Глупые мысли

Он никак не дает больше шанса себя изловить. Даже когда Хейваджима наведывается в Синдзюку, мешает Селти. Не без блошиной помощи у Шизуо много дел. Он ожидал прихода полиции с очередным повешенным делом, но пока только наблюдает странную активность потрошителя и напряжение местных банд. Изая суетится, отсвечивая запахом в разных частях Икебукуро, и Шизуо злится, потому что знает: если блоха залегла на дно – жди беды. Нервозность повышается синхронно с тем, как накаляется атмосфера в городе. Пока Изая не начинает прямо атаковать Хейваджиму. Шизуо почти ликует – наконец-то! И злится не в силах испугаться, когда информатор бросает спичку, стоя далеко сверху. Он ждал его лицом к лицу, хотел ощутить лезвия и выпустить гнев. А тот решил не приближаться и подорвать Шизуо к чертям. Это не похоже на привычные догонялки. Он впервые пытается его убить, не давая и шанса спастись. И не учитывает другого монстра, который приходит на помощь. Селти прикрывает друга, защищая его от пламени, и Шизуо недолго смотрит в разбитое окно, в которое отлетел Орихара. Сегодня серьезно, значит, блоха. Он впервые набирает его номер, и искаженный динамиком голос окатывает вышибалу разочарованием. Они оба знали, что однажды один убьет другого, но именно Изая был тем, кто решил отплатить за унижение финальной битвой. Он спускает внутреннего зверя с поводка, позволяя преследовать жертву в последний раз.  Вокруг соответствующие декорации – знакомая с детства улица, на которой творится настоящий беспредел. «Война банд». Зрители готовы, актеры на месте. Изая улыбается окровавленным лицом, твердо держа большой нож. Они дерутся, как в старые-добрые, но фатализм ситуации меняет настроение. Сегодня никто не вызовет полицию, если один из них убьет другого. Впервые все только этого и ждут. Изая метит в шею, но уворачивается в разы хуже, чем обычно. И ни разу не достает. Порезы такие же глубокие, как в школе, когда парень только учился контролировать лезвие. Сегодня у него нет ни шанса. Он лишь старается разозлить Хейваджиму, чтобы дойти до кульминации. Он снова все продумал. Решил ценой собственной жизни доказать, что Хейваджима – монстр. Даже в такой момент он не боится, будто все идет по плану и Шизуо – лишь марионетка. Возможно, он злился бы меньше, не будь разочарование таким острым. Эта блоха даже не спросила его, готов ли он закончить это сегодня. Он никак не попрощался, будто их многолетняя вражда была достойна только роли в его спектакле. Вот что обидно. У Шизуо вопреки здравому смыслу на задворках разума пульсирует мысль: а как же тот случай? Я тебя убью, в этом нет сомнений. Все идет по одному из твоих сценариев, я знаю. Интересно, этот основной или все пошло по пизде? Если ты умрешь, я не смогу потрогать тебя еще раз. Заставить кончить вот так. А минет? Как это с тобой работает? Значит, это была единоразовая акция? У Шизуо полно вопросов – и прямо перед ним ответ, который грозится ускользнуть навсегда. Этот ответ скалится, ломанной куклой прислонившись к столбу, и смотрит в глаза своей смерти. Что бы ни случилось, это закончится сегодня, и Шизуо останутся только эти неряшливые воспоминания. Его единственный сексуальный опыт. Его интрига. Мозг не хочет отпускать ситуацию, пока не найдет ей объяснение. А Шизуо не знал. Ему снились сны, один другого странней. Шизуо всегда боялся, что этот день настанет. Иногда во снах он действительно убивал блоху и не мог понять, почему ему так это не нравится. Он не хотел убивать. Даже Изаю. Хотя знал, что все так и закончится. Но был уверен, что они попрощаются перед смертью как достойные враги. А теперь никакого уважения. Но прямо сейчас Шизуо готов, смотря на нетвердо стоящего на ногах врага. Вспышка света – и он отвлекается, закрываясь от удара руками. И тяжело прислоняется к столбу, опуская бесполезные переломанные руки. Шизуо оттягивает момент, но не видит в красных глазах и тени человечности. Только он один знает, что Орихара еще больший монстр, чем он сам. Во всяком случае именно Шизуо всю жизнь старался стать нормальным и развивал в себе человечность, тогда как Изая стремился к прямо противоположному. Он смеялся, называя себя человеком, и с удовольствием принимал оскорбительное «чудовище». И все равно «смотри, что бы ты ни делал, в глазах общественности монстром останешься именно ты». «Все бесполезно, Шизу-чан. Я могу демонстрировать свою безобразность сколько угодно, и все равно останусь просто худшим из людей, по мнению знакомых. А ты хоть в лепешку разбейся – родился чудовищем, да так и умрешь». Хейваджима слышит это, просто смотря врагу в глаза. Им не нужно произносить ничего вслух, чтобы понять друг друга. Момент икс настал. Ворона забирает на себя клеймо убийцы, глубоко всаживая нож в живот Изаи. Они спорят, когда тот истерично смеется и оседает на землю. Ослепляющий свет режет глаза, где-то кричит Саймон и носятся люди. Когда зрение проясняется, перед ним только Ворона. Изаи нет.