Шаги в пустоте

Она бежала, ничего не видя перед собой. Ветки хлестали её по уже израненным щёкам, невольные слёзы текли из глаз, к груди она отчаянно прижимала какой-то свёрток, тщательно обёрнутый тканью. Она слышала, что за ней гонятся те, кто желает её смерти, и она не могла остановиться. Сейчас, ещё немного осталось, совсем рядом родной дом... Силы постепенно покидали её, и она чувствовала, что ноги её подкашиваются от усталости. Но она только крепче прижимала к груди свёрток и продолжала бежать через тёмные леса. Она не могла позволить себе остановиться, в ней течёт кровь королей, а значит у неё нет выбора. Она сильнее тех, что гонятся за ней, намного сильнее. Судорожные всхлипы рвано вырывались из её груди, слёзы текли по щекам, и она молилась всем Богам, только бы они позволили ей добраться до приюта, только бы позволили спасти её ребёнка. Она не требовала жизни для себя, только для её крохотной девочки, которая была добрее всех на этой тёмной земле. Как горели её чуткие глаза, когда она смотрела на звёзды, сидя на руках матери... Что-то острое вонзилось ей в спину, и она больно упала на холодную землю, стараясь не повредить тканевый свёрток. Прошипев от боли, она перевернулась на кровоточащую спину и посмотрела в глаза своего врага. Огромный орк взирал на неё, с ненавистью замахиваясь над головой уже окровавленным кинжалом. Вдруг рядом с ним появилась какая-то странная, словно выплавленная из кошмаров тень. Она слышала её глухой голос, но не понимала, о чём она говорит. Она тупо смотрела на неё глазами ужаса и боли, и ничего не понимала. Чёрные озёра взора тени обратились наконец к ней, и она в страхе вздрогнула. Пустота и ненависть были на дне глаз тени, и она невольно проваливалась в эту густую, склизкую воду тьмы. В волосах тени блестел чёрный венец... - Прощай, - услышала она, и всё вокруг исчезло. Ничего не осталось, кроме всепожирающей тьмы и холодного, липкого ужаса. Тёплая кровь лилась по её щекам, телу и рукам, и она теряла сознание, всхлипывая от страха. - Прости меня, - судорожно прошептала она, еле касаясь губами свёртка, где мирно спала её малютка. - Прости меня, - руки дрожали мелкой дрожью, и она видела, как орк вырывает из рук её свёрток, и кто-то громко кричит, наверное, она сама. Она не смогла спасти дочь, не смогла вырастить её, не смогла увидеть, как она с каждым годом становится лишь прекраснее, как юноши приходят просить её руки... Если бы только она не отправилась на север, всё могло бы быть по-другому. У её крохи могло бы быть будущее. - Я, я одна во всём виновата, - шептала она, измученными, красными глазами взирая на орка, всё ещё державшего в руках свёрток. Яркий свет, словно рядом с ней вдруг появилась звезда, вдруг прожёг её глаза, и это было последним, что она увидела. Устало закрыв глаза, она в последний раз вдохнула аромат ночной прохлады и прошептала "прощай"... *** На завтрак Мэриэл явилась поздно, вся бледная, с потускневшими глазами. Попытавшись изобразить светлую улыбку, она поздоровалась со всеми, но её прежний светлый взор не озарил присутствующих теплотою её глаз. Все, заметив в ней эту ужасную перемену, напряглись и пристально смотрели на неё. По слегка опухшим глазам было видно, что она долго плакала, бледность на лице говорила о том, что, возможно, она совсем не спала. За завтраком она смотрела в тарелку, бездумно разглядывая листья салата и переворачивая их, словно пытаясь создать какую-то замысловатую картину. Совсем рядом, но словно из густого тумана, она слышала голоса Элронда и Митрандира, но не понимала, о чём они говорят. Счастье и радость, что охватывали её вчера ночью, испарились в хрустале рассветной дымки, и она уже не помнила тот танец под звёздами, возносящий до небес и дающий возможность полёта срели лунного света. Это словно происходило совсем не с ней, а с какой-то другой девушкой, что была совсем на неё не похожа. Руки, держащие вилку, поминутно вздрагивали, по спине холодом проходила неприятная дрожь, а сгорбленные плечи не сделали ни одной попытки гордо выпрямиться по-прежнему. Даже боль от осознания того, что Торин обманул её, куда-то пропала, словно затупился кинжал, видевший множество битв. Торин сначала посмотрел на неё с некоторой долей укора и равнодушия. Вчера, танцуя с нею под звёздами, он думал, что она наконец доверится ему и расскажет всё то, что должна была уже давно сказать, но она молчала. Ещё и Кили, этот юнец, не знающий жизни, влез, куда не следовало, и не позволил им разговаривать, как будто защищая её. Что такого увидел он в ней? Что такого увидел в ней Торин... раз не решился говорить с нею напрямую...? Торин до конца верил в то, что Мэриэл одумается, отбросит всю осторожность и наконец поведает ему истину, но он ошибся. И теперь не доверял сильнее, чем когда-либо. Он даже готов был ненавидеть её этим утром, как вдруг увидел её, разбитую, опустошённую, печальную, и на миг чувства в нём восторжествовали. Он забыл о своей ненависти к ней, о том, что когда-то желал её ненавидеть, всё как бы отошло на второй план перед этой болезненной девушкой, в которой угасала жизнь. Он всё ещё очень злился и на неё, и на себя за то, что так и не узнал, кто она такая и что скрывает. В ту ночь, когда он танцевал с ней, когда звёзды сияли так ярко, он отчего-то забыл обо всём, что творится вокруг него, чувствуя, что есть только они на всём белом свете. Признался ли он самому себе в эту минуту, что любит её? Что неосознанно поддаётся тому странному, необыкновенному чувству, что никогда не терзала его сердце за все долгие годы его жизни? Он старательно прогонял из своей головы эти вопросы, но они снова и снова насаждали ему каждый час, и он не знал, что ответить. От шума громко завтракающих и веселящихся гномов у Мэриэл вдруг разболелась голова, и она, тихо встав из-за стола и положив руку на плечо Эстеля, тихо сказала ему, что прогуляется. Глаза мужчины сверкнули озабоченностью и страхом, руки выронили вилку, звонко упавшую в тарелку. Митрандир и Элронд мгновенно повернулись на шум и взглянули на молодых с озабоченностью. Настороженно взглянув на неё, Эстель сказал, чтобы она была осторожнее, и нехотя отпустил, не обращая внимания на внимательные взоры волшебника и эльфа. Торин, понимая, что не находит слов, лишь проводил её тёмным взором, в котором блистала тревога. В груди Мэриэл разрастался неприятный ком леденящего холода, и ноги подкашивались из-за невыразимой боли. В голове горела лишь одна мысль — бежать туда, где её никто не найдёт. Перед глазами всё плыло, сердце участило свой осторожный бег и пустилось в бешеный пляс, и Мэриэл не понимала, куда ведут её не слушающиеся ноги. Наваждение почти исчезло, когда она вдруг оказалась в сумрачной зале, посередине которой стояла большая каменная статуя, держащая на руках обломки длинного, серебристого меча. Мэриэл словно во сне подошла к ней и взглянула на бархат, на котором лежал клинок. Видения, часто являющиеся ей в кошмарах, снова вспыхнули перед глазами, и от страха она на миг разучилась дышать. События прошлых веков встали перед её глазами, и ей на миг даже показалось, что она сама была там, три тысячи лет назад, когда сила Саурона была повержена раз и навсегда. Легионы орков скрестили мечи с последним союзом эльфов и людей, и началась жестокая битва у подножия Ородруина, где когда-то было выковано Кольцо Всевластия. Многие погибли в тот день, многим суждено было кануть в неизвестность, но Саурон был побеждён, когда Исильдур отрезал ему пальцы, на одном из которых было и Кольцо. В тот день в руках людей оказалась судьба всего Средиземья, в тот день многое должно было решиться, но не решилось. Исильдур забрал Кольцо себе, не внемля мудрому голосу эльфов. Осклок Нарсиля, которым и была отрублен палец Саурона, теперь лежал перед Мэриэл, и она с каким-то неизвестным чувством зачарованно взирала на него. Царившая здесь могильная тишина отдавалась звоном в ушах, и девушка чувствовала, как что-то прижимает её к земле, тянет на дно и не даёт набрать воздуха. Задумчиво проведя пальцем в перчатке по гладкой рукояти, она неожиданно вздрогнула, услышав чей-то приглушённый шёпот, эхом отдавшийся в её голове. Мэриэл не могла расслышать слова, но она чувствовала, что кто-то зовёт её, неумолимо тянет к себе на дно, чему она не могла противиться. Она словно попала под чью-то чужую волю и теперь падала в пустоте. Она медленно сняла чёрные перчатки. Её белые руки, как в тех разбитых кошмарных снах, потянулись к самому большому осколку с рукоятью. Сердце гулко забилось где-то в подбородке, мгновение показалось вечностью, но она, преодолев давние страхи, взялась за рукоять. Сейчас должно решиться всё то, что ждало ответов многие годы, и она не смеет бояться. Боль пронзила всё её тело, но она, решив наконец избавиться от своих видений, стояла, пытаясь не закричать. Тысячи клинков разом вонзились в её тело, тьма застлала глаза, и она почувствовала, что падает в неизвестную бездну, где на дне ждут её лишь страдания. Прямо перед собой она увидела огромное, пылающее опасным пламенем око, и лёгкие её наполнились тяжёлым свинцом. Воздуха почти не оставалось, сухой язык судорожно облизал трескающиеся губы, и голова налилась сталью. - Где оно? - зазвучал жуткий голос, заставив её биться мелкой дрожью. - ГДЕ ОНО?! Чёрные тени бросились на неё, и она, не сдержавшись, закричала в безгласном крике. Девять чёрных клинков вонзились в её мягкое тело, тёплая кровь брызнула на её руки. Пена появилась у её рта, и она упала на колени, заливая пол под собою чёрной кровью. Со страхом и непониманием она взирала на свои руки, измазанные в чёрной, липкой жидкости, и ужас звоном отдавался в её ушах. - Тьма в твоей душе не погубит тебя, - шептал вкрадчивый голос, а она, стоя на коленях, пыталась отдышаться. Кровь всё ещё текла по её телу, глаза отражали в себе тёмный небосклон, и не было на свете ничего чернее этого опустошённого взора. - Она поможет взобраться до небес... Прими её... - Прими её, - вторили ему другие голоса, наполненные беспросветным мраком. - Прими. Вдали вдруг появилась таинственная чёрная вершина, а перед нею разлилось озеро, поражающее своею глубинною пустотой. Она горела, полыхала чёрным пламенем и под ногами её была смятая корона короля-под-горой. Но никто не бежал от неё, надеясь скрыться, никого не было. Было пусто и тихо, словно на кладбище, где было тысячи могил. С трудом вспомнив, где ещё она видела эту до боли знакомую картину, Мэриэл зашипела. Всего на мгновение ей показалось, что острые крылья, несущие ветер, выросли за её спиной, что горячий огонь сдавил лёгкие, и в отражении озера она увидела пламенные глаза дракона. С ужасом она поняла, что именно она и была этим ужасным огнедышащим чудовищем, которое коварно улыбалось своему отражению в чёрной воде. Но всё разом изсчезло, когда кто-то пронзил кинжалом её спину, как в её сне, как поступили с той девушкой, бегущей куда-то с ребёнком в руках. - Ты теперь одна из нас, - шептали голоса, окружали её девять тёмных фигур. - Нет, нет... - шептала она, отплёвывая кровь и задыхаясь. Её тело билось в конвульсиях, и она понимала, что конец её уже совсем близок, но не сдавалась. Она не могла сдаться. Только не сейчас. Всё вокруг на миг затихло, и вокруг Мэриэл не осталось ничего, кроме непроглядной тьмы и звенящей тишины, прерываемой вкрадчивыми шёпотами, сводящими с ума. Из тумана шагнула к ней чёрная тень с белыми глазами, словно двумя бесконечными озёрами, у которых не было конца. На голове его возвышался зубчатый венец, и девушка невольно отступила, несмотря на то, что силы окончательно покинули её и она потеряла слишком много крови. Она видела этого человека во сне! Это он убил её мать! - Убийца! - гневно вскричала девушка, собирая в кулак все оставшиеся силы, которых, увы, было уже очень мало. Она застонала сквозь стиснутые зубы и упала на колени, прижимая руки к груди. Тень коварно улыбнулась ей белоснежной улыбкой и протянула руку, рассыпающуюся чёрным пеплом. Странное чувство разлилось по её холодеющим жилам, и она вздрогнула. Девушка, сама не зная, что делает, хотела было дать ей руку, но отчего-то медлила. Она была совсем близко, прямо перед глазами, и стоило только дотронуться до неё, как всё вокруг осыпется пеплом. Не будет больше ни страданий, ни страхов, ни боли, будет лишь прах и тьма. Пепел ощутила она у себя на языке и уже потянулась к чёрной руке тени, как вдруг почувствовала, что кто-то трясёт её за плечи, пытаясь вырвать из оковов кошмара. - Мэриэл! - услышала она, словно сквозь пелену, чей-то знакомый голос. - Что с тобой? Мэриэл, очнись, я прошу тебя! Но тьма держала её крепко. Тень ещё раз загадочно улыбнулась и растворилась во мраке, рассыпавшись горячим пеплом. Девушка дёрнулась в последний раз в предсмертной агонии и снова упала в кромешную темноту, из которой то и дело слышался тот вкрадчивый кошмарный голос, что хотел забрать её себе. Мгла поглощала её, и она упала в пустоту, не сделав в ней ни шага.