Подобные

Кроули проснулся раньше обычного. Занавески мягко волнились, зыбкий туман окутывал округу, казавшуюся призрачной и почти неосязаемой. Кроули отвел взгляд и вновь попытался уснуть, плотнее пододвигаясь к теплой спине рядом. Азирафаэль забрал одеяло. Опять. Кроули поежился и, поняв, что сон безвозвратно потерян, решительно поднялся. Скрипучая лестница, холодный деревянный пол, стакан вчерашнего чая и самокрутка. Кроули сидел на крыльце, глядя, как Тэтфилд постепенно возвращает себе обычный вид. Рассвет разгорался в окнах соседних домов и в мокрых трещинах на заборах, и на росе разбросанной по проросшему лугу. Кроули затянулся. Джим Берни, вышедший кормить своих кур, приветливо махнул ему рукой. Кроули кивнул в ответ. На дороге показалась женщина, она неуверенно оглядывалась на дома, пока не заметила белый забор и бледно голубые стены. Плотнее закутавшись в шаль, решительно направилась в сторону Кроули. — Сэр? Женщина вздрогнула, заметив желтую радужку. Кроули привычно отвел взгляд и встал со ступеней, давая ей пройти. — Вы, наверно, к Шэдвеллу. Зайдете или здесь подождать хотите? — Подожду. — Она помедлила, но затем, все же решившись, последовала за ним в темный коридор. — Мы с мужем только недавно переехали. Он уже второй день лежит в постели у него жар, и совсем ничего не ест. А сегодня как будто хуже стало, мигрень. Мне посоветовали зайти к вам. Доктор, простите, что так рано. Я волнуюсь, думала, простуда… Кроули показал ей дверь в приемную и быстрым шагом направился на второй этаж. — Я не доктор. Сейчас позову кого-нибудь. Под кого-нибудь он имел ввиду Азирафаэля, потому что реакцию Шедвелла на стук в дверь в четыре утра предсказать было сложно, да и проверять свою удачу у Кроули не было никакого желания. Он потрепал доктора по плечу. — Доброе утро. Азирафаэль открыл глаза и сонно огляделся. — Энтони, что ты… чего так рано. Он сел на кровати, взъерошенный и мрачный. — Там внизу женщина, и она ждет, чтобы кто-то знающий сказал ей что нужно делать. Азирафаэль кивнул, кажется, не особенно вслушиваясь в слова Кроули. — Хорошо, сейчас спущусь. Кроули с жалостью смотрел, как парень пытается вернуться сознанием в реальность. Последняя неделя выдалась непростой, Азирафаэль работал на износ. — Может, все же Шедвелла позвать? Азирафаэль улыбнулся и принялся вылезать из-под одеяла. — Ты ведь меня уже разбудил, — он чмокнул Кроули в висок и встал с кровати, потягиваясь, — к тому же между парой часов сна и твоей жизнью я выберу второе. Ты представляешь сколько будет бумажной волокиты, когда он тебя прибьет? — Технически это все же будет считаться самоубийством. Я же сам к нему пришел. — Просто сделай нам кофе. Я по-быстрому со всем разберусь и хоть позавтракаем не спеша. Кроули смотрел как тот неуклюже одевается, путая спросонья пуговицы. Азирафаэль умел находить хорошее даже в самом дурацком. — Тосты, овсянка? — На твой выбор. Каша успела остыть, когда Азирафаэль наконец вернулся. Кроули высоко поднял прибор на запястье, показывая на время. Азирафаэль только кивнул. Он повесил плащ, но почти тут же снял его с вешалки. — Она где-то была кроме приемной? — Что? — Женщина, которая была здесь утром. Кроули нахмурился. — Не знаю, — он пожал плечами, — а что, что-то пропало? — Нет, не в этом дело. А Шедвелл где? Кроули начал закипать. Вовремя себя остановив, он глубоко вздохнул и встал. — Сказал, что сходит в пекарню и вернется. Отчитал меня за то, что я тут живу и ничего не делаю по хозяйству и ушел. Минут десять назад. Азирафаэль его как будто не слышал, он продолжал мять плащ и не сводил глаз с двери приемной. Кроули вновь посмотрел на цифры на приборе. — Ну, все. Мне пора. Азирафаэль дернулся, как будто только очнувшись. — Прости… — Ничего, — Кроули накинул форменную куртку, — Он вернется еще не скоро. Ты точно успеешь поесть. Ладно? Кроули знал этот встревоженный голос и этот отсутствующий взгляд слишком хорошо. Азирафаэлю ничего не стоило прождать Шедвелла на этом самом месте или наворачивая круги по кухне, забыв обо всем на свете. Кроули выпил остаток кофе и направился к выходу. — Что-то серьезное? Азирафаэль неуверенно пожал плечами. — Очень надеюсь, что ошибаюсь. Но есть вероятность, что тиф. Кроули попытался вспомнить хоть что-то об этой болезни. Безуспешно. — Это… — Инфекция. Очень заразная. Передается через воду или пищу. Я дал ему антибиотики и изолировал. Но, — Ткань плаща едва не порвалась в нервном захвате, — я очень надеюсь, что он подцепил это не здесь. Они недавно приехали. Если удастся купировать… Дверь в дом распахнулась, и на пороге показался Шедвелл. Он мрачно воззрился на Кроули и прошествовал мимо, на кухню. — Ладно. Кроули действительно пора было идти. Он не хотел бросать Азирафаэля с этим одного, но знал, что вряд ли сможет хоть чем-то помочь. — Если они недавно приехали, значит все не так плохо, да? — Он несильно сжал плечо Азирафаэля, — в любом случае, будет информация, сможем всех предупредить и прочее. Я сообщу Хастуру, чтобы официально… — он подумал, — или без этого обойдемся. — Придется, — Азирафаэль мотнул головой, — надо будет всем сообщить. Ну, отлично. Он то надеялся, что свел контакты с начальником к минимуму. — Ну, значит скажу. Он поправил воротник и дернул ручку. — До вечера. Азирафаэль нервно кивнул. Новое рабочее место Кроули представляло собой крохотный кабинет с узкими окнами и застоявшимся запахом старых бумаг. В кабинете хранились отчеты и документация со времен становления Альянса. Даже раньше, возможно, первые папки появились здесь еще до момента изобретения бумаги. Это было единственным объяснением их количеству и туманным значениям на страницах. Хастур усадил его в этот кабинет ни то в наказание, ни то из-за желания огородить мир от пагубного влияния своего подчиненного. В любом случае, в чем бы не заключался план, он отлично работал. Кроули чувствовал себя нашкодившим пятиклашкой, которого учительница усадила писать прописи. Он целыми днями перепечатывал старые отчеты, машинально и не особо задумываясь, только изредка покидая свою пыльную башню, чтобы сходить в патруль по округе или налить себе чашку чая. К нему постучали. — Да? — Кроули сделал глоток и поставил кружку на «Отчеты по преступлениям и правонарушениям за май 1993 года». В кабинет вошла девушка, пугливо оглядываясь по сторонам. — Здравствуйте, сэр. Форма на размер больше положенного, неуверенные шажки из стороны в сторону, огромные испуганные карие глаза. Да у нее еще молоко на губах не обсохло. — Новенькая? — Да, сэр. Мюррей, сотрудник отдела обеспечения… — Мюррей, правда? Я думал, так только стариков зовут. Девушка стушевалась. Энтони цокнул языком. Ну, с таким подходом долго она тут не протянет. — Ладно, чего ты хотела? Хастур отправил? — Да, — она протянула ему несколько папок, — вообще-то он сказал, что я должна остаться здесь и помогать вам. Кроули невольно содрогнулся. Чего этот прохвост придумал. — Мне не нужна помощь, спасибо. Девушка судорожно сжала папки, когда Кроули попытался забрать их у нее из рук. — Он сказал, что вы меня всему обучите. Сказал, что возьмете под шефство. А еще… что, если вы не согласитесь, то весь месяц будете читать ежедневные тренинги для всех сотрудников по поддержанию дружественной атмосферы в коллективе. Кроули вырвал бумаги из захвата. — Ладно. — Он раздраженно кинул папку к остальным. — Но только при одном условии. Я учу, ты делаешь и не задаешь лишних вопросов. Мюррей кивнула, но Кроули уже не смотрел на нее. Он был зол, как черт. Хастуру мало, чтобы он гнил в затхлом кабинете, выполняя никому не нужную работу, он еще и молодняк прислал, чтобы окончательно его вывести. Ладно, Кроули тоже умел играть в эту игру. Он кивнул на стопку бумаг перед собой. — Отнеси это Хастуру. Это готовые. Когда Мюррей уже стояла у двери, в попытках повернуть ручку и не выронить все из рук, Кроули вновь окликнул ее. — Рей, и скажи ему, чтобы выделил дополнительный стол и компьютер. Или я вышлю официальный запрос напрямую его начальству. Девушка обернулась, услышав новое обращение. Удивленно и радостно кивнула. Когда Кроули вышел с базы Альянса, солнце низко висело над верхушками деревьев. Кроули закурил и зашагал по проселочной дороге. Обычно он делал небольшой крюк, чтобы покормить уток у здешнего озера. Это было уединенное место рядом с лесом, Кроули нашел его в первую неделю приезда и иногда мог сидеть там подолгу, если нужно было подумать, никем не тревожимому. Он вытряс немного зерна из кармана куртки. Здесь было так тихо. Кроули вытянул ноги и глубоко вздохнул. В конце концов крохотный кабинет и вынужденная покладистость не самая высокая цена за спокойную жизнь. Азирафаэль сопережевал ему, но Кроули чувствовал, что он рад, пусть даже этого и не показывал, что бывший сержант больше не попадает в неприятности. Кроули и сам был рад, карцер не самая приятная вещь на свете. Рад, наверное. Где-то под ребрами ныло едва заметно. Это была тоска, но он так привык к ней, что почти научился не замечать. Пора домой. В госпитале было необычайно тихо сегодня. Кроули прошелся вдоль коридора, заглянул на кухню. Стены и мебель как будто насквозь пропитались едким запахом чистящего средства. — Привет. Из приемной вышел Ньютон, вечно взъерошенный жених Анафемы. Приветственно кивнул Кроули, но тут же отвел глаза. Да, он так и не научился видеть ничего кроме формы и желтой радужки. Даже спустя столько времени. — Привет. Ты с Анафемой? — Да, — Ньют аккуратно прикрыл за собой дверь, — какие-то анализы читают. Возможно, задержимся у вас подольше. — Все хорошо? Ньют пожал плечами. — Будем надеяться. Мы справимся. Кроули кивнул. — Конечно. Повисла неловкая пауза. Ньют сунул руки в карманы и кочнулся на носках. — Как работа? Бунтов вроде больше не было? — Не было. — А ребят из карцера отпустили? Кроули удивленно поднял брови. — Ребят? Тех самых, кто решил забить альяновцев камнями? Ну, да, Хастур выписал им премии и отпустил на все четыре стороны. Голос Ньюта стал куда холоднее. — Они хорошие парни, мы росли вместе. Я их жен и детей знаю в лицо. Они бы не стали ничего делать, если бы Альянс выполнял условия. Они не должны голодать. Никто не должен. — Как скажешь. У Кроули не было никакого желаения спорить с ним. Ему хватало вечного нытья Хастура на службе. Лучшая политика — держаться от всего этого подальше. Он прошел на кухню и поставил чайник, попутно стягивая с себе форменную куртку. Из кармана посыпалось зерно. Заметив удивленный взгляд Ньюта, Энтони махнул рукой. — Это для уток. Он наклонился, чтобы собрать рассыпавшееся. Ньют оклинул его. — Слушай, Кроули. Я… Энтони поднял голову. Ньют выглядел встревоженным. Он смотрел куда-то в потолок, явно пытаясь подобрать правильные слова. — Мне нужна твоя помощь кое с чем. Не уверен, что ты согласишься, но я бы хотел встретиться на днях. Может быть, в пабе? Поговорить. Тут уж Кроули не на шутку удивился. — Ого. Интересно, — он поднялся, — а это разве не серьезный удар по репутации? Пить с альяновцем? — Брось. — Ньют нахмурился. — Я серьезно. К тому же, если бы ты и Зира… Короче, я вам очень благодарен, что помогали Анафеме, пока меня не было. Мне было намного спокойнее, зная, что вы рядом. Кроули почти видел волны смущения исходящие от Ньюта. Если это и была попытка манипуляции, то крайне неуверенная. — Ладно, — Кроули вытряхнул зерно обратно в карман. — Я постараюсь помочь. Но, — он вздернул палец, — только при условии, что это законно. Контрабандой я больше не занимаюсь. И я не собираюсь рушить все, что строил последние месяцы, чтобы достать тебе какой-нибудь новомодный гаджет с черного рынка. Больше такого не повторится. Ньют отвел взгляд. — Никаких гаджетов, понял. В коридоре послышались шаги. На кухне показалась Анафема. — О, привет, Энтони. Она тепло улыбнулась ему и взяла под руку жениха. — Ну, что, идем? — А тебя разве не должны были оставить здесь? — Нет, — она поджала губы, — Зира сказал, тут может быть не безопасно. Он не знает как быстро распространиться болезнь. У Кроули упало сердце. — Все-таки тиф? — Ага. Она покрепче сжала руку Ньюта. — Ну, ладно, мы пойдем. Удачи. Он проводил их до выхода и осторожно закрыл дверь, внутренне готовясь к тому, чтобы пойти в приемную. Это, конечно, очень дурная новость. В приемной было темно. Единственные источники света — лампа на столе у Азирафаэля и синий холодные монитор старенького компьютера. Доктор низко склонился над клавиатурой, что-то торопливо записывая. Кроули подошел со спины, аккуратно положил руку на плечо. Азифаэль обернулся. — Привет, как служба? Совсем машинально, бесцветным голосом. — Нормально. Энтони обеими руками сжал его плечи. Мышцы у доктора совсем задеревенели. Азирафаль прекратил печатать и откинулся на спинку стула. — Уже знаешь. — Да, встретил Анафему. Азирафаэль закрыл глаза, немного расслабляясь под методичными размеренными движениями. Кроули бросил быстрый взгляд на монитор. — Запрос отправляешь? — Да. Нужны антибиотики. Но прошлых мы ждали почти полторы недели. Кроме того, это какая-то идиократия, им нужно, чтобы я предоставил информацию о запросах на протяжении последнего полугодия. Это же вообще бессмыленная трата времени. У них уже есть вся информация в базе. — Добро пожаловать в мой мир. Азирафаэль мягко высвободился из рук. — А завтра еще идти на базу, говорить с Хастуром. Думаешь, люди обрадуются, когда я скажу, что нам нужно будет делать инспекции и провести вакцинацию. Паника поднимется. — он устало потер глаза, — Скажи мне, что это все сон. Кроули сел на край стола. — Хастура я возьму на себя. Азирафаэль помотал головой. — Не надо. У вас и так напряженные отношения. Кроули пожал плечами. — Мне не впервой их портить. К тому же, у меня в отличии от тебя есть понимание как с ним вести дела. Азирафаэль благодарно улыбнулся. Кроули наклонился и поцеловал доктора. От Азирафаэля пахло антисептиком, губы иcкусаны. Это все нервы. Доктор отодвинулся, с тревогой глядя в желтые глаза. — Ты точно в норме, не злишься за утро? — Нет. Азирафаэль съехал вниз, положив свою кудрявую голову ему на бедро. — Я так устал. Все это бессмысленно, как белка в колесе. Когда все это закончится, накатаю огромную жалобу в профсоюз. Так невозможно работать. Голос совсем тихий и как будто полный горечи и обиды. Кроули зарылся пальцами в светлые кудри. Ему хотелось как-то отгородить доктора, но что он мог? Впереди ждали тяжелые дни. Азирафаэлю предстоит столкнуться с тем, что Кроули понял уже давно. Есть люди, а есть система. Она бессмысленна, глупа и пожирает тех, кто надеется на нее повлиять, оставляя в живых лишь тех, кто сливается с ней и становится частью. — Мы справимся.