Шаги в пустоте

Прислонившись к колонне, выходящей на небольшой балкон, Мэриэл смотрела, как потухает солнце вдалеке, и впервые со страхом ждала наступления темноты. Что-то неприятное и тяжёлое теперь властвовало в её душе, чёрные видения, сотканные из страха и пыли, стояли перед её глазами, словно напоминание о том, что свет в её сердце постепенно гаснет. Сколько девушка не старалась, она никак не могла согреть свои холодные руки, пусть и пыталась дышать на них теплом своего сбивчевого дыхания. Всё, что она узнала, никак не хотело укладываться в её голове, и она снова и снова пыталась заставить себя поверить всему происходящему. Это не было сном, который каждое утро развевает рассвет, или иллюзией, но было явью, тем, чему стоило бы верить и от чего нельзя было убежать или скрыться. Когда-то в детстве ей казалось, что ничего плохого никак не могло с ней случиться, что она обязательно должна быть счастлива. Ступив же за порог Ривинделла, она раз и навсегда попрощалась с светлым прошлым, выбрав тропу из терновника и тьмы. Должна ли она жалеть об этом? Должна ли убиваться и плакать? Как бы то ни было, сил не осталось ни для чего, а потому её взор блуждал в пустоте, не находя больше ничего прекрасного в позолоченных солнцем склонах, покрытых вереском, и бескрайнем небе, румянящемся на горизонте из-за наступающего заката. Подойдя к зеркалу, висящему на стене, Мэриэл со страхом взглянула на собственное отражение и не узнала себя. Тусклые белоснежные волосы струились по плечам, синие глаза горели опасным чёрным пламенем и усталостью, спина больше не держала идеальную осанку, и гордо поднятая голова теперь поникла. А когда-то в это же зеркало смотрела крохотная девочка, чья красота пленяла даже эльфов. Казалось, это было ещё вчера, а прошли уже многие годы, и прошлое нельзя было вернуть назад. Где была теперь та детская наивность, доверчивость и беспечность, где та улыбка, что красила губы? Всё исчезло в тумане тёмного утра, растворилось в золотой дымке воспоминаний. Как ей быть теперь? Что делать, если Торин справедливо не захотел брать её с собой? Куда идти? Было ясно, что оставаться в Ривинделле было нельзя, ибо никто не знает, как теперь поведёт себя чёрная магия Мэриэл. При одной мысли о том, что ей надо было уходить далеко на север, туда, где её никто не найдёт и где она никому не должна причинить зла, что-то в её душе содрогалось и рушилось, как старая крепость. Жуткая боль крошила её на части, и она чувствовала, что теряет нечто столь важное, что нельзя будет ничем заменить. Она не могла больше держать голову прямо, потому что боялась саму себя. Многие ждали от неё того, что она не умела и не знала, и у неё опускались руки от осознания, что она ничем не сможет помочь, ничего не сможет сделать. В этой борьбе она бессильна. Дверь тихо скрипнула, и девушка медленно повернулась к неожиданному гостю, с неким страхом встречаясь с ним глазами. Голубые, совсем молодые, грустные. Они сияли особенно ярко здесь в тёмных покоях, бледный лоб скрывали беспорядочные пряди чёрных спутанных волос. Они стояли и смотрели друг на друга, словно им не нужно было слов для того, чтобы сказать нечто очень важное. Они итак всё понимали. Одинокая слеза невольно сорвалась с ресниц девушки, и Кили бросился к ней, обнимая и прижимая её к себе, как родную сестру. Мэриэл знала, что он сделает это, а потому просто уткнулась ему в плечо и позволила себе хоть на миг забыть о собственных переживаниях и тревогах. Его руки были столь тёплыми и надёжными, что, казалось, могли бы защитить её от всего на свете. - Кили, - наконец тихо проговорила девушка, призывая его отстраниться и взглянуть на неё. Молодой гном медленно, словно нехотя отшагнул от неё и взглянул в её глаза. Он не смог выдержать этого печального взора и опустил глаза в пол, поджимая от отчаяния губы. - Я хочу, чтобы ты пошла вместе с нами, - сказал он, снова поднимая на неё взгляд, теперь решительнее. Он мягко взял её руки в свои и погладил своим большим шершавым пальцем её мягкую кожу. С диким страхом оторвав от него свои руки и прижав их к груди, девушка с особенной болью взглянула на него, отчего друг невольно вздрогнул, словно вспоминая что-то очень страшное. - Кажется, я никогда ещё не трогал твои руки, - попытался улыбнуться он, но, наткнувшись на поледеневший взор подруги, замолк. Кили стало совестно за эти нечаянные слова, так больно ранившие девушку. - Пойдём с нами, - вдруг воскликнул он уверенно, снова шагая ей навстречу. - Я не могу, - тяжело дались ей эти слова, а голос свой она даже не узнала, до того он был хриплым и тихим. - Ты не виновата в том, что тебе выпала такая судьба, - вдруг рьяно сказал Кили, подаваясь вперёд, и девушка слабо улыбнулась уголком губ, понимая, что Торин всё им рассказал. Чего ещё она могла ждать от него, если он, как самому себе, верит своему отряду и должен быть с ним до конца откровенным? - Мы не должны отвечать за ошибки своих отцов, и ты не должна винить себя в том, что тебе выпала такая судьба. Мы не можем ничего исправить. - Мы не можем исправить прошлое, - вдруг перебила его девушка, устремляя свой задумчивый взор в глубину комнаты, туда, где шептались тени, - но у нас есть власть изменять будущее. Именно поэтому я не иду с вами. Потому что могу защитить вас от напасти. Могу поменять ход судьбы и предотвратить невинные смерти. - Но ты идёшь наперекор собственному сердцу, - возразил Кили серьёзно. - Как будто нам всегда позволено считаться с чувствами, - грустно хмыкнула Мэриэл, скрещивая руки на груди и отходя от друга на балкон. Её грудь тяжело вздымалась, и как бы она ни старалась, у неё не получалось унять тревожный бег собственного сердца. - Ты права, - порывисто шагнул к ней молодой принц, останавливаясь за её спиной. - Чувства часто даже становятся преградой, и с этим мне нельзя поспорить. Но неужели ты забыла, что мы пообещали друг другу? - её глаза вдруг наполнились слезами, и она развернулась к другу, взирая на него своим ярким взором. - Ты сказала, что мы ещё обязательно докажем всему миру, чего мы стоим. Никогда нельзя сдаваться и опускать взор перед опасностью! - Мэриэл опустила голову в отчаянии, но Кили мягко поднял её, взяв за подбородок. - Я не могу видеть, как ты сдаёшься. Как опускаешь руки только потому, что ты узнала какое-то дурацкое пророчество. Плевать на опасности и страхи, надо попытаться! Знаю, тебе страшно так же, как и мне, но я не боюсь смотреть в глаза опасности, потому что понимаю, что как бы то ни было я всё равно буду стараться спасти того, кто мне дорог. - Ты не понимаешь, - попыталась заговорить девушка, качая головой. - Да, не понимаю, - уверенно остановил её молодой гном. - Но я знаю, что ты не опасна, что ты не навредишь нам. - Ты этого не знаешь, - ветер с яростью ворвался в покои, когда глаза девушки гневно сверкнули. - Я обещанное зло, забыл? Мне нельзя доверять! - Можно, - покачал головой Кили, позволяя себе грустно улыбнуться уголком губ. - Я чувствую, что это не последняя глава твоей истории, Мэй. Ты ещё сыграешь свою роль. Но пока ты боишься совершить ошибку, ты не сделаешь шаг вперёд. Каждый из нас боится сделать выбор, но вопрос только в том, хватит ли нам смелости бросить вызов судьбе. - Тебе нужно идти собираться, Кили, - остановила она его, с трудом поборов себя. Его слова доставляли ей жуткую боль, рвали её сердце на части, но она знала, что он говорит чистую правду. Как порой бывает тяжела истина, как трудно мириться с ней, и Мэриэл чувствовала себя последним трусом. Она боялась саму себя, человека, которого она должна знать лучше всех других. Она обманулась в самой себе и теперь не могла заставить себя принять то, что нужно было. - Сегодня вечером соберётся Белый Совет, а потому вы сможете уйти незамеченными. Передай Торину... - она ненадолго замолкла, не решаясь сказать что-либо, и вдруг отвернулась от Кили, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Молодой принц печально посмотрел на её слегка сгорбленную спину, вдруг приложил к сердцу руку, как делали это эльфы, и удалился, тихо закрыв за собой дверь. Как только шаги его стихли, девушка в бессилии упала на колени и наконец по-настоящему расплакалась, давая волю чувствам. Да, она самый слабый и трусливый Следопыт во всей истории! Единственное, что могла она сделать, - это оставить всех в покое и уйти туда, где она будет вдали от любви, счастья, дружбы, печали и горестей. Она защитит их в войне против тёмных сил, но бросит в другой битве, более важной и, быть может, намного более жестокой, чем все войны, что когда-либо видел мир. Эта битва называется жизнь. Ночью отряд Торина Дубощита ушёл из Ривинделла, покинув Последний Домашний Приют навсегда. Мэриэл смотрела им вслед с высокого балкона и надеялась только на то, что они не увидят её с такого далёкого расстояния. Слёз больше не было, лишь едва высохшие светлые дорожки на щеках свидетельствовали о том, что она горько плакала. Прежде чем пройти через ворота, ведущие из дома владыки Элронда, Торин в последний раз оглянулся и вдруг увидел среди серебристого света луны, отражающегося от покатых крыш, тёмную фигуру с белыми, развевающимися на ветру волосами. Всего секунду он смотрел на неё, не отрывая взора, и, казалось, вечность пролетела перед глазами девушки, знающей, что он смотрит на неё. Где-то в глубине её сердца зазвучала та чарующая мелодия, под которую он уводил её в танец в ту ночь, когда звёзды были так близко, как на ладони, но она погасла, уносимая призрачным ветром в дальние края. Застучали уверенные шаги по мостовой, и молодой король покинул Ривинделл, оставив там кусочек собственного сердца. Чья-то тёплая рука вдруг легла на её плечо, приобнимая девушку и прижимая к чей-то твёрдой груди. Мэриэл, даже не оборачиваясь узнав Эстеля, устало склонила голову на плечо друга и прикрыла глаза, стараясь успокоить неровно бьющееся сердце. Гномы уже скрылись где-то среди таинственных лесов и холмов долины, и девушка, пытаясь скрыть боль, до крови кусала нижнюю губу. - Мне жаль, - лишь сказал Эстель тихо, не желая её тревожить. Девушка, неожиданно ощутив прилив спокойствия при звуке его голоса, подняла на него свои тусклые глаза и грустно улыбнулась. - Мне тоже, - согласилась она покорно. Её лицо омывали прохладные вечерние ветра, волосы неровно ложились на спину, глаза иногда чуть прикрывались от порывов холодного воздуха, и она впервые за несколько дней казалась безмятежной, как раньше. Рядом с Эстелем она чувствовала, как что-то тёплое разливается по её венам, и пусть боль всё ещё точила тупым ножом её окровавленную душу, ей всё равно было чуть легче в объятиях доброго друга. - Знаю, ты хотела как лучше, но думаю, ты сделала неправильный выбор, - неожиданно проговорил мужчина, задумываясь. Его лицо было непроницаемым, и нельзя было сказать, как далеко сейчас витают его мысли. - Наверное, - неопределённо пожала плечами девушка, не зная, что ещё можно было бы на это ответить. - Я бы советовал тебе спуститься в наш сад, - вдруг снова заговорил Эстель после длительного молчания, и девушка изумлённо посмотрела на него. - Быть может, ты найдёшь там то, что ищешь, - что-то особенное, решительное было в его серьёзных серых глазах, отчего Мэриэл решила, что друг не случайно говорит эти слова. В последний раз бросив на него настороженный взор, девушка шагнула в сторону, уходя и пускаясь быстрым шагом по лестнице. Шлейф лёгкого белого платья шелестел у неё за спиной, пряди волос путались на груди и плечах, и девушка умело лавировала по ветвистым коридорам дворца. Рассматривая извилистые ветви вечнозелёных деревьев, на которых в каждую звёздную ночь распускались прекрасные белые цветы, соперничающие своим чистым светом с луною, прислушиваясь к поющему вдалеке ветру и рисуя узоры на серебристых водах рек, она ощущала на себе чудеса невероятной магии эльфов, и все тревожные мысли обычно улетали прочь, словно птицы, приносящие на своих крыльях туман. Но не теперь. Что-то тёмное было в её душе, и Мэриэл чувствовала, как тревога неприятно холодит вены. Почему Эстель посоветовал ей прогуляться здесь? Что такого она могла увидеть здесь? Снова погрузившись в свои печали, девушка присела на белую скамейку, стоящую у берега реки. Ладони её задумчиво взяли крохотный зелёный лист, лежащий рядом, и печальная улыбка тронула её уста. Этот лист был ещё столь молод, столь чист и свеж, что казалось невозможным то, что он так рано покинет родное дерево, сорвётся с ветки, покидая навсегда дом и отправляясь навстречу опасным приключениям и... смерти. - Почему ты думаешь, что этот лист обречён на смерть? - вдруг услышала Мэриэл чей-то мудрый, чистый голос, словно звон ручьёв по весне. Девушка мгновенно встала, обращая свой взор в ту сторону, откуда прилетел с белым ветром этот светлый голос. Из-за деревьев, склонённых над землёй, вдруг выступила очаровательная дева, затемевающая своею небесной красотой многих из ныне живущих эльфов. Золотые пряди её волос серебрились на лунном свете, чистые глаза излучали небывалую доброту и искренность. Она была высокого роста, в белом струящемся платье, доходящем до пола и прикрывающем её босые ноги, ступающие по золотой траве. - Госпожа, - мгновенно склонилась в уважительном поклоне Мэриэл, чувствуя смущение перед благородной и мудрой леди Галадриэль, которая неожиданно почтила её своим визитом. - Не нужно кланяться, дитя, - подошла к ней эльфийка, наклоняясь ближе, чтобы смотреть прямо в её глаза. Девушка робко опустила взор на землю, но потом всё же подняла глаза, не смея бороться с внутренней силой леди Галадриэль. Она улыбалась ей, как собственной дочери, так ласково и нежно сверкали её добрые глаза, но в них было и что-то чуткое, особенно внимательное и серьёзное. - Могу я чем-то быть вам полезна, госпожа? - тихо осведомилась девушка, стараясь унять тревожно бьющееся сердце. - Быть может, - улыбнулась ей эльфийская дева и вдруг жестом пригласила её присесть на скамью. Мэриэл последовала её приглашению, от воления прижимая руки к груди. - Ты боишься меня, дитя? - поинтересовалась вдруг Галадриэль, лукаво взирая на девушку. - Нет, что вы, моя госпожа, - воскликнула Мэриэл, поднимая на прекрасную эльфийку искренний взор. Дева улыбнулась её словам и чуть склонила голову к плечу, разглядывая девушку. - Тьма поглощает твоё сердце, милое дитя, - заговорила леди Галадриэль, вмиг становясь серьёзной. - Я чувствую, как холод сковывает твои вены, и ты не можешь согреть руки, - она мягко взяла ладони девушки в свои, и Мэриэл с наслаждением почувствовала, как тепло разливается по всем её жилам. Сколько бы она не привыкала к невероятной магии эльфов, всё равно каждый раз словно заново ощущала на себе её действие. - Ты не знаешь, чего от тебя ждут и на что ты сама способна. Ты боишься, Мэриэл. - Вы столь проицательны, моя госпожа, что от вас мне не скрыть ничего, - тихо сказала девушка, опуская голову и разглядывая свои собственные руки, всё ещё находящиеся в тёплых ладонях эльфийской девы. - Знаешь, для чего рождаются птицы? - вдруг спросила леди Галадриэль, и девушка застыла, не зная, что ответить. Вопрос был столь неожиданным, что у неё даже не находилось слов. Эльфийская дева ласково улыбнулась, видя её замешательство. - Никто не знает точно, для чего они рождаются. Но мой народ всегда верил, что каждая птица рождена, чтобы петь. С первым лучом солнца можно услышать, как переливается её чудесный, мелодичный голосок, увидеть, как она взлетает высоко в небо и поёт о том, что она счастлива. И как думаешь, что будет с птицей, если она не сможет петь? Если родится без голоса? - её мудрые глаза следили за малейшей реакцией девушки и видели, как в глазах той загорается нечто яркое и чистое. - Она всё равно будет петь, потому что это её призвание, потому что она любит эти песни. Она забудет обо всём на свете и будет стремиться к той звезде, что скрыта для неё за облаками. Солнце будет опалять её крылья, глаза потеряют былой блеск, но она не отступит и споёт свою последнюю песню, уходя в иной мир. Ветер зашелестел в ветвях, обдувая их лица, по земле пробежала тень облака, на минуту закрывающего луну, и стало совсем тихо. Где-то вдалеке зазвенела чья-то тихая песня, возвещающая о чём-то светлом и поистине чистом. - Будь смелее, Мэриэл, - мягко молвила эльфийская дева, чуть сжимая пальцы девушки. - Ты не можешь оставить тех, кто тебе дорог ни сейчас, ни после. - Я могу навредить им, - с отчаянием произнесла Мэриэл, печально опсукая взор. - Не можешь, пока помнишь тех, кто тебе дорог, - мудро заметила Галадриэль. - Я боюсь, что я забуду, кто я такая, когда придёт Враг, - сокрушительно сказала девушка, чувствуя, как в душе у неё что-то просыпается. Что-то сильное, мужественное и отважное. - Значит, тебе придётся вспоминать, - улыбнулась ей эльфийская дева. - Помни, лишь ты можешь дать отпор нашему Врагу. Если не справишься ты, не справится никто. - Я знаю, но... - Мэриэл в отчаянии замолкла на мгновение, - мне страшно. Всю свою жизнь у меня были те, кто мог бы защитить меня, а теперь я одна шагаю в этой бездонной пустоте, одна иду на битву, которую мне не выиграть! - Нам всем страшно, - улыбка леди Галадриэль стала печальнее, тысячелетняя мудрость и тоска засияла в её бездонных глазах. - Но зная, что твои друзья в огромной опасности, что бы ты сделала? Девушка в безмолвном страхе подняла на неё взор, ибо в словах эльфийской королевы ей почудилась тревога. - Вы что-то знаете? - ответила вопросом на вопрос Мэриэл, в волнении подаваясь вперёд. - Будущее мне неподвластно, - покачала головой Галадриэль, - но я знаю, что за твоими шагами теперь следим не только мы, но и наш Враг. Он ждёт, какой ход ты предпримешь в этой ужасной партии. И чтобы ты его сделала, он пойдёт на всё, лишь бы выманить тебя из укрытия. Дыхание заледенело у Мэриэл на губах, и она почувствовала, как туман застилает её глаза. Что, если её друзья и правда теперь в большой опасности? Что, если Враг нашёл их и решил, что они неважны в этой игре? - Я не знаю, как тебе поступить, - честно призналась леди Галадриэль, чуть сжимая её пальцы. - Либо ты останешься здесь и будешь надеяться на лучшее, либо уйдёшь на север и тем самым подпишешь себе смертный приговор, либо же... - девушка взглянула на неё с крохотной искоркой надежды, - либо же ты бросишь ему вызов и отправишься вместе со своими друзьями защищать наш восточный оплот, принадлежащий пока дракону. Но помни, - чутко сказала эльфийская дева, - помни, что даже если птица обречена на смерть, она всё равно споёт свою последнюю песню. Мэриэл взглянула на неё с каким-то тёплым отчаянием, превращающимся в какую-то безумную цель, и эльфийская дева вдруг пропала, растворившись в серебристом свете луны. Девушка не удивилась этому странному событию и одним уголком губ грустно улыбнулась ей вслед, как ни в чём не бывало. Леди Галадриэль не бросает свои слова на ветер, она приходит в минуту отчаяния и даёт мудрый совет. Теперь Мэриэл знала, что нужно сделать, чтобы защитить своих друзей. Она должна была отбросить все прошлые страхи, принять то, кем она является, и попытаться сделать невозможное, пусть это и звучало очень сложно. Страх всё ещё сковывал её вены, но она постаралась не думать о нём, вспоминая о тех, кого ей нужно было защитить. Перед смертью, быть может, её песня будет ярче всяких звёзд на бледном небосклоне. Быстрым шагом девушка вернулась в свои покои и начала собираться, понимая, что, чем дольше она остаётся в Ривинделле, тем дальше уходят от неё гномы, которых она хотела догнать. Быть может, они бы и справились без неё, но им всё ещё нужен был взломщик, которого они не смогут найти. - Ты поговорила с ней? - вдруг услышала она за спиной осторожный голос Эстеля, встревоженный, но спокойный. - Да, - лишь ответила Мэриэл, не оборачиваясь и продолжая что-то искать в сундуке. Она уже была облачена в своё дорожное чёрное боевое платье, доходящее до колен и изящно подчёркивающее её стойную фигуру. На ногах уже красовались чёрные сапожки на тонкой подошве, за спиной серебрился лук со стрелами, а на пояс девушка прилаживала кинжал и длинный меч с белой рукоятью. В этом наряде она выглядела более сурово и отважно, чем когда-либо, а потому друг смотрел на неё внимательно, словно боясь упустить какую-то деталь. - И ты отправляешься вслед за Торином? - снова осторожный вопрос, и девушка ненадолго остановилась, оборачиваясь к мужчине. Он тоже был в дорожном костюме и с мечом за спиной, а потому она нахмурилась, не понимая, зачем он так вырядился. - Ты тоже уезжаешь? - не ответила она на его вопрос, хмуро взирая на него. - Да, - решительно ответил он. - С тобой. - Ты с ума сошёл, - не принимая эти слова всерьёз, попыталась отшутиться девушка, но Эстель смотрел на неё столь пристально и честно, что ей пришлось поверить его словам. - Зачем тебе это? Твоё место в Ривинделле! - Моё место рядом с теми, кто мне дорог, несмотря ни на что, - возразил мужчина с королевским достоинством, и девушка невольно вздрогнула, услышав в его словах истину и мудрость Галадриэль. - Позволь мне отправиться с тобой! - воскликнул он, порывисто подходя к ней ближе. - Нет, ты пойдёшь другой дорогой, - печально покачала девушка головой. - Тебя ждёт иная судьба, мелонен. Элронд наконец должен тебе рассказать всю правду, - она увидела, как хмурятся его брови в непонимании, а потому ободряюще улыбнулась ему, прикладывая руку к груди. - Я не позволю тебе идти со мной, Арагорн, - произнесла она мягко. Услышав незнакомое имя, Эстель замер в удивлении, чувствуя, как в его душе встрепенулось что-то давно забытое, далёкое, но очень-очень важное и отчего-то родное. Подойдя к зеркалу, Мэриэл задумчиво взглянула на своё отражение, следя за игрою бликов на серебристых волосах. Не думая ни мгновения, она одним движением вытащила из ножен кинжал и резко рубанула им по волосам. По полу тут же рассыпались пушистые белые пряди, и Мэриэл взглянула на Эстеля с печальной улыбкой, следя за его реакцией. Его губы едва заметно дрогнули, но он не мог сказать ни слова и просто молчал, внимательно разглядывая рассыпавшиеся серебристые волосы, доходящие теперь до плеч. Несомненно ей шла такая длина. Тёплый ветер подхватил некоторые из них и унёс в раскрытый балкон, играясь с ними, словно с осенними листьями. - Прощайте, ваше величество, - таковыми были её последние слова, и за ней с тихим скрипом закрылась дверь. Эстель ещё недолго простоял посреди комнаты, не понимая значения её загадочных слов, в которых ему почудилась необычайная глубина и суровость, но чётко осознавая, что это ещё не конец. Решительно придержав меч за рукоять, он отправился к лорду долины Имладрис, который давно ждал его в тени своего тёмного кабинета. Видно, он знал, что Мэриэл не выдержит и проговорится раньше времени о той тайне, которую хранили здесь уже двадцать лет. *** Тёмную залу освещали только несколько тусклых свечей, пламя которых поминутно подрагивало от налетающего с далёких тенистых сводов ветра. В потолок уходили стены из чёрного стекла, отражающие пламень, под ногами звонко стучала пустота. Перед человеком, облачённым в тёмные одежды, блистал пустующий трон из терновновых ветвей, и он шептал что-то себе под нос, преклонив колено и опустив глаза в пол. Казалось, он и не замечал, что происходит вокруг него, его белые, слепые глаза были наполнены огнём ненависти и безразличия. - Что он тебе сказал? - вдруг услышал человек голос позади него, и его безжизненный взор метнул молнию в новопришедшего гостя. Тот был облачён в точно такую же чёрную робу и глаза его точно так же отсвечивали белым пламенем смерти. - Белую прядь принёс ветер, - прошелестел голос молящегося человека, который не желал вставать с коленей и всё продолжал что-то шептать. - Она нужна ему живой, а остальных может забрать пустота. Губы слепого гостя искривились в коварной улыбке, что-то ужасающее, нечеловеческое мелькнуло в его бездонных глазах, и он, резко развернувшись, быстрым шагом покинул зал. Молящийся человек медленно взял лежащий перед ним кинжал и вытер его от едва засохшей крови так спокойно, словно это было обычное для него дело. - Чёрному Богу всегда платят, - отразился от чёрных сводов чей-то пустой голос. - Чёрному Богу всегда платят, - вторил ему призрачный голос слепого человека, что раньше молился у подножия тернового трона.