***
Казалось, она знала Фили вдоль и поперек. Можно сказать, она привыкла к нему за девять лет ничуть не меньше, чем к Кили и Тауриэль. И всё же, сидя за столом в этот вечер, Тамина чувствовала себя лишней. Она видела, что семейная идиллия, которая так хорошо проглядывалась —временная. Что рано или поздно ей придется принять важное решение. И от чего-то Тамина была уверена в том, что решение это примет сегодня. — … так что собери вещи пораньше, — закончила Тауриэль, обращаясь к девушке, что размазывала вилкой томатный соус по давно опустевшей тарелке. — Тамина, ты меня слышишь? — А? — та встрепенулась и виновато взглянула на эльфийку. — Прости, я задумалась. — Поедем во дворец еще до рассвета, — терпеливо повторила Тауриэль, подозрительно глядя на свою подопечную. Тамина тут же улыбнулась и кивнула, отодвигая от себя пустую тарелку и хватая из вазы гроздь винограда. — Глядишь, может и тебе кто понравится, — темная бородка Кили чуть приподнялась от ухмылки. — А? — из открытого рта неспешно скатилась нетронутая ягода, ударяясь о стол, а после и вовсе спрыгнула на пол. На лице девушки читалось не то отвращение, не то испуг. — Кили, язык без костей, что ты несешь? — Тауриэль сурово посмотрела на мужа и для страховки наложила в его тарелку ещё парочку отбивных. На них же указала строгим взглядом. — А что? — не унимался гном, не видя в данном вопросе ничего предосудительного, но вилку в мясо всё же воткнул. — Фили женится, Тамина без него помрет со скуки. Думаешь его жена будет отпускать его на лесные посиделки? — О, Валар, — прорычала Тауриэль и уже насильно всунула в открытый рот кусок хрустящего хлеба. — Да с вами разве соскучишься? — хихикнула Тамина, вновь принимаясь общипывать виноград. Она хотела было добавить, что сможет приезжать во дворец, если уж слишком взгруснется, но промолчала. Врать ей не хотелось. Девушка посмотрела на сидящего напротив неё светловолосого гнома и пожала плечами. Фили же тихо хмыкнул и кивнул, проводя пальцами по плетеным усам. Немного погодя он поднял на девушку свой взгляд, но тут же отвел его, будто бы не ожидал, что та всё ещё смотрит на него. Но Тамина не просто смотрела. Она любовалась. Фили казался ей красивым и мужественным и, несомненно, таким он и был. Но цепляло её его чувство юмора и легкость, то, чего порой не получишь бескорыстно, то, чего не дают просто так. А Фили давал. Он будто бы вбрасывал в неё свою заботу и внимание. Порой этого было так много, что Тамине казалось, что Король под Горой попросту одинок и лишь потому нашел утешение в странной компании с человеческой девушкой. Однако сам мужчина на такие доводы смеялся, говоря, что это совсем не так. А на её вопросы, «как именно», молчал. Такие смены в поведении сводили Тамину с ума. Поначалу она не могла понять, что же происходит с Фили, когда вместо широкой улыбки губы сжимались в тонкую полосу, а над глазами нависали кустистые брови. Не понимала до тех пор, пока не подслушала разговор своих домочадцев. Тогда то она и осознала, что Фили попросту нельзя влюбляться. И что в него, в общем то, тоже. Будучи единственным продолжателем рода, тот не имел свободы выбора в том, что касалось престолонаследия. И потому брак его, когда бы он ни наступит, будет вынужденным. Именно тогда Тамина затолкала собственные мысли о возможных чувствах подальше. Тогда же и зареклась о них не вспоминать. Оказалось, что сделать это было проще простого: ведь Фили и по сей день относится к ней как к младшей сестре. И роль эта, признаться, куда лучше любой возможной. Ведь в таком случае она навряд ли его потеряет. Ведь в таком случае дружба сможет продлиться вплоть до самой смерти. Единственное, что беспокоило Тамину, так это то, что Тауриэль стала о чем-то догадываться. Иногда девушке и вовсе казалось, что она бормотала свои мысли во сне, потому как эльфийка все чаще наблюдала за ней именно в приезды Короля. Однажды она и вовсе спросила Тамину напрямую, испытывает ли она что-то к Фили. Тогда девушка закивала, сказав, что безумно ему благодарна и любит его как друга. И что любовь эта ничуть не отличается от той, которой она любит их с Кили. Тамина говорила себе эти слова так часто, что, в конце концов, сама в этом уверилась. И потому новость о женитьбе Фили восприняла стойко и почти радостно, ведь наконец-то у неё появится причина для того, чтобы двигаться дальше. Она никому не рассказывала об этом, боясь спугнуть момент или того, что остальные её удержат. Но в сегодняшнюю ночь произошло что-то до безумия странное и таинственное. Ведь объяснить, почему в доме не спалось им обоим, казалось невозможным. Тамина нашла Фили на террасе на втором этаже. Мужчина сидел на самом краю, просунув ноги через балясины, и смотрел на черное небо, усыпанное горящими кристаллами. — Не спится? Фили ничуть не вздрогнул от её вопроса. Тамине даже показалось, что он ждал её, но тут же поспешила отогнать эти мысли. — Как и тебе, я смотрю, — гном развернулся похлопал рядом с собой, приглашая девушку сесть. Тамина опустилась сразу же. Вышло слишком близко — бедра их касались почти вплотную — но никто из них не отодвинулся, привыкший к такого роду тактильности. — Умеешь читать по звездам? — Фили повернул к ней своё лицо. Тамина чувствовала, как его взгляд обжигает её щеку, но привычно улыбнулась, кивая головой. — Папа учил меня в детстве, — прошептала она, впервые за несколько лет говоря о своём прошлом. Затем Тамина развернулась к гному лицом, едва касаясь носом жесткой щетины, и пояснила прежде, чем Фили бы задал неудобный для них обоих вопрос: — Он умер много лет назад. Голубые глаза вдруг помутнели, а мягкие черты лица стали строгими и скорбными. Тамина хотела вновь посмотреть на небо, но так и не смогла отвернуться. — Мне жаль, Тамина, — хрипло проговорил Фили, накрывая её холодную ладошку своей — большой и теплой. Тамина кивнула и вновь вернулась к разглядыванию ночного неба. Она знала, что Фили не станет расспрашивать её о большем, и это располагало к мужчине ещё сильнее: он никогда не тянул её прошлое, хоть и знал, что оно слишком мутное и тяжелое. И потому она решила приоткрыть ему ещё одну завесу своей тайной жизни: — Он говорил, что если последуешь за клювом киринки, то найдешь несметные сокровища, — девушка свободной рукой указала куда-то вверх, чуть наклоняясь к гному. — Вон там, видишь? Над созвездием Белого Оромэ. Тамина почувствовала, как напряглась мужская рука. В голове тут же пронеслась мысль о том, что Фили догадался, откуда она. Но вопрос, который тот задал, не касался её прошлого, а совсем наоборот. И от этого отнюдь не стало легче. — Ты когда-нибудь думала о том, чтобы выйти замуж? — гном вновь повернул к ней своё лицо — серьезное и строгое. Тамине вдруг захотелось растянуть его губы в улыбку, лишь бы не смотреть в ожидавшие ответа глаза. — Не родился ещё человек, которому я могла бы так доверять, — она лишь пожала плечами, выуживая изнутри беззаботную улыбку. Тамина смотрела на мужчину до тех пор, пока лоб того не разгладился и он не кивнул, принимая ответ. — Фили… — Да? — мужчина чуть крепче сжал её ладонь, но тут же ослабил хватку, потому как девушка тихо ойкнула. — Прости. — Я должна кое-что тебе сказать. Я… — Тамина прикусила нижнюю губу и задержала дыхание. Фили, казалось, не дышал вовсе, потому как широкие плечи замерли, превращая мужчину в неподвижную скалу. — Я уеду после твоей свадьбы. — Почему? — Фили смотрел прямо на девушку, но от чего-то ей показалось, что спрашивал он кого-то невидимого и несуществующего: настолько потерянным было его лицо. — Я здесь лишняя, Фили, — она почувствовала, как дрогнули пальцы на её руке, и тут же поддалась вперед, поднимая вторую руку, словно хотела коснуться светлой щетины, но тут же опустила её рядом с собой. — Ты женишься. Кили с Тауриэль уже не обязаны следить за мной. Да и вообще никогда не были… Я давно думала об этом. И сбережения у меня есть. Тамина вновь попыталась улыбнуться, будто бы улыбка эта могла подбодрить сидящего рядом гнома. Но тот лишь сипло втянул в себя воздух и отвел глаза, задирая голову к ничуть не изменившимся звездам. — Но тебе же некуда идти, — спустя некоторое время вновь мягко сказал Фили, и Тамина, наконец, расслабилась, чувствуя, что напряжение спало: мужчина вновь дышал ровно и спокойно. — Если у меня нет дома, то это не значит, что мне некуда идти, — девушка положила свою голову на дружеское плечо и прикрыла глаза, чувствуя, как сонливость всё же одолевает её. Фили чуть повернул голову, едва касаясь губами светлой макушки, и совсем незаметно для хозяйки втянул носом запах костра и хмеля. — Двери Эребора всегда открыты для тебя, — прошептал он уже тихо посапывающей девушке, не смея нарушать её сон.***
Проснулась Тамина уже в своей постели: настойчивые покачивания крепких ладоней не дали ей шанса понежиться и минутой более. Громкий голос Тауриэль был хуже горна, отчего встать пришлось почти бесприкословно: девушка то и дело бубнила про себя недовольства. Однако сон отошел на второй план, когда вместо четырех скакунов перед домом оказалось всего три: гнедая лошадь для Тауриэль и два рыжих пони для Тамины и Кили. — А Фили? — девушка всё же зевнула, запрыгивая на привычную четрыехногую подругу — один из давнишних подарков Короля. — Он так и не ложился, — причмокнул Кили, полностью разделяя мнение Тамины по поводу ранних подъёмов. — Уехал ночью, пока мы все спали. — Все? — Тамина подозрительно покосилась на темноволосого гнома, боясь, что тот мог стать свидетелем их разговора. — Он записку оставил, — пожав плечами и пришпорив своего скакуна, отмахнулся Кили и тем самым придал уверенности приватности ночной беседы. Хотя во время дороги она так или иначе поглядывала на Тауриэль, которая всем своим видом говорила о том, что она уж точно ничего не видела и не слышала. Поэтому вопрос о том, были ли свидетели у той странной ночи, всё остался открытым. Правда по пути во дворец никто больше не обмолвился и словом, и лишь когда трое вышли на главную дорогу, Тамина не сдержала ошарашенного возгласа. — И это ещё солнце не взошло, — закивала Тауриэль, не без удовольствия указывая на свою правоту, и что пара часов потерянного сна стоили того, чтобы свободно въехать в Гору. Правда понятие «свободно» было слишком размыто для этого дня. Улицы ломились от караванов и делегаций: животные, гномы, телеги с утварью и драгоценностями — всё перемещалось с такой скоростью, что для маневров приходилось умело уводить поводья в сторону. У ворот двое стражников сделали им знак отъехать, признав принца и его супругу. А вот ехавшую за ними Тамину проводили косо и неохотно, однако противиться приказу королевской семьи не смели. — Я ведь не виновата, — не выдержала Тамина, когда не пойми какой по счету гном цокнул и презрительно отвел от неё глаза. — Не принимай на свой счёт, — одобрительно кивнул Кили и чуть приспустил поводья, поравнявшись с подругой. — К тому же, если бы они знали тебя, как мы, то наоборот ни за что бы не отпустили такое сокровище. — Совсем не воодушевляющие крайности, — вздохнула та, но, заметив на себе ещё пару глаз жителей Эребора, приветливо им улыбнулась. Гномы же нарочито медленно повернули головы в противоположную сторону. — Видит Эру, если бы не Фили, я бы и носа сюда не сунула. На этих словах лошадь Тауриэль перешла на шаг, а сама всадница прищурилась, оглядываясь назад. Но Тамина сделала вид, что ничего не заметила, однако пони пришпорила и понеслась чуть дальше, приметив, наконец, спасительную конюшню. На этом испытания, которые носили скорее душевный характер, лишь начинались. А всё потому, что сопроводить королевскую родню выпало двум гномам, именуемыми Балином и Двалином. Второй Тамине не понравился сразу: грозный, широкий, как бурый медведь, и с таким же хмурым выражением лица, как и у остальных гномов, которые нарочито воротили от человека носы. Правда Двалин же действовал решительно наоборот: не было и шага, когда тот не смотрел бы на гостью угрожающе сдвинув брови. И потому фраза, брошенная Тамине лишь потому, что та засмотрелась на руны на его голове, привела девушку в ступор. — Не нужно меня разглядывать, — гном гордо вздернул подбородок и пуще сощурил глаза, словно хотел тем самым отогнать от себя Тамину. — Я тоже рада знакомству, — процедила она сквозь сомкнутые зубы лишь потому, что ощутила на своем плече успокаивающее похлопывание тонких пальцев. Тамина перевела взгляд на эльфийку, которая снисходительно пожала плечами, напоминая, что и ей приходилось проходить через такое. И потому девушка, тяжело вздохнув, чем привлекла к себе еще большее внимание недовольного гнома, смотрела теперь перед собой, выуживая из памяти давние воспоминания. Одно из них оказалось куда живее и громче, чем Тамина ожидала. Точнее говоря, она не ожидала такого вовсе. Ровно как и Ингра, вывернувшая из хозяйственного коридора с большой корзиной до верху набитой постиранным постельным бельем. Однако как только старая гномка увидела идущих, то замерла как вкопанная, сильнее впиваясь пальцами в края корзины. — Ингра! — выпалила Тамина и помахала ладошкой, так, словно увидела давнюю хорошую знакомую. Гномка же этой радости явно не разделяла. Ингра взвизгнула, роняя корзину на пол, и, пробормотав что-то нечленораздельное, сбежала обратно в прачечную, громко хлопнув дверью. Тамина готова была поклясться, что слышала, как изнутри скрипнул затвор. И, судя по раскатистому смеху Кили и ошарашенным лицам других гномов, не она одна. — Так значит, вы и есть… — Балин прокашлялся, стараясь удержать серьезность, однако уголки его губ всё же приподняли седую бороду. — Попрошу меня извинить, цитирую: «балроговое отродье», с которым наша милая Ингра имела несчастье встретиться. — Я полагаю, — Тамина неловко почесала шею, вспоминая, что знакомство с бедной женщиной действительно прошло не лучшим образом. — Никогда бы не подумал, — седовласый гном всё ещё покачивал головой, явно довольный своим открытием. — Внешность обманчива, — буркнул Двалин, продолжая путь, и теперь был на несколько шагов впереди. Тамина же так и осталась стоять на месте, не понимая, почему гномы не могут разделять общее от частного и наоборот. И если бы она не была знакома с Кили и Фили, то и вовсе бы подумала, что народ этот непроходимый и упертый бесповоротно и окончательно. Однако теперь и Балин, что вежливо указал ладонью вперед, пополнил ряды восприимчивых или по крайне мере вежливых гномов. — Простите его грубость, — Балин теперь шел позади вместе с Таминой, в то время как Двалина взяла на себя Тауриэль, не давая тому оглядываться и сверлить девушку суровым взглядом. — Люди редко бывают во дворце с тех пор как… Гном прервался, обдумывая слова и почесывая нависший нос. — Я всё понимаю, — поспешила заверить его девушка, видя, что тема эта дается гному нелегко. — Но всё же я надеялась на менее категоричный прием. — Что ж, тогда вам придется набраться терпения, — гном качнул головой и пожал плечами, а затем посмотрел совершенно по-доброму и мягко кивнул: — А пока начнем с малого, леди Тамина. Девушка улыбнулась и кивнула ему в ответ, находя этого гнома весьма удивительным на фоне второго сопровождающего. Балин теперь рассказывал не переставая о всём, что встречалось на пути и на чем так или иначе останавливался взгляд девушки. Та не понимала, в чем причина такой резкой перемены, но узнавать не стала. Это во всяком случае лучше бурчащего и недовольного Двалина, взгляд которого Тамина ощущала ещё долгое время после того как закрыла за собой дверь в предоставленные покои. Они оказались куда большими, чем она помнила из детства, и потому сделала вывод, что находится во внутренней части дворца, где располагались приближенные короля. Об этом свидетельствовало и убранство и роскошные наряды, подготовленные для неё в шкафу; на невысоком трюмо лежало несколько шкатулок, судя по всему, с украшениями; там же теснились различные баночки и склянки с кремами, розовой водой. Тамина даже отыскала неведомый ранее для себя набор с цветной пудрой, однако тут же отложила его в сторону, измазав подушечки пальцев нежным голубым оттенком. Травянистый сладкий запах, доносившийся с влажным воздухом из ванной комнаты, кружил голову, и потому девушка прилегла на широкую кровать с резным изголовьем и совсем не заметила, как провалилась в глубокий сон. Очнулась она лишь под вечер, и то от назойливого стука в дверь. Стучавшей оказалась никто иная как Тауриэль. Правда та было от чего-то не то рассержена, не то взволнованна одновременно. — Так и знала, что нужно было проведать тебя раньше, — проворчала эльфика, рывком поднимая девушку, и тут же начала разделять непослушные белые локоны пальцами. На недоуменный вид Тамины пояснила: — Нет времени. Не было его и на то, чтобы сменить походный костюм на что-то более торжественное. Но, к счастью Тамины, на официальном приеме ей присутствовать не позволено. Вместо этого она вместе с Тауриэль и остальными гномками, сопровождающими претенденток, расположились на крытом балконе, откуда через резные отверстия можно было наблюдать зал приемов. — Внизу присутствует лишь совет и члены семьи, — пояснила Тауриэль, подводя девушку поближе, так, что та почти прислонялась лицом к ажурной резьбе. — Но ты… — возразилаТамина, но тут же замолкла, уличив особое внимание со стороны остальных гномок. Потому она придвинулась ещё ближе, чтобы прошептать: — Ты ведь жена принца. — Да, — согласно кивнула эльфийка, — Но гномам незачем напоминать об этом. Затем Тауриэль повернула голову, к чему призвала и Тамину, ведь там, внизу мраморного зала, уже начался прием гостей. Только вот Тамина их попросту не видела. Всё её внимание было обращено к Королю, который восседал на троне с поистине царственным видом: ноги, расставленные почти непринужденно, крепко опирались о возвышенную ступень; по прямой спине струился темно-синий плащ с меховой опушкой, приоткрывая лишь одно плечо — правая рука мужчины покоилась на подлокотнике, словно утаскиваемая тяжестью украшений; голова чуть склонена вбок — Фили с серьезным выражением лица слушал Балина, который, судя по всему, представлял новых гостей замка. Только вот Фили почему-то на них и не смотрел вовсе. Он всё время косился в сторону, там, где не менее царственно стоял его младший брат, в котором Тамина сейчас не видела и намека на веселье: такой же сосредоточенный, как и светловолосый гном. Фили очнулся лишь тогда, когда двери в зал закрылись, и теперь перед ним стояло с десяток юных гномок. Среди них Тамина сразу же разглядела рыжеволосую красавицу и придвинулась ближе: теперь кончик её носа высовывался из крошечного отверстия резного цветка. Но не только внешний вид гномки привлек её внимание. Было ещё одно различие, которое бросалось в глаза моментально: за спиной этой кандидатки стояла лишь одна гномка, которая, судя по таким же густым огненным волосам, была её матерью. — Это леди Бирте, она из Норгода, — пояснила Тауриэль, потому как Фили вдруг указал на неё рукой, спрашивая что-то у Балина. — Её отец восстанавливается после сражения и сможет приехать лишь через пол года в случае, если Фили выберет его дочь. Фили вдруг поднял свой взгляд и посмотрел ровно туда, где стояли члены его некровной семьи. Только смотрел он лишь на Тамину, потому как та ровно так же не сводила своих глаз с него. Ей вдруг показалось, что под светлой бородой дрогнули губы, словно Фили хотел что-то спросить. Затем он резко отвел взгляд и опустил голову, принявшись водить по подбородку пальцами — так он делал всякий раз, когда уходил в глубокие раздумья. — А сейчас что он делает? — прошептала Тамина, когда Фили, наконец, встал и достал из внутреннего кармана шелковый платок темно-фиолетового цвета, украшенного золотыми нитями. — Объявляет леди Бирте своей невестой, — не веря собственным словам, прошептала Тауриэль и покосилась на замершую девушку. Лишь тихий выдох уверил эльфику в том, что Тамина всё ещё дышит. — Ты ничего не хочешь рассказать мне, Тамина? Девушка еле помотала головой. Губы её чуть дрогнули, когда Фили поцеловал руку своей невесте, а после вручил ей своеобразное признание. — Как-то быстро всё прошло, — раздалось откуда-то сзади. Тамина обернулась, замечая, что гномки если не рассерженны, то уж глубоко удивленны. Ведь судя по рассказам, церемония выбора могла продолжаться несколько недель, а тут прошло всего несколько минут. — Ну хоть кто-то имеет здравый рассудок, чтобы продолжить род Дурина, — заметила другая гномка, без стеснения разглядывая при этом эльфийку. Другие же согласно закивали, косясь теперь и на Тамину, будто бы та могла представлять угрозу для королевской династии. Девушка же едва держала себя в руках, чтобы не стать прямой угрозой прямо сейчас, потому как если упреки в свой адрес она могла и стерпеть, то вот вульгарное и неуважительное отношение к тем, кто заменил ей семью, не собиралась. — Оставь их, — твердая хватка Тауриэль остановила её, заставив вернуться на место. — Но ведь они… — пыхтела Тамина, то сжимая, то разжимая кулачки. — Ты ведь их принцесса! — Негодовала она. А затем и вовсе осталась одна на балконе, сказав Тауриэль, что если пойдет за ними следом, то точно выкинет что-то неприличное, и попросила дать ей время остыть. Она давно не испытывала такое чувство злобы и не понимала, почему слова каких-то незнакомок так сильно задели её. И лишь спустя пол часа Тамина, наконец, почувствовала, что дышать стало легче, а нервозность и вовсе отошла на второй план: теперь же вновь вернулась усталость. Именно в этот момент на балкон вошел Фили. Точнее он остановился в проеме и наблюдал за тем, как девушка глубоко дышит, прикрыв глаза. Вероятно, она и вовсе его не заметила, потому как вскрикнула, стоило ей почувствовать на своём плече тяжелую руку. — Стражники сбегутся, — другая рука тут же прикрыла ей рот, и лишь когда девушка буркнула что-то, надув щёки и выпучив глаза, Фили вернул Тамине свободу. — Ты хочешь, чтобы я тут у тебя и окочурилась? — прошипела та, хватаясь ладонью за бьющееся галопом сердце. — Тебе нечего бояться во дворце, Тамина, — улыбнулся гном, от чего плетеные усы нетерпеливо закачались. — Тот лысый угрюм с тобой бы поспорил, — фыркнула Тамина, передернув плечами, когда перед глазами предстал образ Двалина. Фили же негромко рассмеялся, покачав головой, понимая, кому предназначалась эта жалоба. — Ничего смешного в этом не вижу, — продолжала бурчать девушка, а вид Фили, спокойного и уверенного в безобидности того типа, лишь раздразнил её. Девушка резко встала и направилась к выходу, бубня что-то о мужской самоуверенности. Только вот шла она медленно и неуверенно: в спешке она никак не запомнила путь, ведущий обратно. — Двалин один из самых преданных гномов которых я знаю, — Фили нагнал её в два счета и, закинув руку девушки себе на предплечье, слегка похлопал по ней в знак примирения. — Я просто попросил его присматривать за тобой, вот и всё. — Вот уж удружил так удружил, — проворчала Тамина, но всё же улыбнулась, хватаясь теперь пальцами чуть крепче — извинения приняты. — Тебе не понравились платья? — вдруг спросил Фили, и Тамина не сразу поняла, что всё это время мужчина придирчиво разглядывал её. А точнее — её совсем неподходящую одежду. — О, нет-нет, вовсе нет, — поспешила оправдаться девушка, потому как взгляд Фили был не то грустным, не то разочарованным, не то и всё вместе. — Просто кровать была слишком мягкой и я… Тамина прикусила губу. От чего-то ей стало неловко, что она чуть не проспала церемонию. Но подрагивающая от басистого смеха грудь говорила о том, что Фили ни сколько не обижается, и даже более — находит это забавным. — Я надеюсь, что тебе всё же что-то приглянулось, — отдышавшись, пояснил он. — Я сам выбирал ткани, фасоны ну и… всё остальное… Тамина теперь уставилась на него, раскрыв рот. Игривые огоньки в её глазах отразились в голубых напротив, когда она заметила, как кожа под щетиной слегка покраснела. — Фили! — она шутя ударила его грудь ладошкой, а затем виновато огляделась, потому как громкий возглас разнесся эхом по дворцовым коридорам. — Когда это ты успел так хорошенько меня ощупать? Фили споткнулся, чуть не утянув за собой девушку, но вовремя спохватился. Однако лицо его покраснело теперь почти полностью, оставляя лишь кончик носа неестественно белым. — Я… спросил у Тауриэль, — голос его стал хриплым и будто бы ниже на пару тонов. — О… — многозначительно выдала Тамина и затеребила пальцами королевский сюртук. Теперь настала её очередь краснеть, но у девушки заалели лишь уши. — Кхм… Ну, вроде бы и моя комната. Фили? Она чуть потянула руку, выдергивая мужчину из своих мыслей, которые унесли его слишком далеко, раз он не ориентировался в своем собственном замке. — Да, — невпопад кивнув, Фили всё же улыбнулся. Хоть сейчас улыбка эта была грустной и будто бы и вовсе вынужденной. — Тогда до вечера, Тамина. — До вечера, Фили, — Тамина легонько похлопала гнома по плечу и юркнула внутрь, спешно закрыв за собой дверь, и помчалась прямиком в умывальную: лицо её отчаянно горело.