Шаги в пустоте

Солнце ещё не поднималось над горизонтом, но дали уже постепенно окрашивались в нежно-оранжевый цвет. Тихий ветер ступал по небосводу, гоня на север сребро-синие облака, и запах полыни стлался по волнуемой земле, тревожно вздымающейся от волнения и тревоги. Остановившись около облезлой серой двери, Мэриэл вздохнула, зная, что её не ждёт тёплый приём. Ей впрочем не было нужно ни тепла, ни радушия, ей только надо было поговорить с хозяином этой приятной лачуги, и больше ничего. На сердце камнем лежала тревога, и всё её существо не хотело ступать за порог, однако она должна была это сделать. Она должна была его предупредить. Тихо постучав, девушка сжала губы в тоненькую ниточку неуверенности, и когда на пороге появился тот, к кому она пришла, она совсем оробела. - Я не буду с тобой говорить, - гневно бросил Бард, уже готовый закрыть дверь, как вдруг она была остановлена маленькой ладошкой Мэриэл. Его брови ещё сильнее нахмурились. - Пожалуйста, ты должен меня выслушать, - её глаза едва заметно блеснули от слёз, и голос задрожал от нахлынувших чувств. - Пожалуйста... - тихо прошептала она, уже с мольбою взирая на него. Лодочник, минуту не зная, как поступить, наконец вышел из дома, закрывая за собой дверь, и облокотился на скрипучий парапет небольшого балкона, весь потрескавшийся и облезлый. Он был хмур и никакого желания слушать в нём не было, но он не мог отказать этим печальным глазам, а потому он насторожился, готовясь к разговору. - Я слушаю, - сумрачно проговорил он, всматриваясь в дальний горизонт, на котором постепенно разгорался рассвет. - Я разделяю твою тревогу и думаю, что... дракон всё ещё спит где-то там, под горою, - неуверенно начала она, облокачиваясь на парапет рядом с ним. - Но при этом вчера на площади ты поддержала Торина, - безжалостно прервал её Бард, и гневом сверкнули его пасмурные глаза. - Я не могла этого не сделать, - Мэриэл печально повесила голову. - Почему? - лодочник пристально взглянул на неё, с яростью пепеля её глаза. Он надвинулся на неё, и теперь она казалась совсем маленькой рядом с ним. - Потому что я люблю его, - она сказала это так просто, таким искренним был её голос, так ярко заблистали её грустные глаза, что Бард невольно замер, хмуря в непонимании брови. - Как это возможно? - в его голосе прозвучали одновременно и жёсткая насмешка, и удивление, и горечь. - Того, кого любишь, не выбирают, - во всём её виде сквозила подавленность и боль. Бард, сжав губы, отступил от девушки, дабы она вздохнула свободнее. - Всего лишь пару минут, мне казалось, он любил меня, но потом... они напились, и вот теперь в его глазах нет ничего, кроме странной жажды попасть домой... Вчера он обещал мне, что скажет всему вашему народу одну очень важную вещь, но не сделал этого. Теперь всё может погибнуть, понимаешь? - Ничего не понимаю, - качнул головой лодочник, всё ещё пристально смотря на неё. - Дракон жив, Бард, - прямо сказала девушка, и сталью блеснули её глаза. - И если мы разбудим его, ваш город сгорит... Торин должен был сказать Бургомистру о том, что необходимо эвакуировать людей из города, дабы никто не пострадал. Он не сделал этого... По той причине ли, что был пьян, или потому, что его интересуют жизни бедных людей, - этого я не знаю. - И ты пришла ко мне... - Чтобы предупредить! - её глаза были столь печальными и встревоженными, что Бард невольно вздохнул. - Но нам некуда идти, - он пожал плечами. - Вам нужно только переждать, пока мы не найдём способ убить дракона, - отчаянно повысила голос Мэриэл, прижимая руки к груди. - Ты должен защитить свой народ, Бард. - Почему ты сама не скажешь всё это Бургомистру? - сурово спростл её лодочник. - Они со своим помощником видят в девушках только шлюх, которые греют им постель, - её красивое лицо исказилось от отвращения и презрения. - Ты правда думаешь, что они послушают меня? - А что сказал Торин? - не сдавался Бард. - Ты говорила с ним? - Ещё вчера он обещал мне, что всё расскажет, но они напились, и я подумала, что утро вечера мудренее, - её голос начинал дрожать от волнения. - Но сегодня он даже не захотел говорить со мной! Приближаясь к горе, он становится... другим, и я словно не узнаю его! - Так значит ты поняла наконец, что ему наплевать на жизни других людей, - усмехнулся Бард, но в его усмешке едва заметно скользнула горечь. - Я давно знала, что он эгоистичен, но... безжалостен... равнодушен... Этого в нём я никогда не замечала! А теперь... - Всё наконец встало на свои места, - сурово закончил Бард. - Ты последняя надежда, Бард! - в мольбе она сложила руки. - Эти люди не виноваты в том, что Торин оказался столь жесток, и они имеют право на лучшую жизнь. Вам нужно немедленно покинуть город! В эту минуту, когда девушка в отчаянии устремила свой взор на лодочника, что мог помочь ей, где-то вдалеке зазвенели колокола, возвещая о скором рассвете и об отплытии гномов. Мэриэл не шелохнулась, не думая о том, что может опоздать, и лишь в мольбе взирала на Барда. Лодочник нахмурился, но в глазах его на мгновение блеснуло что-то похожее на тревогу и понимание. - Тебе пора, - только и сказал он, скрываясь за дверью своей лачуги. Одинокая слеза скатилась по бледной щеке Мэриэл, её слабая рука, облачённая в чёрную перчатку, мягко погладила дверь этого уютного дома, и девушка направилась к жилищу Бургомистра, возле которого слышались уже радостные крики, и в воздух летели тёплые пожелания хорошего пути. Возле лодки, что отправлялась к Эребору, скопилось много народу, и морозный воздух был наполнен звонкими голосами и тёплым дыханием, согревающим мостовую. Пробираясь сквозь толпу народа, воняющего рыбой и плесенью, Мэриэл старательно оттирала с щёк ещё не высохшие слёзы и молилась небесам о том, чтобы Бард послушал её. Сколько невинных людей могло погибнуть из-за неуёмных амбиций какого-то короля и отчаяния лодочника! "Все мужчины одинаковы, - думала в этот момент Мэриэл. - Выше гордости не стоит ничего!" - Вот ты где! - радостно встретил её Торин на причале, когда гномы по одному уже начанали садиться в предоставленную им лодку. Всего на миг в душе девушки мелькнула надежда на то, что гном очнулся от чёрного сна и теперь наконец исполнит обещанное. - Где ты была? - Решила проветриться, - сухо сказала она, не зная, как поднять на него глаза, но, к счастью или к ужасному сожалению, молодой король был занят пакованием вещей, а потому не обратил внимание на её подавленное настроение. Последняя звезда надежды скрылась в чёрных тучах. Подойдя к Кили и мягко улыбнувшись его измождённому, побелевшему лицу, она аккуратно поцеловала молодого принца в лоб, проверяя температуру. С ужасом она обнаружила, что у него был сильный жар. - Как ты? - аккуратно спросила она, ласково беря его руки в свои. - Нормально, - снова солгал ей темноволосый гном и решительно спустился к лодке, уже собираясь забраться в неё. - Ты не едешь, - неожиданно сурово остановил его Торин, и глаза Кили расширились от страха и удивления. - Что? - одновременно с ним проговорила и Мэриэл, подходя ближе и чувствуя, что слёзы начинают жечь ей глаза. - Кили остаётся, - равнодушно бросил молодой король, невозмутимо продолжая ставить тюки с провизией на дно лодки. - Остановись и посмотри на меня! - неожиданно сурово проговорила девушка, и её звенящий от гнева голос заставил Торина поднять глаза. - Что это значит? - Кили ранен и будет задерживать нас, - его голос был холоден, как лёд. - Мы не можем рисковать всей нашей экспедицией ради одного гнома. - Но я... должен быть там, когда откроется дверь! - на губах Кили отразилась какая-то нервная, не верящая в происходящее улыбка. - Останься, - голос Торина стал чуть мягче, и его холодная рука аккуратно коснулась щеки племянника, словно утешая его. - Догонишь нас, когда поправишься. - Я с ним останусь, - добродушно проговорил Оин, вылезая из лодки и становясь рядом с Кили, присевшим на бочку от отчаяния и смотрящим в пустоту, словно не понимая, что происходит, и ничуть не веря всему, что было вокруг. - Такая рана сама по себе не затянется. - Дядя, мы выросли на рассказах о горе! - подойдя к Торину, заговорил Фили, и в его глазах огнём пылала жгучая печаль. - Ты не можешь отнять у него мечту! - Однажды ты станешь королём и поймёшь, что мы не можем рисковать всем ради одного гнома, - молодой светловолосый принц, не слушая его, решительно ступил на мостовую, вылезая из лодки, как вдруг тяжёлая рука Короля-под-Горой остановила его. - Не делай глупости, Фили! Твоё место в отряде! - Моё место рядом с братом! - решительно, почти сурово ответил молодой гном и уверенно вырвал свою руку из хватки дяди. Подойдя к Кили, он положил руку ему на плечо и присел рядом с ним, расспрашивая с тревогой о том, как тот себя чувствует. - Моё место тоже рядом с ними, - холодно проговорила Мэриэл, не собираясь садиться в лодку и решительно сложив руки на груди. - Ты взломщица, так что не говори глупостей, - не принял её слова всерьёз Торин, не поднимая на неё взора и продолжая перекладывать мешки в лодку. - К тому же ты... В её сердце медленно начала закипать злоба, и руки сами по себе сжались в кулаки. - Что я? - её взор мгновенно потемнел. - Твой отряд разваливается Торин, сын Траина, а тебе плевать! Что произошло с тобой? Почему ты так сильно изменился за эту ночь? Но молодой король ей не ответил, отвернувшись, словно не желая даже смотреть в глаза тому, кто кинул ему в лицо эти обвинения. Видно, о поцелуе он и не помнил вовсе... Девушке, умело скрывшей слёзы в уголках печальных глаз, ничего не оставалось кроме как попрощаться с Кили, Фили и Оином, которые сидели на берегу в толпе серых людей, пропахших рыбой и сыростью. - Я буду ждать тебя, - обнимая, тихо прошептала она на ухо темноволосому принцу и ещё раз ласково поцеловала его в горячий, чуть вспотевший лоб. Кили вымученно ей улыбнулся, но сказать что-либо не смог - на это у него уже не хватало сил. - Ты обязательно увидишь те сумрачные чертоги Эребора, - сказала она Кили, - и покажешь мне каждый потённый уголок подземелий и залов. Ты только, - ком в горле помешал ей, и она тяжело задышала, - должен поправиться, слышишь? Кили снова кое-как улыбнулся ей. Ещё раз поцеловав его в щёку, она в последний раз прошептала: - Прощай, молодой принц. - Будь осторожна, - проговорил Фили, неожиданно крепко сжимая девушку в своих объятиях. Её блестящие от слёз глаза печально ему улыбнулись, и она спустилась в лодку, где её уже нетерпеливо ждал суровый король, который шёл к своему королевству. Усевшись на корме так, чтобы участникам развалившегося отряда была видна только её спина, Мэриэл незаметно оттёрла слёзы тыльной стороной ладони и проводила печальным взором серые домишки, уплывающие куда-то за неё. Впереди расстилалась сожжённая дотла долина Смауга, где не было места светлым воспоминаниям и счастью, и тревога охватывала её бедное, измотанное сердце.

***

Никто не мог произнести ни слова, ибо именно к этому дню стремились сердца потерянного народа гномов всю их жизнь. Об этом мечтали они во снах, пока спали на другом конце света в незнакомых подземельях Мглистых гор, об этом думали они каждый день и каждую ночь, пока были живы. Песня, что звала их сюда, гулко звучала в их головах, руки подрагивали от странно знакомого им волнения. Перед ними спрятанная в тумане и облаках возвышалась Одинокая гора. Их давно утерянная родина, огнём мерцающая в их мечтах и сновидениях. Сколько воды утекло с тех пор, когда они видели их дом в последний раз, когда многие их друзья погибли в ужасном пламени дракона... Года пролетели мимо них столь незаметно, что казались вечностью, и гномы со слезами на глазах взирали на посеребрённую снегом вершину, на их потерянный дом. Печально улыбаясь друг другу, они двигались всё дальше и дальше, ибо до ночи они должны были добраться до потайной двери, что сейчас так жаждали увидеть их сердца. Светлые воспоминания о мерцающих таинственным светом пещерах, о бесконечных залах великого подземного королевства, о тёмно-зелёном полумраке подземелий охватывали их души, и они с таким счастьем смотрели на Одинокую гору, что Мэриэл тоже невольно печально улыбалась. Ей никогда не понять этого чувства настоящего дома. Под пасмурным солнцем она никогда не увидит золотые чертоги своего родного города, но отчего-то на сердце было как-то тепло, словно именно эту таинственную вершину она и искала всю свою жизнь. Что-то величественное, королевское и вместе с тем что-то невероятно родное чувствовалось в этом месте. Мистическое волшебство Эребора окутывало их, словно серебристый туман на рассвете. Древние мифы, сказания и легенды чувствовались в каждом камне по дороге к королевству, дух прошедших столетий витал невидимой магией в воздухе. Девушке удалось скрыть от командира отряда, что и она тоже, как и молодой принц, оставшийся в Озёрном городе, чувствует себя не очень. Боль в руках усилилась, теперь чёрный узор покрывал их до самых плеч. Глаза немного потускнели, усталость стала верной попутчицей Мэриэл, и она шла позади всех, едва заметно тяжело дыша от боли. Она не давала себе и минуты отдыха, ибо знала, что должна дойти до Одинокой горы, чтобы наконец узнать всю истину, какой бы она не была. Вскоре в серой долине перед ними раскинулся некогда великий город Дейл. Давящая пустота сжимала сердца, звенящая тишина неприятно отдавалась эхом под их ногами. Смерть висела чёрным полукругом над этим таинственным местом, и гномы невольно остановились, отдавая дань уважения погибшим в тот день, когда огонь упал на леса с небес. Слёзы боли сдавливали глаза, ибо никто не смог выжить в тот день. Дракон, пусть ему и не нужен был этот город, сжёг всё дотла, не оставив ничего в этой долине, кроме разрушения и смерти. Гномы не заметили, как пролетел этот день, каждого из них охватывало странное чувство тревоги и волнения, мысли, витавшие в их головах, были наполнены суеверным страхом. По карте они принялись искать у подножия горы потайную дверь, что была единственными воротами в их светлое прошлое и пока ещё неизвестное будущее. - Сюда! - прокричала Мэриэл, с ловкостью взбегая по камням к запрятанной среди скал статуе гнома с большой секирой. В каменном изваянии виднелась крохотная лесенка, выдолбленная прямо в скале, а это значит, что дверь может быть там. - Молодец, Мэй! - невольно назвал её Торин именем детства и бросился к лестнице. Жаль, что он не увидел, как сумрачно, почти сурово сверкнули её глаза, когда он назвал её так. Всё ещё в её душе крылась обида и тревога, и она не могла позволить этому гному думать, что она всё ещё благоволит ему. Таинственная лестница в скале вела на небольшую площадку, покрытую лишайником и сорняками. Прямо перед ними была скала, в которой, вероятно, и должна была быть та самая потайная дверь. Двалин, впервые в жизни потеряв самообладание, подошёл к скале и принялся беспорядочно трогать её, пытаясь найти углубление, похожее на скважину. За их спинами на горизонте разгорался уже закат, солнце медленно катилось за чёрную линию, как будто хотело поскорее скрыться с глаз этого мира. Прохладный ветер раздувал полы плащей, небесный пожар отражался в взволнованных взорах. - Нори, давай! - приказал Торин тихо, когда солнце уже почти исчезло, и осталось всего пару лучей, не исчезнувших за чёрной ленточкой горизонта. Гном принялся слегка постукивать по камню, внимательно прислушиваясь к каждому звуку. Но ничего не происходило. Последний луч уже был брошен насмешливым светилом на скалу, и гномы в ярости принялись колотить её, разбивая о камень топоры, надеясь на то, что она почувствовав гномью ярость, откроет свои врата измотанным путникам. Но тайной двери не было. В молчании все смотрели, как в красках ночи растворяется огонь величественного заката, и тяжёлое ощущение камнем лежало в их сердцах. Они упустили его. Упустили последний луч. Что могло пойти не так?... - Встань у серого камня... - перечитал Торин, и в его голосе впервые звучала растерянность. - И последний луч заходящего солнца... укажет на замочную скважину... Здесь так написано, - пробормотал он, ни к кому не обращаясь. - Что мы упустили? Гномы ничего не отвечали. Им нечего было сказать, ибо их единственный шанс вернуться домой пропал, канул в пустоту за горами, за которыми скрылся их последний луч. Торин в растерянности уронил ключ на землю, и он с глухим звоном стукнулся об камень. Гномы, тяжело вздыхая, принялись уходить. - Стойте, - удивлённо проговорила Мэриэл, когда её товарищи один за другим начали уходить по крутой лестнице вниз. - Вы не можете сейчас уйти! Ведь вы... - они её не слышали. - Торин! - она подошла к нему, смотря на него умоляющим взором; на глаза сами по себе накатывались слёзы. Никакая обида, никакой тревоги теперь не было, было лишь отчаяние и боль. Они шли к этой вершине через весь мир, и теперь... всё не должно было кончиться так быстро! - Торин... мы же не можем вот так сдаться... - А что ты предлагаешь? - бесцветно бросил он, не смотря на неё. - Всё кончено. - Ничего не кончено! - яростно сказала она, и, кажется, эта вспышка гнева заставила молодого короля немного встрепенуться. - Ты король Эребора, - медленно, выделяя каждое слово, сказала она, беря его руки в свои. - Ты не можешь вот так просто сдаться, только не сейчас. Она выхватила из его рук карту и подошла к скале, на которой неторопливо расползалась тьма наступающей ночи. На площадке не осталось никого кроме неё и Торина, и это сжимало её сердце жуткой болью. Стиснув зубы и помотав головой, чтобы хоть на секунду забыть о боли, она посмотрела на карту, которая уже почти полностью исчезла во мраке. - Встань у серого камня, - пробормотала она себе под нос, подходя ближе к скале и в задумчивости прикасаясь к ней рукой, - когда прострекочет дрозд, - тут она осмотрелась по сторонам, ища глазами эту пресловутую птицу, - и тогда последний луч... укажет на замочную скважину. - Видишь, ничего нет, - сурово бросил молодой король, несколько секунд спустя, и он положил руку ей на плечо. - У нас не получилось, просто смирись с этим. Тут вдруг совсем близко они услышали, как какая-то птица громко пропела несколько звонких нот. Из-за туч выплыл, словно мистический корабль призраков, большой месяц, посеребрённый невероятным светом снов. Сердце Мэриэл пропустило несколько ударов, а потом забилось в бешеном ритме, ибо на камне начал вырисовываться какой-то замысловатый узор. И вскоре лунный свет устремился к одной крохотной щёлке, в которой тут же отразилась темнота скважины. Губы девушки дрогнули в робкой улыбке. - Это лунный свет! - закричала она, подходя к обрыву и пытаясь докричаться до гномов, что ушли. - Последняя луна осени! Она начала с неистовством шарить по траве, ища ключ, что уронил Торин, когда отчаялся найти дверь. Где же он? Он же не мог исчезнуть! Не мог, не мог... В руках молодого короля что-то блеснуло, и он посмотрел на Мэриэл. Она медленно поднялась с колен и взглянула на него. От прежней безнадёжности не осталась и следа, Торин теперь уже с уверенностью сжимал тёмно-зелёный ключ в руках. Девушка улыбнулась ему, а он заключил её в объятиях, таких крепких, что она даже слегка побледнела. - Ты снова спасла меня, ты понимаешь? - прижимаясь к ней, тихо проговорил молодой король. - Я знаю, - прошептала она в ответ и отстранилась, серьёзно посмотрев ему в глаза, словно говорила, что время настало. За их спинами звонко застучали шаги гномов, и снова наполненные до краёв надеждой взоры устремились на дверь. Торин медленно, словно чего-то страшась, подступил к камню и вставил ключ в крохотную, темнеющую скважину. Застаревший механизм дрогнул, и молодой король всем своим телом навалился на дверь. Открылся проход, сверкающий чистой тьмою. Каждый участник похода замер, забывая на мгновение, что нужно дышать. Перед ними был вход в Эребор, где они помнили каждый камень, каждый чёрный ход. Всё здесь было родным, вечным, и гномы, ощущая на себе волшебное воздействие их давно позабытой родины, ступили на порог, наслаждаясь каждым вздохом. Даже этот затхлый воздух они, казалось, любили больше всего на свете. Мэриэл тоже чувствовала эту непередаваемую атмосферу, навеянную возвращением гномов в родной дом. С этим чувством не сравнилось бы ни что на свете, может быть, лишь только любовь, да и она иногда бывает не вечной. Любовь же к родному очагу никогда не угаснет, никогда не пропадёт даже из сухого, как листва в Лихолесье, сердца, ибо она вечна. Она крепче любой стали, любого камня. Даже смерти эта любовь не боится. Что ждёт их там, в запылённых залах королевства под горой? Кто знает, кого встретят они там, где всегда горели пламенем кузни, где всегда слышался смех гномов и звон их молотов... Ничего не осталось после пламени дракона, никто не выжил, никто не спасся. Лишь тяжёлые воспоминания далёкими огнями горели в сердцах, ибо никто никогда не забудет тех ужасных минут, когда дракон ворвался в Эребор... Драконье дыхание Мэриэл почувствовала очень быстро. Странную, склизкую тьму, струящуюся в самом воздухе, она словно могла потрогать руками и увидеть глазом, но вокруг ничего не было. Что бы это было? Видение или же явь? Прикоснувшись к холодной стене королевства, девушка неожиданно почувствовала, как волна какой-то странной, неистовой силы грохотом отозвалась по всей горе, и гномы дрогнули, осматривая дрогнувшие стены. Медленно осмотрев свою руку в перчатке, девушка с ужасом поняла, что её здесь уже ждали. Быть может, ждал даже сам дракон... Девушка вдруг вздрогнула от осознания, что именно ей первой придётся спуститься в эти тёмные залы, ибо она взломщица, что подписала контракт. Её человеческий запах не должен сильно напугать дракона, который не хотел быть ограбленным. Там в темноте бесконечных подземелий она должна была отыскать достояние народа Дурина. Аркенстон, белый камень королей гномов, что имел столь высокую ценность, что ничто из богатств мира не могло с ним сравниться. Именно его среди бессчетных богатств Эребора она должна была отыскать. Несмотря на дракона, который вполне мог оказаться там, и на древнюю магию, которая пробудилась от её мимолётного вздоха.