It’s hard to forgive. It’s hard to fix.

В тот день, когда убили её родителей шёл снег. Несчастный случай - так им всем потом говорили, но она то знала, что это не правда. Им нельзя верить. Началось всё со снега. Он легко падал на оконную раму старого и уже давно не пригодного для жизни дома, в котором жила её семья. Как же они тогда удивились! В городе уже давно лютовал удушающий зной. Месяц за месяцем, год за годом - в бесконечной череде дней были лишь жара, голод и боль. Но её семья выжила. Утро дарило надежду, но потом наступал день, и все повторялось: поиски еды, стычки между выжившими, леденящие душу звуки. Долгие жаркие дни сменялись безмолвными вечерами, когда можно было сидеть и смотреть, как мир медленно растворяется в темноте. Вот только никто не знал, наступит ли завтра. Она боялась спать. А ведь странно: сильная от природы девочка боится заснуть и не проснуться? Такое со всеми происходит в их «прекрасном» и «уютном» районе. Иногда к ним забредали шизы - тем-то было все равно, что день, что ночь. О них никогда не говорили ни папа, ни мама - ведь есть же поверье: «Не буди лихо, пока оно тихо». Только вот Эндрю - её старший брат - не боялся поверий. Он считал их глупыми и совершенно ненужными. Он всегда успокаивал её: не бойся, Элли, подвал на замке, света нет. — Они не найдут нас, обещаю не найдут. Зачем мы им? - так Дрю всегда говорил. Потом он просто обнимал ее, как обнимают любимого плюшевого мишку, а она похлопывала его по спине. Часто они засыпали в дальнем углу подвала, на старом матрасе, который брат сволок вниз по лестнице. Мать еще укрывала их одеялом, будто назло жаре и Вспышке, которая разрушила их жизнь. Но в то утро их ждало нечто удивительное. - Элли! Дрю! - раздался мамин голос. Девочке снился мир без Вспышки и без шизов: мягкий, белый песок под пальцами, свежий, морской воздух и наконец огромное, синее море. Возможно её мечтой и было когда-нибудь увидеть море. - Скорее идите сюда! Мама стояла у единственного в подвале окошка. Доска, которую отец каждый вечер прибивал к окну, лежала в стороне. На мамино лицо ложился сероватый свет, а глаза восхищенно сияли. Она уже очень давно так не улыбалась. - Мама, что такое? - возмутился Эндрю. Эллисон последовала за ним к маленькому окошку в тёмном подвале. Ей помнилось: вот она под оглушительный храп отца подходит к окну и смотрит на пустую улицу, щурясь от дневного света. Небо затянуто облаками, что само по себе огромная редкость. Однако что это? Из серой вышины летят снежинки. Они кружатся, будто в танце: вспархивают, вопреки закону притяжения, и вновь опускаются. Снег. Снег? - Какого чёрта? - вскрикнул Дрю, потому что отец часто так говорил. Эллисон подавила улыбку, ей никогда не позволялось показывать свои эмоции: отец не позволял. Он никогда ей ничего не позволял. - Мам, почему снег? - спросила Эллисон. Она догадывалась, но отец говорил, что умничают только те, у кого есть мозги, а по его логике у неё их не было. - Из-за вспышек, - начала мама, - погода в мире перепуталась. Вот и снег. Красиво, правда? Эллисон тяжело вздохнула. Кто знает, доведется ли еще увидеть такое. Снежинки вихрились, падали и таяли, едва коснувшись земли. Стекло усеяли капли. Они стояли и смотрели на картину за окном, когда по стеклу скользнула чья-то тень. Рассмотреть, кто это, она не успела - в дверь наверху требовательно постучали. Стук еще не стих, а отец уже вскочил на ноги. Он всегда очень остро реагировал на каждый шорох и звук. Элли всегда получала больше всех. Может, потому что она что-то делала не так? Нет. Потому что она девочка. Её отец хотел мальчика, а потом вместе с ним, родилась ещё и девочка. Отец был в гневе. Так или иначе, но Эллисон любила Эндрю, а он любил её. Он был для неё примером во всём, поэтому она перестала бояться отца уже давно. Просто терпела всю боль, которую он ей причинял. - Кто там? - хрипло спросил он. - Не разглядела. - Радость на мамином лице сменилась привычной тревогой. - Открыть? - Нет, - бросил отец. - Подождем, может, уйдут. - А вдруг дверь выломают? - прошептала мама. Подумают, что дом заброшен, будут еду искать. Я бы и сама так сделала. Отец смотрел на нее, лихорадочно соображая. Бум-бум-бум! - Удары сотрясли весь дом - наверное, непрошеные гости нашли, чем взломать дверь. - Жди здесь, с детьми, - быстро бросил отец. Мама начала было возражать, но осеклась - сын и дочь важнее. Она притянула их к себе. Но Эллисон легче не стало. Её никогда никто не защищал. Она всегда добивалась всего сама. Отец тихонько поднялся по лестнице и пошел к двери. Пол наверху заскрипел. Стало тихо. В воздухе повисло тяжелое, тревожное ожидание. Элли схватила руку брата. На этот раз слова нашлись, хотя сама она в них не верила. - Эндрю, всё будет хорошо, - прошептала она брату, хотя на самом деле слова предназначались ей, - наверное, еду ищут или переночевать где. Эндрю тихонько усмехнулся. - Да, папа поделится с ними, и они уйдут. Вот увидишь. - он сильнее сжал её руку. И тут в тишину ворвались громкие звуки. Грохот распахнутой двери. Сердитые крики. Удар и хлопок, сотрясший доски над головой. Тяжелые страшные шаги. В подвал спустились двое, нет, трое: мужчины и женщина. Непривычно хорошо одетые. Лица ни добрые, ни злые, просто серьезные, пустые. - Вы не отвечали на уведомления, - произнес один из вошедших, оглядывая подвал. - Простите, мы должны забрать детей. Эллисон и Эндрю. Мне жаль. Ну нет, ему было нихрена не жаль. Только успела подумать Эл, как мир, и так полный недетских бед и горестей, рухнул окончательно. Будто разрезая внезапно сгустившийся воздух, незнакомцы приблизились, сгребли Элли за майку, толкнули маму - та, с душераздирающим криком цеплялась за девочку. Эндрю рванулся вперед, заколотил одного из незнакомцев по спине - будто комар нападает на слона. Вдруг, один из мужчин схватил Дрю за футболку и с силой дернул на себя. Дрю пришлось убрать руки со спины незнакомца. - Довольно! - крикнула женщина и стремительно взмахнула рукой - щеку мальчика обожгла хлесткая пощечина. Незнакомец ударил маму по голове, она осела на пол, а затем толкнул Элли. И тут словно прогремел гром, где-то близко и повсюду. В ушах зазвенело. Девочка, отлетев к стене, увидела весь ужас сразу. Один из мужчин ранен в ногу. Отец в дверях, с ружьем в руке. Мама с криком тянется к женщине - та вынула пистолет. Еще два выстрела отца. Оба мимо - пули гулко ударили в бетонные стены. Мама, из последних сил вцепилась женщине в плечо. А потом та, оттолкнула ее локтем, выстрелила, крутанулась на месте, снова выстрелила, еще раз и еще. Воздух застыл, крики и шум казались далекими-далекими, время замерло. Только где-то под ногами разверзалась пустота - Эллисон смотрела на упавших родителей. Время шло, но никто не шевелился. Мама и папа не шевелились. - Давайте, берите детей, мы должны были быть на месте еще пять минут назад! - сказал один из чужаков, глядя на осиротевших детей. Незнакомцы увели их с собой. - Им это с рук не сойдёт, - подумала Эллисон, - я их уничтожу. Как смешно было бы слышать такое от маленькой девочки, не способной ничего сделать, если бы кто не было бы правдой.