Дьявол

      — Хан, никаких вопросов. Мне нужен номер Микасы.       — Сейчас пришлю. Что-то случилось?       Леви сбросил звонок.       «Попросил же, никаких вопросов» — сдавливая пальцами переносицу, Леви постарался мысленно перенестись к моменту, с которого все начиналось.       «Байк. Он уехал на байке, я помню рев колес. Черт, там же дождь льет уже всю ночь».       Набрав присланный Ханджи номер, Леви суетливо затарабанил по экрану планшета.       — Его нет дома, — опережая вопросы, ответила Микаса.       — Ты там?       — Да.       — Хорошо. Оставайся, по возможности.       — Конечно. Леви… он найдется.       — Знаю. Спасибо.       Обзвонив все знакомые ему номера, Леви неутешительно заметил, что не знает, что делать дальше. Эрена нигде не было.       В сумраке пустой квартиры рипер сидел на диване, свесив голову, с которой спадали темные слипшиеся от влаги пряди волос, покачивающиеся от редких движений. Сцепив пальцы в замок и сложив руки на колени, он разговаривал с темнотой, что всегда была его самым чутким слушателем.       — Ну вот, Аккерман. Одного проебал, теперь на грани проебать другого. Вот он — результат твоих выборов. И ты выбрал валяться в луже, — сжимающиеся от злости тонкие пальцы и сведенные брови дрожали. — Ничтожество. Просто обоссался, увидев тебя, — цедил сквозь сжатую челюсть Леви. — И пальцем не пошевелил. Где мне теперь тебя искать?       «Да он может быть вообще где угодно. Черт, почему я так паникую? Может, он просто захотел переварить все, побыть один. Остынет. Напишет. Не мне, так Микасе».       — Блядь, почему я в это не верю? — вскакивая с дивана, Леви принялся ходить из угла в угол.       Взявшийся из ниоткуда Эрвин так и совсем сбивал с толку. Усиливающаяся головная боль давила на глаза и череп. Рипер вжимал ладони в виски в тщетных попытках облегчить состояние.       — Я устал. Я так устал, — сев на край аккуратно заправленной кровати в грязной одежде, Леви подтянул ноги к себе, опустив лоб на колени.       Звенящая пустота квартиры сдавливала грудную клетку.       — Я так старался тебя забыть. С тех самых пор, как вернул себе этот гребаный чип, я врал себе и не замечал, как врал пацану. Я думал, что со всем справляюсь. Но как же я, блядь, ошибался. Пять гребаных лет я спокойно жил и не знал о твоем существовании. Сколько же боли ты мне причинил, а я… повис на тебе, как течная сука. Мерзость, — морщась, он адресовал все отвращение самому себе. А затем, беспомощно вздохнув, продолжил исповедь: — Я даже и не представлял, как, оказывается, скучал, Эрвин. А ты, малец, все правильно понял, проницательный. Только надо было втащить мне, а не Смиту.       Прислонившись спиной к холодной стене, рипер запрокинул голову и уставился в потолок.       — Ну что, Аккерман, каким будет твой выбор на этот раз?       Придя в чувство через пару минут, сбросив с себя грязную одежду, рипер переоделся в первые попавшиеся, но зато сухие толстовку и брюки. Выходя из квартиры он обернулся, как идиот надеясь, что просто не заметил пацана дома.

      — Черт, я ничего не вижу, — Эрен пытался дуть в визор, собирая губы в трубочку и выдувая плотным потоком воздух из легких. Немного сбавляя скорость, он оторвал пальцы левой руки от руля, чтобы поднять забрало, но мотоцикл тут же повело в сторону.       — Блядь, — цепляясь крепче за клипоны он чудом выровнял байк. Стараясь реже дышать, он продолжал ехать, оглядываясь по сторонам и пытаясь по свету фар различить количество машин на дороге. Не завидев ни одной, он наконец ослабил хват и набрал ртом в грудь воздуха. Правой рукой держа управление, левой он снова потянулся к шлему, чтобы отодвинуть визор. В ноздри наконец-то пробрался отрезвляющий холодный воздух, а в глаза забила мелкая беспрерывная дробь дождя.       Испуг пригвоздил азарт и эйфорию. Несмотря на мучительные мысли, что снова подкрадывались в сознание, сдохнуть разложившись на дороге совсем не хотелось.       Прикрывая веки, Эрен продолжал ехать вперед, из-под колес брызгала грязная вода прямо в спину. Сожаления с новой силой собрались в кулак, давая под дых. Такая тупая обида перемежалась с еще более тупой надеждой, что это он все неправильно понял. Но Эрен не мог себе объяснить, почему Леви так и не встал с земли, не взял его за руку, не отвез домой. Он просто предательски расселся, давая понять, что Смит ему на самом деле не безразличен, как бы он это ни пытался скрывать. На просохшее лицо снова пролились слезы. Было обидно за себя. За то, что ничего не заметил, слепа веря, что Леви действительно был нужен только он. Что он единственный, а не запасной. Что вернув себе воспоминания, Леви сделал выбор в его пользу и больше не отступится. Что теперь-то все, что чувствовал, говорил и делал Аккерман, все — про него. В глазах все сильнее плыло от смятения и жалости к своим собственным чувствам.       «Я что, по-настоящему полюбил тебя? Кого я тогда любил все это время? Кого ты видишь, когда смотришь на меня, Леви?»       Не сразу заметив впереди машину, Эрен проморгался и резко затормозил, сбавляя скорость. Посмотрев в зеркало, он наклонил байк, перестраиваясь в левый ряд. Секунда, и переднее колесо, коснувшееся гладкой дорожной разметки, завиляло. Держа изо всех сил руль в судорожной попытке выправить под собой мотоцикл, Эрен сжал тормоз. Колеса под ним завизжали, оставляя за собой черные полосы на дорожном покрытии. Мотоцикл свалился на бок, утаскивая за собой водителя. Он опустил рукояти и кубарем пролетел метров десять вслед за байком. Байк закрутило на земле, хрустевший пластик крошился на мелкие куски во все стороны.       Голова перестала кружиться. Движение замерло. Тело не чувствовало боли, только бешено стучащее сердце подсказывало — «жив». Из разодранной куртки виднелась голая смуглая кожа, залитая кровью. Левое бедро почти не чувствовалось. Дернув пальцами обеих рук, он расслабился и даже не попытался встать. Разложившись на краю дороги, он смотрел широко раскрытыми зелеными глазами в небо.       Дождь прекратился. Барабанящее до того сердце постепенно успокоилось. До слуха доносились чьи-то голоса и возня, но Эрен не обращал на них внимания. Он смотрел в небо, не смыкая глаз.       — Синее, как штормовой океан.       Горячие от слез щеки постепенно остывали. Глаза медленно закрывались, уволакивая сознание в сон. Люди вокруг суетились, не решаясь подойти к обездвиженному телу. Длинных ресниц лежащего на дороге парня коснулись снежинки первого снега.