Шаги в пустоте

Утро, когда отряд Торина Дубощита стоял на воротах великого королевства Эребор и смотрел на то, как блистают золотые доспехи огромной армии лесных эльфов, стоящих у их дверей, было пасмурным, и солнце тускло освещало поле, где должна была состояться битва, еле заметно выглядывая из-за хмурых туч. Гномы, нарядившиеся в золочёные доспехи, стояли один к одному, хмурясь в решительности и прижимая к груди заточенные до блеска мечи, готовые броситься в битву и убить каждого, кто посмеет напасть на их дом. Что-то мужественное, гордое крылось в этих складках на лбу, каким-то необычайным блеском блистали эти отважные глаза. За их спинами, гордо вскинув голову к небу, стояла Мэриэл всё в том же чёрном платье и сапожках, что и раньше. Только за поясом её таинственно блистал хрустальный цветок. Руки её поминутно прикасались к серебристой рукояти клинка, словно в каком-то страхе, но взор глубоких глаз её был мужественен, как никогда. Казалось, она была готова ко всему, что было предначертано ей судьбой. Торин был особенно хмур в этот день, но и сейчас в нём сквозила королевская решительность и гордость. Да, каждый гном восхищался своим королём, несмотря на его глаза, в которых горела лишь алчность и злоба. Трандуил и Бард, что восседали на своих верных скакунах, не сводили взгляда с Торина и словно чего-то ждали от него. Ветер суматошно разбрасывал их волосы, теребил полы плащей, но, казалось, они были недвижимы, словно застывшие во времени. Торин сжигал их дотла немыслимо жёстким и страшным взором, но они отвечали ему уверенно, словно ничего не боялись. Неожиданно молодой король, в мгновение натянув тетиву лука, пустил стрелу под ноги Трандуила, восседающего под его вратами на большом олене, блистающем своими серебристыми величественными рогами. Мэриэл едва заметно вздрогнула от этого поспешного действия, её взор с тревогой обратился на Трандуила, но Лесной Король даже не покачнулся. - Следующую всажу между глаз! - гневно проговорил Торин, и гномы одобрительно усмехнулись. Трандуил смотрел на них, ничем не выражая своего раздражения, и, казалось, еле заметно улыбался, усмехаясь ненасытной ненависти гномов. - Мы лишь хотели сказать, что твоё предложение оплаты было получено и принято, - чуть склонил голову Лесной Король, словно в благодарность. Его пристальные, глубокие синие глаза неожиданно обратились к девушке, что стояла с краю, и все гномы увидели это невольное движение. Мэй, не спуская глаз, смотрела на Лесного короля, и было что-то в этом взгляде такое печальное и столь чистое, что никто не решался прервать это мгновение молчаливого, неизвестного никому разговора. Торин, до ужаса разгневанный этим взором, поспешил рьяно прервать это затянувшееся мочание, понятное только Мэй и Трандуилу. - Какой ещё оплаты? - мрачно опешил король. - Мы ничего вам не давали! - У нас есть это, - невозмутимо сказал Бард, вынимая из-з пазухи сияющий белый камень. Мэриэл без страха посмотрела на Аркенстон, загадочно блеснувший в лучах тусклого солнца. Уголком глаз она заметила, что Торин едва заметно вздрогнул, и её сердце сжалось от немыслимой боли. - У них Аркенстон, - прорычал в ярости Двалин. - Воры! Откуда у вас святыня нашего народа?! - Король-под-горой может забрать его, - Бард небрежно подросил камень в руках, отчего, кажется, вздрогнули сердца всех, кто стоял на воротах Эребора, и тут же спрятал его в куртке, - с нашего позволения. Возникла минута тревожного молчания, и никто не решался сделать ни единого движения. Всем было страшно, никто не знал, что должно было сейчас произойти. - Это обман, - проговорил Торин в неверии. - Грязная ложь! Камень не покидал эту гору! - вскричал он. - Это обман! - Нет, не обман, - больше сдерживаться девушка не могла. Она отважно выступила вперёд и смело взглянула в глаза своего возлюбленного, читая в нём жуткую боль, неверие и всепоглощающую ярость. - Я отдала его им. - Ты... - еле сдерживаясь от гнева, прошептал король. - Да, я, - мужественно вскинула она голову. - Я хотела отдать его тебе, Торин, но не смогла этого сделать. - Почему же? - жёстко спросил Торин, сжимая кулаки. - Ты изменился, Торин, - она бесстрашно подступила ближе. - Гном, которого я знала, был навсегда потерян в этой горе с кучей никому не нужного золота! С каких пор Торин, сын Траина, ценит золото превыше всех жизней? С каких пор не доверяет своим товарищам, подозревает каждого в измене? С каких пор не верит тем, кто прошёл с ним весь этот путь, тем, кто защищал его, и тем, кто любит его больше жизни, - она замолкла ненадолго, смотря на него преданными глазами, но, осознавая, что ничто не может спасти его, она сжала губы. Никогда, казалось, она не смогла бы произнести этих слов, никогда бы не смогла сказать, что любит его, но теперь ей всё было по силам, все моря были по колено. - Я ни за что не соглашусь быть королевой такого короля! - с этими словами она решительно сняла сверкающую заколку-цветок с головы и протянула её Торину, но он даже не посмотрел на неё. Она в немыслимой боли бросила её об пол, и та рассыпалась на тысячи осколков. В глубине его глаз пробудилось на миг какое-то прежнее чувство, но оно погасло, и девушка закрыла глаза руками, дабы никто не видел её слёзы. Так больно ей, кажется, не было никогда. - Сбросить её с бастиона! - равнодушно приказал Торин, отворачиваясь от Мэй, и его слова рваным эхом отозвались в висках девушки. Её истерзанное сердце дрогнуло, боясь навсегда замереть от боли. Никто из гномов не шевельнулся, и взор каждого был наполнен отчаянием. Никто не знал, что ему делать, как поступить в этой немыслимой ситуации, и каждый молчал. - Я сказал, сбросить её с бастиона! - когда молодой король обернулся к девушке, она увидела, что в его глазах стоят слёзы. Настоящие, никогда не виданные слёзы... - Не смей её трогать! - услышали они из-за стены, и, взглянув вниз, Торин увидел Странника, вышедшего из толпы эльфов, с тревогой и твёрдостью смотрящего на молодого короля. Несколько немыслимо долгих мгновений они смотрели друг на друга, не зная, что сказать, и в конце концов Арагорн выиграл этот молчаливый спор. Торин, не сдержав его взора, отвернулся. В последний раз взглянув на молодого короля и осознав, что он всё ещё не готов её слушать, девушка ушла на дальнюю часть стены, где и спустилась с помощью верёвки к ожидающему её Арагорну. Крепко обняв её за плечи и прижав к себе, Странник снова посмотрел на бастион и встретился со взглядом Торина, пустым и ничего не выражающим. Трандуил, перехвативший его взор, покачал головой, словно указывая на его ошибку, и неожиданно прикоснулся к чёрным, как вороново крыло, волосам девушки, дивясь их шелковистости. Молодой король понял, что изменить что-то уже очень поздно, что всё уже безнадёжно потеряно и он порвал все связи, которые были у него, и в его душе разросся лёд. Теперь осталась только война для него и месть. - Так дай же нам свой ответ! - крикнул Бард, руша всю атмосферу печали и боли. - Ты выбираешь мир или войну? Торин безумными глазами посмотрел на них, остановив свой недвижимый взор на девушке, но она не отвела глаза. В её синеве мерцала мудрая отвага, и теперь Мэриэл ничего не боялась. Выплаканные слёзы всё ещё оставались на её бледных щеках, и она с болью посмотрела на молодого короля, словно чего-то ожидавшего от неё. Вдруг большой чернопёрый ворон опустился к Торину на плечо, прилетев с юга, и молодой король вздрогнул, очнувшись от тревожных размышлений. Пернатый товарищ что-то прокаркал ему на ухо, и взгляд молодого короля стал жёстче, заблистал тысячами факелов. - Я выбираю войну, - прошептал он и посмотрел на горизонт, откуда послышался звон металла и эхо приближающихся шагов. Армия эльфов, почувствовав, что угроза идёт с другой стороны, переформировалась и встала лицом к наступающему с юга врагу. Огромная армия неизвестных гномов, одетых в железные доспехи, во главе с рыжеволосым воином, восседающим на огромном козле, ступила в долину Эсгарота и теперь никто не сомневался, что будет масштабная война. Гномы Эребора тут же возликовали - их крики эхом разлетелись по всей выжженной драконом долине, и болью отозвались в сердце девушки. - Митрандир, - вырвавшись из объятий Арагорна и поспешив за армией эльфов, устремившейся на юг, где выстраивались гномы, Мэриэл догнала волшебника, который был отчего-то очень сильно взволнован, - кто это? - Даин, кузен Торина, - буркнул серый странник, хмурясь, - и его армия гномов из Железных гор. - Они же не могут завязать войну, - затревожилась Мэриэл, еле поспевая за волшебником. - Я всегда считал Торина самым разумным из всех королей гномов, а потому от Даина ждать чего-то хорошего нельзя, - сурово ответил Гэндальф, и это заставило девушку вздрогнуть от страха. Нельзя было воевать, ни в коем случае нельзя! - Доброго утречка! - гневно бросил Даин, взбегая на своём горном козле на большой камень. - У меня есть к вам одно предложение, если позволите уделить мне малость времени. Будьте любезны, убраться отсюда! - последние его слова были подхвачены громкими насмешками его многочисленной армии. - Зачем же так грубо, Владыка Даин! - миролюбиво проговорил Гэндальф, выходя из строя эльфов. За ним встала Мэриэл, с решительной отвагой взирающая на Железностопа, но тот даже не увидел её из-за широкой спины волшебника. Рядом с девушкой встал Арагорн, пристально разглядывающий армию гномов и решающий, что же лучше сделать, чтобы предотвратить войну. В белом роге Аррока, что висел у него на поясе, отразились солнечные лучи. - Гэндальф Серый, - недоверчиво прищурил глаза суровый гном. - Вели этому сброду уйти, или я за себя не ручаюсь! - Незачем затевать войну между гномами, людьми и эльфами, - сурово проговорил волшебник. - Легион орков уже на подступах к горе. Отзови своё войско! Сердце Мэриэл вздрогнуло от тревоги, и руки сами по себе сжались в кулаки. - Я не отступлю перед какими-то там эльфами, - запальчиво крикнул Даин. - Тем более перед трусливой лесной феей, - губы Лесного Короля дрогнули в насмешливой улыбке. - Он желает зла моему народу. Если он посмеет встать между мной и моими братьями, я раскрою ему башку. Посмотрим как он тогда будет улыбаться! Гномы Эребора и его армии подхватили его боевой клич и встали плотнее, плечом к плечу, готовясь к битве. - Стойте! - закричала девушка, выступая вперёд, надеясь, что её услышат. - Нельзя начинать войну! Недоумение и воление охватили её, но она была готова на всё, только бы не было кровопролития. - Митрандир... - но никто её не слышал. Сердито сдвинув брови, она вышла ещё на несколько шагов вперёд, не намереваясь отступать так просто. Один раз она уже не защитила невинных людей, и теперь не позволит себе совершить такую же ошибку. Надо снова придумать что-нибудь безумное... Среди возникшего шума вдруг прогремел звонкий рог, и все войска в недоумении остановились. Все взоры устремились на неизвестного Странника, который трубил, что есть силы, зная, что так его услышат. Его высокая фигура озарилась вышедшим из-за туч солнцем, и все поразились его необычайной стати. Девушка со слезами на глазах благодарно улыбнулась другу, неожиданно увидев в нём кого-то другого, родного, величественного, словно короля. - Рог Гондора, - прошептал Митрандир, удивлённо обращаясь к Мэриэл. Звон замолк, Арагорн опустил рог Аррока, твёрдо посмотрев на девушку, и Мэй выступила вперёд. - Нельзя начинать войну! - крикнула она с решимостью. Тысячи взглядов сейчас смотрели на неё, шёпот поднялся за её спиной, даже на воротах Эребора всё молчало, и она чувствовала некую неуверенность и страх. - Я знаю, что вы желаете этой войны, ибо противостояние гномов, эльфов и людей будет длиться веками и не закончится ни сегодня, ни завтра! Когда-нибудь вы столкнётесь в решающей борьбе, но только не сегодня! У нас есть общий враг, и сегодня мы должны сплотиться против него, ибо другого выхода у нас нет! - Какой-то девчонке не помешать моим планам! - запальчиво крикнул Даин, который по ходу не понял и половины того, что девушка сказала. Она в волнении опустила руки, и недоуменно оглянулась вокруг. Арагорн с отчаянием перехватил её взгляд, и они поняли, что сердца обоих бьются сейчас одинаково тревожно. Неужели они и правда будут сражаться?... Трандуил взглянул на неё с небольшой долей сожаления и отдал приказ лучникам встать на позиции. В небо полетели тысячи стрел, направленных против гномов, но и жители подземелий не готовы были так просто отступать. В воздух против армии эльфов полетели гномьи вертушки, что с лёгкостью ломали стрелы на своём пути. В груди Мэриэл всё закипело, глаза блеснули опасным синим пламенем, и она интуитивно расставила руки, собирая в них приятное тепло её магии. Пришло время показать всем, на что она способна. Пришло время исправить ошибки своего прошлого. Резко взмахнув руками, она выпустила из рук белые молнии, что разбили в воздухе и стрелы и вертушки, и в долине Эсгарота на миг настала жуткая тишина. Волна чистой белой магии всколыхнула землю, и все бравые воины покачнулись. Решительность, горевшая в глазах девушки, не могла соперничать ни с чьей отвагой, а потому каждый, на кого она смотрела, невольно вздрагивали. - Я не позволю вам сражаться друг с другом, - медленно, выделяя каждое слово, проговорила она, и никто не смел тронуться с места, ибо какой-то суеверный страх завладел сердцами каждого. На воротах Эребора была особенная тишина, напряжением зависшая в воздухе, и все с изумлением смотрели на свою бывшую попутчицу. Теперь перед ними стоял воин, что не готов был так просто отступать, что мог бы соперничать храбростью с любым прославленным бойцом. Однако неожиданно земля под их ногами снова задрожала, и из соседних холмов, покрытых пеплом, выползли на свет огромные черви, раздирающие грунт и путешествующие сквозь камни. Из нор, что они вырыли начали выступать войска орков, и теперь ни у кого не осталось сомнений, что войны между эльфами, гномами и людьми сегодня не будет. Даин опомнился первым и отдал приказ своим войскам, дабы те построили стену из щитов и копий, решительно выступая против войсков орков. Эльфы же не дрогнули, и девушка с волнением посмотрела на Лесного Короля, который не обратил, впрочем, на неё никакого внимания. Сжав рукоять меча, висевшего на поясе, она бросилась за гномами, надеясь встать рядом с ними, чтобы выступить против орков. Арагорн, ни минуты не думая и не колеблясь, помчался за ней, на ходу обнадая свой острый клинок. Но вдруг она остановилась, и он недоуменно посмотрел на её испуганные, печальные глаза. Она заметила, что перед орками идёт какая-то очень знакомая тень и вздрогнула, когда та ей коварно улыбнулась. О, эту улыбку она не забудет никогда. Перед ней был Король Полуночи, снова принявший свой истинный облик. На нём не было доспехов, лишь тёмное боевое платье и штаны с курносыми сапогами. Белые волосы, словно отражающие пепел Эсгарота, вились на ветру, пасмурные глаза горели столь ярко, что девушка невольно вздрогнула. - Отойди, дитя, - вдруг услышала она сзади голос Трандуила и недоуменно обернулась. Выхватив меч, он стоял рядом с ней, прожигая ненавистным взором её отца. - Я сражусь с ним, он тебе не по силам. - Мы сразимся с ним, - согласился с Королём Лихолесья Арагорн, вставая рядом и всего на миг встречаясь с его неземным взором. Они поняли, казалось, друг друга в эту минуту, и даже Мэй не могла знать, откуда они были знакомы. - Я ценю вашу заботу, Ваше величество, и твою, Эстель, - грустно улыбнулась она, - но это лишь моя битва. Это мой отец. Удивлению Лесного Короля не было границ, и он невольно отступил на шаг назад. Арагорн опустил взор в землю, печалясь о том, что не знал этого, и его плечи чуть поникли. Какая-то тревога всколыхнулась в его сердце и не погасла, только разрастаясь и становясь всё сильнее. - Сейчас решится моя судьба, - её глаза блеснули решительным пламенем. - Нуменорская кровь во мне сразится с ангмарской, и именно здесь, в этой долине, я скажу себе, кто я такая, - из-за пазухи она вытянула сияющую хрустальную розу. - Но я всегда буду помнить, что даже в сумрачном лесу, где нет места свету, может расти цветок, что будет прекраснее всех на свете. - Прощайте, Ваше величество, - проговорила наконец она после недолгого молчания, прижав руку к груди и печально склоняя голову. - Может быть, мы ещё встретимся. Следующие слова ей дались очень нелегко, словно ком в горле помешал ей. - Прощай, Странник, - её голос не задрожал, только стал каким-то тихим, безжизненным, печальным. - Мы не прощаемся, - покачал головой Трандуил неожиданно, всматриваясь куда-то за их спины, и они все разом обернулись, всматриваясь в пепел в поиске новой угрозы. Тысячи чёрных теней с белыми, горящими из-под капюшонов глазами встали плотной стеной за спиной Короля Полуночи. - Мы будем защищать тебя, - твёрдо сказад Арагорн, и его клинок опасно блеснул в сером воздухе этого пасмурного дня. Мэй кивнула, соглашаясь с ними и наконец повернулась к отцу, что был перед нею в каких-нибудь двадцати шагах. Сзади неё уже началась ожесточённая битва: морнийцы столкнулись с эльфами, орки - с гномами, всюду лилась алая кровь, но сейчас она постаралась отгородиться от мира и смотреть только на своего противника. Взглянув на то, как коварно улыбается отец, девушка с уверенностью вытянула из ножен меч, и в таинственном эльфийском серебре мелькнул опасный огонь. Отец усмехнулся уголком губ и в точности повторил её действие, достав из-за пояса чёрный, как самая тёмная ночь, клинок, в котором отражалась лишь смерть. - Ты всё ещё можешь сделать правильный выбор, моя милая, - прошептал он вкрадчиво, подступая к ней шаг за шагом, словно крадущаяся кошка. - Великий Лесной Король был прав, что я тебе не по зубам. И тем не менее я горжусь твоей отвагой, милая. - Отец, - упрямо проговорила девушка, судорожно сжимая рукоять, - отец, я знаю, что ты слышишь меня. Тёмные силы не могут полностью завладеть твоим сердцем! Вернись ко мне, - твёрдо произнесла она, - вернись ко мне... - в её голосе проскользнула тонкой серебристой ниточкой мольба и горечь. Король Полуночи улыбнулся ей. - Брандона больше нет здесь, моя дорогая, - в его глазах, словно в глубоких озёрах, растворялась тьма. - Есть лишь Король Полуночи. Однажды он уничтожил Брандона, теперь же, - коварно блеснуло в его руках чёрное серебро, - он пришёл за тобой. Так шанём же в пустоту, дочурка. С неожиданной стремительностью он бросился на неё, но эльфийское серебро отразило ангмарскую сталь. Посыпались тысячи метких ударов, блиставших, словно опасное пламя дракона, вскипела бурная кровь нуменорца и ангмарца, и сошлись в борьбе два великих воина. Любая ошибка могла стать последней, а потому в их глазах горела решимость и взоры пристально следили за каждым движением противника. Король Полуночи, неожиданно сделав резкий выпад, оставил царапину на щеке дочери и коварно улыбнулся выступившей крови. Мэриэл, не желая сдаваться, обсыпала противника диким количеством ударов, закрутившись волчком. Она помнила, что этот приём часто использовал Арагорн на тренировках, и воспоминания о друге придало ей сил. Мимолётным движением стерев со лба капельки пота, она снова пошла в атаку, и наконец её клинок нашёл цель: камзол на руке отца окрасился в красный цвет, и теперь пришло время девушки невольно улыбнуться своей маленькой победе, хотя, конечно, всё происходящее не могло доставлять удовольствие. Она не могла себе представить, что в этих пасмурных глазах когда-то горел огонь любви и нежности к её матери, что когда-то этот человек мог любить её. Её могли бы ласково гладить по голове эти руки, что сейчас крепко держат меч, она могла бы путать пальцами эти мягкие, белые волосы, на неё могли бы нежно смотреть эти суровые глаза, в которых сейчас горела лишь ненависть. Почему судьба так несправедлива к ней? Почему дочь должна сражаться со своим отцом?... Мысли подвели Мэриэл, и она сделала ошибку. Клинок выпал из её рук, и Король Полуночи, коварно улыбнувшись, зашёл за её спину, прижав к горлу острый клинок. Девушка дрогнула, с ужасом ощущая у шеи своей холодную сталь, что могла в мгновение ока лишить её жизни. - Кажется, легенда о птице кончается, - проговорил он, но не успел опомнится, как острый кинжал был воткнут ему прямо в ногу, и девушка, воспользовавшись его замешательством, опёрлась на его плечи и перекувыркнулась через него, оказавшись за спиной. Доля секунды ей потребовалась, чтобы вытащить из-за пояса хрустальную розу, и, не думая, она воткнула острый её конец в спину отца, пробив его тело насквозь. Она и не думала, что этот хрупкий цветок может оказаться таким сильным оружием. Только сейчас к ней пришло осознание, что она только что сделала. Отец медленно повернулся к ней, бездумно смотря на хрустальный конец розы, выходящий из его груди, с которого капала алая кровь. Слёзы затуманили взгляд Мэриэл, когда Король Полуночи вдруг упал на землю, тяжело дыша и готовясь к концу. Дочь инстинктивно опустилась рядом с ним и положила его голову к себе на колени, мягко гладя его по растрепавшимся волосам. Отец бездумно посмотрел на Мэриэл и в задумчивости провёл пальцами по её щеке, ловя горькие слёзы. Что-то давно забытое, родное было теперь в его взоре, и девушке на секунду показалось, что он видит перед собой её мать, ибо его губы вымученно улыбались ей. - Моя милая... - он закашлялся, - я... виноват перед тобой... Прости меня... - Я прощаю тебя, отец, - проговорила девушка сквозь слёзы. - Но я смогу спасти тебя... моя магия... - Нет, - резко прервал её Брандон, тяжело дыша. - Я не хочу жить, Мэй... я... дай мне умереть достойно... Понимаешь... теперь это мой долг, - он слабо усмехнулся. Дочь, никогда не смотревшая в глаза своего отца, смотрела на него с каким-то немыслимым обожанием. Все обиды были забыты, всё, что было в подземелье, - всё отчего-то исчезло, испарилось, словно туман на рассвете. - Воронья высота, - вдруг сказал отец с серьёзностью, на которую только был способен, - вскоре... она будет окружена... с севера идут ещё орки... из Гундабада... предупреди... Его дочь расплакалась ещё сильнее, понурив голову и прижимая его ладонь к губам, но кивнула. - Спой мне, - вдруг проговорил отец, откашливаясь от крови, текущей уже по его губам, - спой мне, как пела Эмелин когда-то... Я любил её, Мэй, любил больше всего на свете... Я думал, что смогу защитить её, вступив на неправильную дорогу, ибо она умирала... Но я... меня обманули, - он снова тяжело закашлялся. - Не время вспоминать прошлое, отец, - всхлипнула девушка, придвигаясь к нему поближе. - Что было, то прошло. Ты ещё сможешь попросить у неё прощения... В эту минуту произошло то, чего она никак не ожидала, - рука отца, распластавшаяся по холодной земле, внезапно взлетела в воздух, сжимая рукоять кинжала, и хотела ударить дочь в грудь, но внезапно отлетела в сторону, отсечённая чьим-то острым клинком. Мэй, в ужасе проследив за полётом отрезанной руки с кинжалом, перевела глаза на отца, и снова увидела эти белёсые озёра, в которых была лишь ненависть и жажда смерти. Слёзы душили её, сильная, немыслимая боль раздирала сердце, и она не сразу почувствовала, как на плечо легла родная рука её друга, что только что спас ей жизнь. Словно весь мир вдруг лишился красок, словно исчезло всё вокруг и не осталось ничего, девушка ничего не видела, только медленно закрывающиеся белые глаза её отца. Бушевавшие в груди тысячи чувств рвались наружу, и по бледным её щекам струились слёзы. Ангмарец всегда остаётся ангмарцем. И ничто не может изменить это. Брандон погиб навсегда, как и Король Полуночи, и после них ничего не осталось. Ни любви, ни ненависти, ни даже пустоты. Только, может быть, пепел. В каком-то опустошении оглянувшись вокруг себя, Мэй увидела, что битва в самом разгаре. На Дейл, где остались раненые, старики и дети, идут огромные полчища орков, и она знала, что должна быть там, чтобы помочь им, но не могла уйти сейчас, когда отец умирал и лежал на её руках, когда только что он снова предал её. С Эребора вдруг раздался звонкий рог, и гномы во главе с Торином бросились в атаку с новым воодушевлением и силой. Девушка грустно улыбнулась, увидев, что проклятье больше не властно на её возлюбленным и он снова стал тем, кого она любила, но сейчас это как будто не играло никакого значения. Было так холодно и пусто в душе, что, казалось, ничто уже никогда не развеселит её. Обратив взор к отцу, она увидела, как на его навсегда закрывшиеся веки падают снежинки, тая на его всё ещё тёплой коже, и неожиданно девушка запела, выполняя последнюю просьбу своего отца. По небу с серою главой Всё ходит месяц молодой И в вечность смотрит, словно там Ответы есть всем чудесам. Эту колыбельную сквозь сны и расплывчатые воспоминания пела ей в детстве мама, и она дорожила ею, ибо потом, узнав об этом, ту же песню пел ей когда-то и Элронд. Шум битвы отступил на второй план, и ничего не осталось рядом с ними, кроме их самих и тихого голоса дочери, певшей отцу в первый и последний раз. Небесный, пепельный хрусталь Крылом укроет нашу даль, И тише ветер запоёт, За горизонт нас унесёт. Со скал сребристых в вышине Мы прыгнем в воду рек во сне, Нам птица даст своё крыло, И будет нам совсем тепло. Дочь расплакалась не в силах закончить последний куплет, прижимаясь к мёртвому телу отцу, которого любила, несмотря ни на что. Добрый ветер воспоминаний встрепал её волосы и провёл по её голове нежной рукой, напоминая слова её песни. Так спи же, нежный месяц мой, Спи так, как бы из гор домой Вернулась милая звезда, Забыв про землю навсегда.