***
Маленький Кэйа выдохнул сидя на холодном полу. Где он? Последнее что он помнит это как он отправился в лес Сумеру, желая отыскать хоть что-то, что могло бы ему увидеть родного отца. Мальчик двинул рукой и услышал лязг цепей. — Дилюк… Папа Крепус… — голос ребёнка дрожал, ему было страшно настолько что внутри всё сжималось. Руки дрожали, было непонимание ещё всего происходящего. В камеру зашёл мужчина, плащ на поясе то ли меч, то ли ружьё, а страх лишь сильнее нарастает при виде этого. Кэйа попятился назад в испуге и сжался в комочек. Вслед за мужчиной появилось ещё несколько человек с таким же оружием. Кэйа жмуриться, закрывает ручками глаза и сжимается в самом углу от безнадёжности. — Это он?, — голос одного из мужчин был грубым словно железо, только так мог Кэйа охарактеризовать это. — Он. Кронпринц Эрих так его описал, — сказал самый первый пришедший, и хмыкнул, — можете развлечься с ним! Принц не говорил, как именно его привести. — О, сегодня праздник! — это уже был женский голос. Один из пришедших снял капюшон и Кэйа решился всё-таки посмотреть. Перед ним была девушка. Блондинистые волосы и голубые глаза с ромбовидным зрачок доказывали что она одна из Каэнри'аха. Мальчик даже захотел сказать, что он один из них, трогать его не нужно. Только вот ухмылка на лице этой самой девушки не даёт никакой гарантии, что его выслушаю. — Нет… Не трогайте! — слова снова мои запинаться, тело подрагивало, а когда к нему стали подходит, мальчишка лишь закрылся руками и старался пинался от взрослого мужчины и женщины. Рану всё-таки нанесли, было больно, но от адреналина, это было не так существенно. Проходит всего минута, как раздаётся свист подобный мечу, когда тот разрубает воздух. Альберих увидел человека, на котором была полумаска. Немного пожилой мужчиной с белыми длинными волосами и короткой белой бородой. Он выглядит царственным и внушительным. Кровь разлеталась по стенам, а преступники, видимо когда поняли кто перед ними, стали молили о пощаде, но ничего. Достаточно внушительный меч перерезает их и два, уже трупа, падают. Мужчина подошел ближе к Кэйе садясь перед ним на колено. Рука аккуратно вытягивается вперёд, чтобы не напугать. — Пойдём со мной, — голос грубый, низкий, но спокойный. Мужчина не видит смысла вредить, но не смотря на это, мальчик сжимает и казалось даже успевает пискнуть от страха. — Нет! Кто ты?! — почти кричал Кэйа от испуга и уже готовясь пнуть нового незнакомца. Мужчина замирает обдумывая что именно сказать; в глазу, что был открыт, появляется недоумение. — Дедушка… Я твой дедушка, — сказал Пьеро, снимая кандалы пока мальчик в замешательстве и обдумывает сказанные слова. Кэйа не верит, естественно. Из родственников он знал только отца, что оставил его, а теперь тут и дедушка. Но… Появляется радость. Дедушка! У него есть дедушка! Значит дедушка заберёт его домой! Только вот радость прерывается, когда в детской голове всплывает образ плачущего Дилюка, когда он узнаёт что Кэйа не вернулся. Лёгкая грусть появляется в синих глазах и мальчик даже немного всхлипывает от этого, но мечта иметь одного, настоящего, кровного родственника ещё пылает. — Мы пойдём домой? Домой к дедушке? — спросил мальчик. Мужчина поднимает его на руки, на что Кэйа лишь обнимает его за шею и старается не смотреть на трупы людей, что лежат на земле. — Нет… К папе Крепусу, — сказал Педролино, укрыв его своим плащом и садясь на коня, после чего сам усаживает мальчишку поудобнее. Было видно, что он пытался подобрать слова. — Но я хочу пойти с тобой, — голос Кэйи тихий, грустный и тонкий. Не уж то его снова оставят? Появившийся родственник больше не захочет с ним связываться… — Я буду хорошо себя вести, я… — Нельзя, — голос в этот раз грубый и в нём чувствуется лёд, но уже после мужчина выдыхает, направляя лошадь в нужном направлении. Следом голос становится мягче, — Время не пришло… Прости меня, — сказал Пьеро смотря на грустные глаза мальчика. — Но, дедушка.., — начал канючить ребёнок и обнял его сильнее, на что Пьеро лишь качнул головой от безысходности, но не принял слов ребёнка отрицательно помотав головой. Кэйе оставалось лишь прижаться к нему смотря на закат из под плаща назвавшего себя "дедушкой" человека. Под плащом было тепло и глаза сами закрылись от усталости. Остановившись у города, Пьеро лишь почувствовал как сильно сжалось сердце от нежелания расставаться с этим ребёнком. Ребёнком что для мира Кэнри'аха должен быть спасением и символом процветания. Но почему так чувствуется боль на сердце, а его руки руки прижимают к себе столь маленькое тело? Оставив ребёнка у дерева Первый направился обратно, беря кристалл для связи с Царицей, что уже не один раз вибриравало в кармане. — Пьеро, приказ выполнен? — голос Архонта был строг, настолько что всегда заставлял Пьеро вздрагивать. Царица, Алания¹, была девушкой с Каэнри'аха, выгнана королём, оклевечена, просто от того, что рождена, от простолюдина. — Да, но не в Снежную, — ответил Пьеро, прежде чем посмотреть в темнеющее небо, где сияло ярко звезда.***
«Эх, если бы мастер Дилюк не покинул Ордо Фавониус...» — с долей сожаления говорят старшие рыцари, вспоминая о той ночи. Это случилось очень давно. Крепус, предыдущий владелец винокурни... Он мечтал, чтобы Дилюк и Кэйа стали почётными рыцарями и защищали свободу Мондштадта. Молодой Дилюк оправдал ожидания своего отца и прошёл все рыцарские испытания, став почётным членом Ордо Фавониус, Кэйа же чуть позже. Как сыновей семьи Рагнвиндр, их к этому готовили с детства. За относительно короткий срок службы Дилюк смог заслужить звание самого молодого офицера ордена. Жители Мондштадта постепенно узнавали молодого, полного страсти и отваги, офицера Ордо Фавониус через его бесчисленные миссии и патрули. Чего бы ни требовало от него задание, он всегда сохранял честь и самообладание. Несмотря на все трудности, его меч вёл его на передовую. Похвалы, которые он получал от горожан и своих товарищей, воодушевляли его. Но самой большой похвалой было: «Хорошая работа. Я горжусь тобой, сын», а так же «Ты как всегда на высоте, брат». Слова отца и брата разжигали огонь в его сердце и служили ему величайшей мотивацией. Эта «вера» ярко горела в сердце юного рыцаря. Дилюк был тогда таким молодым... В тот день ужасное чудовище напало на повозку его отца. У Дилюка не было времени послать за помощью. Сила чудовища оказалась не ровней молодому офицеру. Исход был ужаснее любых ожиданий. Крепус, которому было отказано в приёме в рыцари, неугодный богам, победил монстра с помощью таинственной злой силы, прежде чем та же самая сила отразилась на нём самом. В конце концов Крепус умер на руках своего сына, что именно случилось знал лишь Дилюк, а так же Альберих, который пришёл под конец. В тот вечер, когда Кэйа обрёл Глаз Бога, шёл сильный дождь. Сводный брат Дилюка, Кэйа, всегда был рядом, но теперь он разделить трагедию отца и сына не явился. В ту ночь ливень над Мондштадтом словно оплакивал гибель мастера Крепуса. Одну из своих сторон Кэйа держал в тайне ото всех: он на самом деле был посланным в Мондштадт агентом на службе Каэнри’ах. Ради задания родной отец бросил его на чужой земле, и тогда только мастер Крепус и Мондштадт приняли его с распростёртыми объятиями. Если бы между Бездной и Мондштадтом разразилась война… Кому стоило бы помочь: родному отцу, безжалостно его бросившему, или городу, который принял его? Теперь же это шаткое равновесие нарушила смерть Крепуса. Кэйю захлестнуло чувство обретённой свободы, но такой эгоистичной реакции он стыдился. Как приёмный сын, он должен был спасти Крепуса, но на мгновение опоздал. Как сводный брат, он был обязан разделить горе с Дилюком, но когда на его глазах умирал отец, он оставался за спиной брата, а мысли его вращались вокруг заговора. Дилюк вернулся в штаб ордена с тяжёлым сердцем, но тут же получил немыслимый приказ от командующего скрыть правду. Эрох заявил, что инцидент должен быть объявлен для общественности несчастным случаем ради поддержания репутации Ордо Фавониус. Даже его желание спорить угасло, когда Дилюк получил такой презренный приказ. Крепус однажды сказал, что мир никогда не отвернётся от верующего человека, но Ордо Фавониус просто потоптались на его вере. Дилюк не мог не задаться вопросом, во что верил его отец в последние минуты своей жизни? Он покинул Ордо Фавониус, оставив позади всё, включая свой Глаз Бога. Когда-нибудь он не только отомстит, но и выяснит источник той злой силы, которая стала причиной гибели его отца. Пожираемый виной, Кэйа постучался в комнату к брату. Проливной дождь смыл пелену обмана и тайное стало явным. Кэйа во всем сознался. Он знал, что Дилюк придёт в ярость. Братья обнажили мечи, на этот раз друг против друга. «Вот и наказание за жизнь во лжи» — подумал Кэйа. Нападать было страшно, защищать же более привычно. Но только они скрестили клинки, как впервые по телу Кэйи разнеслась и забурлила могучая сила элементов. Многие годы он оставался в тени своего блестящего брата, но теперь впервые предстал перед ним в своём истинном естестве. Холодная элементальная энергия устремилась от его меча к пламени Дилюка. От столкновения белого льда и красного пламени поднялся вихрь, потрясший их обоих. Именно в этот безмолвный миг Кэйе был дарован Глаз Бога. С того дня пути Кэйи и Дилюка разошлись. Разговоров об этом, как и о происхождении своего Глаза Бога, он всячески избегает. Хоть и артефакт этот — символ тяжёлой битвы и плод раскрытой истины, Кэйа считает его напоминанием о том, что груз лжи ему придётся пронести через всю жизнь.***
Когда Кэйа проснулся в холодном поту, почти ледяном, его сердце болело, кололо и выпрыгивало из груди. Глаза жгло от слёз, почему же именно в этот день приснился сон о прошлом, о Дилюке? Юноша качает головой заставляя себя судорожно дышать и пару раз моргнуть прежде чем подтянуться. На дворе ночь... Ночи в Мондштате всегда были такими же оживлённым, как и днём. Работающие днём люди уже давно ушли отдыхать, чтобы насладиться развлечениями, которые Город Свободы мог предложить: вином и песнями с бардами, только уже настолько поздно, что все спят, даже заядлые алкоголики, кроме рыцарей Ордо Фавониус, защищающих их от всех опасностей, что поджидали около города? После случая с Ужасом Бури было сложно подавить хорошее настроение тех, кто получил благословение Анемо Архонта. Кэйа качает головой и зажигает свечу поднимаясь с кровати. Раз проснулся, то больше не уснёт. Подойдя к зеркалу, он смотрит в упор. Не моргает, но всё ещё тяжело дышит смотря на себя. Глаз, что обычно скрыт за повязкой, горел как никогда ярко, жёлтым блеском если говорить точнее. ~Грядёт тот, у кого хватит могущества победить криолит~ Кэйа задумывается и прикрывает глаза. Нужно подумать об этих словах. Пьеро... Нет. Дедушка, сказал ему что это важно. Он выживший, он обязан думать о своём народе и вернуться. Взгляд перебегает в окно где виднеется, с помощью факелов штаб Ордо Фавониус. Перед глазами стоит образ Джинн. Подруга детства. Трудолюбивая и добрая. Честная, добропорядочная, стойкая... Даже и не перечислишь. Гуннхильдр была милой в детстве, а став взрослее стала чудесной женщиной. «Она бы была прекрасной матерью, — проносится в голове и Кэйа отрицательно качает головой. Нет, нельзя. Он одёргивает себя и вспоминает уже Дилюка. Они переписывались, пока тот путешествовал. Их отношения сложные, но они не ненавидят друг друга, но и не относятся как раньше, — Как жаль», — очередная мысль и Альберих судорожно вздыхает опуская голову. Вспоминая дальше слова деда. ~Он будет винить тех, кто его бросил, а не себя. Пусть не бывает, чтобы он не желал ничего, кроме самого себя~ Фраза заставит задуматься любого. Кэйа даже как-то обращался с этим к Альбедо под предлогом: «Реши загадку о ком или о чём». Кхемик тогда долго думал, может неделю, Кэйа даже начал думать, что ничего не получится, он не узнает и не поймёт, а после выдал блондин ответ: «Думаю говорится о человеке, которого оставили, — естественно. Кэйа и сам это понял, но Альбедо продолжил, — Этот человек будет думать о всех, но на самом деле только о себе» Кэйа до сих пор не понимает, почему в этой строчке как-то должен быть запихнут он. Не понимает и потому переходит дальше. Свет от свечи уже показывает у стола и Альберих садится в кресло, опрокидывая голову назад и хмурясь. Что там дальше? — "Он рождённый той, чьё сердце не бьётся, но не будет знать всех его замыслов... ". Ладно, это про мою мать. Только вот чьих замыслов? —ноша переводит взгляд на свечу. Выдыхает и закрывает лицо руками. Думать дальше не хочется, появляется мысль, выпить вина и снова уснуть. Вариант не плохой, но голова будет болеть. Очень. Скорее всего он не встанет, а Джинн будет ругаться, не хочется её расстраивать... Кэйа в очередной раз яростно мотает головой. Да что же это с ним? Конечно в его возрасте и правда стоит задумать о семье. Двадцать два года, звоночек, всё понятно. Вокруг столько девушек и парней, а мысли гуляют вокруг двоих. Жестоко. Одна видит в нём только друга, второй же холоден. Хотя в этом есть и его вина. Ощущение прохлады, появилось неожиданно. Хотя ему бы и стоило уже привыкнуть, только вот Кэйа с недоверием опустил глаза вниз и посмотрел на собственные ладони, они были в инее. Удивление и непонимание проскочили в синих глазах, а следом уже и появился страх. Такой, который пробирает до костей и заставляющий остолбенеть на месте. Поднимая взгляд зрачки юноши расширяются, дыхание сбивается и насквозь прошибленое чувство какого-то страха только усугубляли всю ситуацию сбивая с толку. Кэйа не мог нормально сосредоточиться пока внутри всё сжималось. Он даже не успевает всё осмыслить, как тяжёлый и зудящий груз тут же обрушивается на сердце, вынуждая с шумом стучать о грудную клетку, даже начинает ощущаться холодный поступивший пот на лице. Кэйа глубоко дышит, после чего решает, что и правда нужно успокоиться. Нужно и это обязательно. Иней с рук ушёл, он это заметил, а потому становится легче. Позже в письме он спросит об этом Пьеро, а пока стоит лишь привести себя в порядок.***
Восходящее солнце освещает всё вокруг своими тёплыми лучами. Кэйа всё-таки не выдержал решая и правда выпить, после чего спокойно смог уснуть без резких пробуждений или вообще без снов. Трава, кусты - всё это покрыто прозрачной росой. Иногда над всем нависает лёгкая и прозрачная пелена тумана. Свежая предрассветная прохлада сочетается с редкими порывами утреннего ветерка. Небо ещё не сияет своей привычной голубизной, а временно покрыто небольшими бело-серыми облаками, которые разойдутся сразу же после того, как взойдёт солнце. Уже есть звенящее всеми мелодиями хора птичьих голосов, а также изредка слышны курлыканья ранних голубей. Голову оторвать трудно от кровати, ещё труднее разлепить глаза и посмотреть в окно откуда проглядывается солнце. Вставать не хочется от слова совсем, идти в штаб – особенно, но есть известное слово в Тейвате: «надо». С тяжёлыми мыслями он всё-таки поднимается, точнее садится на кровать ожидая когда сможет нормально разлепить глаза.***
Не смотря на то, что приходить не хотелось, а Кэйа заставил себя выглядел он как обычно здороваясь с рыцарями и давая небольшие, даже лёгкие наставления Ноэлль. Девушка так старается, что не может его не веселить. Напоминает Джинн в молодости, которая усердием пыталась заслужить место рыцаря и быть как её мать — Фредерика². Наблюдая за подобным, Кэйа поспешил к себе в кабинет. Нужно закончить с вчерашней работой и идти патрулировать город. Конечно с этим справляются и сами рыцари, но не лучше ли самому всё проверить? В последнее время он стал слишком ответственным. Нет, Кэйа и до нападения Ужаса Бури не был распизяем или что-то вроде того, но и так сильно не заботился о остальных. Взгляд переходит в окно отчего юноша тяжело вздыхает берясь за голову. На лице появляется усталость, от почти бессонной ночи, но он лишь качает головой переходя к работе. Документы, бумаги, ещё документы, ничего особенного. Взгляд переходит на дверь снова на документы и на лице уже появляется улыбка. Отпуск или же командировка. А почему бы собственно и нет? Он давненько хотел в Снежную съездить - деда повидать, а тут такая возможность! Взгляд перебегает в бумаги и Кэйа качает головой ну что ж, он закончит и поговорит с Джинн, со своей прекрасной женщиной, и уговорит её. На мгновение своим мыслям он удивляется. С каких пор подруга детства стала его? Минуту он смотрит в прострацию, пока на лице появляется ухмылка. Ну а почему бы и нет?***
Сейчас Альберих стоял перед Джинн, которая снова что-то искала в документах, ей нужно было скорее разобраться с этим, ещё сегодня утром она обещала Маргарите помочь найти одного из котиков, а ещё Тимею, у которого пропала одна из склянок. Если она попадёт в руки не тому… Страшно было представить, что будет. Да и ему её дал Альбедо, его наставник, который служит в Ордо Фавониус. Кэйя отчитывался перед Джинн, которая мало того, что обдумывала документы и работу так ещё и то, что кого-то надо отправить на дипломатическую миссию. Да, пускай она и пытается следить за своим графиком. Расписание, составленное с точностью до минуты. От утренней пробежки с Эмбер и похода за завтраком с Лизой до стирки одежды и складывания сменных нарядов — дела великие и малые плотно заполняют день. Против сделанных дел появляется галочка, а отложенные по внешним обстоятельствам обрастают подробным описанием причин. Джинн иногда думает, что сделать расписание её вдохновили таблицы тренировок, что составляла для неё мать. На самом деле очень удобно. Девушка сложила руки в замок задумываясь. Мондштат видят как один из самых слабых регионов. Ужас Бури — это доказал, но всё-таки всё же обошлось. Торговля процветает, но вот политические дела… Краем глаза увидев документы Альберих усмехнулся: «А вот и легальный способ попасть к дедушке», — проносится в голове прежде, чем парень может что-то ответить. — Джинн, отправь меня на эту миссию, — сказал Кэйя положив руку на грудь и смотря почти щенячьими глазами. — Почему именно ты?, — спросила магистр сжав в руке бумагу. Она понимала, что это не плохо, но всё же. Кэйа легкомыслен, вдруг что-то сделает, но всё-таки Джинн уважает его ум… А также, может никогда не признается ни себе, ни кому-то ещё, что любит. — Потому что лучше меня - никого нет, — слова Кэйи серьёзны, в глазах азарт, а также радость. Он знает, что она согласится. Он сможет её уговорить. — Нет, — сказала, как отрезала магистр смотря уже с серьёзностью. — Ну, дорогая.., — начал капитан кавалерии от чего щёки Джинн покрылись алыми пятнышками от смущения. Парень что нравился ей, назвал "дорогая". Заметив реакцию Кэйа усмехнулся поняв, куда ему надо идти. Но было приятно что и он ей не безразличен, — дорогая моя, я принесу успех, — Кэйа наклоняется, смотрит прямо в глаза, голос устало-нежный³ и в нём читается тихая задоринка вызывающая будораж по телу магистра. Даже перед врагами она так себя не чувствовала себя, а этот… Этот… Язык не поворачивается оскорбить. — Но… Я буду переживать. В конце концов дипломатия это не шутки, —ответила наконец та отводя взгляд. — А я обещаю, что справлюсь, — продолжал гнуть ненавязчиво свою линию Альберих. Руками он подхватывает руку в перчатке и осторожно целуя кисть девушки, на что она лишь опускает голову и украдкой посматривает на «источник смущения», на лице же виднеется сильный румянец, отчего Джинн прикрывается второй рукой будто вчитываясь в документы. — Ну наверное да.., — начала Джинн, но договорить не успела. — Золотая, ну кто кроме меня будет лучшим дипломатом? — спросил Кэйа, на стол получил лишь по рукам. — Всё. Скройся с глаз моих! — сказала Джинн покраснев ещё сильнее, хотя куда ещё больше? — За документами зайдёшь завтра. Кэйа заливисто смеётся и махнув рукой уходит. Даже за порогом кабинета и самого здания улыбка не пропадает. Что ж, пришло время и братца навестить, а также разобраться окончательно со всем.***
Кэйа прискакал на лошади к винокурне, своему старому дому. Поместье расположеное в юго-западной части региона Мондштадт, между Спрингвейлом и Каменными вратами в Ли Юэ. Оно выглядело всё таким же как в детстве. Крупный двухэтажный особняк, стоящий в центре на холме, а его огибает виноградник, а на территории же разбросаны складские сараи и одноэтажные здания. Такое знакомое, что сердце щемило от грусти. Вот внутрь его проводят слуги, которые шутят и смеются вспоминая про былые времена. Уже в особняке он видит Аделинда, а в где-то уже в левой части бурчит Эльзер. Кэйа уверен, что этот парень всё-такой же. Аделина видя пришедшего тихо вздыхает как-то по матерински улыбается, говоря, что сейчас сообщит Дилюку о приходе. А пока Кэйа огоядывается. На первом этаже разбросаны книги из архива, а так же стоит несколько интерактивных предметов, таких как Статуя совы и… «Ох, Дилюк, всё-таки оставил эту вазу» — проносится насмешливо в мыслях, пока горничная не спускается. — Дилюк в кабинете, иди. — Спасибо, Аделинда, — улыбка появляется на лице, и Кэйа поднимается на второй этаж, который усыпан дверцами комнат, но три из них он помнит прекрасно. Даже настольная пробирает. Вот он бежит из своей комнаты в дверь напротив, чтобы сообщить Крепусу, что Дилюк сильно разодрал коленку и наблюдает как Аделинда промывает, а следом накладывает повязку. Тогда Дилюку нельзя было много двигаться. Кэйа мотает головой и перед заходом стучится. Даже не дождавшись разрешения, Альберих заходит с радостной улыбкой, пока сам Рангвидр стоит у окна наблюдая за рабочими. Кэйа оглядывает его. Высокий, атлетически сложенный молодой человек со светлой кожей, длинные красные волосы, собранные в хвост. Он одет в чёрные брюки, которые неплохо подчёркивают длинные ноги, а бёдра… Ух… Рубашка, белый жилет и чёрный сюртук⁴, украшенный золотой вышивкой и ажурной пелериной⁵ на плечах; обутый в высокие чёрные ботинки. Костюм дополняют чёрный шейный платок, скреплённый булавкой с красным камнем, ремень и перевязь с золотой пряжкой, к которой прикреплён его Глаз бога, и черные перчатки. — Вы что-то хотели, офицер? — голос рыжего спокойный, не выражает даже интереса к данной встрече. Кэйа на мгновение даже думает уйти, только вот внутри не даёт ему покоя. Слишком близко, в последний раз так было, когда он смог "поймать" Дилюка и путешественника, а ещё во время разговора у таверны. — Решил навестить вас, мастер Дилюк, — срывается смешок и Альберих подходит ближе медленными шагами, старается показать, что боятся не надо и вообще он пришёл просто поговорить. Дилюк же переводит взгляд красных, словно пламя, глаз. Им хватает мгновения чтобы посмотреть друг на друга, столкнуться взглядами. Один не выражает ничего, во втором же читается сожаление. Кэйа выдыхает качается головой, — нам надо поговорить…***
Разговор был долгим, достаточно, чтобы обсудить только малую часть. Без лжи, только между ними, будто от этого зависит многое. А оно зависило. Без вина не обошлось, пил правда один Кэйа, но не суть важна. Вот вроде простая вещь – сесть и поговорить по душам. А на самом деле нет. Кэйа всегда будет помнить разговоры с дедушкой и с Крепусом. Когда рядом садился близкий человек и вели неспешную беседу о жизни, о нас, о прошлом, о будущем. Таким важным человеком у Кэйи не было давно и сейчас наконец-то получилось. Многое осталось недосказанным. В какой-то момент Альберих наклонился накрывая чужие губы своими, что удивило Рангвидра. Но вот поцелуй разрывается… Дилюк тяжело дышал, разговор с Кэйей вышел из-под контроля, а сам зачинщик этого был слишком близко, настолько, что он мог почувствовать холод. Губы почти что соприкасаются и вот снова холодные коснулись горячих. Приятный контраст, а Дилюк на мгновение путается. Чужой язык играется с его собственным, проходится по ряду белоснежных зуб, по десне и это, чёрт дери Барбатоса, приятно. Только вот... Кэйа ласкает медленно и тягуче, надавливая на все слабые и уязвимые точки, одновременно пытается сломать стержень неподчинения и заявить права на тело Рангвидра. Когда его толкнули на постель, от Дилюка не ушла усмешка, которая слетела с губ Альбериха. Рыжий рыкнул и провел языком по зубам злобно. Альберих прижал Дилюка к кровати в стиле кабэ-дон⁶, только вот удара не последовало. — Вот ты и попался, бра-тец, — по слогам произнёс Кэйа садясь на чужие бёдра и снимая перчатку зубами. Холодная ладонь быстро расправляются с рубашкой, сразу же начиная блуждать по горячему торсу дразня розовые ореолы сосков. Дилюк на мгновение замирает и слышится приглушённый еле слышный стон и парень начинает злился. Он был в бешенстве. Он ожидал многое, очень многое, но не это. Да как Кэйа вообще посмел сейчас так нагло бродить своими мерзкими руками по его телу?! Взгляд так и пылал злобой, от чего Кэйа краснеет и снимает с себя рубаху. Хочется прижаться к столь разгорячённому телу. Очень хочется. Кэйа даже хрипло рычит, когда их тела соприкасаются и он видит удивление в красных, словно рубин, глазах. Ощущения нарастают где-то внизу и уже тянет. Не приятно. Но вот взгляд Дилюка становится серьёзней, он даже пытается спихнуть офицера кавалерии без кавалерии, но, видимо, теперь с кавалером*. Этого не выходить. Глаза яростно бегают по чужому лицу и рыжий судорожно вздыхает. — Ой, какие мы злые, — прохрипел Кэйа даже не узнав своего голоса. Слишком тяжёлый, дрожащий и тихий. А рыжий, как назло, активно пытался выбраться из капкан рук. Кэйа закатил глаза и прикусив губу, стянул ленту с хвоста Дилюка. Проведя по ней пальцами та стала ледяной, а так же явно увеличилась в длине и прочности. Дилюк на мгновение пугается когда руки обжигает ледяная, его же собственная (!), лента. Очередной полустон-полумычание и виднеется покрасневшее лицо. Щёки алеют сильнее, когда прохладная рука проходится по ним, но всего на мгновение. Очередная злость. — Ты что творишь, выблядок?! — почти рычит Рангвидр перед тем, как Альберих врезается грубым поцелуем в губы, дёргает бляшкой ремня и расстёгивает тёмные брюки, приспуская их с бледных бедер. Он расставляет чужие ноги пошире, чтобы было удобнее подступиться, потирается своими бёдрами в грубой ткани о бельё Дилюка, заставляя того удивлённо простонать в страстном поцелуе от приятной вспышки удовольствия. — Такое, — успевает прошептать Кэйа, прежде чем снова начать поцелуй. Руки переходит на тело сжимая изгибы талии Дилюка до красных отпечатков своих пальцев. Скорее всего уже послезавтра приобретут фиолетово-жёлтый оттенок. В этот момент Кэйа чуть ли не трахает своим языком открытый рот рыжего, у которого потекла дорожка слюны по подбородку от её обилия. Следом руки доходят до грудной клетки, начиная скручивая и оттягивая вставшие от возбуждения соски. Он напористо потирает их, затуманивая рассудок Дилюка всё сильнее, и припадает к жилке на шее, посасывая чуть загорелую кожу и оставляя багреющий засос на ней. Когда кислорода начинает катастрофически не хватать, Кэйа разрывает поцелуй, а Дилюк прикрывает глаза, жадно глотая воздух и выдыхая прямо в чужие губы, разделяя вздохи на двоих. Альберих ведёт шаловливым язычком по губам, слизывая стекающую слюну. Его ладони приступают дразнить Кийосши через бельё, поглаживая уже вставшую от умелых ласк эрекцию, но не давая того самого освобождения. Дилюк что-то несвязно бормочет, прикусывая нижнюю губу и сводя брови домиком. Парень достаёт из кармана небольшой тюбик, показательно вертя им в руках. Он упирается коленом возле паха Дилюка, и щёлкнув крышкой от пробирки, Кэйа, не жалея, облил свои пальцы прохладной вязкой жидкостью. Не теряющий и минуты он спустил чужие боксеры до колен, а следом схватившись за бёдра Дилюка, одной рукой, он не позволял их сдвигать, а ещё доставлял удовольствие от приятного сжатия. Потерев пальцы друг о друга, чтобы немного согреть смазку, Кэйа приставил сразу два пальца к дырочке. Когда он, отвлекая, укусил Дилюка за плечо, вырывая из него тихий вскрик, по которому можно было понять, что его застали врасплох, Альберих неожиданно вставил в него сразу два пальца до костяшек. Пальцы внутри создавали контраст температур из-за чего член Дилюка начал дрожать. Кэйа усмехнулся и наклонился к накаченной груди от чего Рангвидр икнул сжимая губы. «Хочу! Хочу тебя своим! Забрать. Моё!» — пронеслось в мыслях Кэйи и он даже почувствовал, что цвет глаз изменился. Брюнет укусил за левую грудь. На коже остался отпечаток, который начал медленно синеть, следом появился узор и вот появилось павлинье перо. В какой-то момент пальцы стали двигаться быстрее, Дилюк пропал в ощущениях, не понимая как себя чувствовать. Когда пальцы с характерным хлюпом вышли, от чего мужчина громко выдыхает. Чужая головка упирается в промежность становится не понятно, страшно, а ещё хочется врезать этому наглому лицу. Только вот не успевает Рангвидр совершить мысли в действие, как его прижимают сильнее, взгляд затуманивается и парень ощущает боль. Резкую. В него вошли слишком резко... Да он вообще никак бы не хотел чтобы в него входили! Только видимо удача его покинула. Дилюк не успел подумать дальше как толчки стали сразу быстрыми. Кэйа перестал контролировать свою сдержанность, грубо сжимая порозовевшие ягодицы в своих ладонях и насаживая Рангвидра на колом стоящий член, принуждая бесстыдно скулить и стонать. Кэйя усмехнулся втрахивая в постель рыжего, который тяжело дышал чувствуя скорую разрядку. Вид, принимающей в себя член, дырки Дмлюка уже не на шутку заводит — то, как она плотно обхватывает член, не желая выпускать из себя ни на минуту, будто бы преследуя цель навсегда и целиком присвоить себе. А личико Рангвидра в этот момент слишком обворожительно. Глазки блестят из-за перевозбуждения и жажды кончить, губы алые от вечных покусываний и диких поцелуев, шея с грудью усыпаны любовными метками, а щёки покрыты лихорадочным румянцем. Дилюк такой милый и одновременно до одури сексуальный. Эротичный, как чёртов инкуб. Воздух вокруг них душный. Кэйа загнанно дышит прямо вспотевшую от интенсивности движений шею, не отказывая себе в удовольствии впиться зубками в её основание. Хотя его руки дрожат, но не перестают крепкой хваткой держать точно так же трясущиеся ноги, он продолжает двигаться, не останавливаясь ни на секунду. Он чувствует подступающую широкими шажками кульминацию. Чувствует, как туго натянутый узел начинает спадать. Сперма Альбериха была леденная словно в анус Дилюка совали кристаллы или туманный цветок. Вопрос об этом не задавать, Дилюк просто сравнил. Метка засветилась принимая цвет элемента хозяина — Крио. — Кэйа, остановись! — кричал Дилюк охрипшим голосом, понимая что не выдержит второго раза. Кэйа усмехнулся и расхохотался, когда эти красные блестящие глаза так смотрел на него. В какой-то момент он и правда останавливает, но чтобы лишь снова продолжить. Только вот после второго раза он замечает что Рангвидр вырубился. Глаза принимаю привычный цвет и Кэйа выходит из Дилюка смотря на метку. Рука хватается за голову, а следом заводится в волосы. Это перебор. Заигрывать одно, переспать другое. Он вышел из-под контроля! — Блять... Пьеро же предупреждал! — голос Кэйи хриплый, но грозный. Он дышит. Раз, два, три, четыре... Блядь, не успокоиться. Он смотрит на Дилюка, выдыхает ещё один раз и позволяет себе сложить вещи в стопку. Аккуратно и бережно. Нужно как-то потом извиниться, а ещё узнать у Пьеро можно ли убрать метку... Можно же... Кэйа укрывает Дилюка пледом прежде чем одеться самому и с тяжёлыми мыслями вернуться в штаб. Заняться письменной работой, отличная идея на ночь глядя, за то его милая львица не будет потом грызть голову про то, что уехал и работу оставил.