Жизнь очень длинная. Даже когда все надежды обращены в прах, нужно продолжать жить дальше, двигаться вперёд — порою это единственный способ выжить. Чжан Юэжань, «Кокон».
…спустя два года и две недели…
Мало, кто знал, но Менма любил высоту. И дело не в таком банальном и предсказуемом ощущении свободы, что пробирало до костей, заставляя нечто внутри трепетать, рассылая приятную вибрацию по всему телу. Что ещё? Вид. Вид с высоты. Видеть Коноху с высоты птичьего полёта — действительно нечто невообразимое. Отсюда деревня напоминала собою живой организм или даже несколько организмов, сплетенных в единое гротескное и величавое тело. «Кровь» без устали циркулировала по сосудам, тело постоянно меняло клетки — обмен информации, свежий поток неизменно стирал устаревшие данные, переливаясь, вспыхивая и подрагивая в мерном пульсе своих артерий, создавая тем самый свой особый низкочастотный гул. Менма любил высоту. Ему нравился вид с этого отвесного утеса на окраине деревни. Мальчишка приходил сюда часто: вставал до рассвета, пока Наруто ещё спал, не подозревая, что брат уже на ногах, тренировался, и только потом отправлялся на тот утёс, который ему когда-то давно показал Итачи — именно здесь тот тренировался, когда ещё не получил протектор и не стал генином. Сегодняшний день не стал исключением. Менма подошел к самому краю утеса — носом сандалий сдвинул мелкое каменное крошево, отправляя то в свободный полет вниз. Бесстрашно сел и спустил ноги, вглядываясь вдаль. С того самого дня, когда весь клан Учиха оказался стёрт с лица земли за одну ночь, а Итачи покинул деревню, став нукенином, оставляя в живых после себя лишь своего младшего брата, прошло два года.«Мерное капанье воды — в заброшенном доме на окраине деревни, где был Менма, прохудилась крыша и теперь дождь прорывался внутрь. Совсем тихое, но сейчас оно казалось чем-то оглушающе громким. Собственный голос сорван от криков. Разодранные в кровь костяшки пальцев беспрестанно саднили, становясь напоминаем, что все это не кошмар, не бред воспалённого сознания, а самая, что ни на есть, действительность. Сам же мальчишка лежал на холодном полу, прижав колени к животу. Где-то раздался жалобный писк — очередная крыса, загнанная в угол, которая больше не выберется отсюда.»
Менма помнил, как лежал тогда на холодном дощатом полу и практически не шевелился — лишь чуть вздымающаяся грудь говорила о том, что ещё дышит, ещё жив. Хотя уместнее было бы ко всему добавить слово «пока». Пока ещё дышит. Пока ещё жив. Да, так точнее. Ближе к сути. Конечно, Менма был жив, даже смог встать на ноги и вернуться в их квартирку с Наруто, хотя и выглядел тогда не лучше далеко не свежего мертвеца — чудо, что мальчишка в том состоянии вообще дошёл до злополучной квартиры. Да, он определенно был жив. Просто не имел никаких прав умирать, опускать руки: должен был защищать брата — ведь «А кто лучше защитит младшего брата, если не старший, Менма-кун?». А ещё… ещё солгал бы, если бы сказал, что не заметил изменения в Итачи до той роковой ночи. Мальчишка всегда доверял своему чутью — оно было у него практически звериным, словно бы далеком от всякого человеческого… было ли это связано с той тварью, что обитала внутри него, не знал, но это и не важно. Чутьё его не подводило: не раз спасло жизнь, помогло выкрутиться из, казалось бы, безвыходных ситуаций, сбежать от тех, кто решил проучить «монстра» деревни. И Менма чувствовал, что в Итачи все неуклонно менялось. Эти изменения были крохотными, незаметными. Но, как известно, дьявол обычно крылся именно в мелочах. Все эти «мелочи», неровности и несостыковки… они вели к чему-то. Кульминация обязательно должна была произойти — Менма знал это, но впервые отмахнулся от шёпота внутри. Думал, что всему виной скорбь по погибшему другу. Узумаки пересекался с Шисуи всего пару раз, но знал, что для Итачи этот человек был дорог, поэтому его потеря оказалась настолько тяжела. Перемены естественны, так ведь? Сейчас мальчишка понимал подобное даже слишком хорошо — сам прошёл через это. Однако даже тогда… даже тогда чувствовал, что было что-то ещё. Вот… только отмахнулся. Итачи ушёл. Его больше не было. Нет, где-то он точно был. Но… не здесь. Именно поэтому Менма тогда все же смог подняться на ноги и дойти до той квартирки, которую делил с братом. Да, должен защищать брата, но это не все… далеко не все. Он хотел найти ответы, ему нужен был ещё один разговор с Итачи, буквально необходим, чтобы понять, разобраться и иметь возможность хотя бы попытаться принять чужой выбор. Это все придавало Узумаки сил, что были так нужны. Как там было? Точно. Просто иногда так бывает, что назад дороги нет. Только и остаётся, что шагать вперёд, тем самым деля свою жизнь на «до» и «после». Менма не знал, что его ждало впереди, да и заглядывать в будущее — неблагодарное и бессмысленные занятие. Стоять на месте нельзя, необходимо было непременно двигаться вперёд. И мальчишка не останавливался, несмотря на зудящее пустотой нутро, что затопила его после ухода Итачи, который смог стать действительно важным человеком, являясь для него и другом, и старшим братом и наставником. Как выяснилось, отсутствовал Менма два дня. Однако, как ни странно, его никто не искал. Хотя… Чему удивляться? Мальчишка уже усвоил, что младший брат важнее. Впрочем, это причина была не единственной. Что ещё? То, что один из сильнейших кланов исчез за одну ночь, тоже сыграло свою роль — у АНБУ явно были проблемы поважнее и посерьёзнее, чем исчезновение какого-то мальчишки, который, наверняка, нагуляется и сам вернётся. А вот Наруто ждал его — за все время его старший брат так и не рассказал ему об Итачи, сохраняя те моменты с ним только для себя, не желая ни с кем делиться, ревностно охраняя каждое мгновение, как нечто бесценное и только его… слишком мало в этой жизни принадлежало только ему. И стоило только Менме перешагнуть порог, как желтый вихрь налетел на него, едва не сбив с ног. Младший брат обнял его, буквально стиснул, что-то говоря в своей торопливой манере. Но мальчишка не разбирал слов, он и объятья почувствовал лишь физически, никак не реагируя. Внутри было все ещё пусто. В голове тоже. Трагическая гармония. Только потом мысли постепенно нашли дорогу обратно под череп, заполняя голову.«Менма попытался снова. И снова… тщетно. Есть и будет. Исполнить задуманное действие, такое простое в своей основе, но сложное в воплощении, получилось с шестой попытки. Взгляд остановился на луже, что собралась из капель, прорвавшихся сквозь прохудившуюся крышу — там отражался он. Менма больше не видит привычных темно-голубых глаз. Вместо них горел шаринган в обрамлении кровавых слез. Мальчишка делает судорожный вдох, но воздух не попадает в легкие. Боль в солнечном сплетении пронзает тело острой вспышкой.»
Менма не забыл, что видел тогда в отражении. Можно было подумать, что ему показалось, что все это не более, чем бред истощенного разума. И, возможно, он бы так и подумал, если не увидел эти глаза на своём лице вновь в отражении реки, когда тренировался. Долго «видение» не продержалось, вытиснутое прочь новой вспышкой боли, из-за которой мальчишка даже на ногах не удержался, падая на колени. Если верить словам Хокаге, то он брат Наруто Узумаки, сын Минато Намикадзе и Кушины Узумаки. Казалось бы, ничего сложного. Простой факт, который и оспорить-то по первости не выйдет. Ведь мальчики, несмотря на небольшие отличия в цвете волос и глаз, все равно оставались близнецами, что буквально бросалось в глаза. Вот только шарингана не было ни у отца, ни у матери, что наводило на определённые мысли. «Может, старик рассказал не все? Может, утаил что-то?» — первое, что проскочило в голове. К сожалению, узнать это не представлялось никакой возможности. А количество вопросов лишь увеличивалось. Голова никак не хотела работать, собирая из имеющихся кусочков паззла хоть какую-то картину. Дисциплинированный разум лишь твердил о своеобразной ошибке в системе, ведь данных критически не хватало. Менма был уверен, что знай он хоть что-то, многое бы встало на свои места, ответы были бы получены… по крайней мере, хоть какие-нибудь. Но он не знал. Он ничего не знал. Если бы Итачи был рядом, обязательно подсказал бы, как быть, что делать. Не то, чтобы Менма не привык справляться с проблемами сам, ведь с самого детства его приучили к мысли, что он один и обратиться ему не к кому, а если и рискнёт, то никто все равно не откликнется, не поможет. Это было естественно. Мальчишка никогда не просил помощи. Но Итачи и не нужно было просить. Вот только его не было. И Узумаки принял решение скрывать свою особенность — именно так подсказывало чутьё. Хотя… Казалось бы, мог обратиться к Наруто. Он всегда рядом, верно? Они братья. Однако младший вряд ли бы его понял и смог бы помочь. Да и Менма никогда бы к нему не обратился. Дело не в том, что не доверял, хотя и не без этого. Просто его брат все ещё был ребёнком. И старшему хотелось, чтобы так оставалось, пока была такая возможность. Конечно, может, он делал все неправильно, возможно, родители справились бы лучше. Вот только их не было. Менма временами думал о том, что было бы, сложись все иначе. Наверное, будь живы их родители, то обязательно бы гордились своими, особенно две недели назад, когда братья впервые пошли в Академию Шиноби — этим стоило гордиться. Мама бы обязательно обняла за плечи и спросила: «Нервничаете?». Тот же Менма не стал бы отвечать или попытался бы отболтаться какими-нибудь глупостями. Внутренне даже посчитал этот вопрос глупым и не стоящим ответа. Папа обязательно бы заметил эту нервозность и сказал бы, что зря он волнуется, что все у них с братом получится. Конечно, эти слова не успокоили, но от них бы стало тепло внутри. В конце концов, Наруто бы сдался, когда понял, что больше оттягивать время уже нельзя и сказал бы: «Ладно, мы пошли!». Но… Ничего из этого не было. Братья Узумаки были одни в своей квартире. А Менма и правда старался быть и старшим братом, и защитником и родителем. Хотя младший брат постоянно вставлял палки в колёса, устраивая неприятности жителям деревням, то якобы в отместку за презрение к старшему, то ради того, чтобы быть похожим на него. Но, надо сказать, у Менмы быть «монстром» и главным «пугалом» Конохи получалось явно лучше, учитывая, что он брал вину Наруто за большинство его «подвигов» на себя. Мальчишка и правда старался. Небо тем временем, наконец, становилось утренним. Глубокий вдох. Шумный выдох. Менма помнил это состояние в природе с детства и не мог объяснить, почему все именно так. Оно начиналось только ясным утром, чуть раньше восхода солнца, до его первых лучей. Безоблачное небо уже начинало высветляться и медленно, словно нехотя, разбегалось множеством красок и оттенков. Глубокую темно-синюю бирюзу, плавно перетекая из одного цвета в другой, сменял туманный нежно-розовый, постепенно становясь ярким, насыщенным, почти алым… Разом смолкали ночные птицы, а утренние, проснувшись, еще не пели, а словно ждали чего-то. Земля лежала еще темная, незрячая, сумеречная, но уже не ночная. Она медленно просыпалась и тихо избавлялась от ночных, окутывающих ее невесомых покровов. Если дул ветер, то наступал полный штиль. Вместе с птицами все в мире замолкало и становилось оцепенелым, но уже не спящим. Все живое и неживое в единый миг замирало, словно парализованное, и этой неведомой стихии всецело подчинялся и человек. Отчего-то становилось страшно нарушить вселенскую минуту молчания… Менма не понимал, что происходило с ним в это время, да и не нужно было понимать. Очень важно было прочувствовать это состояние до спирающего горло комка неясной и какой-то высочайшей тревоги, до волны озноба, пробежавшего по телу, до слезы, словно выдутой ветром. Все это происходило не часто, лишь, когда ему случалось в предрассветный час быть уже на ногах и пережить недолгие минуты неведомого спокойствия, такого всегда необходимого. Менма запустил пятерню в волосы, зачесывая их назад, шумно выдыхая — этот жест был буквально пропитан какой-то растерянностью, даже отчаянностью. А ведь он мог поступить в Академию раньше и закончить как раз к этому моменту, если не раньше — его знаний и умений вполне бы хватило для подобного. Но… даже не попытался. Почему? Потому что пошёл в Академию с братом — нужно было именно так, никак иначе. И, по правде говоря, эта Академия не смогла его удивить. Стоило только Менме занять последнюю парту, как вокруг него образовался вакуум. Нет, серьезно. Никто так и не занял соседние парты поблизости. Только Наруто порывался это сделать, но одного взгляда старшего хватило, чтобы младший, понурив голову и шмыгнув носом, пошёл в другой конец. Так что, мальчишка вновь оказался в привычном одиночестве окружённый чужим шепотом, от которого неприятно зудела кожа. Было ли в этом что-то принципиально новое для него? Нет. Так даже лучше, привычнее. Да и… Менма одиночества никогда не боялся. С чего бы вдруг? Оно следовало за ним всегда неостановимой тенью. Учитель, которого все называли «Ирука-сенсей», был явно не рад, что Менма был именно в его классе. И это тоже не было удивительно, по крайней мере, для мальчишки. Сам он же смог выбить почву из-под ног учителя. Как же? За две недели ни одного нарекания. Все домашние работы были сданы ровно в срок. На первых спаррингах были отличные результаты. Первые письменные тесты, опросы тоже не вызвали особых проблем. Так вот незаметно и к изумлению многих, тот самый «монстр», от которого ничего хорошего по общей убеждённости ждать не приходилось, стал лучшим учеником в классе в первые же две недели. Менму в отличии от остальных это не удивило. В конце концов, его долгое время обучал Итачи — пусть он не узнает об его успехах, но даже так не хотелось его разочаровать, не хотелось, чтобы все в итоге оказалось зря, потеряло смысл… Узумаки не мог допустить подобного. А так… поступление в Академию не стало большим событием для Менмы, в отличии от того же Наруто, который теперь стал повторять о своей мечте стать Хокаге гораздо чаще, что уже не вызывало раздражение, но утомляло. Честно? Многие ждали от Академии чего-то, чему сами не давали названия, ибо было слишком много всего. Впрочем, с новыми жизненными этапами всегда так, разве нет? Менма не ждал ничего. Если и узнает что-то новое, но это будет, скорее всего, незначительный мизер, не более. Для него Академия — необходимый этап, чтобы стать шиноби. Внутри тлела убеждённость, что только став им, сможет найти Итачи, будет иметь возможность и право на это. Зачем? Нет, не отомстить и не вернуть в деревню. Мальчишка просто хотел ответов, разобраться, почему все вышло именно так, чтобы иметь возможность понять — да-да, именно «понять», а не «принять»… принять решение Итачи оказалось несложно, даже не зная причин и мотивов… Менма просто доверял ему, и этого было достаточно. И сегодня был очередной день в Академии. Ничего нового. Ничего необычного. Все… как прежде. Глубокий вдох. Прикрытые глаза. Шумный выдох. Мальчишка поднялся на ноги жмурясь от слепящего солнечного света. Внутри словно бы тлела искра, царапающая ребра, вынуждающая рискнуть, сделать хоть что-то. А после… просто сделал шаг вперёд. Свободное падение. Тишина рвалась на лоскуты под напором безжалостного ветра. И этот пронзительный свист… этот звук проникал внутрь, прямо под кожу, как самый настоящий наркотик, заполняя собой без остатка, учащая пульс, разгоняя кровь и затуманивая разум. Он падал. Падал вниз. Слишком быстро. Свист в ушах оглушал. Кожу жгло от встречного ветра. Страшно? Безусловно. Безумно. Но это не тот страх, когда хочется забиться в угол, не тот страх, от которого хочется сжаться, подобно испуганному зверьку. Он горячил кровь. Из-за него сердце билось так отчаянно с надрывом, так сильно, так быстро, что, казалось, ещё немного и проломит рёбра. Именно в этот момент, падая с утёса, Менма чувствовал столь желанную свободу… свободу от всего, от всех. Сейчас не было заботы о Наруто, не было Итачи. Воспоминания не тревожили, в будущее заглядывать не хотелось. Настоящий момент, сочный и яркий, как рассвет, что с каждым лишь набирал свою силу, наполнялся цветом. Земля стремительно и неотвратимо приближалась. Хотя… все падение и занимало секунды. Просто, когда летишь вниз, то понятие времени будто бы исчезало, растворялось в ветре, что нещадно хлестал в лицо, а когда отдельно взятая секунда превращалась в маленькую бесконечность. Мгновение. Разворот в воздухе резкий. В руке блеснул кунай, один из тех, что подарил в своё время Итачи. Лезвие с силой вонзился в скалу, распыляя повсюду мелкое каменное крошево — это значительно замедляет скорость падения, не позволяя разбиться. Приземлился мальчишка мягко, бесшумно, словно кот, оказываясь никем незамеченным — кому бы тут его замечать?.. или не совсем «никем»? Менма точно был уверен, что ощутил на себе чей-то взгляд, когда подошва сандалий коснулась земли, но, когда поднял взгляд и осмотрелся, понял, что никого не было. Нет, конечно, за ним почти всегда приглядывали те же АНБУ — иллюзий на сей счёт у него не было. Вот только обнаружить их слежку было практически невозможно — они не допускали просчётов. Тут же мальчишка точно почувствовал чей-то взгляд. Показалось?.. Однако зацикливаться на этом не стал, лишь тряхнул голову, отгоняя глупые и беспочвенные подозрения. Ему нужно было возвращаться домой, чтобы приготовить завтрак для брата и разбудить его, а то проспит начало занятий в Академии и снова опоздает.***
Квартира в общежитии встретила Менму полумраком, рождённым в задернутых шторах, и тишину, которая нарушалась лишь мерным тиканьем часов, да громким сопением, почти храпом, ещё спящего Наруто. Первым пунктом в плане дальнейших действий значился душ. И именно туда юноша и направился, взъерошивая на ходу свои волосы. Зайдя в душевую кабину, включил воду, повернув кран до упора. Обжигающие своим холодом струи тут же окутали его с ног до головы. По телу пробежала череда хаотичных мурашек. Менма поморщился и закрыл глаза, откинув голову назад. Какая-никакая, но вода приносила облегчение. Он мог сделать воду погорячее, чтобы повалил пар, согреться и почувствовать себя немного уютнее, но почему-то не стал этого делать. Сейчас нужно было именно взбодриться, освежиться, а холодная вода для этого подходила лучше всего. Немного приободрившись, вылез из полупрозрачной душевой кабины. Быстро отряхнулся, как это делают кошки. Взяв полотенце, он вытерся насухо, одновременно немного разогревая свою кожу мягкой тканью. А после оделся и направился на кухню. Вскоре, рис и яйца бодро варились на плите, пока сам Менма нарезал те немногие овощи, что у них были — получалось довольно ловко, надо сказать. К сожалению, завтрак сегодня выходил скудным. И, как ни странно, все было из-за Наруто. Он должен был вчера купить продукты. Не то, чтобы Менма не мог это сделать. Мог. Вот только ему редко что продавали, чаще гнали из магазинов, а если что-то и удавалось урвать, свежим это было весьма условно. Поэтому между братьями и была договорённость, причём, довольно простая и практичная, если подумать. Старший пытался подзаработать хоть что-то сверх того пособия, которое они получали — надо сказать, что получалось у него с попеременным успехом, ведь просто выполнял мелкие поручения, помогал в быту жителям деревни за небольшое вознаграждение: иногда работы не находилось вовсе, ибо мало кто согласен был принять помощь от «монстра», а порою мальчишка что-то сделает, а ему просто не заплатят. Ещё Менма отвечал за готовку, ну, и помогал брату с учебой периодически, чтобы того и вовсе не исключили. Младший же должен был отвечать за уборку, а ещё покупать продукты и все, что было необходимо в их маленькую квартирку. Все и правда было довольно просто, и братья справлялись. Вот только Наруто иногда мог вместо нужных продуктов купить лапши быстрого приготовления, как вчера как раз, или забыть убраться. Честно? Менма много думал о том, что было бы с младшим братом, если бы его не было. И посему выходило, что ничего хорошего. Нет, он справился бы — со своим неисчерпаемой энергией, с ослиным упрямством справился бы обязательно, просто жил бы в вечном бардаке, питался бы одной лапшой быстрого приготовления и скисшим молоком, и, конечно, просыпал Академию. Да, определенно справился бы, но ему было бы очень непросто. Менма снял с плиты рис, раскладывая его по тарелкам и перемешивая с мелко порезанными овощами, а сверху устроил разрезанное на тонкие пластины сваренное в крутую яйцо. Только после этого направился в комнату, что служило им гостиной и спальней одновременно. Не было никаких нежностей навроде: «Братишка, пора вставать!», «Наруто, поднимайся, а то опоздаешь в Академию, и Ирука-сенсей снова будет ругаться!» и все в таком духе — ничего такого. Менма просто взял свою подушку и с силой запустил ее прямо в золотистые вихры брата, что топорщились ежом из-под одеяла. — Ну, ещё пять мину-у-у-уточек… — протянул Наруто, сильнее закутываясь в одеяло, словно оно могло хоть сколько-нибудь защитить. — Как хочешь, — просто сказал Менма. — Я как раз все съем и уйду в Академию. А ты мало того, что останешься голодным, так ещё тебе снова влетит от Ируки-сенсея за опоздание. И… ушёл обратно на кухню, не дожидаясь ответа. Вроде ничего особенного не сказал, но это подействовало. Не успел толком Менма устроиться за столом, как на пороге кухни появился Наруто — заспанный, потирающий свои глаза, знавающий и в своём смешном колпаке. Стоило ему увидеть рис с овощами и яйцом, как взгляд младшего немного потускнел. Впору обидеться. Но Менма не видел смысла в обиде. А что? Давно привык, что его брат так реагировал на любую еду, которая не является раменом — прямо самое настоящее помешательство, не иначе. — Нии-сан… Может, мы сегодня сядем вместе, а? — посмотрел с надеждой, разъединяя палочки с характерным звуком. — Ты знаешь ответ. Этот разговор повторялся каждый раз перед Академий, а иногда даже несколько раз за день — Наруто все же был раздражающе упрям и не терял надежду, что брат вдруг передумает. Однако Менма не только не уступал ему в упрямстве, но порою даже превосходил его в этом, поэтому собственного решения не менял. В конце концов, это решение было принято не столько из-за собственного комфорта, но главным образом из-за Наруто — тогда ненависть, презрение и страх, направленная на старшего, не коснётся младшего. Вот только брат этого не понимал, принимая все на свой счёт и по-детски смешно дуясь — может, это и к лучшему. — Да брось! Вместе же веселее! — Я хожу в Академию не веселиться, Наруто… — отозвался Менма. — …а учиться. Чего и тебе советую.***
Изначально планировался самый обычный день за учебой в Академии. Учитывая то, как легко она ему давалась, то никаких внезапных «осложнений» не должно было быть. Так что конкретно для него не ожидалось ничего неожиданного или из ряда вон выходящего, все вполне вписывалось в привычные ему дни. Менма бы назвал подобное «затишьем». Так что, это затишье даже комфортно для него. Только вот… мальчишка забыл, что затишье — всегда лишь короткая передышка перед бурей. И эта самая «буря» случилась. Неожиданности, нарушающие привычный уклад, происходят не случайно… Не по случайности. Не по ошибке. Тут не бывает осечек. В каждом из наших поступков, от обыденного до возвышенного: когда переходим улицу, во время работы, секса или чего-то ещё… любое решение способно изменить привычный курс, запустить цепочку событий, которую не просчитать, не предугадать. Так вот… Что там было? Точно. Совершенно обычный день, ничего из ряда вон выходящего и все в таком духе. Подъем за пару часов рассвета. Тренировка. Небольшая передышка на краю отвесного утеса. Душ. Готовка завтрака для себя и Наруто. Занятия в Академии. Все, как и всегда, верно? Но… Тут как раз подойдёт ещё одно весьма жизненное высказывание, которое бьет не в бровь, а в глаз. Какое? «То, чего меньше всего ждёшь, имеет все шансы произойти в самый неожиданный и неподходящий момент» — иначе говоря, судьба любит… сюрпризы. Так все и случилось. Менма, сопровождаемый взглядом побитого жизнью щенка, что принадлежал Наруто от того, что тот не сел рядом с братом, прошёл к своей парте, раскладывая на столе свитки и учебники, а вскоре и вовсе сидел за столом, ожидая начала первого урока. Через пару минут вошёл Ирука-сенсей, начиная занятие. Кажется, кто-то опоздал и извинялся — Менма не вслушивался. Все вроде, как обычно, даже собственное чутьё таинственно затихло, будто вступая в своего рода тайный сговор с последующими событиями. Тишина. Она вдруг сгустилась так, что даже нормальный вдох сделать не получалось. И, возможно, Менма бы и внимание на это не обратил, с головой погрузившись в чтение книги. Но эта тишина… она вдруг содрогнулась, и вся пошла трещинами. Шаги. Да, все именно из-за них. Казалось бы, чего такого особенного в шагах, пусть в тишине они и звучали оглушающе громко? Просто их не должно было быть в этой части класса, что образовалась вокруг парты Менмы, отделяя его от всех других учеников, которые не рискнули занимать даже парты по соседству. — Здесь же не занято, да? Узумаки оторвался от книги, невольно сильнее сжимая пальцами ее края. Его взгляд медленно заскользил по тому, кто уже раскладывал учебники совсем рядом, за тем же столом, за которым расположился Менма — видимо, его молчание было растолковано, как согласие — фрагментарно выхватывая увиденное. На ногах черные укороченные штаны, на правом бедре закреплена сумка для кунаев. Выше. Сетчатая майка и короткий открытый жилет серого цвета с зеленой окантовкой, на каждом рукаве знакомый клановый символ. Ещё выше. Довольно высокий для своих лет. Тело жилистое, тренированное. Овальный тип лица, узкие карие глаза, черные волосы длины большей, чем средняя, забраны на затылке в хвост. Это был Шикамару Нара, собственной персоной. Он просто сел за одну с ним парту, будто бы не замечая перешёптывания одноклассников и взгляда сбитого столку учителя…