***
Одно дело игнорировать Учиха, когда он не знает, что его намеренно игнорируют, и совсем другое — сейчас. Как оказалось, просто не смотреть в его сторону было довольно легко. Но теперь, когда приходится себя полностью контролировать, когда не только взор, но и реакции тела, мимику — абсолютно все необходимо держать в узде, чтобы ненароком не выдать окружающим, что слышишь или видишь что-то помимо реального и осязаемого… Тобирама понимает, что отныне желание закрыться в пустой комнате будет перманентно преобладать над всеми остальными потребностями. Но, к сожалению, даже так он не сможет остаться в одиночестве. Но катастрофически — почти неподъёмно — сложно оказалось фильтровать собственные мысли. Тобирама весь держится на собственном контроле. Не будь его, дай он трещину — и все посыпется. Тобирама не знает, что скрыто за той плотиной из самообладания. А сил ее поддерживать остается все меньше с каждым днем, в котором присутствует Учиха. Тобирама не учел главное — скуку. Ему невозможно представить, каково это — быть на месте Мадары. И посему лишь на следующий день он смог осознать всю силу брошенной фразы «У меня из развлечений в доступности только твоя компания». — А ведь благодаря моему новому статусу я наконец смог беспрепятственно ходить по кварталу Сенджу, — идя рядом, говорит Мадара, на что Тобираме остается лишь сводить брови — прекрасная погода в Конохе позволила жителям с самого утра заполонить улицы, что означает, что ответить на миллионную с начала дня фразу возможности нет — свидетелей слишком много. Хотя желание заткнуть вынужденного компаньона болью отдается в затылке. — Но знаешь, самым неожиданным для меня оказалось то, что ты не только Хашираме позволяешь лезть в свою жизнь, — подойдя ближе и понизив голос, будто боясь, что кто-то еще может услышать его слова, не унимается Мадара. — Сам же знаешь, Сенджу, ты тот еще подарок, в принципе не так уж и много людей готово терпеть твою кислую рожу дольше пары минут, — со знанием дела комментирует он. — Но Тока! О, это была для меня неожиданность. Никогда не думал, что скажу такое, но эта женщина меня восхищает. Как мастерски она одним молчанием смогла вывести тебя из себя! Это безусловный талант. А ты ей это позволяешь! — и, видя, как недобро начинают блестеть злостью глаза, скрытые белой челкой, добавляет с явным намеком: — Кстати, а насколько вы близкие родственники? Тобирама с усилием продолжает хранить молчание, скрипя зубами. Он ускоряет шаг, кивает на приветствие шиноби и почти врывается в Резиденцию Хокаге. Зарыться в привычные дела деревни — не выход. Чтобы отвлечься от столь активного раздражителя нужно что-то более серьезное, что-то, требующее всей концентрации, чтобы не иметь даже малейшей возможности задуматься о том, что несет над ухом Учиха. — Только не говори, что идешь сдаваться с повинной Хашираме, — заметив, что путь Сенджу лежит ровно к кабинету Хокаге, с наигранным разочарованием говорит Мадара. — Еще даже сутки не прошли, Сенджу. Не разочаровывай меня. Без стука войдя в кабинет, распространяя вокруг себя темную ауру, Тобирама отмечает застывшего в удивлении брата и перепуганного подчиненного из группы по распределению миссий. Отлично, задуманное займет еще меньше времени, чем он предполагал. Он забирает из рук шиноби отчет и пробегается глазами по основным данным. Команда из трех человек не вернулась со свитком от клана Кохару, нужно найти команду, но главное — доставить свиток в Коноху. Подходит. — Тора? Что слу… — Я беру эту миссию, — не дав Хашираме не то что ответить, но и опомниться, Тобирама отдает свиток обратно в руки замершего подчиненного и выходит прочь так же стремительно, как и вошел, не оставив шанса на глупые расспросы, что могут родиться у брата. — С такой властностью тебя легко можно представить в роли Хокаге, — оценивающе разглядывая торопящегося Сенджу, роняет Мадара. — А ведь кто-то, кто не знает об иерархии в Конохе, при первом взгляде вполне может решить, что глава деревни ты, Сенджу. Не думал пододвинуть брата? — Заткнись, — скрипя зубами, почти бесшумно рычит Тобирама, направляясь к выходу из деревни — еще чуть-чуть, и он сможет отвлечься от этого голоса.***
Родная страна пройдена Тобирамой вдоль и поперек не один раз, и поселение клана Кохаку он может найти с закрытыми глазами: возле северо-восточной границы Страны Огня, вблизи Страны Дождей, в довольно уютном месте, окруженном буйством зелени, он бывал пару раз. Без команды, в одиночестве, составить план оказалось просто — Тобирама решил идти по прямой к поселению клана, высматривая следы шиноби Конохи, и, если поиски не принесут результатов, следующим пунктом будет сбор информации непосредственно у Кохаку. Миссия не должна быть сложной. Под конец дня, когда на землю уже опустилась ночь, удача оказалась на его стороне — если так можно говорить, учитывая перманентную компанию Учиха Мадары, — но фортуна явно отвернулась от искомой команды. Тобирама резко останавливается, почуяв в воздухе запах железа, который ни с чем невозможно спутать. Следом за запахом перед глазами показываются те самые искомые следы команды. — Какая неаккуратная работа, — проследив за взглядом Сенджу, дает свою оценку увиденному Мадара. Работа и правда неаккуратная. Тобирама подходит ближе, осматривая два бездыханных тела шиноби с повязками с символом деревни Листа. Вслух соглашаться с Мадарой не позволяют ни гордость, ни обстоятельства, но про себя Тобирама кивает. Их убили грязно, как животных: одному вспороли живот, вывалив внутренности наружу, второму — почти отрезали голову, явно не удовлетворившись одним разрезом по горлу и продолжив хаотично наносить порезы. Тобирама беззвучно вздыхает, стараясь затолкать поглубже неуместное сочувствие: молодые совсем. И отделял их от успешно выполненной миссии лишь один день пути. Осмотрев местность на предмет ловушек и не найдя их, Тобирама присаживается возле почивших и проверяет их одежду. Свитка ожидаемо нигде нет. Как и третьего члена команды. Приглядываясь к следам, считывая направление по сломанным сучьям и веткам, Тобирама беззвучно идет глубже в чащу, пока слух не улавливает беспечные звуки веселья. — Это просто сброд, — презрительно скривив губы, выплевывает Мадара, глядя на ночное развлечение банды. — Смотри, те двое вообще не шиноби, и я это говорю не только из-за их кривых морд и отсутствия приличного оружия. Тобирама прикрывает на мгновение веки, чтобы абстрагироваться от чужих слов и продумать план. Он и без вербальных замечаний видит, что все девятеро человек — сбившиеся в группу отщепенцы из разных кланов или просто бандиты, нашедшие единомышленников. Их количество не несет угрозы, даже не будь Тобирама одним из лучших сенсоров Листа, и так мог бы сказать только по внешним данным, что противники у него и близко не похожи на грозу шиноби. И зачем им только мог понадобиться свиток с условиями мира от Кохаку? Ни продать, ни обменять его не получится. А шантаж Конохи для подобных бандитов — гиблое дело. Но вот что заставляет хмуриться, так это найденный шиноби Конохи — куноичи, живая. — Она из Учиха, — вновь врывается в размышления голос Мадары. Искоса бросив на него взгляд, полный просьбы заткнуться, Тобирама осекается. Мадара выглядит взбешенным, но в большей степени — полным тоски, что ничего не может сделать. Верно. Не найдя третье тело, Тобирама предположил несколько вариантов, вплоть до побега, но теперь, зная участь девушки, он думает, что ей не повезло больше всех. Мало того, что она была свидетелем бесславной гибели своих товарищей, так лучше бы тоже распрощалась с этой жизнью вместе с ними, чем попала в лапы к этим монстрам. И, конечно, выражение лица Мадары понятно. Он, как бывший глава Учиха, как тот, кто за клан пожертвовал всем, не может не чувствовать бессильную ярость, видя, как над представителем Учиха так поглумилась судьба. И он также знает, что было в миссии Тобирамы — добыть свиток. Не спасти команду. Мадара не просит помочь куноичи. Он наконец замолкает, даря возможность Тобираме попытаться мыслить здраво. Он щурится, отмечая взглядом все детали и стараясь не поддаваться чувству отвращения. Черные волосы слиплись от грязи и крови и сбились набок, закрывая косой, прилипшей ко лбу линией, часть лица. Но ни ночные тени, ни волосы — ничто не способно скрыть цветущий на лице синяк, занявший место от уголка губ и вплоть до уха — били наотмашь, с чувством и не единожды. Боевое кимоно излюбленного темного цвета Учиха стало больше похожим на тряпку, почти не прикрывающую обнаженную, некогда светлую и гладкую кожу, теперь сплошь усеянную мелкими порезами, словно… И в подтверждение мысли Тобирама получает наглядный пример, откуда взялись царапины. Один из пленителей, не отходивший от девушки ни на шаг, забросив одну руку ей на плечо, второй проводит по ее сжатым губам покровительственным жестом. Тобирама старается не слушать, какие мерзости он говорит, но просто увиденного хватает, чтобы кровь взбурлила в жилах. Бандит достает из-за пояса кинжал и усмехаясь, с горящими предвкушением глазами, с нажимом проводит лезвием вниз от ключицы девушки, еще сильнее портя остатки одежды, нанося увечья на кожу. У остальных, кто предается выпивке, кто хохочет, предвидя новое шоу с жертвой, на лицах Тобирама не находит и капли сострадания. Не стыдно проиграть настоящим шиноби, не стыдно попасть к шиноби в плен. Но этот сброд, лишенный чести — мусор, не достойный жить. Внезапно куноичи распахивает шире глаза и упирается взглядом прямо в лицо Тобирамы, почти заставляя его дернуться от неожиданности. Как смогла его рассмотреть в темноте и в ветвях — неизвестно. Но Тобирама в очередной раз удивляется остроте взора носителей шарингана. Стоит отдать должное, она никак не показывает своим мучителям, что на сцене появился еще один участник, и сосредотачивает все свои силы на главном — на миссии. Понять по одному взгляду, что ему пытаются сказать, — почти невозможно. Но тут она слегка хмурит брови и явственно смотрит в сторону, туда, где грудой свалены вещи бандитов. А вещи никто не стережет. Переведя взгляд обратно на лицо Сенджу, девушка на мгновение прикрывает глаза, будто подтверждая его догадки. Свиток — там, без присмотра. Тобирама кивает, показывая, что понял, и куноичи позволяет себе зажмурить веки. Ее лицо в конце концов кривится от сдерживаемых слез, утратив маску хладнокровия, — Тобирама знает, о чем она думает, знает, потому что у него тоже есть кузина. Он знает, что она наконец позволяет себе больше не пытаться искать несуществующий выход, может позволить себе больше не думать о проваленной миссии, о том, что подвела деревню. Знает и видит, что она внутренне рада, что последнее, что она увидит перед смертью, будет лицо шиноби из ее родной Конохи, а не морды тех, кто убил ее товарищей и издевался над ее телом и пытался сломить дух. Она думает, что, если повезет, шинигами поскорее избавят ее от позора и боли. Тобирама все это видит в ее зажмуренных веках и непролитых слезах настоящего шиноби. Полностью подавив свою чакру, — пусть это и кажется излишним, вряд ли в угаре бандиты вообще способны уследить за обстановкой вокруг — Тобирама беспрепятственно прокрадывается к вещам и почти моментально замечает испачканный кровью свиток с символом клана Кохаку. Он старается не думать о том, что Мадара впервые не пытается ему мешать, будто отдавая должное важности миссии. Пытается не замечать, как разбойники медленно, с садистским наслаждением, разрезают одежду на девушке, но она все равно упрямо не открывает глаза. Когда свиток спрятан за доспех, Тобирама не сдерживается и выгибает в презрении губы — Мадара, стоило главной части миссии завершиться, показательно отходит как можно дальше по направлению к родной деревне, докуда его отпускает невидимая связь. Учиха не поворачивает головы в сторону Сенджу и поляны, где резвятся бандиты, и Тобирама с легкостью считывает в его поведении пассивное осуждение напополам с презрением. Неужели проклятый Учиха такого низкого мнения о нем? Девять ублюдков для Тобирамы — пыль на подошве. Неужели Учиха думает, что он не пожертвует парой лишних минут, чтобы стереть эту пыль? Перестать скрывать свое присутствие — одна секунда. Кинуть четыре куная, тем самым вывести из строя троих, так удачно сгруппировавшихся около костра, — вторая секунда. На третью секунду куноичи распахивает глаза, пока над поляной раздается крик боли раненного, а остальные начинают паниковать, пытаясь осознать, что происходит и кто на них нападает. Мадара разворачивается, и Тобирама не отказывает себе в удовольствии запомнить его лицо, полное удивления. Пользуясь суматохой, Тобирама бросается вперед и не глядя грязно вспарывает бок неудачливому насильнику мечом, и следом аккуратно, чтобы не принести еще большей боли, сгребает куноичи, прижимает к себе и отпрыгивает с несопротивляющейся ношей на верхние ветки деревьев. — Суйтон: Суйшоуха, — произносит Тобирама и направляет на оставшихся выживших поток воды такой мощи, что дерево, на котором он стоит, начинает кренится в сторону, не выдерживая силы потока. Убедившись, что больше никогда не увидит их неприятные морды, увидев всплывшие бездыханные тела всех девятерых, Тобирама переводит взгляд на девушку. И почти сразу хочет спрятаться от ее глаз — больших, мокрых, выражающих вселенское неверие и благодарность. К таким взглядам невозможно привыкнуть. От таких взглядов чувствуешь себя переоцененным, будто умудрился скрыть, что на самом деле хуже, чем тебя видят эти глаза. — Как тебя зовут? — пытаясь вернуть себе собранный вид, спрашивает Тобирама, пока куноичи трясущимися руками цепляется за его руки, пытаясь деревянными пальцами зацепиться за ткань на локтях, но те ее подводят. — Са-Сакико, — сипло выдавливает представительница клана Учиха. — Сакико, мы скоро будем дома, — пытаясь подбодрить, обозначить полное завершение миссии, Тобирама не ожидал, что его слова — простые и правдивые, обычная констатация факта, — могут вызвать бурную реакцию. Сакико неловко всхлипывает раз, другой и, не сдержав бурю внутри, начинает запоздало рыдать. Хотя сейчас уже можно. Неловко положив руку на хрупкое израненное плечо в знаке поддержки, Тобирама случайно ловит внимание других черных глаз. Даже без шарингана взгляд, которым Мадара смотрит на него, прошивает до самых костей и отдается уколом где-то между ребер. Уже на подходе к Конохе, когда Сакико, полностью обессилив, позволила себе отключиться на его спине, Тобирама вновь слышит голос Мадары, впервые с разборок с разбойниками. — Спасибо. — Это просто миссия. — Твоя миссия заключалась в добыче свитка. А ты потратил время на что-то безусловно глупое в твоих глазах — на спасение Учиха. — Она шиноби Конохи, — парирует Тобирама, про себя думая, что и это не главное. Никто не заслуживает подобного. — Интересно, с каких пор для тебя Учиха стали просто шиноби Конохи, а не вселенским злом, — фыркнув, риторически спрашивает Мадара. — Или, может, она просто тебе понравилась? Тобирама не отвечает. Зачем только начал? Он уже видит ворота Конохи, когда голову посещает любопытная мысль: если наложить на себя гендзюцу, сможет ли он отдохнуть от присутствия Мадары? Уж лучше бы ему мерещился Изуна, тот хотя бы своим присутствием не теребил покрывшиеся коркой раны.