The Winds of Winter: Sweetrobin's Fanfiction Project

      Казалось, обелиск выпивает утренний свет.       — Древнее место, — Йорген Убийца Великанов сплюнул, — Древнее и проклятое.       Его лошадь заржала и отступила от древней межи, будто что-то дурное учуяла.       — Так давайте развернёмся! — насмешливо предложил рыцарь Лимонной Рощи, — Будете потом рассказывать принцу Дорану про грозную скалу!       Остальные захихикали, но их веселье увяло, стоило рядом послышаться стонам и хрипу. Когда на вершине гряды показался конь Обары Сэнд, большинство из них отвели глаза: кто на зелёную долину Быстроводной внизу, кто на красные горы над ними, кто на чёрный столб прямо впереди. Но Арео Хотах внимательно разглядывал Песчаную Змейку, понуро сидящую в седле. Она выглядела даже хуже, чем вчера, а вчера она уже выглядела полумёртвой.       Тогда, в пустыне, сир Бейлон сломал ей рёбра, — это было несомненно, — и с тех пор езда на лошади превратилась для неё в нескончаемую агонию. Но ещё хуже были какие-то внутренние раны, которые отказывались затягиваться и гноились, убивая её изнутри. Когда другие предлагали вернуться в Песчаник или найти мейстера в Звездопаде, Обара лишь качала головой. «Боится, что наши преступления выйдут наружу?», гадал Хотах, «Или это просто упрямство?».       Из оставшихся у них копейщиков большинство были родом из Лимонной Рощи, поэтому её место как командира быстро занял сир Дэзиель. Леди Обара на это ничего не говорила, но и не протестовала, когда под видом своих бесконечных шуток и подколов рыцарь отдавал однозначные приказы. Будто бы не всерьёз, но и без улыбок, — такой уж он был командир.       Сир Дэзиель обвёл взглядом местность вокруг обелиска.       — Земля здесь ровная, — солгал он, — Боги своей милостью даруют нам передышку. Этот межевой камень означает, что нам теперь рукой подать до Горного Приюта, логова нашего злодея. Напоите лошадей и намочите камни. Вы же не хотите обоссаться, если нас застанут врасплох… ещё раз, — рыцарь Лимонной Рощи слез к коня, гремя ножнами с клинком Скрипучего Меча.       Хотах тоже слез с бывшего коня сира Бейлона, — песчаного скакуна, красивого и выносливого, которого тому подарил Доран Мартелл. Это был послушный и никогда не устающий конь, лучше которого у Хотаха никогда в жизни не было. У него были тёмно-карие равнодушные глаза. В одном из них сейчас отражалось измождённое лицо с глубокими морщинами и поседевшими бровями, — суровое, усталое, грустное. Хотах придвинулся ближе и долго вглядывался в это незнакомое лицо. «Когда это я стал таким уродом?».       У Арео Хотаха долгие годы не было зеркала. Тщеславие это грех, так ему объяснили бородатые жрецы давным-давно, когда застукали его за бритьём у пруда. «Человеку должно смотреть на других», сказали они тогда, «И никогда не тратить взгляд на самого себя». Вот что значит служить. Он понял, но урок всё равно был закреплён поркой. Так было принято.       Взяв в руки вожжи, Хотах направился к скале у столба, чтоб присесть и отдохнуть, но конь встал на месте и недовольно взвизгнул. Это был первый раз, когда скакун выказал непослушание.       — Пошли, — Хотах потянул вожжи. Конь упёрся, — Зеркало, пошли.       — Чудное имя для лошади, — отозвался Пейт из Тенистого городка, расстёгивая штаны.       — Это королевский гвардеец так назвал, — ответил Хотах. Он снова дёрнул вожжи, на этот раз посильнее, но безуспешно, — Сказал, что в честь предка.       — Ставлю на сира Байрона Сванна, — заявил Реджинальд, которого прозвали Потрошителем Гоблинов, — Во время Танца Драконов этот дурень пытался убить Вхагар с помощью меча и посеребренного щита.       — Вообще-то, дракона звали Сиракс, — поправил его Йорген. Его конь снова боязливо заржал, и тот погладил его по морде, — Я об этом песню как-то слышал.       Потрошитель покачал головой:       — Я тебя уверяю, это была Вхагар. Сир Байрон был в Штормовом Пределе, он защищал сына королевы от драконьего всадника, этого, одноглазого братоубийцы, как его там звали?       — Кровавый Ворон, — уверенно ответил Пейт.       Убийца Великанов хрюкнул от смеха:       — Тебе бы мейстером стать, Пейт. Жаль только, больных лечить не можешь, — он украдкой глянул на леди Обару, но её глаза, окружённые тёмными кругами, были полузакрыты.       Пейту это надоело:       — Он или не он, тот дракон или этот, какая разница? Всё равно, какой-то придурок возомнил себя сиром Сервином и помер, — копейщик развернулся и принялся справлять нужду рядом с беспокойной лошадью.       Историю Хотах знал мало — книги были для тех, кто умеет читать. Но он как-то слушал рассказ о деяниях сира Сервина. «Рыцари, которых он убил, преследовали его днём и ночью», сказал тогда Красный Змей удивлённой Сарелле, — был вечер, и они сидели в Водных Садах. «Помни об этом, девочка. Драконы умирают, и ты о них больше не думаешь, а вот мёртвые люди тебе такой милости не окажут».       Живого дракона капитан ни разу в жизни не видел и увидеть не стремился, но он понимал, о чём говорил Оберин. Это они все понимали. Каждый стон Обары отзывался эхом предсмертных криков сира Бейлона. Девятеро из них страдали от ран, оставшихся на память от убитых ими людей. Каждая бесхозная лошадь, бредущая в связке за отрядом, напоминала о каком-нибудь мертвеце. Потрошитель едва спал; Хотах слышал, как он тяжело дышал по ночам, как во сне хватался за рукоять меча, который всегда держал рядом. С другими было точно так же.       В тот вечер в пустыне их было сто человек, но к утру в живых осталось меньше половины. Мёртвым дорнийцам спешно выкопали в песке тридцать могил, но двадцать один человек Ланнистеров был оставлен гнить под палящим солнцем. «Сейчас их уже должно было занести дюнами». Тоже своего рода погребение, решил он.       Хотаху рассказали, что было, когда он утром вернулся в лагерь.       — Эта колдунья-королева послала со своим белым рыцарем варгов и оборотней, — говорил ему Альдонзо из Лимонной Рощи, — Этот жуткий великан сир Мерлон успел убить пятерых, прежде чем ему всадили копьё в затылок! А поющий дьявол сир Тантон семерых человек забрал с собой в седьмое пекло! Клянусь, я после их смерти ещё долго слышал пение и крики. Даже старшие мальчишки-Слинты оказались сущими скальными гоблинами! Каждый убил по одному, прежде чем их на куски порубили. Только тогда их руки и ноги перестали двигаться.       «Сир Бейлон хорошо натренировал этих мальчишек», подумал тогда Хотах, «Если б они вернулись домой, он бы их, может, в рыцари посвятил». Невинного Даноса, мальчика одиннадцати лет, изрубили вместе с братьями. «Они погибли в услужении, и предстанут перед своими богами без бород». Это было слабым утешением.       — Сир Таймон убил троих, — продолжал меж тем копейщик, — Его оголённый клинок был подобен жутко кричавшему демону. Мой сюзерен чуть было не стал четвёртым, но сир Дэзиель успел выбить клинок у него из рук.       Скрипучий Меч в темноте смог ускользнуть с места побоища на своих двоих. Его так и не нашли, зато утром обнаружили его изукрашенные металлические ножны в ста ярдах от лагеря, — брошенных, несомненно, потому, что они отражали лунный свет. Впрочем, вокруг на сотню миль не было одного колодца, так что, уверил их сир Дэзиель, весельчак-рыцарь был обречён умереть от жажды.       Но при этом именно рыцарь Лимонной Рощи настоял, чтоб они взяли с собой лошадей. Выпусти их в пустыню, Скрипучий Меч мог бы вернуться и взять себе скакуна. Приходилось либо взять их, либо перебить, и крови с дорнийцев было достаточно. Связанные в упряжки по пять голов, эти лошади представляли собой странное зрелище для местных, возделывающих землю на горных террасах. Впрочем, крестьянские простаки были только рады менять воду и сушёные фрукты на коней, стоивших в десять раз дороже того.       В одну из ночей они укрывались от бури в высоком каменном доме, окружённом скалистыми полями и лаймовыми деревьями. Живший здесь фермер с пурпурными глазами принял их радушно, но лорда своего исключительно хвалил.       — Наш серебряный рыцарь нас не трогает, — рассказывал он, вместе со своими сыновьями радостно поедая жареную конину, — Его люди берут у нас зерно только тогда, когда оно в избытке.       «Что значит, довольно редко», подумал Хотах, «Уж изобильными эти горы не выглядят». Выходит, Тёмная Звезда был добр к своим подданным? А может, дело было в дорнийских законах, которые запрещали взимать подати в голодное время.       Всего двух лошадей продали крестьянам, и одну забили на мясо, после чего у них всё ещё оставалось сорок восемь скакунов с призрачными наездниками. «Слишком много коней», думал Хотах, «А людей слишком мало». Для битвы годилось только сорок, — сорок один, если Джайлс выправится. По ночам Хотах слышал разговоры шёпотом о том, что для штурма Горного Приюта людей у них не хватит, но при свете дня никто протестовать не осмеливался.       — Разведчик! — завопил Альдонзо, указывая вверх по горной тропинке.       Люди в спешке потянулись к лукам, но всадник исчез прежде, чем они успели наложить стрелы. Четверо поскакали вслед за ним вверх по скалам, но час спустя вернулись ни с чем.       — Ваши успехи впечатляют, — сказал на это сир Дэзиель, — Напомните мне утром вас всех в рыцари посвятить.       — Его лошадь, должно быть, была чем-то вроде козла, — ответил на это один из всадников.       — Да, а может, это был единорог.       Всадник не без усилия проглотил готовый ответ. Вместо этого он сказал:       — Мы видели, как разведчик заехал в замок. До него отсюда меньше двух лиг. Мы на месте.       Выстроен Горный Приют был из светлого камня, за исключением череды массивных чёрных блоков у одного угла, блестящих в лучах солнца. Видимо, это были остатки некоего более древнего строения. Позади замка высился крутой горный склон, и атаковать его можно было не иначе как в лоб. Подъёмный мост, когда он был опущен, спускался под углом вниз, — но сейчас он был поднят. Во рву не было воды, но присутствовал шлюз, через который, несомненно, его можно было наполнить из какого-нибудь близлежащего притока Быстоводной.       Места в замке хватило бы для внушительного воинства, но сколько воинов там находилось сейчас, об этом Хотах мог лишь догадываться. По обе стороны от ворот поднималось ввысь по квадратной башне. В отличие от большинства замков, стены которых имели укрепления как с внешней, так и с внутренней стороны, полубашни Горного Приюта оставляли стены открытыми со стороны двора. Хотах насчитал на стенах восемь человек в шлемах, — издалека они казались совсем крохотными.       Как сказал сир Дэзиель, горная твердыня была не моложе самого Дома Дейн, а если верить простолюдинам, то даже старше. Один белобрысый фермер поведал им, что когда-то она была логовом могущественного древовидца, дух которого до сих пор присматривал за этой землёй. В менее стародавние времена Горный Приют был дарован сыну Вориана Дейна, последнего короля Быстроводной, после того, как его кузен узурпировал Звездопад. С тех пор два Дома Дейн не ладили, хоть напряжение между ними и облегчали заключённые за эти столетия браки.       Сир Дэзиель приказал отряду разбить лагерь за последней скальной грядой перед замком, чтобы не раскрывать свою численность. Положение ниже по склону делало их уязвимыми для атаки, но рыцарь сомневался, что Дейн осмелится на вылазку. Но всё же, в виду замка поставили разведчика, который бы предупредил их, начни подъёмный мост опускаться.       — Древесины для осадных башен и лестниц тут нет, — заметил Хотах.       Дэзиель пожал плечами:       — Пошлём людей в долину внизу. Им же ничего так не хочется, как потаскать брёвна в гору, — он глянул на шатёр, в котором отдыхала Обара, — Долгая осада сейчас не в наших интересах.       — Мул! — закричал соглядатай с вершины гряды, — Мул! Девочка на муле! Мост не опущен. Должно быть, она выехала через тайный ход и проехала по рву.       Хотах, сир Дэзиель и ещё полдюжины человек взобрались в сёдла.       Девочка, ожидавшая их у края рва, и правда сидела верхом на муле. Ветер трепал её песочно-жёлтые волосы. На миг Хотах прищурился. «Мирцелла?». Но, подъехав ближе, он заметил, что та была загорелой и совсем тощей, с грязными мозолистыми ручками. На ней была накинута домотканная туника, а ноги оставались босыми. Хотах присмотрелся к её глазам: не зелёные ли? Нет — сиреневые. Из тех, что запоминаются надолго.       — Рада встрече, млорд, — поприветствовала девочка. Её голосок был высоким и визгливым.       Рыцарь Лимонной Рощи прочистил горло:       — Передай людям в замке, чтоб дали нам аудиенцию. Мы пришли, чтоб свершить правосудие над преступником…       — Я передаю послание от сира Герольда Дейна, — выпалила она, — Рыцаря Горного Приюта, Меча Заката, Стража Красных пещер, Памяти Первых людей… — она перевела дыхание, — …Хранителя Древнего истока, Держателя Опалового свитка, Защитника Упавшего камня.       Пока титулы всё гремели, воины уже начали шептаться, но рыцарь Лимонной Рощи был невозмутим:       — Конечно, со стороны сира Герольда очень почётно посылать вместо себя на переговоры маленькую девочку. Сколько тебе, десять?       — Одиннадцать, млорд, — она оглянулась на крепостные стены, откуда за ней наблюдали люди в шлемах, — Меня звать Ромашка.       — Ты пришла вести переговоры, или в чаепитие играть? — спросил сир Дэзиель, — Если первое, то я дам тебе трёх кукол за нашу добычу, злодея Тёмную Звезду.       — Сир поговорит с вами завтра на рассвете, — сказала Ромашка, — Только одного человека пошлите, не больше.       Дэзиель кивнул:       — Я с нетерпением жду…       — Никаких Дальтов! — перебила его девочка, — Сир сказал, что терпеть не может запах гнилых лимонов!       Рыцарь притворился оскорблённым:       — Не помню, чтоб я ссорился с сиром Герольдом. За что он меня так ненавидит?       — Не могу сказать, млорд, но так уж сир сказал. Никаких Дальтов.       Воины переглянулись.       — Ну паршивка, а, — заявил Убийца Великана, — Дайте-ка я преподам ей урок.       — Не знал, что ты мечтаешь стать евнухом, — холодно ответил рыцарь Лимонной Рощи.       Хотах окинул девочку взглядом.       — Это проверка. Сир Герольд хочет увидеть, как мы поступаем с невинными.       Сир Дэзиель посмотрел на Хотаха с удивлением.       — Кто мог подумать, что норвошиец окажется самым умным? За молчанием — рабочий ум, — рыцарь Лимонной Рощи развернул лошадь, — Будем надеяться, что на рассвете он сослужит нам хорошую службу.       Утром Хотах снова был у края рва, на этот раз в одиночестве, держа в руке радужное знамя семиликого бога, которого не понимал. Пока мост опускался, двое лучников в шлемах держали его на прицеле своих стрел. Тёмная Звезда выехал стремительно, его лошадь сорвалась в галоп, прежде чем он резко натянул поводья. Боевой конь поднялся на задние ноги и заржал.       — Смирно, Зеркало! — Хотах придержал своего собственного скакуна. «Он что, испугать меня пытается?».       Сир Герольд Дейн имел привлекательную внешность, пожалуй, красивее его Хотах никого и не видел никогда. У него были квадратная челюсть, гладкая кожа, и серебряные волосы, делавшие его похожим на лисенийца, разделённые чёрной, как тот обелиск, прядью. Теперь он понял, почему Арианна включила его в свой заговор. Спадавший с его плеч пурпурный плащ был скреплён ониксовой брошью, выточенной в форме меча и падающей звезды. Цвет плаща подчёркивал его глаза.       — Сир Герольд, — Хотах коротко кивнул.       — Ручной норвошиец Дорана, — ответил на приветствие Тёмная Звезда, — Сначала я недоумевал, когда увидел, что едешь ты. Но, мне кажется, я понял, почему именно тебя они послали.       «Больше некого было», подумал Хотах, а вслух сказал:       — Леди Обара брезгует вести переговоры с беглым преступником. Вы знаете, какая она гордая.       — Несомненно, — рыцарь поднял взгляд, — А ещё я знаю, что она повязана с богами этого мирного знамени. А ты, с другой стороны поклоняешься чёрному козлу, не так ли?       Хотах сдержал свою злость.       — Я здесь как посланник, а не как убийца.       — Это хорошо. Если б ты на меня напал, то обрек бы себя на верную смерть, хоть и не от стрел. Ты, несомненно, слышал, что никто не сравнится со мной во владении мечом.       Это была правда. Говорили, что Тёмная Звезда очень опасен, что он искусен с клинком, умён и непредсказуем. Другие добавляли, что он опрометчив, что он зол из-за того, что его не титуловали Мечом Зари, и жаждет показать себя. Но больше всего предостерегали от его заносчивости.       Хотах оставил секиру висеть в петельке. Вместо этого он вытащил из седельной сумки ордер и притворился, что читает:       — Указом Дорана из Дома Нимерос Мартелл, лорда Солнечного Копья, принца Дорна, должно свершить правосудие над ложным рыцарем Герольдом…       — Да, да, а ещё я лишаюсь всех земель и доходов и приговариваюсь к смерти, — он подавил зевок, — И всё же, вот он я, очень даже живой и по-прежнему во владении этим замком.       — Мы предлагаем условия, — Хотах отложил принцев приказ, — Сдавайтесь, и гарнизону простится вся оказанная вам помощь. Ваши земли в соответствии с законом перейдут вашей родне.       — А в каких преступлениях меня обвиняют? В участии в заговоре этой суки принцевой дочери против короля? Что-то я сомневаюсь, что наследницу Дорна судили так же строго, как меня.       — Вы обвиняетесь в нанесении увечий принцессе Мирцелле Баратеон и… — он заставил себя взглянуть в глаза сиру Герольду, — В убийстве сира Ариса Окхарта.       Несколько мгновений Тёмная Звезда глядел на Хотаха так же угрюмо, как он сам. Он задумчиво кивнул. Затем расхохотался.       — Ты сам себя послушай! Это же ты убил Окхарта! Ну, вернее, несчастный дурак сам себя убил, но твоей же секирой! Что за жалкая тварь может обвинять другого в своём собственном преступлении, да ещё и звать это справедливостью?       На это у Хотаха не было ответа.       — Но всё же, вы должны поплатиться за нанесение увечья принцессе.       — Это была не принцесса, — Тёмная Звезда пренебрежительно отмахнулся, — Знал ли ты, что я как-то бывал в Королевской Гавани? Это были двенадцатые именины короля Джоффри, и я решил попытать счастья на турнирном поле. По правде-то говоря, я не турнирный рыцарь, просто хотелось померяться силами со своими противниками. Я бился против сира Бороса Блаунта, который выклянчил у Мирцеллы знак её благосклонности. Когда жирдяй сбросил меня с лошади, она аж визжала от восторга — я этот момент не скоро забуду. И я могу сказать тебе со всей определённостью: та девчонка в пустыне Мирцеллой не была.       «Он утверждает, что её подменили». У Хотаха такие опасения тоже были. Вопросы сира Бейлона не давали ему покоя в эти последние ночи.       — Тогда где принцесса?       — Так вы её потеряли? Боги! — Тёмная Звезда улыбнулся, — Думаю, я мог бы подсказать направление… но увы! Я лишь павшая звезда, до срока сорванная с небес! Совершенно несправедливо, добавлю я.       — Всё равно, попытка убийства любой маленькой девочки это уже преступление.       Тёмная Звезда вновь расхохотался.       — Уж само по себе гадко обвинять меня в убийстве ребёнка, но чтоб у меня при этом ещё и не вышло? Это смертельное оскорбление моему боевому мастерству! Скажи-ка мне, капитан, ты своими глазами видел, как я совершил сие деяние?       — Нет, — признал Хотах, — Но если не вы, то это это сделал?       — Не скромничай. Мы оба знаем, что это был Эндрю Дальт. Он годами прислуживал Дорану, надеясь, что старик вознаградит его рукой своей дочери. Тем проще было Дорану водить его вокруг пальца.       «Брат сира Дэзиеля». Хотах подумал над словами сира Герольда.       — Так ты думаешь, что нападение было подстроено принцем?       После бессчётных дней, проведённых в Водных Садах под визги детей, плещущихся в бассейнах, Арео Хотаху тяжело было представить, чтоб принц мог желать какому бы то ни было ребёнку вреда.       — Ты настолько слепой, что очевидного не способен разглядеть? Скажи мне, если Доран знал о наших намерениях короновать Мирцеллу, почему тогда он позволил Арианне увести девчонку? Вся эта злополучная авантюра была задумкой принца, и, насколько я могу судить, всё прошло по плану. И увечье принцессы свалят на удобно подвернувшегося Дейна, как и смерть королевского гвардейца… теперь уже двух королевских гвардейцев, ведь так?       Крутой уклон моста под ним как будто стал ещё круче.       — Двух?       — Сир Бейлон Сванн, — произнёс Тёмная Звезда, — Это ведь его конь? Как там ты его назвал, Зеркало?       «Вот я дурак».       — Это мой конь, — ответил Хотах, но его голос звучал глухо.       — Так это подарочек от королевского гвардейца? — он сверкнул ухмылкой, — Белый рыцарь ехал на юг, но на север так и не вернулся. Об этом, среди прочих вещей, мне поведал Чёрный Приют. Дондаррионы и Дейны весьма близки, знаешь ли, скоро брак заключат.       О помолвке Аллирии Дейн и Берика Дондарриона знал весь Дорн. Брак между жителями Дорна и марок был довольно редким событием. Лорд Чёрного Приюта числился пропавшим без вести. Но, если он не вернётся в скорейшем времени, Аллирию, согласно обычаю, возьмёт в жёны его младший брат. Хотаху хотелось расспросить Дейна поподробнее, но он счёл за лучшее не выдавать свою неосведомлённость.       — Сир Бейлон сейчас в Солнечном Копье.       — Как тебе не надоест врать так плохо и так часто? — не выдержал сир Герольд, — Твоё лицемерие меня утомило, поэтому вот что я тебе скажу: мой соглядатай насчитал у тебя пятьдесят человек, иные из которых перевязаны, и вдвое большее количество лошадей. Поневоле задумаешься, что за несчастье такое с вами приключилось по пути сюда? — он дал этому вопросу повисеть в воздухе какое-то время, — Так уж получилось, что у меня в замке столько же людей, что и у тебя снаружи. Пошлёшь свои копейщиков на меня — они умрут. Была бы у тебя сотня здоровых бойцов, всё сложилось бы иначе, но, как говорится, чернила уже высохли.       — Мы можем начать осаду, — сказал Хотах, — К нам придёт подмога. Блэкмонт не так далеко отсюда.       — Звездопад не дальше, и моей кузине Аллирии я весьма дорог. Будем надеяться, что Дондаррионы не будут слишком присматриваться, когда дело у них дойдёт до брачной ночи. Судьба сложилась так, что именно она сейчас правит на вершине Башни Бледного камня в отсутствие своего племянника. Тебе может быть любопытно, что недавно ей пришло письмо от призрака.       «Призрака?». Хотах уже не знал, что думать обо всех этих загадках Тёмной Звезды, поэтому он просто молча ждал.       — От покойного Джона Коннингтона, — добавил сир Герольд, поняв, что норвошиец не собирается спрашивать.       Хотах слышал такое имя.       — От Коннингтона?       — Это такой изгнанник, который всё никак не хочет смириться с изгнанием… или подохнуть. Теперь вот он правит Штормовыми землями. Пытается возвести на Железный Трон сына Элии Мартелл, или какую-то подобную дрянь. Обычно все эти склоки к югу от Красных гор меня не интересуют, но Коннингтон был хорошо знаком с Эшарой, сестрой Аллирии, когда-то давно. Поговаривают, что они были любовниками, и сир Джон стал отцом бастарда Эшары. Кто их знает? Так или иначе, Эшара ему доверяла, и поэтому Аллирия тоже к этому склоняется. На самом деле, она даже хотела послать ворона в Чёрную Гавань, чтоб те предложили этому потерянному лорду своё гостеприимство. Но тут поменялись времена года.       — Так значит, зима пришла, — «В Норвосе сейчас празднуют», — Но досюда холод ещё не дошёл. Мы всё ещё можем начать…       — …осаду, как раз когда пойдёт первый снежок, и какое же это будет чудесное зрелище. Но сам ворон, что прислал Старомест, на сей раз оказался важней, чем погода. Видишь ли, когда два дня тому назад в Звездопад нагрянули белые крылья, эта птичка заявила моей драгоценной кузине: «Берегись Джона!». Странное такое сообщеньице, и бедная малютка Аллирия аж затряслась. Теперь она не знает, что ей делать, и ищет совета у своего милого Тёмной Звезды. А мне, кстати говоря, пришёл ворон с таким же сообщением, — он вновь задумчиво кивнул, — Серьёзный вопрос, над которым лорды по всему королевству крепко задумываются, встречая смену сезонов: поддержать ли Коннингтона? Иль нет? — сир Герольд взглянул своими пурпурными глазами в тускло-коричневые глаза Хотаха, — Вот в чём тут всё дело, так ведь? Вот зачем на меня возлагают ложные обвинения?       — Я не понимаю.       — Победит ли Коннингтон? Я бы сказал, что шансы равны. А при таких раскладах нашему принцу нужен будет мальчик для битья.       Хотаху вспомнилось хихиканье Тиены. «И почему нет? Тёмная Звезда сам всё это натворил».       — Вы считаете себя козлом отпущения.       — Я считаю себя подстраховкой. Такой осторожный капитан, как принц Доран, в плохую погоду без неё не выйдет. Если Коннингтон проиграет войну, а дорнийцы будут на его стороне, то за свой неправильный выбор стороны принц заплатит моей жизнью.       — Как? — не понял Хотах, — Мы далеко от Штормовых земель.       — А вот Чёрный Приют близко, и милая Аллирия почти помолвлена с этим мальчиком Бартоломисом Дондаррионом. Когда лорд Айронвуд пройдёт с армией мимо Чёрного Приюта, чтоб присоединиться к Коннингтону, наследник Берика ничего ему не сделает, — войско слишком большое, а под командованием Королевской Крови будут в том числе и люди Дейнов. Но бездействие мальчишки будет воспринято как свидетельство заговора с Айронвудами, и уж в этом заговоре распознают влияние чудовищных Дейнов. Наш подагрик-принц заявит, что леди Аллирия и я захватили контроль над дорнийскими армиями. И, независимо от того, во что они там будут верить на самом деле, королева Серсея, или сир Киван, или кто там будет главным в Королевской Гавани, примет оправдания принца и его возобновлённую поддержку. Особенно, если речь идёт о сире Герольде Дейне, который, конечно, красавчик, но он гнусно убил королевского гвардейца, искалечил малютку-принцессу… и убил капитана дорановой стражи.       «Мог ли принц Доран и это спланировать?».       — Ну и история у тебя.       — Не веришь? Тогда позволь рассказать тебе другую, которая мне по вкусу гораздо больше, — теперь он был предельно серьёзен, — Вы сдадитесь мне. Ты — за убийство сира Ариса, а сир Дэзиель — за преступления своего братца. Всех остальных своих людей ты отошлёшь домой, в Солнечное Копьё.       «А он и правда заносчив».       — Закон в Дорне — Доран. С чего бы нам так делать?       — Потому что у меня есть тёмные крылья.       На какой-то нелепый миг Хотах представил сира Герольда, парящего в небесах. Он чуть не расхохотался.       — Ворон. Если Звездопад откликнется и снимет нашу осаду, — что ж, тогда мы поговорим с леди Аллирией. Тебе-то нам зачем сдаваться?       — Не ворон, — вороны. Да будет тебе известно, что мои друзья столь же многочисленны, как звёзды на вечернем небе, и они обитают в тенях, ожидая моей команды. Ты моим история можешь не верить. Они — поверят. Сдавайтесь, или я пошлю весточку моей драгоценной Аллирии, а она оповестит наших союзников на Принцевом перевале и Костяном пути. Вороньи крылья принесут им слово «война». Во тьме ночной наши солдаты оживут и застанут всех остальных копейщиков врасплох. Армии Дорна будут растерзаны изнутри!       «Ночное нападение со стороны мнимых союзников. Знакомая история», подумал Хотах, «но в этот раз вместо дюжин погибнут тысячи. Неужели Тёмная Звезда может отдать такой приказ? Неужели ему подчинятся?       Неужели он это сделает?».       — Мы можем сбивать твои сообщения, — медленно произнёс он. Это, впрочем, тоже была ложь. Единственным в их отряде, кому хватило бы сноровки сбить ворона, был сир Бейлон. Он поднял взгляд на крепостную стену, прищурился, затем отвёл глаза.       — А у меня птиц много! — Тёмная Звезда заливался смехом, — Всех не перестреляете! А вообще, чего мелочиться, я и королю Томмену птичку пошлю, и лорду Коннингтону, — да, седьмое пекло, я и королю Станнису письмо пошлю, пожалуй, если мой старик-мейстер додумается, к которой лапке его привязать. Весь мир узнает о вероломстве Дорана… как знаем ты и я.       Хотаха мутило. Ответ не выходил. Он опустил взгляд на своего коня.       «Я что, всегда был таким уродом?».       Его взгляд вернулся к треклятому прекрасному лицу Тёмной Звезды. Да, он был жесток и заносчив, но он был невиновен. По крайней мере, не больше других.       — Язык проглотил, — пробормотал сир Герольд, — С другой стороны, чего ещё ожидать от принцева молчаливого стражника? Мне нечего добавить, Хотах, кроме одного: если на рассвете мои требования не будут удовлетворены — полетят вороны, прольётся кровь. Давай, беги к себе в лагерь. Передай мои слова, — Тёмная Звезда развернул коня в сторону Горного Приюта, затем оглянулся напоследок через плечо, — А, и если вдруг тебе взбредёт в голову атаковать замок ночью, помни: при свете звёзд я опасней всего.       В лагерь он возвращался медленно. Хотах не торопился, давая себе всё обдумать. Думал он о тех многих, что погибли, и тех многих, что ещё погибнут. О Джотосе и Морросе, сире Тантоне и сире Мерлоне. О Даносе. О мече сира Таймона, что так зловеще гремел на боку сира Дэзиеля. Он думал об Обаре, вспоминал, как та оказалась спиной к нему. О Доране с его планами, его пешками, его ложью. О жене Дорана, леди Мелларио, давно вернувшейся в Норвос. О данном им обете защищать её детей. О своей маленькой принцессе. О принцессе Мирцелле. О маленькой девочке, что кричала от боли, пока её кровь впитывалась в песок. О смехе Тиены. О глазах сира Ариса Окхарта, уставившихся на него. О сире Бейлоне Сванне. О данных им обетах.       «Арис умер не по моей воле. Но Бейлона обрёк я».       Горный воздух был свеж, и капитана пробрало холодком. «Зима», подумал он. Вспомнились зимние коврижки и нахса, ночные ярмарки и звон колоколов. То были счастливые времена в Норвосе — до того, как его научили подчиняться.       — Он врёт, — прошептала Обара Сэнд. Её лицо было бледно. Раненая Песчаная Змейка лежала в постели, завернувшись в плащ, — Нету у Тёмной Звезды ни людей, ни воронов.       Близ неё под покровом шатра стоял рыцарь Лимонной Рощи, задумчиво потирая пальцем рукоять меча, принадлежавшего Скрипучему Клинку.       — Тёмная Звезда требует ответа уже к утру. Леди Аллирия собирается разжечь войну изнутри дорнийских армий.       — Мы вас услышали, — буркнула Обара. Её лоб был мокрым от пота, — И он собирается рассказать каждому корольку в Вестеросе о так называемом «плане принца Дорана». Это полная чепуха. Мы начнём штурм замка… — Обара болезненно закашлялась, — …этой ночью, в час волка.       — Миледи, — возразил Хотах, — Это самоубийство.       — Довольно, капитан, — она помолчала, морщась от боли, — Вы выполнили свой долг как посланник принца. Теперь пусть сир Дэзиель подготовит людей… — она снова закашлялась, — ...к атаке. Они принесли древесину для лестниц. Идите наточите свою секиру.       — Но как поступит корона, получив письмо Тёмной Звезды? Будет война, — «но ведь она этого и хочет. Всегда хотела».       — Вы свободны, — отрезала Песчаная Змейка. И с этим рыцарь Лимонной Рощи вывел Хотаха из шатра.       Повинуйся. Служи. Защищай.       Нет. Решай.       Наутро леди Обара Сэнд была мертва.       Арео Хотах своими руками возвёл курган над её телом. Тоже своего рода погребение, решил он.       Отряд из сорока шести человек с Пейтом из Тенистого городка во главе отправился в Солнечное Копьё. Они оставили лишь Хотаха, сира Дэзиеля и полдюжины лошадей.       — Вот и ушли мои верные воины, — отшутился рыцарь.       — Это были не ваши воины, — ответил капитан, — А мои.       После смерти леди Обары Хотах объявил воинам, что теперь командует он. Рыцарь Лимонной Рощи, к его облегчению, не возражал. Принять однозначное командование сейчас значило либо погибнуть на этих стенах, либо отвечать за провал перед принцем Дораном, и сира Дэзиеля ни то, ни другое не устраивало. Он предпочёл плен. За рыцаря-ленника давали хороший выкуп.       На пути в Горный Приют Арео Хотах и Дэзиель Дальт не разменяли ни слова. Только шумел ветер и привязанные за ними кони, да гремел в ножнах клинок Скрипучего Меча. Небо поутру было безоблачно, горный воздух свеж. Хотах глубоко дышал, смакуя последние мгновения свободы.       Когда Хотах и Дальт остановились у рва и слезли с лошадей, с крепостной стены выглянула голова лучника в шлеме. Вскоре опустили мост. Из замка вышли два седобородых старика и надели на них оковы. Тот, что взял секиру Хотаха, едва тащился под её тяжестью.       Когда их сковали, из замка появился сир Герольд Дейн. На нём был сверкающий пурпурно-серебристый кольчужный хауберк под тяжёлыми латами. Пурпурно-розовый плюмаж на его шлеме поднимался так высоко, что ему самому рукой было не достать.       — Сегодня вы сделали мудрый выбор, — уверил их красавчик-рыцарь, — Пускай в темнице это служит вам утешением.       Через подъёмный мост пленников сопроводили В Горный Приют. Когда они прошли решётку, Хотах увидел на громадный ворот изнутри крепостной стены. Тот был сломан. Его спутник проследил за его взглядом.       — Шлюз не работает! — возмутился сир Дэзиель.       — Ага! — жизнерадостно ответил Тёмная Звезда, — Я уж и не помню, когда ров последний раз был наполнен водой. А вы что думали?       Хотах опустил глаза на землю перед собой и продолжил идти, но рыцарю Лимонной Рощи было всё мало. Во дворе замка он развернулся и осмотрел защитные укрепления в полубашнях.       — Но это дети, стоящие на ящиках. Где остальные твои люди?       — А, да! Маленькие девочки, переодетые в лучников! — Герольд Дейн подавил смешок, — Моя идея, и я ей горжусь. Простолюдины неохотно отдают мальчиков, но с девочкам расстаются весьма легко. У меня всего пять взрослых мужчин на весь замок, считая меня самого. Это решает проблемы с провизией, слава богам!       На скамейке с одной из сторон двора стояла клетка с большим белым вороном. «Марш!», каркнул он.       — Мой ворон! — злорадно сообщил Тёмная Звезда, — Мне кажется, ему одиноко.       — Он у тебя один-единственный, — сказал сир Дэзиель. Это уже был не вопрос.       — Именно так, — ответил сир Герольд, — Досадный недостаток воронов состоит в том, что их нужно каждый раз привозить обратно. А так как сюда редко кто добирается, наша грачевня уже какое-то время пустует. И, конечно, у меня и мейстера-то нет, чтоб за ними ухаживать.       — Но тогда ты не смог бы послать письмо своей кузине, — не унимался рыцарь.       — Ну, может, девочка верхом на муле смогла бы прошмыгнуть мимо вас с весточкой. Хотя, по правде сказать, Аллирия меня презирает. Она отказала мне, когда я послал своего Старого Тома в Звездопад с просьбой о помощи. Вся эта головная боль с Эшарой была так давно, а она до сих пор обижается!       Сир Дэзиель в своих оковах аж ссутулился.       — Так всё это было ложью?       — Почти всё. В турнирах я великолепен, да будет вам известно. А, ещё та часть про Джона Коннингтона — это тоже правда, если это утешит твою гордость. Том принёс эту весть из таверны, хотя я бы предпочёл отряд наёмников.       «Вина!», завопил ворон, «Вина?».       — Птице не верьте, он и так уже полбутылки вылакал, — заметил Тёмная Звезда, — Хотя лучшим собеседником от этого не стал.       Дэзиель демонстративно выпрямился обратно.       — Тогда ты и про брата моего солгал, так ведь?       Сир Герольд неторопливо подошёл к нему и вынул кинжалы из его жилета и ботинка, — те, что его люди пропустили.       — Либо Дрей, либо Сильва, кто-то из них. Кто именно из них двоих покалечил девчонку, мне, право, всё равно.       «Почему я не самом деле заслужил эти цепи, Тёмная Звезда тоже не знает», догадался Хотах. Он стал гадать, перестанет ли слышать крики сира Бейлона по ночам, если над ним свершится правосудие. Затем он нарушил тишину:       — А где тогда настоящая Мирцелла?       Сир Герольд усмехнулся:       — А мне-то с какой преисподней знать? Я могу задать то же вопрос тебе.       «Почему тогда он позволил Арианне увести девчонку?». Хотах наморщил густые брови.       — Сир Герольд, ответьте мне на ещё один последний вопрос. Куда отправляются септы?