Who's that sexy thing I see over there? That's me, standin' in the mirror What's that icy thing hanging 'round my neck? Um, that's gold, show me some respect, oh
— «Me Too», Меган Трейнор
Старый дом — буквально коробка с воспоминаниями. Он приветствует её затхлостью и унынием, приятным запахом книг и настоящего дерева. Гарри проводит рукой по стенам, по старым бумажным обоям, закидывает рюкзак на плечо и берёт в руки метлу. (Может быть, для Сириуса этот дом был клеткой, но для неё это доказательство, что у неё есть***
Она впервые оказывается в библиотеке Блэков через три с половиной часа после того как уснула, тревожная и одновременно спокойная, на старой, скрипучей кровати. Библиотека поражает Гарри величием и величиной, она осматривается и повсюду видит готический стиль — возможно, кто-то из Блэков его очень любил. Кто знает. Помещение, в котором находится библиотека, явно магически расширено, потому что размером чуть ли не с Большой зал Хогвартса, и Гарри немного теряется — как среди стольких книг найти что-то, что может помочь ей понять, кто она и что происходит? Гарри в растерянности оглядывается, пока не натыкается взглядом на небольшой столик с книгой на нём. Погодите-ка! Это ведь…(однажды, давным-давно, — что вообще значит «давно»? — Гарри задалась вопросом, как маги находят необходимые книги в своих огромных библиотеках)
…Гарри разворачивает книгу и прищуривается. — Осталось понять, как работает эта штука… — бормочет она себе под нос, пытаясь придумать ключевые слова для поиска информации по магическому «каталогу». Бессмертие. Авада Кедавра. Она правда прочитывает каждую книгу, которую ей предлагают, но всё бесполезно. Гарри сидит в кресле и угрюмо ругается себе под нос, когда в очередной — чёрт, наверное она пролистала уже сотню книг! — раз не находит ничего по своему вопросу. Следующая в её списке — это «Персонификация явлений» др. Ж. Солсбери. При чём тут вообще персонификация?.. Гарри читает — она уже устала читать, — поэтому она частенько грешит пропуском предложений, но смысл прочитанного всё-таки до неё доходит. Книга падает на пол. Она бросается к каталогу, вбивает фразу, спешно бросается в нужный ряд шкафов, распахивает найденную наконец книгу и замирает. Она тяжело дышит, смотрит на лепнину на потолке и улыбается — с насмешкой, на себя не похоже, говорит: — Вот это… поворот. Потому что этого не знал никто, потому что никто даже не предусматривал, все забыли, или никто не знал, или кому-то давным-давно стало плевать — плевать на правду. Но сейчас — уже — она знает.