***
— Кара! Ты пришла, — Лена развернулась на звук открывающейся двери предоперационной и облегчённо выдохнула. Пока что они были тут одни, поэтому можно было обойтись без «мисс». — Конечно, как я могла не прийти? — Кара улыбнулась и подняла руку, чтобы поправить очки, но промахнулась, потому что их на ней не было. — Ты без очков, — Лена с интересом посмотрела на блондинку. — А ты в хирургичке, — та, в свою очередь, взглядом окинула Лютор. Чёрт, с каких пор хирургические костюмы стали такими сексуальными? — Ну, у нас операция, если ты помнишь, — Лена улыбнулась, и сердце Кары защемило от нежности. Почему это опять происходит? — Да, именно поэтому я надела линзы вместо очков. — Хорошо, — Лена повернулась к раковине, чтобы вымыть руки. Она, конечно же, никогда не признается, что могла бы смотреть в голубую бездну глаз Дэнверс бесконечно долго, особенно когда оправа очков этому не препятствовала. Как и Кара будет молчать о том, что даже в хирургическом костюме зелёного цвета, который невероятно ей шел, Лютор была бесподобно красива. — Что у нас по плану? — Кара встала около соседней раковины, тоже принявшись намываться. — Сегодня нам нужно раскрыть ему овальное окно. Боталлова протока надолго не хватит, нужно что-то побольше и постабильнее. Поэтому делаем балонную предсердную септостомию. — Процедуру Рашкинда? — Кара нахмурилась. Она читала про неё давным-давно, но никогда не делала на практике. Потому что обычно овальное окно всем закрывают, а не наоборот. — Да, — Лена улыбнулась, посмотрев на блондинку. Она была уверена в Дэнверс. — А через несколько дней нужно будет провести ещё одну операцию, уже по устранению порока. И я хочу, чтобы её сделала тоже ты. — Но почему? Разве ты не должна проверять мистера Карра? — Ты не хочешь участвовать? — Лена закончила мыть руки и посмотрела на девушку, нахмурив брови. — Нет, вовсе нет! Я очень хочу, — Кара так и остановилась с намыленными руками, повернув голову к брюнетке. Дэнверс так хотелось сейчас провести пальцами по складке между этими бровями, сделать так, чтобы больше ничего не печалило и не расстраивало эту удивительную девушку. Но она лишь опустила глаза и закусила губу, смотря в раковину. — Я просто боюсь, что не справлюсь… — кажется, Кара хотела съежиться и уменьшиться до микроскопических размеров. Сердце Лютор сжалось. Почему этот лучик света, который дарит всем своё тепло, а также успешно проводит сотни сложных операций, настолько не уверен в себе? Кто вселил в Кару эту мысль, что она недостойна или неспособна участвовать в этом или занимать должность главы отделения? — Хэй, посмотри на меня, — Лена подошла ближе и приподняла пальцами подбородок Кары, чтобы повернуть голову и заглянуть в голубые глаза. Другая рука опустилась на плечо кардиохирурга, несильно сжимая его в поддерживающем жесте. — Я буду рядом с тобой, хорошо? Мы вместе спасём этого малыша. Я доверяю тебе, Кара, и я уверена, что ты справишься. Договорились? Блондинка улыбнулась и закрыла глаза, кивая. От этого движения её подбородок на долю секунды сильнее прижался к пальцам Лютор, и это вызвало волну тепла в груди. Кажется, она была готова стоять так вечно. Но довольно скоро она почувствовала, что пальцы отстранились, а на их место пришел холодок от движения воздуха. Лена отодвинулась чуть дальше, закусив губу и опустив глаза в раковину, опять начиная намыливать руки. — Зачем ты снова это делаешь? — Кара наклонила голову, возвращаясь к собственному занятию. — Я коснулась тебя, — лёгкий румянец покрыл щеки Лютор, — и мои руки перестали быть стерильными… Даже если ей предстояло сто раз перемыть руки, Лена была готова повторить всё заново. Остаток приготовлений врачи провели в молчании. Медсестры помогли им надеть стерильные одноразовые костюмы и перчатки, а также защиту от радиационного излучения, а анестезиологи уже работали над наркозом. — Вы готовы, мисс Дэнверс? Лена стояла около операционного стола, подняв руки в стерильных перчатках. Маска и шапочка закрывали практически всё её лицо, оставляя только пронзительные изумрудные глаза, сверкающие в свете операционных ламп. Кара невольно залюбовалась. Из-за того, что Лютор была в кроксах, а не на шпильках, она стала порядком ниже, но это вызывало в душе Кары лишь трепет и желание защитить её ото всех бед. Ну или прижать к себе и никогда не отпускать. — Да, мисс Лютор. Начинаем? Лена посмотрела на анестезиолога, и тот кивнул, подтверждая, что можно начать операцию. — Иглу, — Лютор подошла к столу, на котором лежало маленькое тельце, протягивая руку медсестре. — Я введу катетер, а Вы сделаете всё остальное, мисс Дэнверс. Хорошо? — Конечно, мисс Лютор, — Кара стояла с другой стороны стола, всё ещё держа руки поднятыми вертикально. Так непривычно было называть Лену на «Вы», когда она была в присутствии Кары просто Леной. Лютор затянула жгут на бедре ребенка и нащупала тоненькую, совсем невидимую венку. Придерживая её пальцем, собралась вводить иглу. Смотря на это со стороны, Кара не верила, что такую микроскопическую вену вообще можно пунктировать, несмотря на то, что это была самая большая подкожная вена малыша. — Проводник, — Лена снова протянула руку к столику с инструментами. Игла была введена, и появилась капелька крови. Это говорит о том, что Лютор попала в вену, в этот маленький сосуд с первого раза. Если бы Кара могла, она бы зааплодировала, честное слово. Смотря на то, как врач медленно вводит полупрозрачную проволоку через иглу в тело ребенка, Кара почувствовала гордость. За то, что ей выпала такая честь работать с этой удивительной девушкой, которая так много всего знает и умеет, несмотря на свой юный возраст. Лена действительно заслужила место на посту главврача. — Катетер, — Лютор извлекла иглу и скинула в лоток рядом. Взяла из рук медсестры катетер и с помощью проводника ввела его в эту же вену. — Готово. Теперь Ваша очередь, мисс Дэнверс, — Лена извлекла проволоку и, скинув её также в лоток, подняла руки, ожидая действий Кары. Посмотрев на это маленькое хрупкое тело, Кара снова занервничала. А если она что-то сделает не так? Со взрослыми такого страха у Дэнверс не было. Но этого малыша же так легко повредить… — Хэй, — тихий шепот Лены заставил Кару оторвать взгляд от ребенка и посмотреть в изумрудные глаза. — Всё хорошо. Я рядом. Кара не видела лицо Лены, но знала, что та сейчас улыбнулась. Потому что появились морщинки вокруг её удивительных глаз, в которых она распознала уверенность и нежность. Почему-то стало намного легче. Кара кивнула и более уверенным голосом проговорила, протягивая руку: — Контраст. И включите рентген. Главное было начать. Кара уже сотню раз делала эндоваскулярные операции, и эта ничем не отличалась, верно? Просто всё было в десять раз меньше, но подумаешь… — Проводник, — Дэнверс ввела контрастное вещество через катетер и взяла из рук медсестры тонкую прозрачную леску. Этот проводник был в разы длиннее, чем тот, который использовала Лена. Оно и неудивительно, ведь его цель — добраться прямо до сердца малыша. Через ногу. Кара ввела проводник в вену и посмотрела на изображение на мониторе. На нём, в реальном времени, показывалось рентгеновское изображение сосудов ребенка. Блондинка округлила глаза: всё было таким микроскопическим, все сосуды казались маленькой паутинкой, сплетенной из тонких ниточек. Подцепи мизинцем — и они порвутся. — Проходим через нижнюю полую вену в правое предсердие, — Кара бормотала себе под нос, чтобы успокоиться и почувствовать уверенность. — Дальше овальное окно. Кара попыталась повернуть проводник, чтобы он прошел дальше через стенку, но всё было настолько маленьким, что одно малейшее движение — и ты уже в другой камере сердца, не в той, которая тебе нужна. Голубые глаза пристально следили за изображением на экране, а между бровями образовалась складка, пока руки пытались бороться с проводником. — Чёрт, — Кара дернулась, и проводник чуть не ушёл в верхнюю полую вену. Блондинка закусила губу, пытаясь продвинуться в нужную ей сторону, но руки от нервов начали подрагивать и совершенно отказывались слушаться. На висках показались капельки пота, а её собственное сердце стучало почти так же быстро, как у новорожденного. — Расслабься, — прошептала Лена, подходя ближе к столу. Она положила руки на ладони Кары, большим пальцем невесомо пройдясь по костяшкам. От этого движения кулак блондинки, который зажимал проводник слишком сильно, слегка расслабился. — Вот так. Давай вместе, — Лютор слегка повернула левую руку блондинки, неотрывно смотря на экран. Две пары глаз следили за рисунком сосудов и маленького сердца, но казалось, что они смотрят друг на друга. От ладони Лены прошёлся электрический разряд через Кару, удивительным образом её успокаивая. Теперь сердце блондинки стучало в ушах не из-за страха, а из-за чего-то другого. Дэнверс пришлось моргнуть несколько раз, чтобы вернуть своё внимание на сердце малыша, а не руку Лютор на её ладони. — Давай, малыш, ты сможешь, — Кара не поняла, Лена прошептала это ей или ребенку на столе. Но мысль, что «малыш» было обращено к ней, заставила мурашки пробежать по спине Дэнверс. Они осторожно вместе прошли через заслонку овального окна, оказавшись в левом предсердии. — Вот так. Теперь всего лишь потянуть назад, раскрыв баллон, — Лена отпустила руки Кары, и ей вмиг перестало хватать этого контакта. — Давай я раскрою его, а ты осторожно тяни. Кара боялась, что её голос подведёт, поэтому просто кивнула. Лена взяла шприц воздуха и вставила в специальную канюлю проводника. — Готова? — Да, — голос был немного хриплый, но это вряд ли кто-то заметил. — Давай, — Лена ввела воздух в тот момент, когда Кара потянула проводник слегка назад. В результате раскрытый баллон оказался ровно на месте овального окна, увеличив его. — Всё, сворачиваемся, — Лена убрала шприц и посмотрела на Кару, снова улыбнувшись. А потом тише уже добавила, — ты молодец. Лена проверила ещё раз все мониторы и показатели малыша. — Направьте его на ЭхоКГ ещё раз, чтобы проверить проходимость окна. Направление я сделаю в карте. По поводу следующей операции, её нужно будет провести как можно быстрее, пока не произошла гипертрофия правого и дилатация левого желудочка, — Лена выглядела немного уставшей, но довольной. Они взяли ещё одну отсрочку у смерти для этого ребенка. Лютор вышла из операционной, а Кара, вытащив проводник, закончила. Дальше за ребенком будет следить Алекс в реанимации до следующей операции. Уже когда они вышли обратно в предоперационную, сняв перчатки и костюмы и моя руки, Лена снова нарушила молчание: — Кара, ты в порядке? Ты молчишь с тех пор, как мы поставили баллон, — кажется, ничего не может укрыться от изумрудного взгляда. — Да, я просто… Хотела сказать спасибо. Без тебя я не знаю, что бы сейчас делала. — Брось, ты отлично справилась. И это абсолютно нормально, что ты боялась навредить только недавно родившемуся ребенку. Когда я первый раз взяла младенца на руки на практике в институте, я была в ужасе, — Лена рассмеялась, и, кажется, этот смех стал любимым звуком Кары. — Почему ты тогда решила пойти в неонатологию? — Кара закончила мыть руки и встала, опершись бедром в раковину и скрестив руки на груди. Лёгкая атмосфера после тяжёлой операции расслабила её, и девушка с интересом смотрела на Лену, которая заканчивала гигиенические процедуры. — Наверное, я устала от лицемерия людей. От постоянного вранья, предательств и заговоров. Дети, они такие… такие искренние, — Лютор посмотрела на Кару, и та увидела, как в изумрудных глазах зажигаются огни восторга и любви к своей профессии. — Если у них что-то болит, они кричат и плачут, или ещё как-то показывают своё недовольство. Но как только ты им поможешь… Их реакция, спокойное дыхание, когда они спят, или хороший аппетит — это лучший подарок для меня. Они не будут манипулировать, чтобы что-то получить. Они просто живут и просят о помощи, которую я рада им предоставить. Лена улыбалась, говоря эти слова. Кажется, она уже не замечала Кару, а представляла какого-нибудь малыша на своих руках, который блаженно спит. Каре захотелось запечатлеть этот момент в своей памяти. На лице Лены так нечасто можно было увидеть такое выражение счастья, как когда она говорила о детях. А искренняя улыбка так ей шла. Она так прекрасна… Как можно успеть настолько прикипеть к человеку меньше, чем за неделю? Можно, если это Лена Лютор. — Ты не хочешь сходить пообедать? — таким предложением Кара удивила даже себя. Кажется, её нервы начали сдавать после непростых операций, раз её мозг перестал контролировать язык. Лена подняла одну бровь, и Кара захотела провалиться сквозь пол. И пусть этажом ниже находилось отделение ненавистной ей Вероники Синклер, это было лучше, чем стать в глазах Лютор сумасшедшей с такими предложениями. — Я имела в виду… Просто в столовую, ты наверняка проголодалась… У нас была непростая операция, и я думаю, что ты можешь сделать перерыв на обед. Но если ты не хочешь… Это просто предложение, я тебя не заставляю… — Кара снова подняла руку, чтобы поправить очки, но вовремя вспомнила, что их на ней нет. Румянец на щеках выдавал её нервозность. — Кара, — Лена положила свою ладонь на предплечье блондинки, заставляя её прервать свою запинающуюся тираду. Снова нечто между теплом и электрическим током пронзило Дэнверс. А пальцы Лютор так близко находились к её сердцу, потому что руки Кары всё ещё были скрещены на груди, что брюнетка могла почувствовать его биение даже на расстоянии. — Я с радостью с тобой пообедаю. Снова улыбка и теплота в глазах напротив. Снова эти ямочки и морщинки вокруг сияющих изумрудов. Каре нужно запастись валерьянкой, если её организм собрался так реагировать на каждую мало-мальскую близость Лены.***
— Расскажи мне о себе, — девушки взяли обед в столовой и уселись за самый дальний и незаметный столик. И пусть вся больница на них косилась, когда они рука об руку вошли в комнату, полную лязга посуды и столовых приборов, Кара была счастлива. Дэнверс, по своему обычаю, взяла двойную порцию любимых пельмешек (иногда казалось, что повар больницы готовил их специально для блондинки, потому что больше никто их не брал) и десерт. Лена же ограничилась капустным салатом. На просьбу Кары она снова подняла свою бровь в немом удивлении. — Неужели за всё это время ты не успела загуглить меня? Вилка Дэнверс остановилась на полпути ко рту с насаженным на неё пельменем, когда сама блондинка нахмурилась, а затем проговорила: — Я не хочу читать про тебя в интернете. СМИ часто приукрашивают или вообще нагло врут, поэтому я бы хотела услышать твою историю от тебя лично, а не от кого-либо другого, кто думает, что знает о твоей жизни больше, чем ты сама. Лена даже рот открыла от удивления, так и не притронувшись к салату. Никто и никогда ещё не интересовался её жизнью. Искренне, а не чтобы получить что-то взамен. Хотел узнать её мнение, а не мнение общества на её поступки или принадлежность к фамилии. Это было чем-то настолько новым и совершенным, что Лютор пришлось зависнуть на несколько секунд, чтобы переварить услышанное. — Кхм… В целом, я даже не знаю, с чего начать, — Лена ковыряла вилкой листья салата, пытаясь придумать такой вариант ответа, чтобы он не шокировал Кару с первых трёх секунд, но и чтобы не врать. — Расскажи про свою семью, — Кара хотела помочь и поддержать беседу. Она даже не подозревала, что попала в самое больное место. — Полагаю, ты слышала фамилию Лютор, — Лена отложила вилку и нацепила нечитаемую маску. Если Кара хочет знать, что ж, она не будет этому препятствовать. — Она довольно известна как в Метрополисе, так и в Нэншл-Сити, и, к сожалению, известна только печально. Меня удочерили, когда мне было четыре года. И только в подростковом возрасте я узнала, что Лайонел Лютор был моим биологическим отцом. Однако он скончался довольно рано, и я осталась с мачехой и моим сводным братом Лексом. Лилиан никогда меня не любила, но ценила как актив, как полезное вложение в будущее семейной компании. Насколько же сильнее она стала меня ненавидеть, когда узнала, что я решила посвятить себя медицине, — Лена горько усмехнулась. — С Лексом поначалу у нас были теплые взаимоотношения, но потом и он перешел на сторону матери. Они оба пытались меня переубедить и отговорить поступать в медицинский, но, как видишь, у них это не получилось. Последнее время мы с ними редко общаемся, если не считать их письма с угрозами или приглашениями вернуться в семейный бизнес… Кажется, Кара забыла, что существуют зубы, чтобы пережевывать пищу, а легкие — чтобы дышать. Она так и сидела с набитым пельмешками ртом, вникая в каждое слово Лены. И чем больше Лютор рассказывала, тем меньше Кара дышала. — Но с того момента, как произошла трагедия, я больше не хочу иметь с ними ничего общего. Хотя и до этого не сильно хотела, — Лена боялась поднять глаза, чтобы не встретиться с очередным осуждением. — Что за трагедия? — Кара, наконец, проглотила свою еду и смогла произнести это. Хоть её мозг сейчас и работал в усиленном режиме, она понимала далеко не всё. — Ты не слышала? — Лена подняла удивленный взгляд, а Кара лишь покачала головой. — Три года назад произошёл взрыв в детской больнице в Метрополисе. По результатам экспертизы выяснилось, что бомба была сконструирована и разработана Л-Корп. СМИ тогда подняли такую шумиху, но её быстро замяли благодаря деньгам компании. На Л-Корп завели дело, но это ни к чему не привело. В результате конфликт замяли, но общество до сих пор негативно относится к фамилии Люторов и всему, что с ней связано. — Даже к тебе? — грустная догадка осенила Кару, и она не могла не спросить. Лена же лишь горько кивнула головой. — Но ведь это несправедливо! Ты же ничего не сделала! Впервые Лене говорил это кто-то, кого она знала чуть более недели, а не она пыталась доказать свою невиновность. — СМИ и общество это не волнует. Проще загрести всех под одну гребенку, чем разбираться, кто действительно виноват. — Мне жаль, — Кара положила свою руку на пальцы Лены, несильно сжимая. Она так хотела поделиться теплом и надеждой с этой хрупкой душой, которую все отвергли. Почему мир настолько жесток, что такие прекрасные изнутри и снаружи люди испытывают такую боль? — Это было давно, — Лена судорожно вдохнула. Тем не менее это всё ещё бередит душевные раны. — Теперь твоя очередь. Расскажи мне о себе. Кара нежно улыбнулась, неохотно убирая свою руку. Грустный момент закончился, и Лене больше не нужна была её поддержка. Хотя Дэнверс хотелось бы иметь возможность держать брюнетку за руку просто так, без всякой причины. — Ты разве не прочитала всё про меня в личном деле? — Кара отзеркалила вопрос, с которого начала Лена, на что брюнетка усмехнулась. — Там только твой профессиональный путь. А что насчет семьи? — Ну, как ты знаешь, у меня есть сестра… — начала было Кара, но её прервал сигнал пейджера. Впервые Дэнверс не хотела смотреть на сообщение, первый раз ей захотелось выкинуть устройство куда-нибудь подальше, чтобы оно не мешало. Такого раньше никогда не было. Кара всегда первой появлялась на операциях, всегда сама оставалась допоздна, разбираясь со сложными пациентами, всегда сама брала смены сверхурочно. Это был первый момент, когда девушка захотела отложить работу ради чего-то другого. И этим другим была Лена. — П-Прости, мне нужно идти, — Кара тихо выругалась, прочитав сообщение. Снаппер вызывал её в операционную. — Предлагаю перенести этот рассказ на другой раз. — Да, конечно, я всё понимаю. Не заставляйте пациентов ждать, мисс Дэнверс, — Лена улыбнулась, но эта улыбка не ушла за пределы алых губ. Главный врач была расстроена, и Кара прочитала это по её ставшим темно-зелеными глазам. Каре так хотелось остаться, но пэйджер пикнул ещё раз, вынуждая блондинку уйти. — Я подойду как-нибудь, чтобы обсудить предстоящую операцию, хорошо? — Дэнверс задом пятилась к выходу, не сводя взгляда с Лены. Если бы ей позволяла субординация, она бы хотела её обнять на прощание. — В любое время, мисс Дэнверс, — Кара уже отошла на достаточное расстояние, поэтому фамильярности могли услышать окружающие. Кардиохирург это понимала, но почему-то так хотелось снова услышать свое имя, слетающее с этих алых губ, а не фамилию. Дэнверс, наконец, развернулась и покинула столовую, потому что её пейджер начал пищать так сильно, словно он сейчас взорвется. Лена же, проводив фигуру взглядом, тоже встала и вышла, так и не притронувшись к своему салату. В противоположном углу столовой сидел, уткнувшись в свою тарелку, Майк Мэттьюс. Мысль о том, что пэйджер этой Дэнверс разрывался от сообщений, а его собственный грустно молчал, неприятно юлила в голове. Наконец, мужчина отложил вилку и взял телефон. — Мистер Эдж? Да, это Мэттьюс. Вы просили докладывать об обстановке. Да, новости есть. Дэнверс и Лютор очень мило общались сейчас на обеде в столовой. Да… — тишина, пока парень слушал ответ на той стороне провода. — Я Вас понял, мистер Эдж. Хорошо, сделаю. Майк положил трубку, несколько секунд смотря на погасший экран. А затем, снова взяв вилку, уже в более хорошем настроении продолжил свой обед.