Ты только мой!

Инка трясло изнутри. Он пытался успокоиться, но ему становилось только хуже: руки не слушались и дрожали, ноги и вовсе обмякли и усадили скелетика на холодный пол. Обхватив самого себя, Инки стал покачиваться — он не мог сидеть на одном месте, но и совершенно не знал, что ему теперь делать. Крепко зажмурившись и скривившись от головной боли, скелет сорвался и заплакал. Солёные капли текли за шиворот, капали на колени. Но боль никак не утихала. —Ха-ха-ха... –прозвучал искаженный голос творца, его смех опустошал воздух. Он казался безумцем, побегшим из самоотвода психиатрической больницы. Но в скором времени, Инки осознавал, что совершенное им преступление не останется без внимания правоохранительных органов. Мало того, что он сам будет мучиться внутренним обвинением, полиция будет настойчиво преследовать его в качестве главного подозреваемого в смерти Чернички. Ужасное будущее ожидало художника, возможно, он проведет в тюрьме многие годы. Эти перспективы наполняли его сердце отчаянием и тревогой. Нет, жизнь после таких событий уже никогда не будет прежней. *** В заточении темного пространства, Творец ощущает, как тяжелая печаль проникает в каждую его клеточку. Его сердце, изможденное и потерявшее всякую надежду, бьется в унисон с монотонным тиканьем часов, напоминая о бесконечности времени. Он лежит на кровати, сокрушенный и одинокий, готовый согласиться с безжалостностью судьбы. Глубокий вздох Собравшись с последними каплями решимости, Творец тяжело выдохнул и медленно поднялся с кровати, несущей в себе смутные отпечатки его пройденных испытаний. Он ощущал, как каждая клетка его тела пронизана усталостью, но его внутренний огонь, несмотря на все трудности, не гас. Слезы, оставившие мокрый след на рукаве его кофты, словно ремень, который напоминал ему о его уязвимости, но и о силе, которую он все еще находил в себе. Воспоминания о разговоре с Блуберри и Глючным витали в воздухе, стимулируя его предстоящую встречу с Глюком, которая обещала быть переломной в его жизни. Впереди его ждало новое, неизведанное, и Творец стремился пройти через ворота возможностей, оставив позади свою грусть и печаль, взявшись за руку с моментом, который держал ключ к его будущему. В усердии постижения новых высот, Творец отдавал себе отчет в значимости изменений в своей жизни. Больше не желая пребывать в состоянии подавленности, он стремился сделать все возможное, чтобы выглядеть вполне нормальным и приличным. Ему тяжело было представить себя облезлым и хаотичным, с взглядом, который то наводил на грусть, то на ярость. Творец хотел, чтобы прохожие не сомневались в его психическом здоровье и видели в нем серьезного человека. Он стремился вызывать уважение и доверие в глазах окружающих, чтобы не быть принятым за человека с психическими проблемами. С осторожностью и трепетом, Художник медленно приближался к месту назначения, глаза его уникального взгляда устремлены к могущественным воротам, охраняющим вход в стены престижного колледжа. Чернильный был одет в бледно-бежевое болеро, придающее его образу изысканности и элегантности. Шорты, словно морская пена, дополняли его наряд, олицетворяя свободу и лирическую красоту. Укороченные перчатки с расстегнутыми пальцами подчеркивали его решимость и уверенность. Но главным акцентом был изысканный головной убор, увенчанный искусственными белыми лилиями, украшенными ослепительными драгоценными камнями. Этот ансамбль гармонично дополнял его облик, делая его неотразимым и самобытным. Художник выделялся среди остальных, словно живая картина искусства, готовая притянуть взгляды и внимание всех вокруг. Высокий парень, стоявший рядом с Художником, чуть не потерял равновесие, его ноги ослабели перед таким завораживающим зрелищем. Он не мог устоять перед волной непонимания и изумления, которая охватывала его. Опираясь на каменную колонну ворот, он искренне пытался собраться с мыслями, уставленными непонимающим взглядом. Его глаза отражали смесь удивления, нетерпения и чувства недоумения, так и не нашедшего ответа на то, что происходит перед его глазами. Возможно, он осознавал свою неважность в сравнении с происходящим, и это захватывающее зрелище лишь подчеркивало его собственную обыденность. Но несмотря на все эти мысли, он продолжал оставаться молча, пристально наблюдая и впитывая в себя каждую нюансировку этого потрясающего момента.