Шаги в пустоте

Снова перед ней была та самая чёрная зала, где стеклянные стены отражали каждую искорку страха в её тёмно-синих глазах и где ветер блуждал, словно покойник, завывая страшную мелодию смерти. Босые ноги ощущали под собою стеклянный, очень холодный пол, и по всему телу то и дело пробегала дрожь, лишая возможности успокоить тревожно бьющееся от бешеного страха сердце. Дыхание рвано вырывалось из груди, и потрескавшиеся губы жадно, беспомощно ловили морозный воздух. Уже несколько раз подряд Мэриэл видела это странное, светом позабытое место, в котором застыло время, и ничего никогда не менялось. Тихий голос слышала она, эхом отдающийся у сумрачных сводов и неприятно пронзающий душу насквозь, но сегодня что-то было по-другому. Голоса не было, лишь шёпотом говорила обычно безмолвная пустота. Странно безликими казались эти чёрные стены, словно жизнь вмиг покинула эти места. Обхватив покрепче плечи руками, девушка попыталась шагнуть вперёд, чтобы хоть как-то осмотреться и понять наконец, где она находилась, но с ужасом обнаружила, что ноги её поглотило холодное стекло, и она не видела своих ступней, лишь отражались под ногами её искристые глаза, испуганные и почему-то казавшиеся чужими. Дыхание замерло в груди, но Мэриэл, не поддаваясь всепоглощающему страху, безнадёжно попыталась вытянуть свои ноги из призрачных оков, чувствуя, как по венам разливается странный, жутковатый холод. Поняв, что ничто уже ей не поможет и вспомнив на миг, что всё же это был только сон, девушка немного успокоилась и наконец посмотрела по сторонам, неожиданно замечая перед собою странного человека в чёрной длинной робе до самого пола и капюшоне, закрывающем блистающие во мраке белые глаза. Судорожно сглотнув, Мэриэл попыталась посмотреть на незнакомца ясным взором, чтобы тот никак не смог заметить, что она боится. На её старания он только усмехнулся. - Когда-нибудь ты перестанешь бороться, девочка, и безоговорочно отдашься нам, - проговорил его призрачный голос, и дрожь пробрала Мэриэл до самых костей. - Никогда, - голос её предательски дрожал и казался столь незнакомым и далёким, словно это говорила не она, а кто-то другой, совершенно ей неведомый. - Ты одна из нас, а потому ты должна быть рядом с нами, - прошептал человек, подходя ближе, отчего девушка тут же интуитивно подалась назад, с ужасом вспоминая, что ноги её застыли в стекле и уйти она не сможет, и вдруг была схвачена тонкой бледной рукой за горло. Испуганно посмотрев в глаза морнийца, она попыталась вырваться из его хватки, инстинктивно призывая на помощь свою магию. Но как бы она не старалась, на этого человека отчего-то она не действовала, и отчаяние доверху затопило её измотанное сердце. Неужели она умрёт вот так, во сне?... - Не бойся, малышка, - неожиданно отпустил её горло чёрный человек и с призрачной нежностью провёл рукой по её встрёпанным белым волосам, почти невесомо касаясь её бледных щёк. - Благодаря тебе сгорят крепости и умрут люди. Благодаря тебе умрут те, кто тебе так дорог, - эти страшные слова эхом забились, отдаваясь в висках, в голове девушки, испуганно смотрящей на своего убийцу, который говорил об её отвратительных достижениях почти с отцовской нежностью. Неожиданная перемена произошла в этом человеке, и когда он скинул капюшон, на Мэриэл взглянули безликие глаза Арагорна. Друг детства сумрачно улыбнулся ей, задумчиво проведя большим пальцем по её щеке, по которой скатилась одинокая слеза, наполненная горечью. Её глаза ещё больше заблестели от слёз и наполнились очаровательным светом, который тут же погас, когда девушке вдруг перерезала горло рука её брата. Последним, что она увидела, был сумрачный блеск кинжала, на котором чуть сверкала её кровь. Резко дёрнувшись и мгновенно встав от страха, Мэриэл, тяжело дыша, безнадёжно пыталась остановить своё бешено рвущее грудь сердце и пот, струящийся по вискам, застилал глаза, лишая её возможности видеть. Судорожно втянув в себя воздух, она спрятала лицо в складах своего равного плаща, пытаясь выкинуть из головы этот ужасный кошмар. Почему каждый раз в её снах пред нею вставал самый главный её страх: друг её детства, её брат, её король сверкал белыми глазами и пугал пустотой этого безжизненного взора? Страшно было подумать, что чёрные ветра, или морнийцы, как назвал их Гэндальф, следили за нею и готовы были на всё, только бы заковать её в свои кандалы. Что, если следующими во снах её с белыми глазами встанут Торин, Кили, Фили...? Что, если кошмары будут теперь преследовать её всю жизнь, пока наконец она не сдастся? От чьего-то аккуратного, почти нежного прикосновения Мэриэл вздрогнула и отпрянула, инстинктивно выставляя вперёд руки, как будто защищаясь. На ладонях её вспыхнули чёрные искры. Кили, стоящий над нею, посмотрел на неё с тревогой и, мягко прикоснувшись к её рукам, опустил их, успокаивая девушку, словно и не боялся её магии. - Всё хорошо? - сорвалось с его губ, и его чистые глаза тревожно осмотрели Мэриэл с головы до ног, сразу же замечая в ней страшную перемену. Необыкновенная бледность покрывала её лицо, дрожащие руки безудержно тёрли виски, грудь тяжело вздымалась, а в глазах стоял безудержный страх, как будто она боялась теперь всего на свете. Храбрость и стойкость, всего несколько часов назад блиставшие ярким пламенем в синеве её глаз, погасли, и сгорбленная её фигура вызывала у Кили боль и горечь. - Кошмар приснился, - тихо ответила она хриплым голосом, и наконец посмотрела в небо, пытаясь понять, сколько же она проспала. День клонился к закату, хотя солнце всё ещё прятались меж верхушками елей, и в воздухе уже чувствовалась наступающая вечерняя прохлада. Странно, что её разбудили так поздно, ведь Торин хотел выйти под вечер, пока солнце не коснётся верхушек деревьев. Внимательно посмотрев на Кили, который пристально оглядывал её тревожными глазами, она едва заметно выгнула бровь, как бы спрашивая, что случилось, и сердце её снова забилось с удвоенной скоростью. Она вдруг явственно почувствовала что-то неладное. - Торин, - лишь проговорил друг, сразу же понимая, что она хочет от него услышать. Это имя словно огонь обожгло голову Мэриэл, и она мгновенно вскочила на ноги, с ещё большим страхом взирая на молодого принца. - Ему очень плохо, - закончил он, тревожно сверкнув своими голубыми глазами, тем самым ещё больше напугав только что очнувшуюся от кошмара девушку. Мэриэл посмотрела на Кили испуганными глазами, но тут же нахмурила брови, призывая себя быть храбрее. Решительно направившись к тому месту, где был Торин, в тени тёмно-зелёного раскидистого дерева, девушка всё безуспешно пыталась успокоить бешено бьющееся сердце, эхом отдающееся в висках и холодящее вены. Недавний кошмар, постоянная тревога, теперь - Торину плохо; что же будет дальше? В следующий раз вселенная не будет делать поблажку. Вокруг Торина, безвольно лежащего на земле и прикрывшего от боли глаза, тревожно перешептывались между собой суровые гномы, вмиг растеряв свою былую уверенность. Ближе всего к командиру отряда были Балин и Оин, которые лучше других из их товарищей рабирались в травах и могли хоть чем-то помочь. Но, готовая уже идти к больному, Мэриэл вдруг замерла от странного ужаса, охватившего каждую частичку её уставшего тела, - наклонившись над молодым королём, шептал что-то себе под нос серый волшебник, прикрыв глаза от напряжения. После того случая пламенной ночью, когда Гэндальф сбросил её со скалы, девушка доверять ему была не готова. - Отойди от него немедленно, - сорвалось с её холодных губ, и удивлённые взоры всех гномов обратились на неё, когда она решительно пробила себе дорогу к Торину, возле которого уже встал во весь рост хмурящийся волшебник. Злость, горевшая в глазах Мэриэл, могла испепелить любого, кто встал бы на её пути, но Гэндальф, перед которым она встала, загораживая своим телом молодого короля, и глазом не повёл, спокойно отходя назад. Лишь взор его из-под косматых бровей выражал что-то крайне беспокойное. Между ними затрескался от напряжения воздух, и гномы удивлённо переводили взгляды с девушки на волшебника, не зная, как ещё реагировать на то, как быстро изменились их дружеские отношения. Только Кили отчего-то хмурил брови и бросал косые взгляды на серого колдуна. В последний раз бросив суровый взор на волшебника, Мэриэл наконец-то присела возле Торина, осматривая его бледное лицо с чувством тревоги. На лбу его высыпал мелкий холодный пот, веки чуть подрагивали, словно он дремал и видел очень страшный сон, а руки безуспешно что-то искали в воздухе, но никак не находили. Аккуратно прикоснувшись к его щекам, Мэриэл с ужасом почувствовала, что он весь горит. - У него жар, - после долгого молчания наконец сказала девушка, пытаясь унять дрожь в руках. - Полагаю, это из-за того, что он потерял слишком много крови в сражении с Азогом, - она повернулась к сидящему рядом с ней Балину, который с волнением прислушивался к её словам. Всё то, что она сказала, он итак понимал, но отчего-то он больше верил в знания девушки, учившейся у эльфов, чем в свои собственные, и этому Мэриэл не могла мысленно не улыбнуться. - Мне кажется, у него воспалились раны, поэтому сейчас ему так плохо, - недоверчиво взглянув на девушку, решительно проговорил тоже устроившийся рядом Оин. Обернувшись к нему, Мэриэл встретилась с его гневным взглядом, и внутри неё всё тоже начало закипать от подобного неуважения к её способностям, но тут вдруг внутренний голос заговорил в ней, и ей пришлось успокоиться. Поймав на себе суровый взор волшебника, девушка неожиданно почувствовала себя так ужасно, словно тысячи клинков разом пронзили её тело. Возможно, именно из-за магии она становится всё вспыльчивее, будто огонь разгорается в ней всё сильнее. - Вы абсолютно правы, господин Оин, - спокойно проговорила она, и её глаза выразили благодарность гному за совет. Результат этого неожиданного спокойного ответа не заставил себя ждать - несомненно, старый гном был им обескуражен. - Мне нужно немедленно обработать его раны, чтобы предостеречь заражение крови. Полагаю, мы с вами могли бы отправиться за травами, - снова обратилась она к Оину, и он, немного замявшсь, кивнул, соглашаясь с её доводами. - Нужна ткань, смоченная холодной водой, чтобы хоть немного сбить ему жар, - обернулась Мэриэл к Балину, и тот, даже нисколько не задумываясь, мгновенно встал с земли и вместе с Кили и Фили отправился к реке. - Ещё мне будет нужна горячая вода, чтобы заварить Торину отвар, - пристально взглянув на отчего-то притихших гномов, девушка решительно выпрямилась, проходя мимо них и следуя за Оином, который уже спешил за необходимыми травами. Столкнувшись взором с Двалином, Мэриэл совсем не ожидала, что суровый гном вдруг схватит её за предплечье, а потому чуть не упала, на миг потеряв под ногами землю. - Если ты сделаешь ошибку, мой топор раскроит тебе бошку, - прошипел он ей в ухо и резко отпустил, отчего девушка чуть не упала на землю. Сощурив от гнева глаза, Мэриэл лишь слегка склонила перед гномом голову, тем самым говоря, что считает его слова справедливыми. К счастью, в этих теперь уже наполненных предзакатным сумраком и вечерней прохладой лесах было не трудно найти те травы, что были им нужны. Мэриэл, всё ещё не оправившаяся от кошмаров, от тягостной тревоги, постоянно преследующей её, не могла долго сосредоточиться и взять себя в руки. Только убедив себя, что, если она ничего не будет делать, с Торином обязательно случится что-нибудь ужасное, только тогда взор её чуть посветлел, и она с остервенением принялась за работу. Листья приятно шелестели у неё под ногами, ветер аккуратно толкал в спину, и девушка немного успокоилась, спрятавшись под сенью деревьев. Собрав все нужные травы, они с Оином вернулись на поляну, по которой ходили взад и вперёд взволнованные гномы. Был уже разожжён костёр, в наполовину рыжее небо летели белые искры, и кипела вода в буром котле, чему девушка слабо улыбнулась, встречая встревоженные взоры. С Торина сняли рубашку, и Мэриэл обнаружила, что его раны открылись, видно из-за того, что он лежал всё это время на камнях. Вокруг глубоких царапин, неестественно красневших на бледной коже, она с тревогой увидела припухлость, а потому, нахмурив брови, принялась щедро и как можно более нежно размазывать по ранам мазь, приготовленную ими с Оином. Старый гном стоял рядом с ней и внимательно следил за её движением, едва заметно кивая в знак одобрения головой. Видно, и ему тоже пришлось признать её умения по части медицины. Пока, запрятав подальше смущение, которое её охватывало при мысли о том, что она прикасается к груди молодого короля, она аккуратно обрабатывала его раны, он лежал практически неподвижно, еле заметно вздрагивали только чуткие веки. Его частое, тяжёлое дыхание вскоре чуть успокоилось, превратилось в более размеренное, чистое, и дрожь в руках Мэриэл вскоре пропала, когда девушка поняла, что всё делает правильно, - ему становится легче. Холодная, мокрая повязка была положена ему на лоб; а когда был приготовлен отвар, Мэриэл осторожно напоила им Торина, и он затих, погрузившись в спокойный сон. Оин тщательно осмотрел его, проверил дыхание, биение сердца, и с улыбкой повернулся к девушке, которая уже готовила ещё одну порцию мази, чтобы обработать раны Торина чуть позже. - Эльфийская медицина, - лишь проговорил он с некоторой долей восхищения, и Мэриэл уголком рта улыбнулась его словам, в смущении опуская в землю взгляд. - Как он? - неожиданно подошёл к ней со спины Кили и осторожно положил ей руку на плечо. - Поспит немного, и ему будет лучше, - устало молвила Мэриэл, потирая глаза. Она уже и забыла про то, что всего пару часов назад была встревожена кошмаром. Теперь казалось, что всё это было неправдой, и только болезнь Торина её и волновала. - Тебе нужно отдохнуть, - заботливо качнул головой Кили, чуть сжимая её плечо. - Нет, я не могу заснуть, - еле заметно улыбнулась ему Мэриэл и присела рядом с Торином, тем самым показывая, что останется здесь и будет следить за ним. - Ты сегодня весь день без перчаток, - лишь улыбнулся ей Кили в ответ и направился к брату, который со скуки метал свои небольшие кинжалы в дерево. Обведя взглядом поляну, Мэриэл заметила, что все гномы выглядят уставшими, но никто не ложится спать - все переживали за своего короля. Эта чуткая привязанность растрогала девушку, и она отвернулась от всех к спящему Торину, невольно взглядывая на него. Сейчас, когда он спал, он казался таким беззащитным, словно не было в нём ничего королевского, словно он был простым гномом, ночующим в сумрачных лесах под сенью раскидистых деревьев. Какая-то странная, незнакомая нежность охватила Мэриэл, и она с грустью поглядела в его умиротворённые черты. Наверное, ему снится сейчас что-то поистине хорошее... - Ты не думаешь, что нам надо с тобой поговорить? - вдруг послышался за её спиной голос волшебника, и девушка едва заметно вздрогнула от неожиданности. Теперь отчего-то ярость не охватывала её при мысли о Гэндальфе, но что-то неприятное всё равно ютилось в самом её сердце. Встав с земли и представ перед высоким волшебником, Мэриэл подняла на него свои сверкающие, внимательные глаза. - Да, ты прав, - совершенно спокойно ответила девушка, ни на миг не спуская с Гэндальфа взор. - Сейчас, мне кажется, ты правильно поступил, сбросив меня с обрыва. Я бы умерла, и было бы меньше проблем, - совсем тоненькой ниточкой звучала в её голосе чистая ирония. - Ты думаешь, я способен на убийство? - моментально нахмурился волшебник, и в глазах его блеснуло что-то недоброе. Небо вдруг почернело, свет от костра померк, и стало совсем темно, хотя на горизонте ещё алели осколки заката, освещавшие затихающий мир. - А о чём ты тогда думал, сбрасывая меня с обрыва? - в тон ему грозно спросила Мэриэл, ничуть его не пугаясь, и ветер рьяно зашелестел под её ногами и промчался между ними, растрёпывая её итак спутанные волосы. Ладони её загорелись чёрным цветом, глаза стали чуть белее, а потому Гэндальф, опомнившись вдруг, притих и успокоил свою магию, садясь на землю рядом с поверженным королём Эребора. Девушка, завидев в нём такую перемену, тут же изменилась в лице и тоже успокоилась, хотя руки её всё равно были сжаты в кулаки. - Сколько бы я тебя не звал, ты не отвечала, - тихо проговорил волшебник, потирая руки, и Мэриэл невольно пришлось присесть рядом с ним. - Ты могла бы убить Торина в ту ночь, но моя магия не могла остановить тебя, и я... - он ненадолго замолк, - мне стало страшно, - его глаза странно засверкали, обратившись к ней. - Никогда в жизни я не испытывал такой страх, но я знал, что ты никогда не простишь мне, если я не спасу Торина, но спасу тебя. - Чем-то надо жертвовать, - печально улыбнулась уголком губ Мэриэл, и взором, наполненным слезами, обратилась к Гэндальфу. - Эти гномы должны вернуть Эребор, Митрандир, - проговорила она совсем тихо. - И я сделаю всё, чтобы их путь был безопасен. - С каждым часом дни становятся всё темнее, и ты это прекрасно чувствуешь, - нахмурился волшебник, отчаянно пряча ладони в своих седых волосах. - Твоя вспыльчивость может означать лишь одно - Враг уже близко. - Я не могу себя контролировать, - с долей злости хмыкнула девушка, пожимая плечами. - Магия почти подчиняется мне, но эмоции, чувства, - не зная, как это передать, она развела руками, - они сами собой выплёскиваются наружу, как бы я собой не владела. Я теряю навыки Следопытов, Митрандир, - она посмотрела на волшебника своими взволнованными, глубокими глазами, - я перестаю быть человеком, - Гэндальф с тревогой посмотрел на неё, и во взоре его мелькнул неподдельный страх. - В ту ночь я не просто чуть не убила Торина, я хотела его убить. Хотела видеть его кровь, желала чувствовать, как душа покидает его ещё горячее тело, и я... не знала, как можно контролировать это желание. Испуганными глазами Мэриэл пристально смотрела на волшебника, желая услышать от него совет, наставление, хоть что-нибудь! Она готова была пожертвовать всем, только бы Митрандир помог ей защитить гномов от... её самой. Но волшебник лишь задумчиво почёсывал бороду, сведя брови вместе, и выглядел он таким угрюмым, словно только что он потерял самого лучшего друга. Вид Гэндальфа напугал девушку, и она в отчаянии спрятала лицо в своих коленях, но, хотя ей очень хотелось плакать, глаза её оставались сухими. - Помни о тех, кто сражается за тебя, милая Мэй, - тёплая рука волшебника легла ей на плечо. - Пусть это придаёт тебе сил. - Ты только и умеешь призывать быть смелее, - ненарочно поддалась власти гнева девушка, мигом поднимая свой пылающий взор на дружелюбно смотрящего на неё Митрандира. - Такие советы помогают только в каких-нибудь книгах! Ты хоть знаешь, что это никак не помогает? Что это не делает меня сильнее?! - её руки сжались в кулаки. - От тебя никакой помощи! Ты не знаешь, как мне страшно и как я боюсь причинить вред тем, кто мне дорог! На смену ненависти и ярости пришла вдруг всеобъемлющая пустота, и Мэриэл неожиданно стало так плохо и одиноко, что невольно все силы пропали, и огонь в глазах её тут же погас. Ей показалось, что её выели изнутри, и всё, что осталось в ней, - лишь пустота. Гнилая, беспросветная пустота, и ничего больше. - Опасно любить гнома, а особенно короля, - лишь бросил напоследок Гэндальф и ушёл, пока Мэриэл не обрушила на него новую волну всепоглощающего гнева, на которую она уже не была способна. Стало вдруг как-то так больно и горько, что даже ветер, всегда поддерживающий девушку, стих у её ног, сворачиваясь в клубок, словно кот. Повинуясь какому-то странному порыву, она вытянула из кармана своего золотое, тяжёлое кольцо, и в пальцах её затрескались молнии. Девушка задумчиво покрутила его в руках, осматривая со всех сторон, но надевать не решилась, пусть и чувствовала какое-то странное, почти не преодолимое желание примерить его и скрыться невидимой во мраке наступившей ночи. Что же это было за кольцо и почему так странно давило оно на её сердце, не позволяя спать спокойно? Может быть, именно из-за него её преследовали кошмары? Отвергнув эти глупые идеи, ибо звучали они совершенно неубедительно, Мэриэл спрятала кольцо обратно в карман, и её усталый взор обратился к молодому королю Эребора, который всё так же преспокойно спал, словно и не слышал их громкой перепалки с Гэндальфом. Если бы девушка обернулась назад, то увидела бы, что гномы усаживаются вокруг костра, взмывающего под самое небо огненными всплохами, и Бомбур что-то усердно помешивает в огромном, пыхтящем котле. Под елями, совсем рядом с костром, устраивались гномы, уже готовые к ужину и переговаривающиеся, вероятно, обсуждая битву с орками под пламенным небом. В честь храброго поступка Торина могли бы придумать баллады и песни, и Бофур уже вовсю рифмовал разные строки. Смотря на Торина, Мэриэл вдруг задумалась о словах Гэндальфа, которые он бросил ей уходя. Волшебник не мог знать, что сердце девушки странно привязалось к этому суровому королю, но в любом случае он был абсолютно прав. Мэриэл знала, что никогда ей не заполучить любовь молодого гнома Эребора и никогда им не быть вместе, даже если земля с небом вдруг поменяются местами. Это было просто невозможно, и девушка прекрасно понимала, что надеяться нельзя, легче сразу расколоть сердце. Она никогда не задумывалась о том, что будет после похода и как сложится её жизнь после того, как она покинет гномов Эребора и отправится покорять собственные вершины. Вероятно, она вернётся к Следопытам и встанет с ними плечом к плечу в борьбе с тёмными силами Врага. Единственному королю будет служить она - Арагорну, её лучшему другу и вождю, за которым она готова была пойти до края света. Вероятно, она ещё сможет найти своё счастье. Но что, если для неё поход к Эребору закончится гораздо раньше? Что, если под стенами эльфийского лесного королевства, или на равнинах Эсгарота, или в мраморных залах королевства гномов она погибнет? Об этом часто задумывалась она, но отчего-то эти мысли совсем её не пугали, как будто это было чем-то обыденным. Может быть, будет лучше, если она бесславно погибнет и весь мир забудет о ней, будто страшный сон. Жаль только, что с её смертью в мире ничего не изменится и плохих людей не станет меньше. Уловив её упадническое настроение, ветер приветливо зашелестел в её ушах, и она невольно улыбнулась его песне, что напевал он совсем тихо. В последнее время ей стало казаться, что она понимает его шепчущий язык, чувствует, как её обнимают его бестелесные руки за шею, и идёт наравне с его лёгким полётом. И сейчас он напевал ей на ухо песню, что когда-то очень давно пел ей кто-то очень близкий, тот, кого она очень сильно любила. Подожги все моря и все реки, Пусть закатом горит всё вокруг, И несмелой золою на веки Пусть осыпется глупый испуг. Слова сами собой срывались с её потрескавшихся губ, и ветер мгновенно подхватывал их, унося в далёкое чёрное небо. Вокруг стало так неожиданно тихо, словно весь мир слушал песню Северной звезды Ривинделла, которая отправилась в странствия и теперь, казалось, жалела о том, что когда-то ступила на этот тернистый путь. Подожги все дороги и страхи, Подожги всё, что было во лжи, Искупаются люди во прахе И забудут мечты миражи. Подожги же сухую надежду И любви той же самой хрусталь, Подожги только память прежде - Пусть горит же прекрасная даль! Подожги всё, что было и станет, Подожги мой чарующий путь, Только боль мне глаза вновь туманит И кричит издалёка: "Забудь!" Сорвавшись, Мэриэл на миг замолкла, осознавая всю пустоту, что вдруг открылась в её груди, и её взгляд вдруг упал на Торина, который всё так же безмятежно спал, ничего вокруг себя не слыша. Видно, он всё ещё находился в бреду... Но отчего-то морщина пролегла между его бровей, и по щеке скатилась одинокая слеза... Подожги... Что за глупость всё это? Ты не сделаешь так никогда... Даже в пепле солёном где-то Засияет однажды звезда.