Шаги в пустоте

Глаза опалил жар пламени, и Мэриэл скорчилась от боли, безмолвно закричав от страха. Все её руки были в огне, горло раздирало пламя, и вся одежда её горела, словно закат посреди чёрного неба. Боль раздирала её грудь, и она понимала, что не может дышать уже целую минуту. Горячий воздух рвал грудь, ноги подрагивали от бессилия, но она стояла, поддерживаемая дующим в спину сухим ветром, разбрасывающим в разные стороны её короткие волосы цвета звёзд. Слёзы, не успевая докатиться и до середины щеки, замирали и пропадали в пламени. Зарычав сквозь стиснутые зубы, Мэриэл сжала руки в кулаки так сильно, что с ладоней закапала кровь. Что-то чёрное и необъятное закипело в её груди, и она была готова уже любыми способами разорвать кольцо пламени вокруг себя, как вдруг всё закончилось, и она, обнажённая, обсыпанная пеплом и золою, упала на вмиг похолодевшую землю. Пытаясь выровнять рваное дыхание и унять дрожь во всём теле, Мэриэл медленно, словно страшась увидеть что-то давно забытое и ушедшее увидела синие глаза дракона, чьё лицо было теперь совсем близко. Неподвижно смотрела она на него и отчего-то не испытывала страх. В лёгких всё ещё витал запах гари, и в дали виднелся огромный столб чёрного дыма, поднимающийся от одинокой белой вершины. Мэриэл замерла, увидев возвышающийся над горизонтом Эребор, и снова взглянула на дракона, который пристально за нею наблюдал. Что-то страшное и безжизненное светилось холодным пламенем в его безликих глазах, но девушка не испытывала страха. - Сгорят города, обрушатся крепости, и все люди умрут, - прошептал он вкрадчиво и выдыхнул пламя, в котором сгорела девушка, обнажённая, потерянная и беспомощная. С тяжёлым вздохом Мэриэл резко встала, испуганная ночным сновидением, и осмотрелась вокруг, словно желая найти спрятанного в кроне зелёной листвы ужасающего дракона. Предрассветная прохлада сковывала дыхание земли, и ветер тихо шептался с деревьями, поднимая спор о том, как далеко находится горизонт и как быстро он сможет туда добраться. По суровому шелесту изумрудной листвы можно было догадаться, что им не нравился этот глупый спор и тщеславность молодого юнца ветра. Девушка устало отёрла пот со лба и встала с земли, прилаживая к поясу длинный меч с серебряною рукоятью. Спать больше не хотелось, недавний кошмар всё время стоял перед глазами, а потому Мэриэл решила, что не будет пытаться уснуть, даже если потом весь день будет клевать носом. Всё же лучше рассеянность, чем потеря рассудка. Было неожиданно приятно и странно видеть, как рядом с тобой спит компания из тринадцати гномов, и Мэриэл с улыбкой обвела укрытую елями поляну глазами. На подстилках, плащах и камнях, закутавшись в свои лохмотья и подложив под щёку руку, чтобы было хоть немного помягче, гномы разместились в спасительной тени высоких деревьев, и дозорный - была очередь Фили - стоял над всеми и зорко выглядывал что-то в темноте. Видимо, после вчерашней истории все были обеспокоены и готовы к любому нападению неприятеля. Кто знает, быть может, и сейчас кто-то наблюдал за ними из предрассветного сумрака неприветливого леса. Привычно кивнув Фили, который, впрочем, не очень этому был рад, ибо всё ещё не очень доверял ей, Мэриэл спустилась на поляну, где вчера на Торина было совершено покушение и где она спасла его от приспешника Чёрного Бога. Девушке всё ещё казалось невероятным и странным существование этих людей, и, вспоминая слова Эльрохира, она думала лишь о том, что это может быть только сном. Не могло быть так, что слепые сражались лучше зрячих, это просто невозможно! Вытянув меч из-за пояса, Мэриэл несколько раз покрутила его в руках, словно пробуя его тяжесть на вкус. В сумраке еле заметно блеснуло его серебристое лезвие. Девушка не видела дальше вытянутой руки, так что невидимый воображаемый противник держал в руках своих козырь. Резко замахнувшись, девушка сделала выпад и разрезала пустой воздух, пытаясь почувствовать хоть что-нибудь, чтобы увидеть то, что сокрыто от глаз. Как научиться сражаться в темноте, чтобы в битве со слепыми у них были равные шансы на победу? В тот день, когда Эльрохир дважды спас её, девушка проиграла бы сражение, если бы не подоспевший брат, а значит она была уязвима. Ей стоило бы научиться давать отпор врагу, чтобы в дальнейшем она выходила из боя победителем. Мэриэл принялась повторять выпады и движения, которым научилась ещё будучи тринадцатилетней девочкой. Стиснув зубы, она оттачивала давно заученные назубок движения, понимая, что это ни к чему не приведёт. Мэриэл знала, что нужно чувствовать всё, что происходит вокруг тебя, чтобы сражаться так, как сражались чёрные ветра. Вокруг была лишь пустота, только ветер она чувствовала на своих пальцах и взмокшем лбу. Устав от бессмысленного занятия, девушка разъярённо зарычал сквозь сжатые зубы и, в последний раз резко разрезав чуть посветлевший воздух, она упала на росистую траву. Над самыми верхушками шепчущихся елей начинало расползаться огненное зарево рассвета, и весь мир тихо просыпался, вторя голосу поющего ветра. Совсем блёклые жемчужины белых звёзд сгорали в ясном пламени наступающего дня, луна с каждым мгновением становилась всё тусклее. Спиной девушка почувствовала, как глубоко вздохнула прохладная земля, и отовсюду повеяло запахом листвы и дождя, недавно прошедшего сумрачными тропами рядом с ними. Столько красоты было в природе, что Мэриэл невольно залюбовалась раскинувшимися над головою бескрайними небесами и чёрными верхушками елей, стремящимися ввысь. Ей очень хотелось чувствовать всё, что происходило вокруг. Она хотела понимать тихий язык земли, слышать песни ветра и петь их вместе с ним, но всё это было столь далёким, что девушка, сколько бы ни хотела, не могла понять природу, не могла почувствовать её тёплое прикосновение к холодной ладони. - Зачем ты обрезала волосы? - вдруг прозвенел вопрос в тишине, и Мэриэл вздрогнула от неожиданности, мгновенно поднимаясь на локтях, чтобы разглядеть в посветлевшем полумраке своего гостя, нарушившего её покой. Прислонившись к стволу высоких деревьев и сложив руки на груди, стоял Кили и требовательно смотрел на подругу, ожидая услышать ответ. - Они мешали мне, - пожала девушка плечами, не спеша вставать с прохладной травы и пристально взирая на принца снизу вверх. - Раньше они тебе не мешали, - он недоверчиво выгнул бровь и слегка нахмурился. Видимо, он не ожидал услышать столь банальный ответ и ждал чего-то большего. - А теперь мешают, - неожиданно холодно ответила Мэриэл, наконец поднимаясь с земли. Её собственная неожиданная резкость испугала её саму, и она печально вздохнула. - Я отрезала их, как символ, что моя прошлая жизнь закончилась, - через мгновение заговорила она совсем тихо, но не опуская головы. - Прошло то беспечное время, когда я заплетала косички и рвала цветы в садах. Тьма заслонила мой взор, и я поняла, что нет дороги назад. Печаль отразилась в её сумрачном взоре, озёрами разливаясь в его небесной синеве, и Кили кивнул, безмолвно прося прощение за вопрос, что вызвал у неё лишь горькие воспоминания. - Я очень рад, что ты вернулась, - улыбнулся ей уголком губ молодой гном и мягко сжал её пальцы. Словно чего-то испугавшись, Мэриэл отстранилась от него, вырывая руки из его ладоней, и волнительно улыбнулась ему. Лицо друга вмиг помрачнело, глаза потемнели, но он послушно отшагнул назад, не желая огорчать девушку, за что она ему была безумно благодарна. - Я видел, как ты тренировалась ещё до рассвета, - моментально переменил тему Кили, взирая на лежащий на траве меч, чуть поблёскивающий чистым серебром. - Я должна совершенствовать свои навыки, ибо теперь у меня появились сильные соперники, - пожала плечами девушка, тоже взглянув на свой меч, скрытый в траве. Взявшись за серебристую рукоять, теперь усыпанную жемчужинами росы, Мэриэл подняла меч высоко в воздух, рассматривая знакомую серебристую сталь. - Тот человек, что вчера напал на Торина, не единственный. Полагаю, существуют и другие, - попыталась говорить спокойно девушка, ибо эта тема доставляла ей жуткую боль. Ей до сих пор не верилось, что за Торином тоже начали охоту чёрные ветра, как она их про себя называла. В голове не укладывалось, что молодой король тоже был в большой опасности. Вот, что бывает, когда ступишь за порог дома и уйдёшь странствовать. Никогда не знаешь, кого встретишь на большой дороге: убийцу или друга... - Неужели они очень сильные бойцы? - вырвал её из тягостных раздумий Кили, подходя ближе и сурово хмурясь. - Они слепые, Кили, - с тревогой взглянула в глаза друга Мэриэл, - но сражаются лучше всех, кого я когда-либо встречала. Быть может, только Эстель смог бы с ними потягаться... - в волнении она обхватила плечи руками, словно ей было холодно. - Ты справишься, - уверенно сказал молодой гном, кладя руки ей на плечи и всматриваясь в её глаза. Мэриэл нерешительно хмыкнула, не веря в его слова. - Давай, - вдруг выдал он, немного от неё отстраняясь и вытаскивая из ножен собственный меч. Девушка посмотрела на него с искренним удивлением. - Чего ты хочешь? - чуть склонила набок голову она, не веря собственным глазам. - Я помогу тебе, - молвил он уверенно, покрепче перехватывая в руках меч. - Научу, чему сумею, - Кили искренне на неё посмотрел, терпеливо ожидая от неё какой-нибудь реакции. - Я хочу научиться сражаться с закрытыми глазами, - возразила девушка, не скрывая удивления. - Я не знаю, как ты сможешь помочь мне. - Тренироваться нужно с кем-нибудь, - покачал головой друг, не соглашаясь. - Иначе ничего путного не выйдет. Давай же, хватит тянуть, а то Торин скоро проснётся, и надо будет идти дальше. Не найдя, что ответить, Мэриэл завязала себе платком глаза и покорно взяла покрепче свой меч, поднимая его к небу и вставая в боевую позицию. Глаза её перестали видеть, и сердце сковал страх, точно такой же, как и тогда, после битвы с чёрными ветрами. Неприятно ощущать себя в пустой темноте и не чувствовать ничего вокруг себя, кроме ветра, холодящего руки. Сделав наугад выпад, девушка разрезала лишь воздух и чуть не упала носом в землю. Заслышав тихие шаги справа от себя, она крутанулась и сделала два резких удара, надеясь услышать звон стали. Но было тихо, лишь ветра всё шептались в вышине. Пытаясь прислушаться к самым малым шорохам, Мэриэл сделала несколько выпадов, ударов и резких движений, но снова не нашла сталь меча темноволосого друга. - Мэриэл... - попытался что-то сказать Кили, но девушка его не слушала, чувствуя, как закипает отчаяние в груди. Сцепив зубы, она яростно набросилась на пустоту, пытаясь найти там своего соперника. Должно быть, со стороны это выглядело очень забавно и неуклюже, но Мэриэл плевала на грациозность и выточенные до блеска движения. Она била, куда попала, но ни разу сталь её не натолкнулась на меч соперника. Ветер обиженно трепал её волосы, и неодобрительно шептались над её головами ели. В конце концов не выдержав, она сбросила платок, и в глаза ударил свет уже загоревшегося рассвета. Устало упала она на колени, увидев, что стоит перед сумрачной стеной леса, а Кили, поджав губы, стоит далеко позади. - Мы выходим! - вдруг послышался с поляны зычный голос Торина, и девушка, угрюмо подхватив меч, прошла мимо молчащего в растерянности Кили и ушла собирать свои немногочисленные вещи. Она и не думала, что всё окажется так сложно... Но она и не готова была соглашаться с поражением. Узкая тропинка меж золотых равнин и сумрачных лесов медленно, но верно вела гномов Эребора к Мглистым горам. Дни сменялись днями, попутный ветер дружелюбно подталкивал путников идти быстрее, но они, казалось бы, хорошо отдохнувшие в Ривинделле, скоро снова устали, и серые их будни были наполнены слякотью бесконечной дороги и вечными дождями. Целые дни теперь лил жуткий ливень, леденящий, не дающий ни минуты отдыха, чтобы согреться. Все гномы, мокрые, уставшие, медленно шли по скалистым тропинкам предгорья Мглистого хребта и вскоре достигли долгожданных серебристых гор. Цепь холодных, снежных вершин возвышалась перед ними величественным амфитеатром, и многие, с тоской смотря перед собой, не верили в то, что они смогут пересечь их. Скалистая, крутая тропинка вела их вверх, её змеистый кончик еле заметно блистал в лучах только что зашедшей за тучи луны, и каждый день горизонт отчего-то становился всё дальше и дальше. Деревья не склонялись над тропою приятной тенью: с одной стороны были голые скалы, а с другой — пропасть, оканчивающаяся тёмной неизвестностью. Упрямству гномов можно было только позавидовать в эти дни, ибо оно превратилось в глубокое понятие цели, которую они должны были непременно достигнуть. Нельзя было отступить назад ни одного шага, иначе ты мог посмотреть себе под ноги, как бы спрашивая, зачем они так сделали, почему дрогнули, и потерять звезду, одну из тысяч на бескрайнем небосклоне. Они не могли опустить голову, не могли отступить. Перед ними была цель, и они знали, на что идут и на что решаются. Мэриэл, взирая на своих угрюмых, почти не разговаривающих с нею товарищей, прониклась их решительностью и принялась за предрассветные тренировки основательно. Каждое утро пробуждал её ужасный ночной кошмар, и она, вся в поту и с остекленевшими от страха глазами, бралась за рукоять верного меча и шла в бой. Постепенно глаза её начали привыкать к темноте, и страх больше не сковывал её холодеющие вены, когда она завязывала на голове платок. Если имелись силы, к её тренировке присоединялся Кили, но с каждым днём результат всё не улучшался. Мэриэл всё ещё не могла почувствовать всё то, что происходило вокруг неё, всё ещё её меч лишь с большим трудом находил сталь соперника. Трудную цель она поставила себе, тяжёлая задача перед нею стояла, но сдаваться она не собиралась и продолжала упрямо держать меч выше к небу, пока совсем не оставалось сил. Из-за постоянной усталости глаза её начали день за днём тускнеть, и сама она стала больше походить на привидение, так что вскоре сил совсем не оставалось, и каждый незначительный привал был для неё глотком чистого воздуха. Нельзя сказать, что гномы пытались довериться своей попутчице и наладить с ней отношения, раз она снова вступила в обязанности взломщика. Лишь Кили всегда был рядом с ней, ни на минуту не покидал её и всеми силами пытался поддержать. Мэриэл ценила его заботу, честно пыталась улыбаться его шуткам и рассказам, но что-то всё равно было утеряно. Она видела суровые взоры своих товарищей, видела, как некоторые из них берутся за рукоять меча, лишь только она подойдёт к ним. Тяжёлое прошлое, суровая правда о чёрной магии, опасения за Арагорна, который, быть может, сейчас уже отправился странствовать, дабы вернуть себе доброе имя, - всё это лежало камнем на её сердце, и она не знала, как справиться со всем этим. Пристальный холодный взор одного из гномов часто возвращал её в действительность, когда она пыталась хотя бы на одну минуту забыться. Торин не мог доверять Мэриэл до конца, но он чувствовал, что что-то в ней изменилось. Это не была уже та слегка дерзкая, холодная, безрассудная, добрая девочка, что присоединилась к его отряду в Шире. Что-то в нём шевельнулось, когда она села на одно колено перед ним и протянула ему меч, тем самым говоря, что она вся в его власти. Он бы мог убить её, раз и навсегда покончив со всем злом во всём мире, уничтожив чёрную силу, что жжёт изнутри Средиземье, но он не сделал этого. Он не убийца. Эта девочка готова была сражаться до самого конца, даже если это будет стоить ей жизни, и она искренне верила, что сможет защитить тех, кто ей дорог. Несмотря ни на что она отправилась бы в Эребор, потому что знает то, чего другим не дано. Каждое утро, просыпаясь до рассвета, Торин смотрел на то, как его племянник пытался помочь Мэриэл научиться сражаться с закрытыми глазами. Она, уставшая после длительных переходов, замученная кошмарами и опасениями за жизни своих друзей, в тысячный раз упрямо вставала с земли и снова делала шаг в пустоту, ибо не видела ничего из-за повязки на глазах. Её упрямством можно было только восхищаться. И постепенно, несмотря ни на опасности, ни на здравый смысл, Торин начинал верить в неё, верить, что она ещё сможет доказать миру, чего она стоит. Их переход через Мглистые горы начался глубокой ночью, когда луна скрылась за облаками и узкую тропинку над чёрной пропастью не освещало ничего, кроме тусклого света, просачивающегося сквозь густые тучи. Дождь безжалостно сковывал их холодом и мечтал о том, чобы сбросить их со скользких скал, но гномы, упрямо натянув капюшоны, шли сквозь серую пелену ливня, надеясь отыскать убежище жо того момента, как их смоет нещадный поток из грязи и камня. Вода заливалась в глаза, ноги то и дело соскальзывали со скал, и страх предательски сковывал вены. Вскоре отряд увидел огромных каменных великанов, начавших великую бойню под пасмурным небом, гремящим и сверкающим молниями. Валуны летали от одной горы к другой, скалы и земля дрожали, и гномам приходилось бежать по узким, скользким тропам, дабы избежать столкновения с ненавистью и злобой этих разгневанных гигантов. Дорога рушилась прямо под их ногами, и несколько раз Мэриэл чуть не свалилась в пропасть, от неожиданности поддавшись вперёд. Зачарованная тёмной путотою между гор, она и не заметила, как Фили поймал её за воротник, притягивая к скале. Опомнившись, девушка судорожно вздохнула и благодарно посмотрела на хмуро глядящего на неё Фили. - Будь осторожнее, - буркнул тот излишне сурово, словно пытаясь скрыть обычную дружелюбность и мягкость за маской холодности. - Здесь есть пещера! - вдруг воскликнул Кили, заглядывая в проём между скалами, где зияла чернота. - Кили! Фили! Осмотрите её! - мрачно распорядился Торин, подбегая к племяннику. - Пещеры в горах редко пустуют. Всех гномов пробрала дрожь. Меньше всего на свете им хотелось попасть в лапы гоблинов или орков, иногда проживающих в горах. От одной мысли о том, что их могут зарезать во сне, каждому стало не по себе. Вскоре, когда Кили и Фили проверили в пещере каждую щёлку, гномы наконец укрылись от дождя во мраке пещеры. Наконец-то можно было снять тяжёлые капюшоны, до последней нитки промокшие и холодные, и свалить на землю мешок с провизией, который отдавил уже всем плечи. Глоин хотел было развести костёр, но Торин не позволил, видно, всё же опасаясь, что здесь кто-то может быть и костром они могли только привлечь к себе внимание. - Идите все спать! - жёстко сказал он, и все гномы, ворча от того, что сегодня они не поужинают, легли на свои мешки, беспрекословно выполняя приказание командира. Мэриэл же забралась в неглубокую впадину возле входа и села там, не зная, как сможет снова заснуть, зная, что ей будет сниться. Сна не было ни в одном глазу, так что она уныло переводила глаза то на одного, то на другого гнома, находя какое-то успокоение в том, что она видит всех их сейчас спящими. Кили и Фили прижались друг к другу, чтобы было теплее, Балин что-то нашёптывал себе во сне, Бомбур как будто ел в своих видениях — он негромко чавкал и ежеминутно утирал усы тыльной стороной ладони, Ори прижимал к груди свою рогатку и немного дрожал, от холода или от страха Мэриэл не знала. В углу, дальше от всех, угрюмо закутавшись в плащ и повернувшись ко всем спиной, лежал Торин и, казалось, совсем не спал, хотя его бока мерно вздымались. Мэриэл долго гадала, о чём мог он думать, ложась спать под покровом ночи и прижимая по обыкновению к груди острый меч Оркрист. Быть может, размышлял о том, каким завтра должен быть путь и как пройти незамеченными под носом у неприятелей? Или мечтал о тех временах, когда возвратит Эребор своему народу и наконец-то станет тем, кем должен был стать? Или, быть может, гадал, правильно ли он посутупил, позволив пойти девушке с белыми волосами вместе с отрядом... - Эй, ты чего не спишь? - вдруг полушёпотом окликнул её Бофур, сидящий в дозоре. Этот гном всегда был к ней добр, даже несмотря на то, что немного и побаивался её из-за рассказов Торина. Тем не менее он отчего-то всегда находил добрые слова, заставляя её невольно улыбнуться, даже если все остальные гномы умели лишь на неё ворчать. - Не спится, - пожала плечами она. - Нужно поспать, завтра трудный день, - заботливо возразил он. - Я знаю, - еле заметно улыбнулась девушка. - Мне снятся кошмары, - вдруг призналась она, и ей тут же стало чуть легче, словно она сбросила с души тяжкий груз. - Я боюсь засыпать, зная, что снова окунусь в свои страхи. - Да, я тебя понимаю, - сочувственно кивнул Бофур. - Увы, с этим никто не сможет тебе помочь, кроме тебя самой. - Я знаю, - печально проговорила Мэриэл, всматриваясь в скалистый потолок. - Однажды один очень добрый человек сказал мне, что наши главные враги — это наши страхи, ибо в войне против них ты всегда будешь одиноким. Но, знаешь, если бы люди были чуточку добрее и научились бы видеть в других то, что сокрыто глубоко внутри, никто не был бы одинок. У нас были бы союзники. - Ты скучаешь по Ривинделлу? - после минутного молчания неожиданно спросил Бофур, и в его голосе не было ни презрения, ни ненависти. - Скучаешь по тем, кто понимал тебя? - Почему ты думаешь, что вы не понимаете меня? - с преувеличенным удивлением воззрилась на него девушка. - Потому что никто из нас не сталкивался раньше с чёрной магией и всей этой дрянью, - просто ответил Бофур, и Мэриэл невольно грустно улыбнулась его словам. - Эй, тебе только нельзя вешать носа, - попытался подбодрить её весёлый гном. - Знаешь, на наши головы часто сваливается столько разных неприятных пакостей, что порой даже и не знаешь, за что судьба так строга к тебе. Надо просто учиться принимать то, что изменить нельзя, и пытаться исправить то, что изменить можно, - Бофур неловко похлопал девушку по плечу, впрочем, тут же оторвал руку, словно обжигаясь о пламя. Это невольное движение резануло девушку, но она, как смогла, попыталась не подать вида. - Никто не знает, как действует моя магия, потому Торин и опасается меня, - печально ухмыльнулась она. - Я верю, что не причиню вам вреда, ибо привязалась к вам и не могу себе представить, что способна покалечить вас. Я сделаю всё, чтобы вы обрели свой дом, чтобы вернули свою родину. Я отдам за вас жизнь, но помогу вам победить в этой страшной войне, - искренность звонко звучала в её тихих словах, и Бофур, подавшись какому-то странному порыву, мягко сжал её пальцы в перчатках, больше не страшась её чёрной магии. Что-то простое и чистое было в её словах, и гном знал, что так оно и будет. - Но... - вдруг снова заговорила девушка, опуская взор, - вы никогда не поймёте, каково это не знать, кто ты на самом деле. Вы гномы, вы всегда чётко помнили, что однажды придёт день, когда вы отправитесь отвоёвывать свой дом, и вы жили ради этого дня. А я не знаю, куда идёт моя дорога и за каким горизонтом скрыта моя звезда. Пред вами сияет Эребор, а предо мною — бездна! На мгновение установилось молчание, прерываемое тихим храпом гномов и глубоким дыханием Мэриэл, не ожидавшей от самой себя, что выскажет наконец всю правду. Бофуру было жаль эту молодую девочку, потерявшуюся в своих собственных страхах и вопросах, но, увы, как бы не хотел, не мог ей ни в чём помочь, ибо не понимал её до конца. Да, она была права, он вырос с чётким понятием, что он гном, он должен сторожить свои границы, свои сокровища, оберегать своих родных и друзей и однажды должен отправиться в долгий путь, чтобы вернуть этот далёкий огонь — Одинокую гору. По-другому быть не могло. Она же выросла среди эльфов, среди тех, кто не имел к ней никакого отношения. Её дом сгорел, когда пришли орки. Единственное, что у неё осталось, - это был её друг. Арагорн — именно Арагорн, а не Эстель, как называли его эльфы, — уже, быть может, узнал правду о своём происхождении и скоро станет вождём дунэдайн, станет её королём! Вот перед кем склонила бы она голову, вот кому бы она поклялась служить! У неё не было настоящего дома, не было семьи, не было народа, ибо он рассыпался по свету, но был король. Когда-нибудь, когда Арагорн взойдёт на престол, она придёт к нему и склонит голову перед тем, кому по-настоящему верит. Но, увы, всё это могло быть и через три дня, и через сотню лет, и Мэриэл не знала, застанет ли она тот миг, когда на голову Арагорна наденут блистающую серебром корону... Из раздумий её вдруг вырвал какой-то шорох. Прямо под её ногами вдруг начал сыпаться песок, и сердце предательски замерло. - Подъём! - вскричала она, принимаясь тормошить сонных гномов. - Поднимайтесь же скорее! Но было поздно. Пол под ними провалился, и они кубарем полетели вниз. Сонные гномы, больно ударяясь то друг о друга, то о скалистые стены тоннеля, словно бочки, катились куда-то по тускло освещённым коридорам. Мэриэл почувствовала, что кто-то — кажется, Бомбур — нечаянно отпихнул её в полёте, и она с криком полетела в стену, закрыв глаза от неожиданности и внезапного страха. Вдруг, больно ударившись головой о камень, она упала на пол какого-то тоннеля. Гномы скрылись из вида, и она осталась в темноте одна.