***
Я очнулась все в том же тёмном помещении, сидя на холодном полу. В этот раз меня никто не удерживал. Я пошарила рукой по полу, пытаясь найти хоть что-нибудь и нащупала там чью-то ногу. На меня накатила паника. Я подумала, что это Глускин. Но, услышав шёпот Майлза, мгновенно успокоилась. — Тише,— зашипел он. — Где он?— еле слышно спрашиваю я. Майлз молчит с минуту. — Рядом с Парком.— после этих слов Апшер открывает дверь рядом с нами. В комнату пробивается слабый луч света. Я щурюсь от слабой боли в глазах. — Почему он ушёл? Как ты это сделал?— начинаю расспрашивать парня о Глускине. — Нам просто повезло.— отвечает он, не глядя на меня. Парень выходит в освещённый коридор и тянет меня за собой.— А теперь слушай внимательно, я отвлеку жениха, а ты забери Вейлона. Уходите отсюда как можно скорее, я догоню. — Стой!— я дёргаю его за рукав куртки.— Он ведь убьёт тебя. — Ты меня недооцениваешь.— парень кокетливо подмигнул мне. Я ошарашенно уставилась на него, пытаясь понять шутит он или нет. Через секунду он распахивает дверь слева от нас и кричит во всё горло:— Эй, жених, мы кажется не договорили!— затем он забегает в помещение. — Иди сюда! Я аккуратно выглядываю из-за угла и вижу как Глускин погнался за Майлзом. Мне стало безумно страшно за Апшера. Этот идиот так самоотверженно рискует собой... Я не хочу терять его. Но нельзя терять ни минуты. Где искать Вейлона — я не знала, но это было и не нужно. Он находился в той же комнате. Парень был привязан к огромному деревянному столу с круглой пилой на нём. Одежда парка валялась рядом со столом. Он лежал там нагишом. Стараясь не смотреть на него, я в спешке начинаю развязывать ему руки, а затем ноги. Меня трясет. Я не могу перестать думать о Майлзе. Этот громила может запросто убить его. Но не смотря на дрожь в руках, мне довольно быстро удается снять веревки с тела Парка. — Одевайся. Быстро.— говорю я, отвернувшись в сторону. — Спасибо.— шепчет Парк, в спешке натягивая на себя одежду пациента. Спустя тридцать секунд он наконец заканчивает. — Давай заберём Майлза от этого психа и уйдём. — Без него мы не уйдём.— Вейлон грустно улыбается.— Только давай поспешим.— он направляется к дверям, куда выбежал Майлз, а затем Глускин. Парк срывается на бег, а я иду за ним, стараясь не отставать. Мы выбегаем в коридор, а затем заходим в открытую дверь в конце коридора. Мы оказываемся в помещении с кучей манекенов и мольбертов с эксизами платьев. Вейлон проходит мимо них, а затем выходит в очередной коридор. Из него выходит двустворчатая дверь, в которую мы и заходим. Майлз и Глускин были там. Оглядевшись, я поняла, что мы находимся в старом спортзале, под потолком которого висит множество трупов. И Апшер был в их числе... На шее парня была туго завязанная пеньковая веревка. Глускин тянул за конец этой веревки, подвешивая парня ещё выше. Сердце замерло. Из глаз потекли горячие слёзы. — Майлз!— я собиралась броситься на двухметрового психа, игнорируя то, что он с лёгкостью убьёт меня. Но Вейлон схватил меня за талию, не дав мне сделать этого. Я закричала во всё горло:— Майлз!— парень беспомощно болтал ногами, вцепившись ладонями в верёвку, обвитую вокруг шеи. Глускину было всё равно на нас. Он был сосредоточен на репортёре. Я продолжала кричать от безысходности.— Нет! Майлз! — Эстер, стой...— прошептал мне Парк. Через секунду я увидела, как Глускин случайно выпускает верёвку из рук, и в этот же момент с потолка слетает огромная арматура. Она пронзает тело психа насквозь. Я даже не успела понять, как именно это произошло. Нам ужасно повезло. Душевнобольной хватает Майлза за руку и шепчет ему: — Мы могли бы быть красивой парой.— после этого он отключается и отпускает руку Майлза. Апшер обессиленно падает на пол. Я ринулась к нему. — Боже, Майлз, ты как?— упав на колени, я обнимаю его, прижавшись щекой к его щеке. — Чуть не умер...— репортёр закашлялся. — Надо убираться отсюда.— он отпрянул и быстро поднялся на ноги. Я сделала то же самое. — Не смей больше так поступать.— бормочу я, вытирая с глаз слёзы. — Больше и не придется.— уверенно заявляет Апшер. Не медля, мы выходим из спортзала. Майлз сразу же подходит к разбитому окну. Он выглядывает наружу.— А теперь найдём нужное нам окно.— он тяжело вздыхает. По нему видно, что он ещё не отошёл от произошедшего. Но репортёр всё равно пытался сохранять спокойствие. Майлз вылазит в окно и, забравшись на узкий выступ, начинает двигаться в сторону ещё одного разбитого окна в паре метров от нас. — Главное не бойся.— Вейлон взял меня за предплечья, заглянув в мои глаза. — Обязательно...— бормочу я. И опять мне приходится ползти по скользкому выступу... В итоге мы кое-как добрались до нужного нам окна. Я вновь чуть не упала с выступа. Вейлон и Майлз вовремя схватили меня под руки, помогая найти опору под ногами. Даже когда мы слезли с выступа, меня продолжало трясти от ужаса. Я молча переводила дыхание, пытаясь прийти в себя. Мы забрались в комнату, где душевнобольной молился богу перед своей кроватью. Спальню освещала одна единственная лампа, валяющаяся на полу у прикроватной тумбочки. Выглядит жутко. Я почувствовала лёгкое прикосновение к своему запястью. Это был Майлз. По коже пробежали мурашки. Он взял меня за руку, как делал это раньше. Мы выходим в коридор, освещённый кучей черных свечей. На стене перед комнатой, из которой мы вышли красовалась надпись: «Бог ненавидит болезни». Мы заворачиваем за угол и видим в конце коридора душевнобольного, держащего в руках свечку. Он молча уставился в пол. На стене справа от нас вновь находится кровавая надпись: «Бог ненавидит деньги». Рядом с ней вычерчен кровавый крест. Стены дальше тоже были исписаны кровью. Я не стала читать эту бессмыслицу. Мартин пишет на стенах то, что ему вздумается. Мы осторожно проходим мимо психа и заворачиваем в открытый коридор. Майлз тут же остановился. Я выглянула из-за его спины и увидела, что у нужной нам комнаты у дверей стояли Братья. Но, судя по всему, они не собирались нападать. Холодные мурашки пробежали по спине. Я вжалась в спину Апшера, не зная, что делать. Убегать или идти дальше. Репортёр решил за нас. Он быстрым шагом проходит мимо психов, потянув меня и Вейлона за собой. Затаив дыхание, я прохожу мимо них. Как только мы вошли в церковную комнату, Братья закрыли двери. Меня насторожило это. Мы проходим вперёд, и я вижу в середине комнаты Мартина, привязанного к деревянному кресту. Вокруг него склонились душевнобольные. Один из них стоит со свечой рядом со священником. Я догадываюсь, что будет дальше... Я машинально делаю шаг назад. Мне становится не по себе. — Готов ли я?— совершенно спокойно спрашивает Мартин у стоящего рядом психа. — Конечно. Ещё миг, и ты воссоединишься с Волрайдером.— отвечает ему он. — Моя работа. Лишь ты должен выжить, чтобы рассказать им. Это будет твоим предпоследним деянием в роли свидетеля.— Мартин обращался к Майлзу. Он хочет, чтобы Апшер заснял его самосожжение на камеру, а затем показал это и остальные видео фрагменты из психушки всему миру.— Пророки испокон веков обещали свободу от смерти. И вот она настала. Ты узришь и опишешь мою смерть, моё возрождение. И тогда мы оба освободимся.— в голосе священника слышалось напряжение. — Чёрт... Он хочет, чтобы я заснял это?— еле слышно спрашивает у нас с Вейлоном Майлз. — Да. Он для этого позвал нас на просмотр.— отвечает ему Вейлон. Я нервно сглотнула глядя на священника, привязанного к деревянному кресту. Мне стало не по себе. Неужели, он действительно сделает это..? — Вам больше ничего не угрожает. Я исправил лифт. Он отвезёт вас к свободе. Все мы будем свободны.— продолжал Мартин.— Итак, сын мой. После того, как он закончил, псих поджёг доски под крестом. Они мгновенно вспыхнули ярким пламенем. Мартин истошно завопил. Я отвернулась не в силах смотреть на это. Меня трясло от страха. После увиденного и всего пережитого здесь мне долго придется лечить свои нервы и психику... — Ты реально снимаешь это..? Услышав слова Вейлона, я посмотрела на Майлза и поняла, что всё это время он снимал самосожжение отца Мартина. — Чёрт, Апшер...Часть 6 | Жених
2 ноября 2023 г. в 21:42
Примечания:
Извините за долгое отсутствие 🥲
— Думаешь, он придёт обратно?— Парк смерил меня спокойным взглядом. Я неуверенно кивнула.— Как вариант.
Не медля, мы вернулись обратно в театр. В тусклом свете от прожектора был виден чей-то силуэт. Я пригляделась. «Вроде он.» Вейлон прошёл мимо меня и подошёл к парню.
— Где ты, чёрт возьми, был?— сквозь зубы шипит Парк.
— Вы с таким интересом слушали интервью, что я решил не отвлекать вас.— по голосу я поняла, что он улыбается.
— Придурок...— рассерженно пробурчала я. Его внезапное исчезновение напугало меня не на шутку. Но это ведь Апшер... Он думает только о себе.
— Рад, что вы цените моё отсутствие.— отозвался Майлз. Он поднял руку, в которой держал ключ и помахал им перед лицом Вейлона.— Зато нашёл кое-что. Ключ от лестницы.
Мы вернулись к лестнице на третий этаж и, открыв её с помощью ключа, поднялись наверх. К счастью на пути никого не оказалось, как это было ранее. Ноги всё равно подрагивают от страха. Мы оказались в темном помещении, из которого выходила куча дверей. Но лишь одна из них была открыта. Мы вошли на кухню.
— Ностальгией повеяло...— прошептал репортёр, явно намекая на Трагера и кухонный лифт.
— Перестань. Ты когда-нибудь закончишь шутить?— говорю я. Меня уже порядком подбешивает его юмор. Уже битый час мы не можем выбраться из этого гребаного места. Мы оба имеем серьезные травмы. И в это время он умудряется шутить. Если честно, я на пределе. Из-за сильной боли в животе я не могу нормально двигаться. И вся эта ситуация жутко играет на нервах. Не могу так больше.
— Каждый справляется со стрессом как может.— Апшер пожал плечами.
— Ты уже говорил это.— сказала я.
— А ты уже задавала тот вопрос.— спокойно отвечает репортёр и открывает дверь, выходящую из кухни. Мы вошли в столовую. Свет проникал в помещение через панорамное окно с улицы. За окном гремит гроза. А у подоконника стоит один из душевнобольных. Все замолчали. Мы осторожно прошли к двери по левой стене, используя режим ночного видения на камере репортёра.— Чёрт, батарейка садится.— выйдя в коридор, бормочет Майлз. Он меняет батарейку в камере и поворачивается к нам.— Это предпоследняя...
— Блять. И надолго её хватит?— спрашивает Вейлон.
— Примерно час. Максимум полтора.— отвечает Майлз, прищурившись.
— Мы выберемся раньше.— твёрдо заявил Парк.
— Надеюсь,— тихо бормочу я.
— Ладно, не отставайте.— парень заходит в комнату дальше по коридору. Перед телевизором на коленях сидит душевнобольной. Он склонился к полу в немой молитве. Пациент не замечает ничего вокруг себя. От этого мне стало не по себе. В помещении нет ничего полезного. Лишь бильярд, диван с телевизором, пара столиков и стульев у стены. Обычная комната отдыха.— Не будем мешать ему.— Апшер выталкивает нас из комнаты отдыха, а затем выходит сам.
Дальше коридор был переграждён книжными шкафами. Рядом с ними валялась куча книг, а справа в стене красовалась огромная дыра. Туда то мы и полезли. Комната, в которую мы попали была обставлена, как обычная спальня. Рядом с кроватью на коленях стоял один из вариантов. «Они все этим занимаются?»— я недоуменно таращилась на него.
— Идём,— Апшер тянет меня за руку. Мы выходим в коридор. Напротив комнаты, через которую мы вошли находился туалет. Дальше по коридору были такие же однотипные спальни, как та, что мы видели первой. И в каждой из них находились пациенты. Все они, приняв одну позу, сидели у кроватей и молились. Жуткое зрелище. Это больше похоже на секту. Мы вошли в ещё одну спальню. Окно в комнате было разбито. Кусок занавески колыхался на ветру. На улице шла сильная гроза.— Другого выхода я не вижу...— Майлз выглядывает в окно.
— Майлз, нет.— протянула я. Меня бросило в дрожь, от осознания того, что сейчас мне придётся идти по выступу над пропастью.
— Эстер, ты сможешь. Просто не держи меня за руку.— успокаивает меня репортёр. По нему видно, что мои страхи ему уже порядком надоели, но он не подаёт виду. Каждый раз ему приходится уговаривать меня ходить по этим выступам. Но я ничего не могу с этим поделать. Я не могу в один миг перестать бояться высоты. Тем более, что один раз я соскочила с выступа и, если бы не Майлз и Вейлон, я бы упала вниз. Я сомневаюсь, что мне удастся выбраться отсюда. Жуткая боль в боку добивает меня.
— Эстер, иди за Майлзом.
— Чёрт...— прошептала я, глядя на то, как репортёр вылез в окно. Он медленно пошёл по выступу вдоль стены. Я осторожно выбралась за ним. Дрожь в теле усилилась из-за холодного дождя и нескончаемых потоков ветра. Я ступила на выступ. «Чего ж так скользко то?»
Майлз берёт меня за руку и медленно идёт вперёд. Я следую за ним. Вейлон вылез за нами. Мокрые волосы прилипают к лицу, пряди падают на глаза. Я мотнула головой, пытаясь убрать их с глаз. «Ещё два метра. И всё.»— успокаивала себя я. Шаг за шагом мы продвигались вперёд. Спешить было нельзя — выступ слишком скользкий. И вот Апшер доходит до ещё одного разбитого окна. Не выпуская мою руку, он пролазит в него. Я иду за ним, облегчённо выдохнув. Это всё. «Больше никаких выступов.»— обещаю себе я. Вейлон заходит в комнату через окно за нами.
— Чёрт, ну там и ливень.— тяжело дыша, говорит Майлз.
— Ага,— соглашается Вейлон. Эта комната не была похожа на остальные. Комнату освещала только одна лампочка в середине помещения. Это место чем-то похоже на чердак. Мы будто забрались в другое крыло.
— Пойдём отсюда.— еле слышно говорю я.
— Отдадим их жениху.— вдруг мы услышали голос пациента в паре метров от нас. Я в ужасе обернулась и заметила за собой душевнобольного с ножом в руках.
— Вперёд! Вперёд!— закричал Майлз, подталкивая Вейлона вперёд. Он сжимает мою руку ещё сильнее и мы бежим куда глаза глядят. Мы бежим между деревянными стеллажами, не оглядываясь. Вариант бежит за нами, я поняла это по тяжёлым шагам сзади.
— Он сбежал! Жених теперь возьмёт нас...— кричит душевнобольной.
Затем он меняет тембр голоса и, продолжая бежать за нами, кричит:
— Заткнись. Мы обойдём. Мы знаем это место лучше и мы не прочь поохотиться.
Это было похоже на театр одного актера. Псих изображал сразу нескольких персонажей. Это звучит так жутко. И он делает это на полном серьёзе. Похоже, у парня раздвоение личности. А может, их даже больше, чем две...
— Давай, Вей, туда!— Апшер указывает ему на стол, загораживающий проход. Парк перепрыгивает его, а затем мы с Майлзом.
— Крысы в стенах! Убивайте крыс!
— Смотрите в оба.— продолжает душевнобольной. Судя по тому, как хорошо у него получается изображать сразу нескольких персонажей, он страдает этим довольно давно.
Мы продолжаем бежать вперёд и оказываемся в тупике. Идти обратно мы не можем, псих уже рядом с нами. И вдруг Майлз находит выход. Отдав камеру Вейлону, он забирается на один из стеллажей. Затем тянет меня за собой. Рана на животе взвыла от боли. На секунду я остановилась, переводя дыхание.
— Эстер, идём!— репортёр протягивает мне руку. Программист забирается на стеллаж следом. Майлз спрыгивает вниз с другой стороны помещения, а я за ним.
— А вот и наши невестки.— за стеной слышится голос психа. Он звучит спокойным.
— Вот ваша невестка, мистер Глускин.— продолжает душевнобольной другим голосом.
— О чём он вообще?— запыхавшись, спрашивает Вейлон.
— Он ведь псих... Что такого он может сказать?— Майлз закатил глаза, тяжело дыша.
Сердце бешено колотилось. Ноги до сих пор потрясываются. Но я понимаю, что мы наконец-то оторвались от того придурка. Но душевнобольной продолжает что-то говорить, не стихая:
— Дадим ему одну плоть, взамен он пощадит нашу.— сменив тембр голоса, говорит он.
— Тупые идиоты, сами залезли в адскую берлогу Глускина.— высоким голоском говорит пациент.
— Хватит слушать его бредни.— прошипел Майлз.
— Полностью с тобой согласен.— переглянувшись с парнем, говорит Вейлон.
— Эстер, ты как вообще?— одной рукой держа меня за талию, а другой за руку, Майлз обеспокоенно заглядывает в мои глаза.
— Хочу скорее выбраться отсюда. Иначе сдохну от потери крови.— отвечаю я, держа руку на кровоточащей ране. Готова умереть прямо сейчас. Меня достали бесконечные погони.
— Найдём Мартина и свалим.— говорит Майлз. В то время как мы разговаривали, Вейлон спустился вниз по лестнице в центре комнаты. Мы пошли за ним и оказались в темном помещении. Апшер достаёт свою камеру. Глядя в экран, я смогла разглядеть это место. Полуразрушенная комната с кучей швейных машинок. Отовсюду слышался грохот, будто помещение разваливается. Мне стало жутко от этого.
— Прекрасно... И куда теперь?— Вейлон недовольно сложил руки на груди.— Ты уверен, что мы вообще в нужное окно залезли?
— Не уверен. Мы точно не должны были оказаться здесь.— отвечает Майлз. Он настороженно вглядывается в темноту. По его сосредоточенному лицу я вижу, как сильно он напрягся.
— Это пиздец,— выпаливаю я, нервно поправляя хвост.
— Я бы выразился похуже.— репортёр усмехнулся и двинулся вперёд. Мы идём за ним. Через пару метров мы вышли к длинной ширме, за которой горел слабый свет. Оттуда доносилась противная музыка. Она накаляла обстановку. Апшер первый заходит за ширму и тут же делает шаг назад.— Ёб твою мать! Сука!— вскрикнул тот.
— Что там?— я шагнула вперёд, собираясь заглянуть туда.
— Тебе этого лучше не видеть.— Майлз качает головой, нахмурив брови. На его лице застыл ужас. Что такого он мог там увидеть?— Идём дальше.— он закрывает мне глаза рукой и, взяв за локоть ведёт мимо ширмы. Я не сопротивляюсь. Вейлон плетётся сзади.
— Охренеть...— пробормотал Парк, проходя мимо того, что увидел репортёр. Меня съедает любопытство от того, что же их так удивило.— Это что-то наподобие родов?
— Да,— коротко отвечает Майлз.
— Что?!— недоуменно вскрикнула я, отодвигая руку репортёра со своего лица.
— Эстер, я же просил тебя не смотреть! — Майлз настойчивее подталкивает меня вперёд, так и не дав увидеть то, что же их удивило.
— Просто скажи мне, что там.— прошу я.
— Кто-то сделал одному из психов операцию по смене пола.— вдруг отвечает Вейлон.
— И не только её.— продолжает Майлз, стиснув зубы.
— Жесть.— только и смогла ответить я. И вправду мне этого лучше не видеть. Я начала представлять это в своей голове. Даже в мыслях это выглядело ужасно.
— Ещё и эта музыка гребаная. Откуда она вообще играет?— раздражённо процедил Вейлон. Он огляделся. Через секунду в десяти метрах от нас пробежал душевнобольной. Я машинально попятилась. Майлз все так же продолжает сжимать мою ладонь.
— Ладно,— Апшер нервно сглотнул.— Поищем выход отсюда.— он направился вперёд, глядя на экран камеры. Вейлон сравнялся с ним. Я же шла сзади. Мы обходим многочисленные столы со швейными машинками и выходим к двустворчатой двери с небольшим окошком на ней. Вейлон дёргает ручку, но дверь оказывается закрыта.
— Осторожно!— вскрикнула я, увидев за окошком силуэт душевнобольного.
— Чёрт!— Вейлон шагнул назад, врезавшись спиной в меня.
— Дорогая.— глядя на программиста, сказал псих. Он положил руку на стекло, продолжая смотреть на парня с безумной улыбкой на лице. Заглянув в экранчик камеры, я увидела, что псих был одет в грязный смокинг с гастуком-бабочкой на воротнике рубашки. Помимо ужасающей улыбки на его лице были темные пятна, похожие на аллергию. Он развернулся и направился к нам через обходной путь.
— Блять...— прошипел Майлз. Он хватает Парка за рубаху и ведёт нас к дальней стене. Мы буквально вжимаемся в нее, стараясь не издавать лишних звуков. Парень выключает камеру и кладёт её в карман куртки. Меня начинает бить дрожь. Я пытаюсь выровнять рваное дыхание. Получается это слабо.
— Я испугал тебя? Я извиняюсь, я не хотел.— спустя минуту мы слышим голос пациента.— Мы встречались раньше? Я знаю: я где-то уже видел тебя. Может быть... До того, как я проснулся.— псих сделал паузу, будто задумавшись.— Хотя сейчас это похоже на сон — быть здесь с тобой. Позволь мне наполнить тебя. Тебе больше не нужно быть одной. Ты могла бы дополнять меня, а я бы смог заполнить эту пустоту в тебе.
— Кому он это говорит?— повернувшись к Майлзу, еле слышно спрашиваю я. До этого момента я была уверена, что пациент говорил это Вейлону, но после того как он сказал «Одной» и «Могла», я засомневалась.
— А я что, знаю?— шипит Майлз.
— Пригнитесь.— резко говорит нам Вейлон. Мы присаживаемся на корточки. Через секунду псих проходит мимо нас. Вроде не заметил. Я закрываю рот рукой, чтобы не выдать нас своим дыханием. Сердце бешено колотится. Я закрываю глаза, стараясь не смотреть на душевнобольного. Следить за ним было ещё страшнее. Постояв рядом с нами с минуту, душевнобольной уходит.
— Видимо, это и есть жених, Глускин.— вспомнив слова психа с раздвоением личности, говорю я.
— Да, это он.— соглашается со мной Майлз.— Идём, пока он не вернулся.— Апшер поднимается на ноги и идёт вперёд, держа перед собой камеру. Мертвой хваткой вцепившись в его руку, я иду рядом с ним. Мы осторожно выходим из помещения и идём к открытой двери в конце коридора.
— Когда я был ещё мальчишкой, мама часто говорила: «женись, сынок, и увидишь, каким счастливым ты быть можешь».— псих будто напевал песню. Его голос эхом раздался рядом с нами. Но, обернувшись, я никого не увидела.
— Где он вообще?— фыркнул Майлз, недоуменно оглядываясь по сторонам.
— Давай не будем это выяснять.— Вейлон открывает дверь и заходит в полу темное помещение. И вновь комната наставлена швейными машинками. Чуть дальше виднеется дверь, загороженная железным ящиком. Майлз, не раздумывая, подходит к двери и начинает отодвигать ящик в сторону. Парк принимается помогать ему. Я же стою рядом, нервно переминаясь с ноги на ногу.
— Везде искал я, но никак не попадалась та, которую себе представил я.— душевнобольной продолжал напевать свою песню. В этот момент парни наконец отодвинули ящик в сторону и открыли дверь. Мы оказываемся в комнате, наставленной то ли огромными генераторами, то ли огромными машинами для шитья. Я так и не поняла, что это за хрень. До нас вновь доносится голос психа:— Придется поискать ещё, пока не встречу я её.
Репортёр вновь берёт в руки камеру и ведёт нас мимо огромных машин для шитья. Мы выходим в ещё одну комнату со швейными машинками. Ничего нового. Мы проходим вперёд, петляя мимо кучи рабочих столов. Затем я замечаю в конце комнаты дверь, к которой придвинут очередной железный ящик. И зачем только психам понадобилось запирать двери таким образом?
Мы поочередно перелезаем через стол, стоящий на пути и, не сговариваясь, проходим к двери. Майлз с Вейлоном начинают двигать ящик, как вдруг мы вновь слышим голос душевнобольного:
— Дорогая.— он перелазит через стол рядом с нами и медленным шагом направляется к нам.
— Твою мать!— завопила я, вжимаясь в стену от страха.
— Ты могла бы стать очень красивой.
— Бежим!— закричал Майлз, закончив отодвигать ящик. Он распахивает дверь и мы выбегаем прочь из этой комнаты.
— Я хочу, чтобы ты носила моего ребёнка.— говорит псих нам вслед.
— Блять, быстрее!— закричал Майлз. Он заворачивает налево по коридору и подходит к шахте лифта. Разбежавшись, он прыгает на пожарную лестницу.— Не думайте, просто прыгайте!— парень торопливо спускается вниз.
— Давай, Эстер.— Парк пропускает меня вперёд. Глубоко вздохнув, я прыгаю на эту лестницу. Ноги ужасно дрожат, я стараюсь спускаться вниз как можно быстрее, цепляясь за металлические ступеньки. Я спускаюсь на этаж ниже и становлюсь рядом с репортёром. Наши взгляды встретились. Тяжело дыша, он прижимает меня к себе.
— Мы почти выбрались...— бормочет Апшер. Я хочу верить его словам, но получается это с трудом. Всё тело ужасно болит. Хочется кричать и плакать от ужаса, пережитого в этом месте. Грёбаный Апшер и его вылазки... В этот момент Вейлон спустился к нам.
— О боже, ты в порядке?— Глускин смотрит на Парка с верхнего этажа.
— Это он тебе, Вейлон.— отпрянув от меня, говорит Майлз. Он усмехнулся.
— Ты бы лучше... лучше умерла, чем была со мной?— псих продолжает нависать над нами. Спустя секунду он закрывает решетчатую дверцу у лифта и отходит в сторону.— Тогда сдохни.
В этот момент кабина лифта, на которую мы благополучно приземлились начинает ехать вверх.
— Уходим,— Апшер слазит с крыши лифта и выходит на нижний этаж. Мы с Вейлоном следуем за ним. Он нервно оглядывается по сторонам. Я осторожно подхожу к концу коридора и выглядываю из-за угла. Никого. Чуть дальше находится приоткрытая дверь. Я жестом указала на неё. Парни, поняв мои намёки, кивнули. Мы заходим в эту дверь и оказываемся в комнате с разбросанными стульями, манекеном и небольшой сценой. Чуть дальше стоит белая доска с надписью «Нет места лучше дома». Да, выбраться отсюда и попасть домой — мечта. И я боюсь, что она не станет реальной... Но всё же надежда умирает последней.
Мы идём мимо доски и выходим в помещение со шкафчиками без дверей. Проходим дальше и оказываемся в помещении с кучей пустых книжных стеллажей. У двери с решетчатым окном находятся два шкафчика. На этот раз с дверцами.
— Дорогая, ты от меня не спрячешься.— вдруг мы слышим голос Глускина. Я была готова закричать от ужаса.
— В шкаф!— шепчет нам Вейлон. Парень, не раздумывая, залазит в один из шкафчиков. Мы с Майлзом простискиваемся во второй. Сердце бешено стучит. В помещении повисла гробовая тишина, что я могла услышать сердцебиение Апшера. Стены давили на меня, напоминая о клаустрофобии. Но страх умереть от рук психа побеждал. Деваться было некуда.
Буквально через десять секунд я слышу чьи-то шаги. «Глускин.»— проносится в моей голове. Я затаила дыхание, пытаясь не выдать себя. Майлз сильнее прижал меня к себе, держа руки на моей талии. Я чувствовала, как сильно он напрягся. Через секунду я увидела, как псих подошёл к нашим шкафчикам. Но он не собирался открывать ни один из них. Он знал, что мы здесь.
— Дорогая, ты от меня не спрячешься.
Сквозь небольшое отверстие в шкафчике я вижу, как Глускин вешает на шкафчик Вейлона замок. Затем он скидывает шкафчик на пол и начинает тащить его куда-то. Я слышу истошный крик Вейлона. Сердце сжалось. Я была готова выскочить из шкафчика и бежать ему на помощь. Но на самом деле я не смогу ничего сделать против Глускина. Он в два раза больше меня, тем более я ранена... Меня начинает трясти от ужаса. Что он собирается сделать с Парком?
— Ты сделала из себя подарок. Деликатес, который можно разделать и... снова разделать, затем смаковать.— его голос звучит угрожающе. Мне было ужасно жаль Парка. Я не знаю как ему помочь.— Наконец-то. И... Я был слишком... вульгарен. Я знаю и хочу извиниться за это. Я просто... ну знаешь, что становится с мужчиной, когда он хочет познакомиться с женщиной.— до меня донёсся громкий звук скрежета железного шкафчика об пол.— Но после церемонии, когда я сделаю тебя честной женщиной... Обещаю стать другим мужчиной.— через секунду душевнобольной останавливается. Его голос становится еле различимым.— Мне нужна семья, наследие. Стать отцом, которого у меня никогда не было. Я никогда не допущу, чтобы что-то случилось с нашими детьми. Ничего такого, как...— после этого он продолжает тащить шкафчик дальше. Глускин говорит ещё что-то, но на таком расстоянии различить это очень трудно.
Майлз как можно тише открывает шкафчик и выталкивает меня из него, а затем вылазит сам. В этот момент на меня накатывает паника.
— Майлз, что нам делать?— нервно переминаясь с ноги на ногу, спрашиваю я. Мой голос предательски дрожит.
— Ты думаешь, я знаю?— его голос срывается на крик. Но через секунду его глаза наполняются осознанием.— Он должен вернуться сюда, если знает, где мы прятались.
— Ты предлагаешь просто уйти?!
— Нет! Мы попытаемся отвлечь Глускина и забрать Вейлона. Главное не медлить.— отвечает Майлз. Я согласно киваю, на что парень крепко сжимает мою ладонь, и мы выходим из помещения.
Я пытаюсь унять бешеное сердцебиение, делая глубокий вдох и выдох. Но это не помогает. Напряжение и страх лишь нарастают. На дрожащих ногах я иду за Апшером, прислушиваясь к каждому шороху.
— Ты знаешь, куда нам идти?— удивлённо спрашиваю я. Репортёр идёт вперёди слишком уверенно, так будто знает это место как свои пять пальцев.
— Нет,— отвечает тот. Мы заходим в тёмный коридор, и Майлз достаёт свою камеру. Даже в режиме ночного видения рассмотреть что-то кажется нереальным. И тут я замечаю, что камера разряжена.— Твою ж мать...— судя по возмущениям Апшера, он тоже это заметил. Парень достаёт оставшуюся батарейку из кармана и принимается менять её.
В этот момент я чувствую чьей-то прикосновение к моей талии. Сильные руки сжимают мою кожу, надавливая на рану. Резкая боль пронзила бок. Я хочу закричать, но не могу. Мне зажали рот рукой. В нос ударяет букет запахов: пот, кровь и человеческая плоть. Я с трудом сдерживаю рвотный позыв. Это Глускин. Мне стало жутко до чёртиков. Я пытаюсь вырваться из его хватки, но мне не хватает сил. Я судорожно болтаю ногами, стараясь зацепить ими репортёра, но его нигде нет. Неужели смылся?
В ту же секунду я ощутила холодное лезвие на своей шее. Меня трясло. По щекам потекли слёзы.
— Женщины — ужасные создания.— голос Глускина звучит прямо у меня над ухом.