***
С появления, а также последующего после этого буквально через пару минут побега Синдбада, прошел всего день. Савва еще пару раз пытался поймать того человека, приходящего на их владения, но все также неудачно. Хотя были и более хорошие новости... Савва поднялся с пашни, замечая уже почти законченную статую. Синевласый подошел поближе, внимательно смотря на изображенную — красивая девушка с короткими волосами, кажется, обвязанными лентой, и одетая в платье с длинными рукавами. Савва замер. Красиво. До ужаса красиво... Пусть не из золота, как статуя Бога-Фараона, или не такая большая, однако... Подошедший Абди восхищенно ахнул, также останавливаясь рядом с зеленоглазым, запрокинув голову. Савва изредка косился на маячащего Скульптора, что ходил туда-сюда, что-то доделывая пьедестал. Так они и стояли, пока не подошел Хозяин дома. -Господин! - Абди обернулся на любителя белой одежды, сгибаясь в низком поклоне и почти сразу же принимая исходное положение. - Я раньше боялся скульптора, но теперь!.. Это же великая Кнефмтити! Савва усмехнулся. О да, если бы он верил в богов, то определенно покланялся кому-то похожему. С детства, если думать о связях персонажей с какими-то явлениями в жизни, больше всего нравились Луначарскому персонажи, так или иначе связанные с хаосом или же смертью, особенно если говорить о божествах. Те же Аид или Эрида, например... -...Но я также опечален, что не смогу проводить ритуалы без ножа... - Тихо проговорил абд, и Савва навострил уши. Что за "ритуалы"? Ранее он ничего подобного не слышал. Абди спохватился, начиная махать руками. - Нет-нет, вы не подумайте! Я знаю, что достать ритуальный нож для вас не просто! Я так понял, что у вас тоже не было утена за душой... Но ничего, я могу причинять себе боль по-другому! - Воодушевленно произнес брюнет. Сердце пропустило удар, почти сразу же больно сжимаясь. Ему не послышалось? Изумленные изумруды глаз уткнулись в знакомую костлявую спину. Кажется Савва забыл как дышать...***
Абди вышел из леса, таща в руках две кроличьи тушки. Савва высунул голову из тростника: -Абди, можешь, пожалуйста, подойти?.. - Подозвал довольно тихо, но достаточно, чтобы абд услышал. Черноволосый немного завис, но почти сразу проследовал к синевласому. -Скажи... - Луначарский собирал тростник. Медленно, будто создавая иллюзию тяжелого труда. Но далеко не из лени. Воодушевленный голос Абди, вновь и вновь произносящий «...я могу причинять себе боль по-другому!», никак не выходил из головы. - Что ты подразумевал под «причинять боль по другому» и «ритуалами»..? Голос Саввы был немного хрипловатый и непривычно тихий. Изумруды глаз не смотрели на абда; куда угодно, но только не в темные глаза напротив. Савва боялся. До ужаса боялся увидеть в них то, что уже видел когда-то. -Ох, вы про это... - Абди как-то смущенно улыбнулся и опустился на траву рядом с Луначарским, осторожно кладя тушки рядом. - Мы, абды, наносим порезы на своём теле, в виде различных рун и символов в знак поклонения Кнефмтити. - Говорил парень таким аккуратным и трепещущим тоном, будто объяснял что-то неимоверно простое маленькому ребенку, непонимающему естественных вещей. - Каждый символ имеет своё значение. Через боль мы отрекаемся от своей плоти, передаём её в руки богине. Но этот способ подходит далеко не всем. Охотники, например, которые поклоняются богине Смерти, приносят в жертву животных... - Он говорит с такой теплотой, будто... - Чем больше живых существ они умертвят, тем благосклоннее будет богиня. А вот атлеты, гимнасты и всякие другие авантюристы доводят себя до состояния... Близкого к смерти, можно сказать, они буквально умирают во славу богини. -Вот как... Ясно... - Савва медленно кивает. - Прости, что отвлекаю тебя глупыми вопросами... - Луначарский слабо улыбается, но все еще не смотрит ему в глаза. Темные брови стоят домиком, а в зеленых глазах бушует шторм сожаления, стыда и грусти. - Прости... Абди немного растерянно смотрит на парня. Ладонь осторожно ложится на плечо синевласого, и их глаза встречаются...***
Савва подходил к выходу из леса, когда внезапно грянул гром. Через несколько секунд сверкнула молния, и Луначарский замер, задирая голову к небу. В зеленых глазах сверкнуло отражение сразу же повторившейся молнии. Первая капля упала точно на кончик носа: Савва зажмурился, сразу же опуская голову и недовольно фыркая. Потреся головой, парень морщится. Точно лис, недовольный чем-то. Следующая капля приходится ощутимо на плечо. Сразу после - на голову. И не успевает пройти и нескольких секунд, как начинается ливень. Темно-серое, затянутое мрачными тучами небо изливает слезы, словно скорбя по кому-то или чему-то. Из мыслей выбивает внезапный порыв ветра, практически сбивая с ног. Савва подается назад, но упирается спиной во что-то, что поддерживает, не позволяя упасть. Луначарский расслабленно вздыхает, мысленно радуясь, что все не настолько плохо, раз уж он не валяется на уже мокрой от ливня земле. Синевласый хмыкает своей удаче и спешно идет в сторону дома, даже не замечая, что позади парня не было абсолютно ничего, что могло бы его поддержать. Одежда и волосы неприятно липли к телу; чувствовалась каждая капля, стекающая по коже и так неприятно затекающая за шиворот. Зеленоглазый поморщился и поспешил. Вот, он уже вышел на знакомую поляну, где из-за завесы дождя было плохо видно даже дом, стоящий к нему непозволительно близко, что уж говорить об амбаре. Он застыл, всматриваясь в едва заметные очертания жилища и о чем-то размышляя. Однако очередной раскат грома ударил по ушам и заставил парня испуганно подскочить. Луначарский снова раздраженно фыркнул: «Не хватало мне еще и обычной грозы пугаться!» Направившись наугад куда-то вправо, точно желая навестить Скульптора. Или статую... Кажется, ему послышался взмах крыльев. «Ну да, конечно! Идиотина... В грозу же постоянно птицы летают всякие!» - Саркастично мелькнуло в голове, и Савва мотнул головой. Нечего о ерунде думать! Луначарский идет вперед. Вот уже виднеется амбар. Синевласый кладет руку на деревянную поверхность, начиная идти вдоль нее, точно в случае чего это могло бы помочь ему сориентироваться в пространстве. Хотя что же могло произойти такого, чтобы он растерялся? Только парень заворачивает за угол, как слышит топот и чужой голос, едва доносящийся из-за пелены дождя и того же самого топота: -Я так... Не знаешь... Поразительно! - Голос незнакомый, однако доверия не внушает вообще. -Слишком много новых знакомых за последнее-... - Шепчет себе под нос, но не успевает договорить. Неприятное ощущение того, что сзади кто-то находится внезапно накатывает с головой. Делая резкий шаг в сторону, едва ли не отпрыгивая, Савва оборачивается. Нога привычно поскальзывается и он неуклюже падает одновременно с тем, как оказывается окружен тремя людьми. Все одеты на один манер: золотой воротник, точно латы; бело-фиолетовые майки; белые тканевые налокотники; белого цвета также какие-то то ли штаны, то ли шаровары. Дальше парень не смотрел — прямо перед его горлом сверкнуло оружие. «Блять, ручная гильотина? Че за-..!?» Холодный металл прижался к коже на шее, и Луначарский закрыл глаза. Умирать так не хотелось. Совсем. Он же не умрет, правда! Звёзды, правда же?! -Имя! - Грубо проговорил один из окруживших, и Савва почувствовал подошву ботинка на плече. Одно движение — и его шея сама наткнется на оружие лишь сильнее. -Савва! - Испуганно икнул синевласый, чувствуя резкую боль, пронзившую шею. Зеленые глаза распахнулись в немом крике, и ярко сверкнули. Мужчины отступили. Внезапная тишина показалась до омрачения оглушающей: не слышно даже дождя. Синевласый не чувствовал ни падающий на голову капель, ни мокрой земли под руками, ни боли от небольшой раны на шее. Луначарский уставился в землю, не моргая, после чего медленно поднял глаза на ближайшего мужчину. Тот, вздрогнув, сделал шаг назад, держа дистанцию. -Нет в списке! - Провозгласил мужчина за спиной, и Савва, наклонив голову, из-за чего мокрые волосы чуть прикрыли глаза, бросил на того взгляд через плечо. Он точно видел испуг на лице человека. Он видел его в близи, точно находится в паре сантиметрах от чужого лица и всматривается. Видит как тот сглатывает, начинает бегать взглядом карих глаз, а после, пуская холодный пот, каплей скатившийся по виску, спешно разворачивается. Он спешно уходит, и за ним следуют двое других. Проходит несколько секунд, когда напряжение медленно опускает Луначарского. Глаза, как и голову пробивает внезапная боль, и обладатель синих волос тихо шипит, накрывая рукой свои очи. Сердце пропускает удар и, кажется, замедляется. Каждый удар слышится в ушах оглушительным звоном. Второй рукой хватается за грудную клетку. Больно! Он не слышит ничего. Только оглушительный стук собственного сердца, готовое вот-вот разорваться на части. Он не видит ничего. Глаза плотно зажмурены и из них выскальзывает несколько обжигающий капель слез, так ярко контрастирующих с ледяными каплями дождя. Сознание начинает медленно мутнеть, и Савва приоткрывает глаза, вновь приходя в себя. Однако весь мир начинает плыть, отказываясь показывать нормальную картинку. Но перед тем, как отключится, Луначарский видит странный зеленый блеск недалеко, едва заметный в его состоянии через все еще идущий дождь.