будет зажат в родовых путях, и задохнется быстрее, чем мы что-то предпримем. А с такой оксигенацией, как у его матери… — Вводи окситоцин. Нам нужно как можно быстрее вытащить ребенка, — Лена достала необходимое средство и, набрав его в шприц, протянула Сэм. — Ещё неизвестно, какие патологии будут у этого малыша. — Вам тут нужна помощь? — к ним в ножной конец кровати вернулась Алекс, неотрывно следя за показателями. Мисс Оливер была успешно подключена к аппарату ИВЛ, но её показатели всё ещё были нестабильны. — Почему у неё так поздно развилась передозировка? Она в больнице уже почти полчаса… — начала было размышлять вслух Лена, когда её перебила Алекс. — Потому что она принимала наркотики не внутривенно, а перорально. Пока всосалось вещество… — Её уже успели привезти в больницу, — закончила Лютор. — Вы как влюбленные голубки, заканчиваете фразы друг друга, — съязвила Сэм, не отрываясь от попыток вытащить ребенка. — Когда свадьба? Алекс лишь фыркнула и обратилась к медсестре: — Васкез, приготовь назогастральный зонд, будем ей промывать желудок… Спустя ещё полчаса попыток и сотню умерших нервных клеток Лены, Сэм наконец удалось вытащить ребенка. В комнате раздался слабый крик новорожденного. Ариас передала малыша подруге, заметно выдохнув, и только Лютор нахмурилась: — Готовьте реанимационную укладку для новорожденных. На всякий случай. — Что с ним? — Алекс подошла ближе, ведь это всё-таки её профиль — реанимация. Сэм же отошла чуть подальше, вернувшись к матери и разбираясь с ней, чтобы не мешать. Малыш был таким маленьким, таким беззащитным и слабым, что не будь Лена сосредоточена, слёзы бы навернулись ей на глаза. Он не заслуживал такого. — Кожа цианотичная, крик слабый. Рефлексы снижены, ручки не сильно прижаты к телу, и только ЧСС у него выше ста… — Лена нахмурилась ещё больше. — По Апгар 5 баллов, но я не могу понять почему… Дайте пульсоксиметр, — Лютор обратилась к медсестре. — Да у него же гипоксия! — увидев показатель сатурации в 85% Алекс ужаснулась. — Срочно кислород, и маску самую маленькую! Лена же не спешила с выводами, не разделяя энтузиазм Дэнверс. Можно было увидеть, как в её голове вращаются шестеренки, а изумрудные глаза бегали по миниатюрному телу ребенка, выискивая причину. Наконец, кажется, она её нашла. Сняв фонендоскоп, Лена внимательно прослушала сердце малыша. Он становился всё более синим с каждым моментом, и срочно надо было что-то предпринять. — Лютор, отойди! — Алекс толкнула брюнетку, прикладывая маску к лицу ребенка, но её остановили, схватив за руку. — Только попробуй дать ему кислород. — Ты с ума сошла? У него сатурация ниже плинтуса, и продолжает падать! — Я вижу… — Тогда какого чёрта ты творишь? — Алекс взорвалась. Кто Лютор такая, чтобы учить её в собственном отделении. — Я делаю свою работу, — холодный, колкий взгляд Лены был способен сбить спесь с любого, кто ей перечил, но не с Дэнверс. — Ты убьешь его! — Алекс потянулась было снова приложить маску к маленькому личику, но на этот раз её остановил стальной голос. — Если ты дашь ему кислород, то отправишься вслед за Эджем. Секундное колебание, за которое Алекс успела взвесить все «за» и «против». Быть уволенной, но спасти жизнь ребенку? Что ж, звучит не так уж и плохо. Лена увидела решение Дэнверс ещё до того, как она что-то сделала. По нахмуренным бровям и уверенному взгляду она знала, что шатенка её не послушает. Поэтому ещё до того, как Алекс приложила маску и повернула кран на баллоне с кислородом, Лена оттолкнула её от небольшого столика, на котором лежал ребенок, и крикнула медсестре: — Препарат простагландинов внутривенно. Любой, который у вас есть. Динопрост… — Есть Динопрост, — Васкез уже протягивала Лютор шприц. — Ты сумасшедшая, он умрёт сейчас, — Алекс схватилась за волосы, не понимая, какая белая горячка ударила в голову Лене. Сатурация падала на глазах, одышка у малыша становилась всё более выраженной, и его кожа стала практически фиолетовой. — Помолчи, Дэнверс, — брюнетка пробормотала это себе под нос, но Алекс услышала. Лена нашла тоненькую вену на руке новорожденного и ввела лекарство. Буквально через несколько секунд нижняя часть тела малыша стала не такой синей, бледнея. Частота дыхания немного снизилась, а крик проявился чуть больше. Алекс в удивлении округлила глаза, наблюдая за тем, как Лена бережно и осторожно пеленает ребенка и отдает медсестре со словами: — Направьте его на срочное ЭхоКГ, и как будут известны результаты, пришлите их мне. И передайте Джесс, чтобы мне в расписании поставили срочную операцию у этого малыша, — Лена мысленно хлопнула себя по лбу, чуть не забыв. — И я хочу, чтобы Кара Дэнверс участвовала тоже. Медсестра унесла ребенка, а Лена сняла перчатки, выбрасывая их в бак для отходов. Когда она повернулась, то увидела две пары карих глаз Сэм и Алекс, уставившихся на неё. — Что? — брюнетка нахмурилась. — Что это было только что? — кажется, Алекс не поняла вообще ничего из того, что сейчас произошло. — У малыша транспозиция магистральных сосудов, — принялась рассказывать Лена. Без высокомерия и эгоизма, просто констатируя факт. — Редкий порок, но учитывая образ жизни его матери, вполне ожидаемый. Поэтому у него низкие баллы по Апгар и такой сильный цианоз. Но его спасало то, что аортальный проток остался открытым, у него выслушивался шум. Без него малыш умер бы сразу после рождения. Если бы мы ему дали кислород, — Лютор перевела взгляд на Алекс, — он бы умер сразу, как только ты повернула бы вентиль. Введя простагландины, мы расширили Ботталов проток, и надеюсь, что этого хватит до операции по увеличению овального окна, которую проведет твоя сестра, чтобы увеличить приток артериальной крови к большому кругу кровообращения. Ариас и Дэнверс стояли в шоке. Алекс постепенно осознавала, что Лютор только что уберегла её от пожизненных мучений совести, что она убила ребенка. Ведь если бы это действительно произошло… — Лена, я в тебе даже не сомневалась, — Сэм подошла к подруге и крепко обняла. Отстранившись, Ариас указала на мисс Оливер. — Её показатели стали стабильны, пока вы разбирались с ребенком, но она всё ещё в коме. Послед вышел, и по моей части всё, я умываю руки, — Сэм улыбнулась и направилась к раковине вымыть руки, и Лена посмеялась над двузначностью слов подруги. — Дальше работа для мисс Дэнверс, — Сэм наигранно откланялась, явно пребывая в хорошем расположении духа после успешно пройденных родов. В руках Лены малыш был в безопасности. Все разбрелись по своим делам, ведь пациентов было много, и только Алекс и Лена остались в палате. Тишину между ними нарушала лишь работа приборов, отмеряющая, как метроном, частоту сердечных сокращений мисс Оливер. — Лена, прости, что я на тебя накричала… — Алекс нервно закусила губу, положив руку на перила кровати и смотря на мониторы, но не на главного врача. — Я ведь не знала… — Я понимаю, Алекс. Я привыкла мириться с тем, что многие не воспринимают меня в серьез и сомневаются в моем профессионализме. Самое главное, что малыш жив, а мы сделали всё для этого возможное, — Лена улыбнулась своим мыслям. — С этого момента я больше ни на секунду не усомнюсь в тебе, — карие глаза, полные решимости, встретились с зелеными. — Я теперь в твоей команде, Лютор. Лена устало, но благодарно улыбнулась и вышла из палаты. Она медленно, но верно завоевывала доверие этой больницы, и это не могло не радовать. Что ж, теперь ей точно понадобятся здесь кроксы, раз уж она собралась на операцию. Да ещё и с Карой Дэнверс.