Ты только мой!

День, второй, а затем и третий. Эррор сидел запертым внутри себя, размышляя, что его ждет, если останется здесь, безысходно затерянным, в ожидании того момента, когда смерть в конечном итоге настигнет его. И он не желал этого. Ни капли. Злость кипела в нем, направленная на этого художника. Человека, который казался безумцем, чокнутым маньяком. Аа-гх... Проклятая ненависть! Но помимо этой ярости, всплывали в памяти смуглого юноши те дни, полные страстных поцелуев, моменты, когда бледные руки дрожали на его щеках, окрашенных в красный от смущения. Вспомнилась нежная улыбка, теплое дыхание. И это бесило его! Ненавистно, как же все это бесило его! Эррор внезапно вскочил с дивана, чувствуя, что ему нужно выбраться наружу, проветриться. Он, словно ворвавшийся тенью к балкону, проскользнул мимо Инка. Любой, кто бы прислушался, услышал бы скрип дощечек под его ногами, словно хор подлого нарушения тишины, но художника это не разбудило. Все его усилия были направлены на то, чтобы остаться незамеченным, словно призрак, приближаясь к дверям с пышными занавесками и стеклом, что глаза рвало на части от нетерпения. И вот, Эррору удалось это. Очертания руки грубо сомкнулись вокруг ручки пластиковой двери, и с трепетом в груди он её повернул, потянув к себе. — Какого!? — громким эхом пронёсся звук по всей проклятой комнате. Эррор дернул за ручку двери, но она не поддалась. И он снова потянул, на этот раз ещё сильнее. Ах, ничего! Непроходимая дверь! Отчаяние сжимало его зубы, и он, сжав кулаки, неистово ударил по проклятому стеклу. Он уже было радовался, надеялся на спасение, но нет. Его не будет... не ведать ему никакого спасения. — Эррор?... что ты делаешь? — однако, звуки издаваемые, заставили проснутся художника. Тот протирая глаза привстал, удивлённо глядя на возлюбленного. — Что-... — Эррор отшатнулся, испуганно уставившись на художника. — Ах, я... ничего, просто... просто размышлял. Сонный, шагал шатаясь Инк, и взяв за руку его, серьёзно начал разговор. — не говори мне, что ты.. ты хотел сбежать. — Нет-нет, конечно нет! — Эррор быстро отрицал, пытаясь скрыть свои настоящие намерения. — Просто я задумался о... о других вещах. Инк уставился на Эррора с неким недоверием, его глаза блестели от смешанного чувства любопытства и беспокойства. — Ты уверен? Скажи правду! — всполошился Инк, не в силах скрыть свое недоверие. Он пристально посмотрел на Эррора, надеясь услышать от него искренний ответ, который развеет его сомнения. Но ответа не послышалось, лишь долгое молчанье. От чего художник повысил голос. — отвечай! Эррор почувствовал, как пульс его забился, когда Инк вздернул голос до предела. Он ощутил волну ярости и обиды, прокатившуюся через его тело. Вспоминая слова друга, который сомневался в его искренности, он с трудом сдержался и в ответ на вызов Инка, его рука метнулась в воздух, нанеся звонкий шлепок по щеке Инка. — сумасшедший придурок! Выпусти меня! Где? Где ты прячешь ключи? Ах, знаешь... ты псих, ненормальный, который только и делает, что запирает своего любимого, как чёртову собаку! На цепи держит! Ты ужасен. Ладонь Эррора мгновенно отпрянула, и он с ужасом осознал, что только что потерял контроль над своими эмоциями. Взгляд Инка, испуганно устремленный на него, и прикрывающая боль рука на щеке напомнили ему о глубоком нарушении, которое он совершил. Он отступил, поскольку обратиться к своему другу было невозможно. Инк, с опаской в глазах, отшатнулся назад, прикрывая больное место на щеке рукой. Он смотрел на Эррора смешанными чувствами страха и разочарования. — я-я... Горькие слезы текут с глаз возлюбленного, который дрожит и выглядит беспомощным, словно котенок. — Пр-ости меня.. прости! — захлебывается он в своих слезах. — Эрри, любимый... Слезы, падающие на его бледные руки, красят их в красный цвет, вызывая ожоги старых и, возможно, новых ран, которые раньше скрывались и были замаскированы тонирующей краской. Воспоминания резко всплыли в памяти художника. ... Сжимая черные пряди волос, он улыбался и любовался, наслаждаясь этой болью, в то время как бедняжка Эррор вопил о помощи. — Пожалуйста, перестань! Хватит! Я умоляю... ... — И-инки, я больше не могу... убей... меня, прошу... — шептал давно мёртвый в душе Дрим, сияя улыбкой, моля о быстрой смерти, чтобы больше не мучить себя. ... — Ох, Инк, Дрим! Друзьяшки! Как вы... — прошептал он с трепетом в голосе, его голубые глаза были наполнены нежностью. Сердце его было полно любви к этим двум, самым близким ему людям. И будто мир вокруг резко поменялся, всё окрасилось в тёмные, красные оттенки. Его рука мгновенно протянулась вперед, окутанная яркой красной струей крови, он молил об помощи, валяясь под ногами, борясь с подступающим удушьем, теряясь в гуще своей собственной крови. — И-инки? .... И словно проснувшись, с художника ручьём струя́тся изумрудные слёзы, громко всхлипывая, открывая все свои чувства. Настоящие чувства. — Эррор, Дрим, Блуберри... я не хотел! Не хотел, делать этого... их больше не вернуть, не верну-ууть! Что мне делать, Эррор?... — убирая руки с лица, плачевно посмотрел Инк на возлюбленного своего, в ожидании наилучшего, прощения? Сплошная черная масса, шепотом окружают лицо. Серые глаза. Зеленые слезы. Они спускаются, словно водопадом, затопляя неподвижное, испуганное лицо. Сердце иногда замирает, став в ответ на горе, что переложено на плечи. Чувство вины, что покрыло тело, словно вуалью. Это были жизни, уничтоженные собственными руками. Инк никогда не хотел этого, но его страсть и безрассудство привели к этому. — Прости, прости... — Инк тихо прошептал, и Эррор замер, увидев его таким настоящим. Стараясь утешить, он подошел к своему возлюбленному и нежно произнес: — Инк, я понимаю, как тебе больно, как тяжело осознавать все это. Позволь мне помочь... — Не подходи! — Воскликнул художник, испугавшись того, что Эррор может возненавидеть его и избегать. Ведь он причинял боль человеку, которого любит всем сердцем. Ах, это сердце... можно ли сейчас считать его добрым и человечным? Сам Инк не думал так. "Он прав, я ужасен. Бездушный, безчеловечный психопат". — я люблю тебя, и мне очень хочется быть рядом с тобой! — резко обнял смуглый юноша своего любимого, нежно прижимая его голову к своей груди, успокаивая его и растрепывая пепельные кудри. — Малыш, уже ничего не изменить, не стоит мучить себя, отдаляться и причинять себе еще больше моральной боли. Художник лишь громче расплакался, укутываясь в тепле его объятий. Утешая, Эррор гладил по голове и спине Инка. Легкий холодок проникал сквозь щели стен и окон, но теплые объятия согревали художника. Диван был бледно-бежевого оттенка, справа от него находилась прозрачная дверь, задрапированная пышным красным тюлем. Почти пустая комната, у стены стоял столик с плазменным телевизором. "И я... я тоже люблю тебя! Прошу, не уходи, останься со мной навсегда. Я обещаю, что исправлюсь, буду лучшим в твоих глазах..." - тихо прошептал Инк. — Э-эррор? — прошептал Инк, его голос слегка дрожал от возбуждения. Он осторожно открыл глаза, встретившись с цветом янтаря, пронзительными глазами Эррора. В этот момент все окружающее исчезло, и они были только они двое, слившиеся в одно целое. Воздух стал гуще, наполняя комнату электрическим напряжением. Художник снова почувствовал, как его сердце бешено колотится в груди, словно пытаясь вырваться наружу. Он не мог поверить, что это происходит на самом деле. Они так долго скрывали свои чувства, но теперь все было ясно. Эрр был его всем, и он был готов отдать ему все — свою душу, свое сердце, свою жизнь. Эрр прижал любимого к себе сильнее, словно боясь потерять его. Они были счастливы в этот миг, и ничто не могло им помешать. Момент их встречи был настолько интенсивным, что слова стали излишними. Взгляды обоих говорили друг с другом на языке, который только они могли понять. Это была связь, необъяснимая и магическая. С каждой секундой их объятия становились крепче. В этот миг они забыли о всех преградах и опасностях, которые могли поджидать их на пути. Их любовь была сильнее всего. Художник прижался к возлюбленному, чувствуя его тепло и силу. Он знал, что сейчас они находятся в безопасности, в своем маленьком мире, где никто не может им помешать. Он полностью доверял Эррору и был готов отдать ему все, что у него есть. Эррор взял лицо Инка в свои руки и поцеловал его нежно, словно передавая через поцелуй все свои чувства. Их губы слились в страстном поцелуе, который заполнил комнату любовью и жаждой. Ни одно слово не могло передать то, что они чувствовали в этот момент. Знали, что будущее может быть непредсказуемым и полным трудностей, но были готовы пройти через все вместе. Их любовь была сильнее всего, и они сделают все возможное, чтобы быть вместе. Юноши остались в объятиях друг друга, наслаждаясь этим магическим моментом. В их сердцах было только место для любви, и они знали, что ничто не сможет разлучить их. Будущее было неизвестно, но они были готовы принять любые испытания, зная, что вместе они смогут преодолеть все. —люблю, люблю, не отдам.. никому, низачто. Ты принадлежишь только мне, - шепчет художник, Эррор ласково касаясь губами бледного лба Инка. Он смог, он добился своего! Как он и задумывал, как он и хотел, чтобы безумец, его возлюбленный, осознал свою ошибку. Но как бы там ни было, как бы сильно это не влияло на жизнь, как бы тяжело это не отражалось на душе Инка, он останется самим собой, таким, каким суждено быть.