Шаги в пустоте

Совсем тёплый, исполненный золотом неба луч упал на её глаза, и она резко села на кровати. Жемчужины пота выступили на её бледном лбу, руки в перчатках чуть заметно подрагивали, прерывистое дыхание с лёгким свистом вырывалось из пересохшего рта. Устало опустившись на кровать, девушка вздохнула спокойнее, обнаружив, что с ней всё в порядке и что она находится в доме приветливого господина Бэггинса. Мэриэл с интересом осмотрела комнату, в которой оказалась после внезапной вчерашней потери сознания. Она была очень тесной, но необычайно уютной и красивой. Небольшая кровать, на которой лежала девушка, была прикрыта зелёным балдахином с золотой вязью, рядом стояли две аккуратные тумбочки с давно потухшими свечами. На полу был разостлан красивый алый ковёр, у стены была мраморная раковина и зеркало, блистающее таинственной глубиной. Преодолев головную боль, внезапно возникшую после ночных кошмаров, Мэриэл всё же встала с кровати и подошла к зеркалу. Из зазеркалья на неё смотрела растрёпанная незнакомка с впавшими усталыми глазами. Бледность покрывала её лоб, взор был тревожен и страшен, ворот дорожного платья немного замялся. Мэриэл измученно вздохнула и принялась умываться, стараясь придать своему отражению более менее опрятный вид. Вскоре глаза уже смотрели немного ровнее и решительнее, бледность сошла на нет, но в основном всё осталось по-прежнему. Большего она добиться не смогла. В задумчивости девушка вытащила из исполненных загадочными, посеребрёнными рунами ножен свой острый клинок, блеснувший в рассветном пламени солнца опасным огнём. Мэриэл улыбнулась ему, как старому другу, и на неё взглянули синие глаза из таинственной глубины серебра. Она проверила и свой небольшой клинок, и лук со стрелами. Колчан был немного запылён, а потому она с особой тщательностью провела мокрыми руками по его замысловатому рисунку, от чего он заблестел тысячами огнями. Воспоминания невольно захлестнули её с головой, и она печально понурила голову. Всё это подарили ей эльфы Ривинделла, опытные мастера ковали этот меч, великие лучники учили стрелять её из этого лука, и девушке невольно стало очень грустно. Она всегда вспоминала эту прекрасную светлую обитель, когда смотрела в ночи на далёкие звёзды, и ничего не забыла. Она не думала о том, что поступила неправильно, сбежав тогда, но знала, что, возможно, это было слишком поспешное решение. Столько светлых воспоминаний связывало её с этим местом, что одинокая слеза пробежала по её щеке. Она отёрла её с лёгкой грустной улыбкой на устах и стала прилаживать к поясу ножны. У неё ещё будет время, когда она будет с горечью вспоминать давно прошедшие дни, канувшие в туман прошлого. Она ещё успеет попросить прощения у тех, кому надо было давно уже всё сказать. Сейчас же её ждала долгая дорога на восток с упрямой компанией невоспитанных гномов, презрение одного из которых она уже успела вчера так быстро заработать. Звенящая тишина вдруг обрушилась на неё в одно мгновение, и она с небольшой опаской выглянула из своей комнаты. Дом был погружён в глубокий сон, из-за стен слышалось тихое посапывание тринадцати гномов, безмятежное дыхание бедного хоббита и храпение серого волшебника. Мэриэл бесшумно прошла в гостиную, где вчера упала так неожиданно в обморок. Пепел еле слышно потрескивал в камине, сохраняя вчерашнее тепло, и девушка, присев на корточки рядом с камином и задумчиво проведя рукой по серой золе, с головой окунулась в произошедшее. Сколько она себя помнила, ей всегда снились яркие сны. В Ривинделле они отчего-то всегда были светлыми, чистыми, в них всегда появлялся образ молодой девушки с прекрасными рыжими волосами, в которых играло солнце. Она всегда улыбалась, глаза блистали ярким светом нежности, и не было тьмы во всём мире, когда незнакомка ласково гладила Мэриэл по волосам. Она пела ей песни о давно забытых годах, великих героях, и юная девушка утопала в её невероятных рассказах и верила, что всё происходило наяву. Но за границей светлой обители её настигли кошмары, полные неусыпного зла и ужаса, и она порой совсем не хотела засыпать, ибо боялась оказаться снова в крепких оковах своих страхов. Тьма подступала в ней, и она утопала в скользкой, ледяной воде, где не было ни дна, ни света. Что же случилось вчера, что она потеряла сознание? Чьи глаза сверкали в нерушимом мраке столь ярко? Раньше такого никогда не случалось, только она всегда чувствовала чьё-то неусыпное внимание... - Доброе утро, - услышала она за своей спиной знакомый бархатистый голос и быстро встала, оборачиваясь. - Доброе, - чуть склонила голову Мэриэл, пристально взирая на Торина, в глазах которого не было и крупицы сна, словно он проснулся несколько часов назад. - Уже готовы? - еле заметно усмехнулся молодой король одним уголком губ. - Да, - просто ответила она. - И можно на "ты", - вдруг добавила она, сама не зная, зачем это говорит. - Хорошо, - ни одной крупицы добра не промелькнуло в его глазах, ни намёка на улыбку - на плотно сжатых губах, и Мэриэл холодно взглянула на него, беря все свои эмоции под контроль. Другой реакции от Торина ждать не было и смысла, а потому она пожалела, что сама позволила королю такую фамильярность. - Мы скоро выходим, - бросил молодой король напоследок и поспешил будить своих товарищ, обогнув девушку. Он даже не кинул на неё взгляд, когда прошёл мимо. - Да, - вдруг остановился он, - тебе так и не дали договора, ведь так? - Увы, - безразлично пожала плечами Мэриэл, пытаясь казаться развязной. - Держи, - протянул Торин ей смятый, потрёпанный пергамент, и она пробежала его глазами. В конце свитка было написано, что ей полагалась четырнадцатая часть от всех сокровищ, и она невольно усмехнулась этой строке. Что ж, по крайней мере, это было справедливо, но она подумала, что её часть вполне можно будет отдать гномам, ибо богатства никогда её не привлекали. Найдя на столе перо и чернила, она поставила подпись аккуратным почерком. А потом вдруг задумалась. Следовало бы оставить какое-то письмо и бедному господину Бильбо Бэггинсу, чтобы хотя бы поблагодарить его за дружелюбное гостеприимство, ибо гномы съели почти все его запасы. Взяв кусочек бумаги и обмакнув перо в синие чернила, Мэриэл принялась строчить. "Господин Бильбо Бэггинс! Мы благодарим вас за доставленное гостеприимство и просим прощение за возможные неудобства, которые мы вам принесли. Мы всегда будем вспоминать ваш уютный уголок и эти столь прекрасные бескрайние поля Хоббитона. Надеюсь, что вы не обижаетесь на нас, ибо мы хотим остаться друзьями с таким замечательным хоббитом. Пожелайте же нам удачи в наших дальних странствиях и вспоминайте о нас с теплом. Прощайте же! Мэриэл" Не перечитывая наскоро написанное письмо, девушка тут же сложила его уверенным движением и положила на каминную полку. Над нею её взгляд вдруг нашёл два портрета, женщины и мужчины. Её сердце налилось кровью, а глаза - печальными слезами, когда она поняла, что это родители Бильбо. Если бы и у неё было хоть что-то от её родных, она была бы намного счастливее... Неужели она никогда не посмотрит так же и на портреты своих родителей? Неужели всю свою жизнь так и проживёт, не зная, кому она обязана своим появлением на свет? Гномы начали потихоньку вставать, кряхтя и шёпотом переговариваясь, за что Мэриэл была им очень благодарна, ибо ей совсем не хотелось будить бедного господина Бэггинса. Гэндальф, несколько раз ударившийся головой о низкий потолок, поздоровался с девушкой и, спросив, как она себя чувствует после вчерашнего, предложил ей выйти из дома, чтобы подождать их попутчиков снаружи. Мэриэл, улыбнувшись, ответила ему, что всё хорошо, и они вместе вышли любоваться видами из Бэг-Энда. Вдалеке вилась пёстрой лентой крохотная тропинка, уводящая путников на восток, и Мэриэл стало необычайно легко на душе от предвкушения новых приключений. Как же она любила эти бесконечные вьющиеся дороги, по которым шли лишь смельчаки и безумцы, задумавшие оторваться от бесконечной суеты жизни и пуститься в дальнее плавание! Никогда не знаешь, что встретится тебе на пути, найдёшь друга или врага, и отыщешь ли ты то самое мужество и отвагу, запрятанное где-то в чёрных ущельях или зачарованных лесах. А может быть, вдруг поймёшь, дойдя до конца света, что счастье не за горизонтом, а здесь — у родного очага. Не прошло и нескольких минут, как гномы начали выходить, поправляя на плечах огромные мешки с провизией и разной всячиной, щурясь на солнце и всё ещё потягиваясь. Последним появился Торин и, осмотревшись, тихо прикрыл за собой дверь. Он кивнул Двалину, словно говоря тем самым, что желает, чтобы тот повёл отряд какое-то время, а сам подошёл к девушке. Его холодный взор не предвещал ничего хорошего и прожёг её насквозь, пока гномы, изумлённо оглядываясь на командира и Мэриэл, прошли вперёд. Гэндальф, бросив взволнованный взгляд на Торина, всё же тоже ушёл вперёд, оставляя молодого короля и девушку наедине. Не сказав друг другу ни слова, они пошли вслед за всеми, и Мэриэл напряглась в ожидании сурового разговора. - Я должен знать, кто ты такая, - сказал он, и холодность прозвучала в его глубоком голосе угрозой. - Эта звезда у тебя на плече, - в его глазах мелькнули опасные молнии, а Мэриэл, не выразив страха, резко пронзившего её сердце, невольно прикоснулась к восьмиконечной брошке, придерживающей плащ. - Я видел её у некоторых подозрительных людей на Тракте. Я командир отряда, а потому я обязан знать, кому доверяю свою спину и спины своих товарищей. - Не спорю, вы абсолютно правы, - холодно согласилась девушка, ничем не выдавая своего внутреннего волнения и внешне сохраняя самообладание. Она знала, что, если он узнает, что она Следопыт, можно было навсегда попрощаться с путешествием, ибо таким, как она, не могли доверять. Ей не хотелось подводить волшебника, который взял её в этот поход, а потому ей пришлось использовать любые методы. - Но не могу пока что дать вам ничего, кроме заверения, что я не причиню вам вреда. - Твои слова ничего не стоят, - его взор снова прожёг её опасным пламенем. - Знаю, - не стала спорить с ним Мэриэл. - Но мне доверяет Гэндальф. Это же должно что-то значить? - она выгнула одну бровь. - Даже волшебники могут ошибаться, - процедил Торин, теперь сверля взглядом спину серого мага. - Мне жаль, но я правда не могу сказать вам, кто я такая, ибо сама пока не до конца знаю этого, - её голос стал теплее, и она надеялась, что король поймёт её и они смогут, если не стать друзьями, то по крайней мере хоть немного доверять друг другу. - У меня нет ничего, понимаете? Ни семьи, ни дома, ни прошлого. Несколько лет я потратила на то, чтобы узнать наконец, кто я такая, но они ни к чему не привели. - Очень трогательно, - мрачно отозвался Торин, не выказав и тени сожаления, но оставил её и отошёл к своим товарищам, заняв место в начале отряда. Вздох облегчения невольно вырвался из груди девушки, и ей стало заметно лучше. На доверие молодого короля, конечно, нельзя было теперь рассчитывать - как, впрочем, и раньше! - но он по крайней мере перестал распрашивать её. Не стоило ему знать, что сейчас она таинственный Следопыт Севера, странствующий по миру в поиске ответов. Всем было хорошо известно, что это опасный народ и им никогда нельзя было доверять. Пусть Торин пока пребывает в неведении и попытается довериться ей. Быть может, потом, когда правда всё же откроется, ему будет легче принять её. В уединённой таверне на крае города они ненадолго остановились и наняли себе пони у сонного хозяина, который всё ворчал, чего это, мол, вы так рано меня разбудили. Разве кто-то в этих краях когда-нибудь так спешит? Гномы не обращали на его сонное ворчание и капли своего внимания, только поторапливали бедного хоббита, который итак уже работал на пределе своих сил, осложнённых тем обстоятельством, что он проснулся всего несколько минут назад от тяжёлого стука в дверь. Наконец получив пони и заплатив хозяину не только монетами, но и ворчанием на потраченное время из-за медлительности толстого полурослика, отряд выдвинулся, оставив позади безмятежный город, в котором никогда не случалось ничего необыкновенного. А впереди расстилался целый мир! - Мы покинули Хоббитон, - заметил Гэндальф, подступая на вороной лошади к белому пони девушки. - Ты прав, он остался позади, - печально согласилась Мэриэл, поправляя на руках перчатки. - Как и мой дом, - тяжело дались ей эти слова, но она, проглотив ком, застрявший в горле, произнесла их спокойно. - Не всегда дом - это то, что считалось родиной твоих предков, - серьёзно промолвил волшебник, пристально смотря на неё. - Да, но это было всё, что у меня осталось от родителей, понимаешь? - в глубинной синеве её глаз всколыхнулась давняя боль и страдания. - Я до сих пор не знаю, кем они были и где их забытые могилы. Всё, что у меня от них осталось, это шкатулка с белым древом Гондора и эта крохотная брошь восьмиконечной звезды, что всегда носят Следопыты. Но я не уверена даже в том, что это принадлежало им! Может быть, они всё ещё живы, просто где-то очень далеко от меня, а я... стою на одном месте, не зная, где их искать. - Когда-нибудь ты раскроешь правду, милая Мэриэл, - сочувственно произнёс он, и в его словах послышалась многовековая мудрость. - Но всё же запомни, что я скажу. Порой дом — это не то, что ты ищешь в бескрайних полях, лесах и равнинах, а то, что сокрыто в сердцах тех, кому ты действительно дорога. Люди вокруг тебя создают порой то, что ты называешь домом, и нужно лишь не упустить тех, кто хочет прожить с тобой всю жизнь и построить то, что строится веками. Твои родители сделали всё, чтобы ты была счастлива, а потому оставили тебя в Ривинделле. Не живи прошлым, Мэриэл, вглядывайся в настоящее, помни не то, кем должна была ты стать, а то, кем стала. - И всё же я хочу знать, что с ними произошло, Митрандир, - печально покачала головой девушка. - Но я обещаю, что воспользуюсь твоим советом, когда всё узнаю. Я не буду жить прошлым, я лишь хочу его помнить. Её глаза посмотрели с внимательностью на волшебника. В её бескрайней синеве блистало что-то похожее на плохо скрытое отчаяние, боль, но, приглядевшись, можно было уловить крохотную искорку надежды, которая ждала часа вспыхнуть ярким пламенем. Но час не приходил, и надежда тлела, как обсыпанный пеплом уголёк, постепенно теряющий свои искры.