Глава 2. Вера для чайников.
***
Антон пропустил свою остановку, и сейчас, выскочив из автобуса, злобно пыхтел, ускоряя шаг в обратную сторону. Будучи подростком, он ненавидел опаздывать, но взрослея перестал бороться с неумением приходить вовремя и отпустил ситуацию. У него была одна хорошая, правильная черта характера – честность. Имея привычку сразу предупреждать новое руководство о своих недостатках, ему умело удавалось избегать штрафов и выговоров. Он был в меру трудолюбив, в меру осторожен с людьми, никогда не делал сверх того, что от него требуют, и на это есть причина – Шастун чётко понимал, что занимается не тем, чем хочет. Всю жизнь ему хотелось найти себя, определиться с увлечениями и решить, какой работе посвятить себя целиком, но пока, единственное, что парень знал про себя наверняка – он люто ненавидел розы. Аллергия детства, что заставляла его закрываться в квартире на все международные праздники, где в приоритете стояли женщины. Заботливые мужчины тащили любимым дамам их веники, а Антон в это время смотрел в окно, держал в зубах сигарету, и мечтал сжечь абсолютно каждую розу на этой планете. Шастун ещё вдалеке увидел бодро пританцовывающего парня, чья улыбка слепила не хуже минуты пристального наблюдения за сваркой. Он попытался сделать максимально недовольное лицо, нахмуриться так сильно, чтобы брови сливались в единое целое, и пройти мимо него быстро, излучая весь изображаемый негатив, но к его разочарованию, это не помогло. — Доброе утро, молодой человек! — промоутер преградил дорогу, двинувшись навстречу несчастному. — Ответьте мне, не задумываясь! Кто вы такой? Кто вы? Ну? Нет-нет, я не позволю вам подумать! Отвечать нужно сразу! — он громко хохотнул, излучая самые искренние эмоции. — Чё? — Антон закатил глаза, нервно закусив губу. — Я и так иду в вашу пещеру мракобесия, упырь. Можешь не пытаться передо мной расстелиться. — Да? — парень успокоился и снисходительно улыбнулся собеседнику, отчего стал бесить его только больше. — Что-то не похоже. Вам туда не надо. С таким настроем… — Вам не нужны клиенты? Кого же вы будете оболванивать? — Антон усмехнулся, сунув руки в карманы. — Такие как вы – нет. Люди вроде вас не в состоянии понять то, чем живут другие. Ну, знаете… Не обижайтесь, но вряд ли вы достойны прийти к нам. Это место нужно заслужить. — промоутер пожал плечами и, развернувшись, собрался уходить, напоследок прикрикнув через плечо. — Сделайте одолжение? Пройдите мимо. Не советую слушать проповедников, ведь их речи для избранных. Храни вас Эвр. — Эй? — Шастун не ожидал что тот просто уйдёт, и в моменте растерялся, — Хочешь сказать, меня не пустят? Серьёзно? Не имеют право. Я такой же прихожанин, как и все. — с каждым словом он злился всё больше. — Ещё мне уличные торгаши не раздавали советы. Охренели совсем. Пусть попробуют не дать мне зайти. Антон уверенно направился к воротам, по пути размышляя о том, какие законы касающиеся церкви он знает, чтобы в случае чего, защищаться на должном уровне. Ему жутко не нравилось, что те ведут себя не просто как секта, а как вершители с привилегиями, решая кому можно верить в Эвра, а кому нет. Впереди виднелась резная деревянная дверь с красивыми узорами, сделанными с ювелирной окантовкой краёв и, на секунду он даже завис, прежде чем решительно войти внутрь, дёрнув за железное кольцо. Промоутер внимательно проследил за незнакомцем и, тихо хмыкнув, изменился в лице. Он вытащил из кармана рацию и, крутанув колесо, включил. Зажав кнопку соединения, парень поднёс прибор к губам и чётко проговорил: — На проповеди будет высокий, кудрявый парень. Раньше никогда его не видел. Новенький. Настроен агрессивно. Предупредите Арсения, чтобы был с ним осторожен. Я отговаривал его зайти, но это лишь раззадорило мальца. Что ж, на это и был расчёт, так что… Принимайте новую перепёлку. Птичка в клетке. — Принял. — послышался хриплый голос. — Вводные будут? — Не реагируйте на него особо. Судя по всему, это приводит пацана в чувства. Как я понял, ему не нравится игнор. Ну и… Открыто не посылайте, а то привыкли. Дальше – по ситуации. Не забудьте сообщить спикеру. — Понял.***
— Арс? — окликнул Позов, щёлкнув пальцами для привлечения внимания. — Арс, послезавтра Гараев в город приезжает. Надо подготовиться, а то он в прошлый раз с кислой рожей сидел. — Вот же заебал, а! — Попов шумно выдохнул, и раздражаясь поджал губы. — Чё он сюда ездит? Как к себе домой, честное слово. — Ну так… Всё-таки босс. — Обсос твой босс. Даже если я начну левитировать на сцене, ему всё равно не понравится. — Арсений нервно одёрнул ворот, и жёстким движением пригладил его ладонью. — Ну что ты хочешь услышать? Я постараюсь сделать вид, что являюсь его фанатом, но ничего не обещаю. В прошлый раз он заставил меня почистить три килограмма мандаринов, отправил в магазин за блоком сигарет, сожрал чью-то пюреху оставленную в холодильнике и пытался зажимать по углам любого, кто проходит мимо – мессия, не иначе! — Вот ты охреневший. Радуйся. Ты ему нравишься, вот он тебя и цепляет. Давно бы уже перестал выпендриваться. Гараев хорошо платит за секс. — Я не продаюсь. А если и… Короче, у него столько нет. — в заднем кармане заорала рация, а Попов поморщился, ругая себя за то, что опять выкрутил громкость на максимум. — Коллеги, зал собирается. Готовность двадцать минут. — голос девушки звучал безразлично, роботизировано, но привычно. — Спикеры, на связи? — Напомни, кто ненавидит свою работу больше: я или Варнава? — Арсений подмигнул Диме и зажал кнопку рации. — Попов. Связь. Я на месте, готов поболтать с перепёлками. — Позов на связи. Я приму исповедь. На спиче выйду в зал. — Дима устало вздохнул, убирая палец с прибора. — Спикеры, внешняя охрана передаёт, что у нас новая птичка. Агрессивная, высокая, кудрявая, наглая. Парень. От двадцати пяти до тридцати пяти, приблизительно. Чёрная кепка, чёрная толстовка. На входе представился Никитой. Наши уверены, что врёт. — Что с ним делать? — Арс нахмурился. Он не любил новичков, раздражался на них, и всякий раз пытался избавиться. — Охрана просит отвечать односложно, без эмоций. По возможности пропускайте его мимо ушей. На провокации не реагируйте. Посмотрим, чего от него ждать. Диму тоже прошу не попадаться в его поле зрения. Сначала наблюдаем. — Принял. — сухо ответил Дима. — Принято. — отозвался Попов. — Целый штат психологов, а на деле - бестолочи. — Арсений тепло улыбнулся приятелю, похлопав его по плечу. — Пойду. — Давай.***
Антон вошёл в большой зал, больше похожий на концертный. Впереди была сцена, свет прожектора направлен в одну точку в середине, очевидно выжидая своего вещателя, а в остальном, было довольно темно. Никаких божественных атрибутов, ничего вычурного, по крайней мере в этой части зала не было. Он прищурился, вглядываясь в суетливо рассаживающуюся по местам толпу в попытке найти своего друга, которого клешнями затащили сюда, обещая лучшую жизнь. Безуспешно. — Здравствуйте. Мужской голос окликнул парня и, развернувшись, он столкнулся с улыбчивым прихожанином, довольно молодой наружности. Шастун ожидал встретить в церкви большое скопление стариков со свечками, но увидев контингент среднего возраста, сильно удивился, и приветственно кивнул подошедшему. — Здравствуйте. — Подскажите, пожалуйста. Ходит слух, что скоро приезжает мессия. Вы случайно не знаете в какой день? — парень очаровательно улыбнулся, протягивая руку. — Я Максим. Друзья зовут "зайцем". Заяц – фамилия, но едва ли это кого-то волнует. — Э-э-э… — Антон пожал руку и, несколько смутившись, натянул подобие улыбки. — Никита. Друзья так и зовут. Я тут первый раз, потому… Вряд ли могу помочь. — О-о-о… Серьёзно? Я уже много лет посещаю. Не каждый раз получается прийти, но я стараюсь не пропускать проповедь. Каким ветром? — Да я… Случайно, что ли. Мой друг здесь бывает, вот я и решил… Поддержать его. А вас? — Были проблемы в семье. Не знал, куда могу податься. Жить было негде. Однажды пришёл на проповедь, а меня заметил один из спикеров. Познакомились, а тот подсказал мне куда обратиться, посодействовал. В общем, теперь всё нормально. Снял квартиру, работаю… Но сделать первые шаги помогли именно проповедники. Они участливые. Не хотят просто отделаться от тебя, а помогают. Реально помогают, без молитв. — вынырнув из воспоминаний, Максим почесал подбородок, и снова улыбнулся собеседнику, — Не пугайтесь моих откровений. В этом зале нет места для лжи. — и немного подумав, парень добавил. — Вы верите в Эвра? — Ну… Не то что бы прям… Я не хочу сказать, что его нет, просто… — Шастун переминался с ноги на ногу, не зная, как ответить правильно. Ему бы солгать, но открытость собеседника подкупала сильно. — Верю. Конечно, верю. Иначе, зачем я здесь, верно? — Не верите. — Заяц понимающе кивнул. — Это нормально. Никто не просит вас поклоняться Эвру. Вы либо придёте к этому со временем, либо не придёте совсем. Вас не выгонят за правду, не волнуйтесь. Я тоже не верил. — Что от вас требуют? Ну, знаете, может какие-то правила есть? — Шастун пожал плечами, стараясь выглядеть непринуждённо, но тем не менее, выудить информацию. — Ничего. — парень округлил глаза так, словно тот спросил его какую-то страшную глупость. — Мы здесь для того, чтобы понять себя, решить внутренние конфликты, а Эвр нам помогает, если в него поверить. Вот и всё. Ваш друг давно ходит? — Пару месяцев. Ему нравится. — А вам? Вам нравится, что он теперь прихожанин? Я почему спрашиваю… Мои друзья не одобряли. Потом смирились. Были и те, кто прекратил общение, но так даже лучше. — Это его дело. Я лишь хочу убедиться, что Макар в безопасности. — строго проговорил Антон, сдаваясь. — Макар… Илья. Он мой друг и… Мне бы не хотелось, чтобы он попал в сомнительное сообщество. — Понимаю. Я бы тоже переживал. — Мда… — Шастун заметил знакомую макушку поодаль и, проследив за тем, куда усаживается друг, протянул ладонь новому знакомому. — Извините, я наверное пойду. Меня ждут. — Конечно, конечно. Это вы меня извините. Задерживаю вас… — Максим пожал руку и, кивнув, прогулочным шагом подошёл к информационной стойке. Оглядевшись по сторонам, он прислонил указательный палец к уху, нажав на кнопку соединения с диспетчером. — На проповедь ходит друг этого Никиты. Зовут Илья, прозвище – Макар. Будут сидеть рядом. Судя по реакции тела и мимике, пацан много лгал. В меру дружелюбен, боялся обидеть. Не очень уверен в себе, хотя пытается показаться другим. В Эвра не верит. Явно пришёл за тем, чтобы вытащить своего приятеля. Не уверен, что с ним стоит работать, во всяком случае не в первый день. — Спасибо, Загайский. Умеешь, когда хочешь. Отбой. Усаживайся в ряд. Антон сел в кресло соседствующее с Ильёй и, пользуясь тем, что тот его не заметил, поинтересовался. — Молодой человек, вы верите в Эвра? — Да, а чт… — Макар поднял глаза от экрана телефона и, потеряв дар речи, вытаращился на друга, — Шаст! Ёб… Тох, ты как тут? Ты… Ты всё-таки решился? — он резко притянул к себе парня, и сжал в крепких объятиях, выдавливая вымученный хрип. — Хватит, Макар… Убьёшь же, громила. — Антон беззлобно оттолкнул его, болезненно поморщившись. — Вообще-то, я пришёл посмотреть, что тут за секта и куда тебя занесло. Для борьбы с врагом мне необходимо оружие, и в моём случае — это аргументы. — Это неправильно. Сюда нельзя приходить с плохими помыслами. — Макар говорил полушёпотом, боясь, что кто-то из близсидящих их услышит. — Если ты не хочешь, то тебе лучше уйти. Я серьёзно. — Так. А ну хватит. Я сам решаю, куда мне приходить и что делать… Поучи меня. Ещё один умник. Внезапно, разговор прервал громкоговоритель, прозвучавший раскатом грома в скопе с эхом в огромном зале на полторы тысячи человек, куда приезжали из соседних городов и областей, чтобы не пропустить очередное вещание. — Уважаемые присутствующие. Просьба занять свободные места, отключить телефоны, и соблюдать тишину. Проповедь начнётся через пять минут. В случае, если охрана заметит, что вы используете какую-либо технику – мы будем вынуждены попросить вас покинуть аудиторию. Спасибо за понимание. Макар ткнул парня в бок, строго посмотрев в глаза, а тот, в свою очередь, недовольно скривился и, достав гаджет, демонстративно выключил его перед носом друга.***
— Арсений, готовность три минуты. Ты как? — голос диспетчера звучал уверенно, и это всегда бодрило церковный персонал. — Полный порядок. Готов. — Улыбайся, парень. Ты умеешь продавать религию. Я в тебя верю. Арсений усмехнулся сомнительному комплименту стоя за чёрным занавесом. Перед проповедью он всегда предпочитал остаться наедине с самим собой. Ему необходим нужный настрой, другое русло мыслей, совсем для него не свойственное, и в целом, чем дольше он работал на Гараева, тем меньше возвращался к вопросам совести, которая раз за разом говорила всё тише. Попову была отвратительна мысль о том, чем он занимается, но постепенно пожирая себя изнутри, парень рисковал остаться без души, мнения, и самообладания, а значит, выход виднелся лишь один: делиться своим негативом с другими. С баристой, с телефонными операторами, продавцами, соседями и прочими несчастными, что встретились ему на пути. — Спикеры, тридцать секунд. Операторы, включить свет. Попов выдохнул. Закрыл глаза. Поправил очки. Затаил дыхание. — Спикеры, не забывайте слушать меня в «ухо». Готовность пять секунд. — девушка сделала небольшую паузу, затем вновь оглушительно проговорила: — Всё. Погнали! Арсений распахнул глаза, отодвинул в сторону занавес и, широко улыбнувшись, зашагал навстречу своему зрителю. В зале раздались громкие овации, а он, подойдя ближе к краю сцены, развёл руки в стороны и сдержанно поклонился. Подняв руку выше и резко опустив её, пастор приглушил аплодисменты. К горлу подступала тошнота, и отругав себя в очередной раз за халтурную подготовку, мужчина поправил петличку. — В это светлое, подаренное нам Эвром утро, я хочу поговорить о том, как вера помогает нам превосходить своих внутренних демонов. Бороться с ними, отвергать, погружаясь в полное самопознание в этой вселенной! — громко проговорил Попов, а после, на несколько секунд замолчал, бегло осмотрев всех присутствующих. Краем глаза увидев спустившегося в зал Позова, выдохнул, частично передавая ему управление сомневающимися. — Как часто случается, что Михель, известный нам как демон лукавства, управляет вами, или же вашими близкими? Друзьями? Коллегами? — он склонил подбородок чуть ниже, исподлобья оценив реакцию кивающей толпы, сцепил пальцы в области живота, и принялся вальяжно расхаживать из стороны в сторону, продолжая говорить. — Полагаю, такое проявление демона не редкость. Что я подразумеваю, когда упоминаю Михеля? Речь не о сущности. Его часть осталась с нами с давних времён, и перерождается в каждом следующем поколении. В наших силах не дать этому развиться, на корню обрубить всё то, что вынуждает нас лгать. Это, если хотите, — пастор напряг голосовые связки, указав пальцем на людей, — рудимент! Что пытаемся сделать мы? Все мы, как человечество! Разумеется, хотим прийти к тому, чтобы раз и навсегда искоренить это зло внутри нас. Святой Айдар честен с вами всегда. Разве он не помог хоть кому-то, кто искренне верил в Эвра? — Арсений сдвинул брови, подошёл к краю и наклонился вперёд, гневно выкрикнув. — А что делают некоторые из вас? Прикрываются верой, не приняв её в себе до конца! Вы хотите помощи, хотите быть услышанными богом, но в ваших сердцах по-прежнему есть место для демона, который делает жизнь удобной! Это стыд! Мерзость, которая незаметно вытесняет всё хорошее в человеческой душе, сменяя это на желание солгать ближнему. В том числе и нам. Мы откровенны. Всегда. — Попов выпрямился, надменно взглянув на опустивших глаза прихожан. — Разве не справедливо, что мы просим эту честность в ответ? — он замер, внимательно вслушиваясь в наушник. — Отругал так отругал. — хохотнула Варнава, курируя проповедь. — Давай интерактив. Раздай им ещё. — Вот вы. — он вцепился взглядом в женщину лет пятидесяти, что сидела в третьем ряду. — Вы часто лжёте? Отвечайте честно, ведь от этого зависит ваша судьба! — Ну… — она замялась, мгновенно краснея от строгого тона. — Стараюсь как можно меньше. — Как вас зовут? — Лариса Николаевна. — Сколько вам лет? — Пятьдесят один. — Лариса Николаевна, у вас есть дети? — Арсений медленно спустился в аудиторию, неспешно приближаясь к перепуганной даме. — Есть… Сын Валера. — И сколько же лет сыну Валере? — он приблизился к женщине вплотную, презрительно смотря на неё сверху вниз. — Не молчите. Я жду. — Тридцать пять… Слушатели охнули, волной раздались возмущённые перешёптывания, а Арсений едва видимо ухмыльнулся, оставшись довольным реакцией перепёлок. — У-у-умница, Арс! — подбодрила диспетчер. — Стало быть, вы родили ребёнка в шестнадцать? — чуть мягче заметил Арсений. — И что вы чувствовали в тот момент? Это был желанный ребёнок? Прежде чем ответить, не забывайте тему проповеди. Вы ведь не хотите, чтобы Эвр усомнился в вашей вере? Повисла неловкая тишина. Попов буквально слышал собственное дыхание, а толпа с замиранием ждала хлеба, зрелищ, и разумеется публичного линчевания. Арс изучал эмоции женщины, внимательно смотрел в глаза что заблестели, едва она подняла на него голову, и молча ждал, не позволяя съехать с темы. — Нет… — Лариса закрыла лицо руками под нарастающий гул в зале. — Слёзы покаяния, уважаемые слушатели! — громогласно заявил Арсений, обращаясь к толпе, а затем положил руку на плечо прихожанки, крепко его сжав. — Разве вы можете вырастить достойного человека, если сами же ему лжёте? Церковь просит вас рассказать ребёнку правду, а если не можете… То в ваших силах оградить его от себя до тех пор, пока бог окончательно не поселится в вашем сердце. Скажите, Лариса, это справедливо? — Справедливо, пастор. — она всхлипнула, судорожно кивая. — Подумайте об этом. Начинать всегда нужно с себя. Арсений вернулся на сцену продолжая упражняться в ораторском искусстве, а женщина, сидящая рядом с Ларисой, положила ладонь на её руку, выражая поддержку. — Не переживайте, пожалуйста… Ради бога, не плачьте. Меня зовут Ляйсан, не бойтесь, я рядом, всё будет хорошо. — Я не уверена, что смогу рассказать сыну правду… Я не хочу делать ему больно. — Лариса смотрела на собеседницу со скрываемой надеждой в глазах. — В таком случае, пастор прав. Пока Михеля в вашей душе больше, чем Эвра, вам лучше отказаться от общения. Вы ведь любите своего ребёнка, и наверняка желаете ему лучшего? — Ляся, дави на неё сильнее. Не мямли. — проговорила в наушник Варнава. — Я считаю себя хорошей матерью. Ларочка, я уверена, что и вы являетесь таковой. Я бы никогда не позволила себе расстроить сына, пока во мне преобладает свет. Вами управляет тьма, так зачем же вы бежите ей навстречу? Боритесь! Боритесь, но не втягивайте в это неповинное Божье творение! К такому решению может прийти только истинно любящая мать. А какой же являетесь вы? М? — Наверное, вы правы…***
— Какая же мра-а-азь… — протянул Антон, округляя глаза с каждой минутой всё больше. — Я не понимаю, Макар! Ты вообще не слышишь, что он несёт? Он же ёбаный манипулятор, в такой же ёбаной, как и он, секте! — Тише! Прекрати, ты в церкви! Имей уважение к Богу. — Илья рыкнул на него полушёпотом, стрельнув разгневанным взглядом. — Да это… Ты посмотри на него! — Шастун указал подбородком на сцену, руками взъерошив волосы. — Он же издевался над ней! — Антон! Или замолчи, или выйди. — отрезал Макар, возвращая всё своё внимание к спикеру. Он слушал Арсения ровно пару минут, прежде чем окончательно убедиться в том, что это и близко не имеет ничего общего с настоящей верой. Антон разглядывал проповедника, невольно задумываясь о том, каким образом эти люди выбирают себе род деятельности. Он был уверен, что никакой церковью тут и не пахнет, а люди, сидящие в зале, не более чем просто фанатики, заглядывающие в рот своему кумиру. Удивлялся и тому, как его адекватного на первый взгляд друга занесло сюда, избавляя от всего человеческого, чем тот бы смог гордиться. Мошенничество в чистом виде, однако, что именно за этим скрывается, он не знал. В момент публичного позора Ларисы, ему искренне хотелось подойти, заступиться, а ещё лучше, набить этому хаму морду, сбивая с него всю спесь и напыщенность, которой тот явно гордился. Антону хватило того, что говорил оратор, чтобы окончательно возненавидеть этих аферистов и принять единственное верное решение – бороться с этими козлами любыми способами, в попытке вытащить Илью в реальность. Шастун заметил второго спикера, что подсаживался к прихожанам мирно с ними поболтать, расспрашивая о жизни, что уже казалось ему подозрительным. Разумеется, форма пастора давала ему огромный кредит доверия, чем тот очень ловко пользовался, интересуясь проблемами, долгами, родственниками и прочими личными вещами прихожан. Пребывая остаток проповеди в некоторой прострации, он не заметил, как событие подошло к концу и, обратив внимание на сцену, увидел как пастор возвёл руки к потолку, гордо восхваляя их Бога. — … И пусть господь всегда нас бережёт, в то время как мы, будем неустанно молиться о его душе во спасение нашей! Слава Эвру! — громогласно проговорил проповедник, протянув ладони к зрителям. Слава Эвру! — восторженно скандировала толпа, поднимая руки вверх, искренне радуясь тому, что разговор с «Богом» прошёл успешно, а они все стали к нему чуточку ближе. Арсений учтиво поклонился и, оглядев аудиторию ещё раз, впервые за всё выступление, отчётливо посмотрел на Антона. Тот растерялся, и на мгновение словил ступор, не ожидая настолько ясного взгляда выделенного его персоне. Первое что пришло Шастуну в голову – вытянуть губы трубочкой, изображая издевательский короткий чмок, показывая всю незначительность и несерьёзность того, что говорил пастор. Тот от неожиданности приподнял брови, выдержал лицо около минуты, а затем, прощаясь, махнул рукой залу, исчезая из поля зрения. — Мне показалось? — Макар ошарашенно смотрел на друга. — Ты… Нет. — Конечно нет. — улыбнулся Шастун, а в динамиках раздался голос диспетчера. — Уважаемые посетители! Вы можете пройти в соседнее крыло здания, для прохождения исповеди у пастора Дмитрия. Он примет сегодня несколько желающих! Не упустите такую возможность! Всем остальным желаю хорошего дня и… Храни вас Эвр! — Идём? — Антон положил руку на плечо мужчины, кивая в сторону выхода. — Погоди. Я хочу спросить у оргов, когда приедет мессия! Очень хочу попасть. Пойдём поближе к сцене, наверняка там есть персонал. — не дожидаясь ответа от друга, он поднялся с кресла и шустро засеменил в указанную сторону. — Да наху… Блядство. — парень соскочил со своего места, догоняя Илью. Оба пытались прорваться через столпотворение людей выходящих из здания, пару раз сталкиваясь с извинениями за то, что они их задели. В это время мужчина, что всю проповедь сидел рядом с Антоном, нажал указательным пальцем на кнопку наушника в ухе, устало выдыхая и обращаясь к диспетчеру: — Катя, это пиздец. Его надо отсюда вышвыривать, и чем раньше, тем лучше. Он обосрал Арсения с ног до головы. Явно настроен отговорить своего другана, но есть мысль, что на этом пацан не остановится. Его нельзя сюда больше пускать. Похерит всё, что строил наш филиал несколько долгих ебучих лет. — Принято. Ограничим доступ. — металлическим голосом проговорила девушка.***
— Арсений, это было красиво! Поздравляю! Надеюсь, Николаевна перестанет взаимодействовать со своим выродком. Заебал уже на нас кляузы строчить. Что ни день, то очередное заявление. Совсем охуели. — Спасибо. Ты мне лучше скажи, у меня очередной поклонник? Что за хмырь мне поцелуйчики посылает? Судя по описанию… Это тот новенький, да? Он вёл себя тихо. Маленькая, но победа. — Нихуя подобного. Столько дерьма ты о себе ещё не слышал. Пашка Воля говорит, что его вообще сюда нельзя пускать. — Он испугался, когда я на него посмотрел. — Арс ухмыльнулся и, зацепившись взглядом за знакомую шевелюру, отодвинул в сторону занавес, с интересом наблюдая за новичком. — Я подойду к ним, ты не против? — Что? Нет, Попов! Не высовывайся. Хочешь, чтобы к приезду Айдара тебе начистили рожу? Представляешь себе это вообще? Гараев тебя сожрёт. — Я осторожно. По-твоему, я дебил? Всё будет нормально, к тому же… Похоже, они кого-то ищут. — Я сказала тебе уже. Нет. — Я отключаю «ухо». — Арс, не смей! Слышишь? Не смей, кому говорю! Я напишу жалобу! Попов, блять! — девушка надрывно кричала до тех пор, пока Арсений не зажал кнопку выключения, и не содрал надоедливый наушник, откинув его в сторону. Поправив колоратку, он неспешно, как бы невзначай, вырулил из-за угла, оказавшись рядом со зрительскими креслами. Коротко кашлянув в кулак, пастор привлёк внимание. Его откровенно повеселил контраст эмоций, который те испытали в момент. Восторженный трепет у постоянного посетителя, и напряжённый корпус у новичка, что всем своим видом выражал презрение. Первый, не думая ни секунды, ринулся к нему навстречу, а его приятель настороженно двинулся вслед за ним. — Молодые люди? — Арсений учтиво склонил голову, обращаясь к Макару. — Я могу вам чем-то помочь? — Здравствуйте! — Илья неуклюже подскочил к Попову, а тот несколько смутившись богатырскому размеру мужчины, старался держать лицо, гордо задрав подбородок вверх. Внезапно, осознав перед кем стоит, Макар поклонился, угомонив пыл. — Пастор. — он нагнулся ещё ниже, выражая своё самое глубокое почтение. — Какое имя послал вам Эвр? — строго спросил Арсений. — Илья… Меня зовут Илья. — Можешь поднять голову. — он коснулся ладонью его макушки, позволяя выпрямиться.— А вы? — Арс обратился к Антону, который на всё что происходило секунду назад, закатывал глаза и снисходительно улыбался. — Здрасьте. Никитос. — Шастун протянул руку для рукопожатия, даже не думая кланяться служителю церкви. — Тох, так нельзя! — Макар шлёпнул ладонью по руке друга, тем самым опуская её, с сожалением смотря на проповедника. — Извините его… Он первый раз. Не знает пока ещё, как положено здороваться. — Нет, отчего же. — бодро начал Арсений, сцепив пальцы, — Нет ничего предосудительного в том, что ваш друг пытается казаться глупее, чем есть на самом деле. Когда человек сталкивается с чем-то, что ему не знакомо, зачастую, это естественная реакция. Защита, я полагаю. — он осмотрел новичка цепким взглядом и, остановившись на глазах, прищурился. — Вы определились как вас зовут? Никита или Тоха? Может, будет что-то третье? — Анатолий. Зовите меня так. — Шастун церемониально поклонился и, прижав руку к груди, исподлобья посмотрел на мужчину с усмешкой. — Я вчера мыл голову шампунем с запахом вербены. Она отгоняет нечисть. Надеюсь, вам нравится. Чувствуете? Или мне поднять голову? — Поднимите. — безразлично проговорил Арсений. — О, вам не понравилось? Так и знал. Макар, идём отсюда, пока он не вцепился в мою шею. Или вы сосёте только деньги? Вы принимаете безнал? — Антон откровенно издевался, периодически поглядывая на красного от стыда Илью. Его злило, что приходится делать больно другу, но пожалуй, это был единственный шанс на то, что их сюда больше не пустят. — Хотите пожертвовать деньги церкви? Что же, это не возбраняется. — Попов едва видимо улыбнулся, чувствуя, как начинает полыхать внутри. — А вы тут старший? За что вы отвечаете? Вас называют по-разному. — Я являюсь постоянным пастором и, по совместительству, одним из проповедников. — А-а-а… Это не одно и то же? Надо же. У секты нет денег для того, чтобы платить разным людям? Удивительно. — Антон усмехнулся, бесцеремонно протянул руки к мужчине, и поправил выглядывающую из ворота колоратку. — Вы… — Арсений автоматически отпрянул, делая шаг назад и вытягивая руки в защитном жесте. — Меня нельзя касаться, вы с ума сошли? — Эй! — крикнул Макар, ошарашенный поведением друга, — Извините, боже, Эвр… Простите нас. — он схватил Шастуна за запястье и собирался потащить к выходу, как тот одёрнул руку, с вызовом взглянув на пастора. — Он не знал, прошу вас… — Эй! Да харош! — Антон бесился, не понимая, как можно так боготворить человека, у которого на лице написано - «МОШЕННИК» — Очнись же ты наконец! — указав пальцем на Арсения, практически касаясь его носа и заставляя вновь отпрянуть, он обозлённо смотрел на Илью. — Это ёбаная секта, Макар. Они мошенники. Сколько уже писали, что они втираются в доверие и отбирают квартиры? Алло, братан, тебя кое-кто имеет, а ты готов ему за это вылизать зад. Башкой поехал? — Так. С меня хватит. — сухо сказал Попов, громко прокричав: — Охрана! — Нет-нет… Пожалуйста. — Илья судорожно махал руками, призывая быть тише и не усугублять ситуацию. — Прошу, я же ничего не сделал. — Слава… — Антон громко хмыкнул, растянув губы в улыбке, — Эвру. Слава Эвру. Неужели это закончилось. Вы один из самых отвратительных людей, что я когда-либо встречал. — он обернулся на бегущую к ним охрану и, не теряя драгоценные секунды, добавил масла в огонь. — Знаете, единственное, во что я верю, так это в то, что такие люди как вы, поистине одиноки. Дайте угадаю! Ни жены, ни собаки? Вы жалкий. Мерзкий, трусливый ублюдок, который упивается горем других, вещая свои гадостные проповеди! Вы мне отвратительны! После этих слов, подбежавшие мужчины заломили его руки, вынуждая наклониться. Ту же тактику применили к Макару, и тот едва без рыданий, умолял проповедника простить его, шёпотом бубня извинения, не поднимая головы. Антон смотрел на обоих с презрением, а надменный взгляд Попова, что изучал его сверху, вызывал желание настучать по наглой морде, доказывая свою правду. Парней выставили за дверь, запретили посещать церковь, и в целом, Антон был доволен, если не учитывать звериный гнев в глазах друга, готового вот-вот кинуться на него с кулаками. — Ты чё, сука, совсем охуел? — Макар притянул Шастуна за шкирку, тряхнув его как тряпичную куклу перед собой, — Ты чё сделал? Ты вообще соображаешь с кем ты закусился? Это тебе не на работе хамить клиентам! Он пастор… А ты долбоёб. — мужчина отпустил его, вытирая непроизвольно намокшие от обиды глаза, — Ты по-прежнему можешь обратиться ко мне, если что-то нужно, но кентом меня больше не считай. Я всё сказал. Давай. — Илья махнул ему рукой и быстрым шагом направился в другую сторону, оставляя друга наедине с самим собой. Антон был в бешенстве, несмотря на то, что выглядел он довольно растерянно. Некоторое время он наворачивал круги вокруг перепаханной клумбы, а затем, натянув очки, шумно выдохнул в небо и, посмотрев на время, двинулся в сторону остановки.***
— Ты ёбнулся? — Катя летела к нему на всех парах, с остервенением горгульи откидывая волосы назад. — Арсений, скажи мне, что ты успел где-то накуриться и тебя размазало, иначе я не понимаю, зачем ты полез выяснять отношения с дегенератом! Он мог дать тебе по лицу. Соображаешь? Как бы ты показался Айдару? Что бы мы сказали ему? Что не можем удержать власть в руках, получая по ебалу от психически нестабильных говнюков? Не смей молчать на меня! Ты знал, чем это чревато, и всё равно пошёл на рожон! Тебе стало скучно? Надоела твоя зарплата? Исправим. Имей в виду, ты оштрафован за неподчинение. Двадцать процентов от суммы. Сам виноват. — Я понял. — Арсений спокойно кивнул, одарив девушку безразличным взглядом. — Двадцать процентов. За отказ подчиниться. Окей, босс. — Ладно, пятнадцать, засранец. — Варнава немного успокоилась, не увидев дерзости в ответ и, оперев руки на бока, устало взглянула на коллегу. — На первый раз прощаю. Лишь бы без последствий. Узнал что-нибудь про этого козла? — Ничего. — Мгм… — она задумалась о чём-то своём, отведя взор в сторону. — Так. Короче говоря… На сегодня ты свободен. Буллинг этой тётки вышел отменным, все наши в восторге. Продолжай в том же духе, и возможно, я придумаю для Гараева пару приятных слов о тебе. — Да, круто. Спасибо, Катюх. — Пожалуйста, засранец. Люблю тебя. — она коротко его обняла и, не задерживаясь, отправилась в холл для гостей, откуда Позов приглашал прихожан на исповедь. Арсений вошёл в свою раздевалку, вытащил из кармана повседневной одежды телефон и, разблокировав, набрал родной сердцу номер. После продолжительных гудков, послышался скучающий и похоже заспанный голос. — Слава Эвру, пупсик. Как оно? — Иди в очко, Матвиенко! Нахуй Эвра, нахуй эту систему, нахуй этот ебучий костюм. — он спешно расстёгивал рубашку, избавляясь от колоратки. С остервенением отбросив её в сторону, мужчина сел в кресло, устало опустив голову в ладонь. — Серёга… Я так больше не могу. Я устал от того, что меня ненавидят люди. — Воу, парень… Полегче. Ты чего завёлся? Рассказывай. — голос друга был встревоженным, и Арсений мог поклясться, что тот сейчас вытянулся как струна, напряжённо вслушиваясь в тишину в трубке. — Да тут… Вызверил меня один. Ничего примечательного. Очередной недовольный клиент, просто… Блять. Сложно объяснить. Думаю, я устал. Бесконечный поток негатива скажется на ком угодно. — Попов потёр глаза приспустив очки и, откинувшись на спинку кресла, глубоко вдохнул. — Вообще, я звоню по делу. — Помощнику мэра редко звонят просто так. Выкладывай. Я всё равно сижу проёбываюсь. У меня дел, плюс-минус, ноль. — Когда-нибудь ты перестанешь кичиться должностью, и мы поговорим нормально, но не в этой вселенной. — Короче, Попов. Если ты звонишь не для того, чтобы позвать выпить вискаря, то давай быстрее. — Надо пробить одного парня, но информации очень мало. — Давай всё, что есть. — Сегодня на проповеди был пацан, на вид лет двадцать пять, двадцать шесть… Не больше. Зовут Никита. Фамилию не знаю. Таскается со своим приятелем – Ильей Макаровым. Наверняка где-то светились вместе. Я не знаю, можно ли с этим что-то сделать? Или этого слишком мало? — Я запрошу доступ к уличным камерам. Не парься, найдём. А чё надо? Чё ты хотел? — Узнай кто он и… Если это возможно, надо припугнуть пацана. В рамках приличного, разумеется. Обойдёмся без прогулок в лесу, творческих копаний могил для себя любимого, и давай без ног в бетоне, бога ради… — Ну, только если ради него. — хохотнул Сергей. — В последний раз реально мочили людей в девяностых, и то, я тогда не работал… Так… Байки ходили всякие. Их у нас любят. — Так что? — Найдём, говорю же. Пожурим чутка, в угол поставим, по попе надаём ладошкой и отпустим, вручив леденец. — Серый. Я серьёзно. — Ну что ты хочешь услышать? Расквасим морду, чтоб оба глаза открыть не смог, рёбра посчитаем, спросим какой рукой дрочит и сломаем её, чтоб жизнь мёдом не казалась. Кстати, привет от тебя передать? Или останешься инкогнито? — Нет, конечно. Совсем уже? Не надо. Пусть мужики обойдутся тем, что доходчиво объяснят, что нельзя лезть туда, куда не просят, а там уже, думаю он поймёт сам, что к чему. — Слу-у-у-ушай… — восхищённо проговорил Матвиенко. — Вот ты мстительная сука, Попов! Я в восторге. Хорошо, что мы не враги. — Повезло тебе… Выпьем вечером? — О, наконец-то по делу заговорил. Конечно. — Можно я приеду к тебе? Не хочу в общественное место. — Жду в восемь. Не забудь презики. Всё, целую. — Фу! Ну ты придур… — Арсения оборвали на полуслове, сбросив звонок. — Эти твои шуточки… Вот же гадина! Ненавижу. Арсений улыбнулся, прикрыл веки, и представляя как его обидчику разбивают нос, издал удовлетворённый стон. В голову закралась мысль, что ему было бы приятно получить видео, где защищают его честь. Попов злился. Нервничал. Укол совести, что сделал хабалистый доктор, не давал покоя, но все мысли, что усердно лезли в голову, заставляя ковыряться в собственной жизни, он успешно отгонял, предпочитая оставаться верным беспощадной системе.***