Охотники и жертвы

К петле шли, как будто бы вечность. Сначала сборы. Профессор Говард всё никак не мог найти свой рюкзак, пока не вспомнил — рюкзак остался в настоящем. Потом Тони не пускал Питера: обработал тому свежие раны, намазал скверно-пахнувшей, ядрено-зелёной мазью лицо. Царапины больше не кровоточили, но ужасное зловоние вызывало обильное слезотечение и покраснение глаз. Сайлас, пару раз назвав его лягушкой-плакушкой, ощутимо воспрянул духом: чужие страдания его развеселили и взбодрили. Динозавров он больше не боялся и начал строить из себя недогероя — то схватит приборчик Старка и поведёт не в правильном направлении, то чего похуже натворит. Питер полагал, героем Сайлас пробудет ровно до первой встречи с тем же аллозавром. После столкновения всё вернется на круги своя и Сайлас будет замыкать их шествие, если к тому времени не сбежит. Старину Хью еле реанимировали: профессор напичкал его какими-то таблетками и здоровяк прекратил падать в обморок. Однако чувствовал себя Хью прямо-таки неважно. Питер даже забеспокоился — кошмарный облик товарища по несчастью молил о серьезной медицинской помощи в лице компетентных докторов, а не профессора Говарда. Двигались вереницей, возглавляемой профессором Говардом и старковским прибором отслеживания петель. Юрские болота покрывали безбрежное поле, тонкая полоса — тропинка едва ли бы была замечена, если бы не динозавр сальтопус. Сальтопус мчал впереди, иногда застывая, подобно сурикатам, и оборачиваясь назад. Видя Питера, малыш трогался дальше. Как правило, бежал сальтопус в верную сторону, но если поворачивал не туда, здорово перепрыгивая лужи, вновь оказывался неподалеку. — Любят же тебя динозавры, — метко заметил Старк. Поднялся слабый ветер, солнце, сравнительно молодое и яркое, пропадая за тучами, укатывалось за горизонт. Необратимо подступала прохладная ночь. — Не все, — Питер машинально дотронулся до сломанных ребер, покосился на распухшую ногу и глянул на гипс, — но знаешь, число любящих меня динозавров больше, чем число людей, питающих ко мне симпатию. Дядю и тётю я не считаю. Тони ухмыльнулся и шепнул: — Поверь, Железного человека тоже любят больше, чем меня. Парадокс, согласись? — Скорее, шизофрения, — Питер чуть обернулся к нему, — ты спокойно можешь думать, что вас любят одинаково. Ты понял о чем я. — Допустим. А тебе кто по душе? Железный человек или симпатичный миллиардер? Нога Питера оступилась. Какое-то время и охваченный паникой Питер, сдавленно вскрикнув, по щиколотку увяз в болоте. Оно затягивало ногу с неимоверной силой, сдавливало и довольно рычало. Еле вытащив Питера из пасти болота, Тони напомнил о внимательности. — А не надо было задавать мне неудобные вопросы, — попытался оправдаться Питер, чем навлек на себя ещё большее смущение. Вопрос был безобидным, а вот ответ Питера заставил Старка задуматься и кое-что вспомнить. — Недавно ты мне сказал, что тебе кое-кто нравится… — И? Думаешь, есть время об этом разговаривать? — Питер не узнал свой голос. Чересчур высокий и надламывающийся. — Вариантов у меня немного. Либо это профессор Говард (Питера при такой догадке передернуло в двух местах), либо Хью (нога чуть было снова не угодила в топкую лужу), либо… — Мы пришли! Энтони! Мы на месте! — профессор Говард взволнованно махал руками и Времяинатором. Питер выдохнул, тема закрылась и вряд ли откроется заново. У петли стояли долго. Никто не решался пройти через воронку первым. Тони следил за индикатором, как бы взвешивая все «за» и «против». Питер тихо хмыкнул (Сайлас спрятался за спиной Хью, будто это могло его спасти) и негромко сказал: — Если нет желающих, то я… — Нет, только не ты, — Старк резко выпрямился и пронзил его взглядом — разделимся на пары, а лучше…лучше вообще не будем разделяться. Чёрт, эта дыра может нас завести в катархей…там нам точно не выжить… — Ну, — протянул Питер. Без костюма Железного человека, он был единственным, кто сможет «выжить» в катархее, — давай я голову туда засуну и… — Я тебе засуну, — угрожающе прошипел Тони, — скрестим пальцы и возьмемся за руки. Все вместе пойдем. Это предложение понравилось только предложившему. Профессор нервно икнул и испустил продолжительный звук, напоминающий сдувающийся воздушный шарик. Хью, Эндрю и Сайлас попятились. Пеппер и Гэрри с тревогой перекинулись взглядами. — Давайте запихнём туда динозавра, — наконец прохрипел Сайлас, — тварь и так вымерла, что ей будет? — А не пошел ли ты на х… — Питер! Без ругани, — мрачно перебил его Тони, — посмелее, народ, я пошутил на счет катархея. По всей вероятности, Старк сто раз пожалел о сказанном. Катархей кого угодно, даже самых храбрых, способен вывести из колеи, а тут храбрых по пальцам пересчитать. Но сказанного не воротишь. — Где гарантия, что мы не окажемся в катархее? — подал голос полковник. — В…Тебе в рифму ответить? — увидев дёрнувшегося к петле Питера, Старк ловко вцепился ему в локоть, не дав проявить «героизм» и взял за руку. — Гарантий, нет, Билл. И не будет. Всякий раз, как мы переходим из одной эры в другую, мы рискуем распрощаться с жизнью. Но ты же военный. Военные любят рисковать. Полковник смирил его тяжелым взглядом. — Неужели, только он, — Тони кивком указал на Питера, — хочет вернуться домой? Это просто смешно. Казалось бы… С начала прибытия на остров тут был только один ребёнок, теперь их вон сколько. — Это безумие, — прошептала Пеппер. — Я не ребёнок, — Питер накуксился. — Безумие, — Тони сильнее сжал Питеру ладонь, но не потому что не хотел отпускать или боялся, что тот удерет во временную петлю, а потому что злился, — безумие стоять тут час и ждать пока петля исчезнет. Петля исчезнет, нам придётся искать другую. Замкнутый круг. Вот где безумие, Пеп. — Нам надо поделиться на пары, — минутой погодя заявил полковник. Питер скривился от боли. Тони окончательно вышел из себя, сжав ему руку почти до хруста. Неровен час, как вторую руку сломают. — Тогда мы можем оказаться все в разных местах. Тупица. — Прошу, отпусти, — из глаз Питера брызнули слезинки. Старк, придя в себя, несколько раз перед ним извинился. — В катархее невозможна жизнь, — тоном судьи объявил профессор, — требую голосования, мистер Старк. Нельзя же всем сразу… — Я вас услышал. Валяйте, проводите свое дурацкое голосование. А ты, Питер, прошу, нет, умоляю…никуда не отходи, — и Тони отошел от них, желая немного побыть одному. — Поднимите руку те, кто хочет, чтобы через петлю прошли взявшись за руки, — Питер прошелся по потупленным лицам. С Тони согласился только Хью. — А теперь, — профессор вздрогнул, — кто за парное прохождение? Полковник и Пеппер подняли руки. Остальные воздержались. — Я за пары, — профессор опасливо стрельнул глазами в Старка, — а вы, что скажете? Сайлас? Энди? Питер? Джулия… Эндрю прокашлялся. — Я соглашусь с ранним предложением Сайласа. Зачем нам — людям — рисковать? Давайте ненадолго пустим половину динозавра в петлю, выживет — пойдем следом. Сдохнет — пойдем искать другую… Всё просто. — Всё просто…– Питера будто опустили в лаву, так жарко ему, вдруг, стало, — жизнь динозавра тоже жизнь…а знаете, — он бросил короткий взгляд на спину отвернувшегося Старка, — пошли вы все на… Прежде чем Старк развернулся и закричал «Не смей!», и раньше ответа Сайласа «Сам туда иди, тупая малолетка», Питер, предварительно сверившись с мигающей точкой на экране Времяинатора, сделал шаг вправо. Динозавр прыгнул следом.

***

Ярость. Вспыльчивость. Две сестры, порождающие необдуманные поступки. И поступки эти приводят к выгребной яме. Дядя Бен часто говорил Питеру мудрые слова, однако в этот раз, дядя промахнулся. Ну, возможно и не промахнулся, смотря что именно дядя Бен имел в виду под «выгребной ямой». Если город, в котором они жили, то дядюшка как всегда оказался прав. Питер, а вдогонку к нему динозавр, влетели в фонарный столб. Через минуту, к ним присоединился вне себя от злости Старк. Ещё минутой погодя, профессор, полковник и Джулия. И, наконец, все остальные. — Я ПРОСИЛ ТЕБЯ… Питер понимал, что заслужил все ранее и в дальнейшем сказанное: — Видеть тебя не хочу. Ты никого не слушаешь. Ты не слушаешь меня. Тебе на всех наплевать, — Тони проглатывал большую часть слов, но суть Питер и без этого улавливал, — я лучше вырву из своей груди сердце…чем снова окажусь рядом с тобой…знать и видеть тебя не хочу. — Тони, — но Старк с отвращением выдернул руку. — Не прикасайся. Ты постоянно так делаешь. Ты неисправим. И тебе точно плевать на меня. — Но это не так, — Питер судорожно перевел дыхание, — просто…я не выдержал давления. Кто-то же должен был. — НАПРИМЕР, ТЫ? — Старк во второй раз отцепил от себя пальцы Питера, огляделся, — всех послал? Молодец. Вот мы и дома! Здесь, — он пнул фонарный столб, — точка нашего с тобой общения. — Это несправедливо, — голос Питера упал. Кто-то учится на своих ошибках, а он только и делает, что наступает на одни и те же грабли. — Извини меня, пожалуйста. — Нет. Хватит с меня. Рядом хохотнул Сайлас. Хью очень громко всхлипнул, словно это с ним сейчас обрывали все связи. Спящий город, который по идее, должен был стать чудесным исцелением от всех бед, прижал Питера к земле. Это была их вторая и, скорее всего, последняя ссора. Старк на него больше не смотрел. — Как вы все уже поняли…– обратился он ко всем, — конкурс по очевидным причинам, отменен. Компенсацию вы от меня получите. На сим, наши пути расходятся. Спокойной ночи. Гнев. Вспыльчивость. Питер закрыл глаза. Он стоял на ровной, застеленной газоном дороге, а чувствовал, что падает в выгребную яму. Они дома, но почему же его это не радует? Старк ушел. Пеппер и Гэрри, пообещав прислать чеки, тоже разошлись. Питер продолжал «падать» в невидимую пропасть. Как долго он ещё будет лететь вниз? Не пора ли ему вернуться к дяде и тёте? Дядя ему поможет советом, а тётя… А тётя отмоет от грязи и скажет, что мир не перевернулся после ухода Тони Старка. — Пока, — Хью остановил падение и робко ему улыбнулся, — знаешь, тут я не согласен с мистером Старком. Если бы не твоя решительность… Мы бы все пропали в юрском периоде. Решительность? Вот как теперь называют гнев и вспыльчивость? Питер не смог улыбнуться в ответ. Его затошнило. — Надеюсь я вас больше не увижу, — Джулия удалилась. За ней ушли Сайлас и Эндрю. — Не унывай, — профессор протянул Питеру руку, но Питер её не пожал. Сил не хватило. — Всего хорошего, — последним растворился в ночи Билл. И вот он остался один. Почти один. Динозавр шмыгнул в кусты, испугавшись фар проезжавшей машины. Неужели ад с перемещениями затронет весь мир, а не только остров Тони? Питер так и вздрогнул: сальтопус самый безобидный динозавр в городе, что если сюда нагрянет спинозавр — самый опасный динозавр? Будто пребывая в бреду, Питер доковылял до дома. Он думал то о спинозавре, то о Старке. Буквально разрывался между печалью и ужасом. И всё же, уход Старка угнетал сильнее. С динозаврами, по крайней мере, отношения более-менее у него складываются. А с Тони… С Тони не вышло и всё из-за его стремления куда-нибудь залезть. Питер долго держал палец на звонке. Дождался шагов дяди. Секундная возня — это дядя посмотрел в глазок. — Питер? Питер, наконец, прекратил пугать дом и убрал руку со звонка. — Привет, — не удержавшись, Питер покачнулся. Дядя перехватил его и затащил в дом. — Что…что с тобой, сынок? — усадил на диван. Вошедшая в гостиную тётя Мей побелела. Дядя и тётя пришли в ужас от внешнего вида племянника: рука в гипсе, зеленое, перемазанное лицо, грязная одежда и странно вывернутая, распухшая нога — явно не то, что ожидают увидеть после «отдыха» на острове. — Я убью этого Энтони Старка, — тётя оклемалась и подбежала к племяннику, — я убью его… — Тётя Мэй. Тони не виноват. Это всё я. Я сам, — Питер проговорил это машинально, не задумываясь. — Тони, наоборот, пытался меня защитить. И вообще, он очень-очень милый. Тётя неожиданно взвизгнула, дядя подскочил. Оба уставились на противоположный конец гостиной. Вытаращились так, будто призрака заметили. Но призрака там не оказалось. Всего лишь проскочивший в дом сальтопус. — О, — только и сказал Питер. — Бен, иди за ружьем, — прошептала тётя и пискнула: зацепившись когтем передней лапы, сальтопус раскачивался маятником на занавеске. Крючки не выдержали и вместе с карнизом свалились на динозавра. Питер укоризненно глянул на тётю. — Тётя Мэй не надо стрелять в моих единственных друзей. — Что? — та округлила глаза. — Он безвредный. Вроде. Конечно, надо было им всё рассказать. Однако не сейчас. Сейчас Питер попросту был не в силах поведать обо всех своих злоключениях. — Поговорим завтра, хорошо? Он поднялся наверх, пустил сальтопуса к себе в комнату и прикрыл дверь. Внизу слышалось ворчание тёти Мей («Надо завтра же связаться со Старком! До чего он довел нашего мальчика! Я ему покажу, где раки зимуют!») и одобрительное мычание дяди (судя по ритмичному стуку молотка дядя чинил карниз и был занят, чтобы отвечать тёте вразумительными словами). Упав на кровать, Питер вытаращился на потолок. Под бок улегся динозавр, а за окном ночь сменилась розовым, осенне-холодным рассветом. «Надо было стоять и не двигаться, — Питер перевернулся, сальтопус сердито зашипел, юноша его случайно придавил, — интересно, Тони и правда со мной прекратит общаться? Или он от злости…так сказал?» А ведь у них почти всё получилось. То объятие Питер уже никогда не забудет. «Надо было его поцеловать, когда он нес меня на руках» Нёс на руках… Когда ещё с Питером произойдет что-то подобное? Правильно, никогда. Питер лёг на живот и зарылся лицом в подушку. Ох уж эти «Надо было». С ума от них можно сойти. — Питер? Дверь приоткрылась. Дядя неодобрительно зыркнул на сальтопуса. — Спишь? Питер притворился спящим. Всю ночь он размышлял о «надо было», потратил слова и, кажется, разучился разговаривать. Дверь закрылась и Питер выдохнул. Вот только воздух из лёгких, почему-то не выходил.