***
В главной гостиной перестал гореть свет. Свечи потухли. Раздался негромкий стук в дверь. В комнату вошел охранник в зеленой маске, встав рядом с выходом, пропуская вперед небрежно одетого мужчину с обветренными по локоть руками. Его ноги подкашивались, правый глаз дергался. Спутанные седые волосы и отвисшая нижняя губа. Он звучал паршиво, с хрипотцой в голосе и частыми запинками, притворно сосредоточенно вслушиваясь в шипение Темного Лорда. Никакого контроля. По крайней мере, Драко Малфой прекрасно знал, что такое контроль. Как сдерживать каждый чертов мускул и движение глаз. Это вошло у него в привычку и стало почти естественным. Поворот головы. Поклон. Непринужденная поза за столом. Но было кое-что, что он скрывал плохо. Нетерпение. Назойливое чувство, предательское, не побоявшееся появиться здесь. В месте, где живет смерть и царствует чернота. — Говори, — прошипел Реддл, наставив палочку на судебного пристава. Его колени коснулись пола, спина приняла покровительственную позу, — кто он? — потребовал Волан-де-Морт, чье презрение постепенно перешло в явную ярость. — Я не знаю, — промычал мужчина, которому дали ясно понять, что живым он отсюда не уйдет, как бы ни оправдывался. И все же где-то в неосторожном движении руки, скользящей по кожаному плащу, Драко виделась надежда, — те письма, которые получал Ургус, исчезли, — мужчина коснулся своего лица, этим жестом став похожим на Петтигрю, — а он сам…каким-то образом, — его глаза испуганно и умоляюще смотрели на Темного Лорда, — был убит по пути сюда. Реддл кивал головой, грациозно выкручивая шею, как бы принимая за истину его утверждения. Все сидящие за столом потупили взгляд. Все кроме Фрода, внимательно наблюдавшего за развернувшейся перед ним сценой. Его сальные черные волосы спадали на плечи, а брови сходились на переносице, когда он что-то обдумывал. Он был чем-то похож на Тома, Драко не помнит, чтобы хоть раз видел подобие человеческой улыбки на его лице. — Простите меня, мой Лорд, — мужчина прильнул к его ногам, потершись щекой о его платье, — этого больше не повторится, — заверил он скорее себя, нежели Реддла. — Ты все равно умрешь, — проговорил Волан-де-Морт тоном, не терпящим возражений, и выдернул материю у него из рук. — Но если расскажешь, кто решил меня предать, я сделаю это очень быстро, — он гортанно рыкнул, призвав этим звуком Нагайну, медленно выползающую из-под стола. Малфой осмотрел всех остальных. Ургус был убит, и все в этой комнате горели желанием узнать, кто оборвал жизнь советнику министра, намеревавшемуся предоставить неоспоримые доказательства причастности одного из них к спонсированию Ордена. Важный свидетель всех преступлений, виновник оскорбительных подозрений, и так легко убит. Смешно. — Я не знаю… я правда… — он всхлипнул, скомкав в гармошку свою рубашку, — видимо, кто-то… — Грязная свинья, — с насмешливой снисходительностью прервал его Крауч, — как ты смеешь лгать Темному Лорду? — Ничтожество, — подхватил пожиратель, сидящий у выхода. — Но я не… — попытался вставить слово пристав, бросив на Драко умоляющий взор. Вот так выглядит страх: множество складок на лбу, широко открытый рот, из которого вытекает слюна, и сморщенный нос. Драко не думал о том, что перед тем как он умрет, его мимика станет такой же. Нет. Он был в почете у более злобной суки, чем эта. При любом раскладе тело поверенного Темного Лорда раздерут птицы, а голову отрежут, насадив ее на пику на потеху остальным. С ним будет все то, что называется ничтожной смертью, в паре с которой исчезают страх и уважение. Как ни странно, смерть за закрытыми дверьми от руки Волан-де-Морта — желаемая всеми привилегия. Драко скривился, ощутив в воздухе горделивое отвращение. Волан-де-Морт рассек воздух палочкой, и голова судебного пристава упала у его ног. Тело застыло в том же положении. На коленях, с округленной спиной и руками у шеи. — Кто-то из вас, — оскалился Том, разгоняя по воздуху инстинктивное отторжение, — решил меня предать! — он бросил зеленый луч в стоящего у двери охранника, и не успело тело упасть на пол, как его принялась разрывать на части Нагайна. Пусть убивает, но только бы царствовал. Шелестящую тишину вспорол вырвавшийся наружу шепот. Пожиратели развернулись в сторону Темного Лорда, указывая друг на друга пальцами, соперничая в мнимом политическом противостоянии, словно они увидели друг друга в первый раз, недоверчиво скалясь на разбрасываемые по комнате обвинения. Малфой не сдвинулся с места. Фрод тоже не дернулся в сторону Реддла. Между ними завязывалось что-то похуже пустых словесных перепалок. Угроза. Такая, которая в два счета разоряет должников. — Если предатель находится среди нас, — не разжимая губ, проговорил Фрод, сцепив руки в замок. Его лицо было меланхоличным и в то же время серьезным. Верный капитан на коротком поводке, горделиво тоскующий по своему хозяину, алчно требующий уважения. Этот сорт людей был тем, что старался заслужить преданность до конца. Несмотря ни на что, — я лично вырву ему сердце, — выплюнул он, облизав попавшую на уголок губы слюну. — Разве вам не известно, кто это? — осведомился Малфой, и лицо Фрода омрачилось еще больше. — Похоже, — говорил он медленно, четко, чисто, иногда даже удивленно. В прошлой жизни он был великим полководцем, не иначе. Однако величие не всегда идет нога в ногу с удачей, — что и вы, мистер Малфой, прекрасно знаете это, — надменно и с улыбкой. Драко закинул ногу на ногу, принимая самую непринужденную позу, на которую только был способен. С его стороны неучтиво злоупотреблять терпением такого человека, как Фрод, но разве в картах выигрывают те, кто умеет спокойно ждать, ничего не предпринимая? — Боитесь, что скоро окажетесь на виселице? — высокопарным тоном произнес Драко, намереваясь разгадать его намерения. Краем глаза Малфой наблюдал за Нагайной, проглотившей глазные яблоки и уши охранника, мельком огибая фигуру Волан-де-Морта, испепелявшего стену перед собой. До этого момента он потешался их бессилием, пробовал на вкус безграничную власть, и внезапно появляются Гарри Поттер и его подружка, уничтожившие больше половины крестражей. Такой подрыв репутации вряд ли удержит его на тонкой ниточке благоразумия. — Я ничего, — уверенно произнес Фрод, привлекая его внимание, — и никого, — продолжил он, еще сильнее распаляя в Драко желание пустить в него Аваду, — не боюсь, — заключил он, не отводя взгляд, не шевельнув и пальцем, когда в центр длинного стола ударила красная вспышка. Оживленная болтовня прекратилась. Волан-де-Морт расправил мантию, тыча в каждого пожирателя палочкой. Его действительно побаивались. Но это не был тот вид страха, от которого в крови закипало уважение. Он приказывал им молчать своим появлением, слушать одним лишь властным взглядом и сотрясаться, когда на тебя наводили древко. И все же было что-то, чего ему не хватало. — Пошли вон, — сцепив зубы, прорычал Реддл, — все вон! Пожиратели поспешно поднялись со своих мест, бесшумно перемещаясь по гостиной, склонив низко головы. Они бросали короткие взгляды в сторону трупа охранника, незаметно качая головой или посмеиваясь. Кто-то даже успел подцепить палочкой торчащую из брюха кишку, накрутив ее на древко. — Драко, — приказал Том, к счастью для него, отвлекая от мыслей о несправедливой глупости, — останься. Фрод покинул комнату последним, с предупреждением посмотрев на Малфоя, будто задумал что-то грандиозное, напоследок бросив ему губами презрительное: «Вырву сердце». Малфой хмыкнул, сместив свой взгляд на труп, все еще стоявший в том же положении, на коленях и обезглавленный. Разве это не стоило всех усилий палача, который заблаговременно начистил механизм и перепроверил острые створки металлического люка? Разве это не стоит того, чтобы сомнения, пусть и не спеша, плавно выгибаясь, подползают сзади, окутывая своими волокнами шею?***
Гермиона проснулась от резкого движения вправо. Подушка намокала от слез. Лодыжки отпускала судорога. Это был кошмар, в котором на нее угрожающе надвигалось пыльное облако, ломая кости. И она падала, падала, падала. Девушка отбросила одеяло в сторону, в растерянности жуя нижнюю губу. Перед глазами танцевали разноцветные точки и линии, и она с усилием напрягала зрение, концентрируясь на очертаниях мебели. Оказалось, что спать за несколько тысяч километров от линии фронта — не значит спать спокойно. Ей думалось, что это исчезнет, как только затихнет последний взрыв. Перед сигнальным звуком сирен в отместку разорвется на части массивная люстра, разбросав по местности радиоактивный углерод, и она вдохнет ядовитый воздух, откашлявшись кислым вкусом победы. Гермиона убрала прилипший к лицу локон, ступив босыми ногами на прохладный пол, и вышла из комнаты, направившись на кухню. Ужасно хотелось пить. Больше всего забыться. Навязчивые мысли настойчиво цеплялись за фотографии ее тела из Военного Пророка. Она представляла Джинни в слезах, с вытянутой к небу палочкой. Сотни прозрачных огоньков, и ее образ исчез из их памяти, растворившись в пасмурном небе. Как только палец коснулся защелки, она обернулась на сдавленный смешок, зазвучавший из темноты. В комнате зажегся свет. Ее сердце сделало кульбит, разгоняя по телу знакомые ощущения, как разгоняет кровь очередная вспышка Бомбарды. Боль. Заботливая. — Не спится? Гермиона застыла на месте. В ушах стучало изнуренное временем чаяние. За барной стойкой, на расстоянии вытянутой руки, перед ней сидел Драко Малфой. Скандально. Вызывающе. В черной футболке с коротким рукавом и такого же цвета джинсах. — Решила разгромить дом? — он дернул подбородком в сторону гостиной, туда, где она оставила лежать осколки его пепельницы. — Я считал, что твоя спесь поубавилась, — Драко щелкнул пальцами, стакан наполнился коричневой жидкостью, и он сделал небольшой глоток, сверкнув глазами. Затихающий отголосок прошлого вновь вспыхнул и был готов толкнуть ее перед собой, воспользовавшись моментом. — Ошибался. Он постучал пальцами по стеклу, нахмурившись. Когда думаешь о Драко Малфое, всегда нужно помнить, что брошенный им белый платок, коснувшись земли, так или иначе превратится в острые кристаллы дымчатого хрусталя. И что больше всего трогает то, как он умеет подцепить мелкими осколками внутренности. Сухо. Без эмоций. Однотонным голосом. — Ты давно здесь? — настороженно поинтересовалась Гермиона, сложив руки перед собой. — Странный вопрос, тебе так не кажется? — Драко оперся рукой о щеку, блуждая по ее телу взглядом, с каждой секундой усиливая ее решимость сражаться дальше. — Почему ты не в постели? Драко вел себя непринужденно, манерно покручивая в руке стакан. Самое очевидное, самое волнующее превосходство. Он вел себя с ней так, будто держал обиду. Не мог ей простить. — Где я? — буднично спросила девушка, внутренне поразившись тому, как легко эти слова слетели с ее губ. — Ты долго будешь держать меня в этом доме? — Грейнджер, — протянул Драко, растянув губы в улыбке, — ты не в том положении, чтобы задавать вопросы, но давай, — он повел рукой, жестом призывая ее не останавливаться, — продолжай. Малфой откинулся на спинку стула, сложив руки перед грудью. Его скрытая угроза диссонировала с обольстительной улыбкой. Он сдерживался, играл, тянул время. Ему не хватало этого. Ей не хватало этого. — Каков твой план? — спросила гриффиндорка, приготовившись принять удар необратимых последствий. Пусть. Этого должно было хватить, чтобы остановиться. — Будешь шантажировать Орден? — Ты мне для этого не нужна, — фыркнул Драко, закатив глаза, — но да, — хрипло согласился он, сделав очередной глоток, — твоя смерть сыграет важную роль в моем деле, — на столе появилась тарелка с кусочками лимона, и Малфой дернул подбородком в ее сторону, — еще, — почти требовательно. Гермиона облизала нижнюю губу, где от невыносимого жжения расслаивалась кожа. Любой разговор с ним всегда был на вкус как неразбавленный анисовый ликер. Красиво горит и убивает с первого глотка. — Почему ты наложил такое количество защитных чар? — Гермиона обвела рукой комнату, остановившись на двери, где до недавнего времени был замок. — Боишься, что я сбегу? Малфой поднял левую бровь вверх, растягивая губы в улыбке. На его лице читался явный ответ: «Нет». Но он все равно потянулся свободной рукой к заднему карману своих джинсов, вытащив палочку, и, положив ее на стол, прижал древко ладонью. Теперь это было лично. Один на один. Ничтожные заметки и колкие высказывания в Пророке не могли сравниться с настоящей, живой, кричащей во всеуслышание провокацией, пылающей при встречах. Гермиона проследила взглядом за тем, как он демонстративно отбросил палочку в сторону. На равных? Девушка мысленно хмыкнула. Ему ведь нравилось поджигать фитиль, не намереваясь отойти в сторону. — Для этого мне не нужна магия, Грейнджер, — древко остановилось у края стола, задержавшись, будто решив показать ей, что даже этот бездушный предмет имел больше власти, чем она, и палочка упала на пол с приглушенным стуком, несколько раз подпрыгнув. — Я знаю, что ты этого не сделаешь, — без раздумий добавил он. — Ты чересчур самоуверен, — возразила девушка. — Спасибо, — удовлетворенно поблагодарил ее Малфой, продолжив сверлить девушку взглядом, — люблю, когда ты делаешь мне комплименты, — он сделал паузу, закусив нижнюю губу, — в твоем исполнении они звучат горячо. Гермиона выпрямилась, ощутив на коже щек слабую тяжесть, сменившуюся на резкую отдачу, словно его взгляд разделил ее лицо на несколько секторов, пуляя в них заряженные раздражающей, очаровательной самоуверенностью дротики, которые она ненавидела. — Принеси мне газеты, — повелительно бросила в его сторону гриффиндорка, сменив тему, — я хочу быть в курсе любых новостей. — Возможно, ты не поняла, — Драко с предупреждением на нее посмотрел, пытаясь создать иллюзию того, что эта эмоция настоящая. Очередная ложь. Она ведь знала, что ей можно, — но сейчас ты находишься в моем доме, — чуть резче проговорил он, сделав на последних двух словах акцент, — на моих правилах, — голосом твердым и решительным, но не настолько, чтобы испугаться и отступить. — Возможно, ты не понял, — произнесла Гермиона, в точности скопировав его тон, приправив его несколькими нотками презрения, не стоящими ничего, — я не твоя пленница. И я не намереваюсь играть в твои игры, Малфой. — Острый язычок, — Драко сузил глаза, нагнувшись над барной стойкой, и шепотом произнес, как бы говоря сам с собой: — всегда хотел его вырвать. Гермиона шумно втянула в себя воздух, прикрыв глаза. Ей нужно было попить. В горле пересохло из-за гнева. Она открыла дверцу шкафа, вытащив пустой стакан, и с резкостью в движениях ее захлопнула. Драко только улыбнулся. И больше ничего. Никакой реакции. А она действительно хотела, чтобы он хоть что-то почувствовал. — Ты закончила? — спросил он, не имея в виду уничтожение мебели его дома. — Хочешь спросить что-то еще? — Драко продолжал давить, подначивать, склонять к собственному разрешению. Ему ведь тоже было позволено многое. — Давай, я же вижу, ты хочешь, — заговорщически добавил Малфой. Вопрос или действие? Проигравший ходит первым, Грейнджер. Ее рука притянула ближе полный до краев кувшин. Что-то еще? Было. Да. Но она не уверена в том, что хотела об этом спрашивать. Ни сегодня, ни завтра. Никогда. И почему-то все равно спросила, тихо, нерешительно, сгустив нависшую в комнате тишину. — Где ты был? Малфой щелкнул пальцами. Стакан был вновь наполнен. В его глазах плескалась потемневшая месть цвета только что отожженной жести. Гермиона хотела отвести взгляд, отнестись к этому несерьезно и с пренебрежением. Это действительно было легко — знать о том, что он ответит. Как он это сделает. Быстро, резко, сняв кожу без обезболивающих. Подвесит на крючках, оставив истекать кровью, и будет смотреть, наслаждаясь ее мучениями. Драко опрокинул в себя содержимое, перевернув стакан, и поставил его горлышком вниз. — Трахался. Потребовалась секунда, чтобы сжать горлышко кувшина до хруста в костяшках, и прозрачный сосуд отлетел в сторону, разбившись о стену. По полу разлетелись осколки. Драко улыбнулся. А ей не хватало ненависти в легких. — Ненавижу тебя! — Правда? — хохотнул Малфой, встав из-за барной стойки, — Почему же? — Ты мне противен, — произнесла она на выдохе, потеряв где-то несколько гласных, когда он отбросил рукой стул, сделав шаг в ее сторону, — ты убийца! — выкрикнула девушка, указав на него пальцем. — Пожиратель смерти! — Так, так, — улыбка не сходила с его лица, в глазах взорвались тысячи осколков изворотливой хитрости, — продолжай, — понизив голос, хрипло говорил Драко, медленно приближаясь к ней, почти крадучись. — Предатель! — она уперлась бедрами в столешницу, скривившись от пронзившей кожу боли или от осознания того, что ее боль подпитывала его, приводя в тонус. — Ты предатель, — повторила девушка, подняв подбородок вверх. — Разве тебя это волнует? — Нет, — Гермиона мотнула головой, стараясь выбросить из головы его навязчивый и неизлечимый образ, — Ты и все, что ты делаешь, мне безразлично, — она даже не старалась скрыть это от него, то, как звучали ее обвинения. — Каждая часть тебя, — по слогам, четко и без запинок. — Точно, — ухмыльнулся Малфой, постепенно сокращая расстояние, с каждым шагом приближая смерть на эшафоте, — я совсем забыл, как безразлично ты сидела на мне сверху. Гермиона сглотнула, ее ладошки вспотели. Его брови сошлись на переносице, и снова это что-то извращенно-мягкое исчезло, превратившись в пепел. Она попала в укрытие мертвой зоны. У нее зашкаливал пульс и учащенно билось сердце. Минутное помутнение изжило двухлетнюю гордость по щелчку пальца, удерживая на краю. — Ты помнишь? — спросил Драко, встав напротив гриффиндорки, расположив руки по обе стороны от нее. — Отойди, — выдавила из себя девушка, ощутив запах его одеколона. Он должен был пахнуть совсем не так. Чем-то более тяжелым. Металлом, грязью, кровью и горелым сожалением, — отойди, — решительнее повторила она, мысленно запрещая себе поддаваться обманчивой форме привязанности, что сейчас удерживала ее грудную клетку от очередного вздоха. — Не думаю, что тебе есть до этого дело, — цокнул Драко, не заинтересованный в том, чтобы так легко сдаться и отступить, — я прав? Гибель — неизбежна. Нет. Она уже свершилась. — Нет, — возмущенно ответила девушка, — ты не прав. Правая рука Малфоя сместилась, коснувшись ее запястья, протянула колющую, невидимую линию вдоль локтя, надавив на косточку, и легла на плечо, отодвинув бретельку пижамной футболки. Гермиона чувствовала, как накаляется облегчение, а между тем остывает жажда, пресмыкаясь под их ногами. — Грейнджер недовольна, — задумчиво протянул он, водя пальцами по ключице, к яремной ямке, надавливая на выемку, и обратно, очерчивая впадинку, где в импровизированной чаше собирается грех, когда-то давно слизанный языком, — что же делать? — не разжимая губ, почти прорычал Драко, приблизившись к ее лицу. Привычка прикрывать глаза, глубоко вдыхая его запах, должна была исчезнуть, умереть еще тогда, на Астрономической башне. И снова она требует уплатить лепту за свое освобождение, приготовившись разорвать мир по швам, обрушив на них небо. Наверное, он тоже понимал это. В миллиметре. Делая тишине своим дыханием насечки. — Может быть, причина твоей ненависти в другом? — шепотом спросил Драко тоном, который заставляет сомневаться в значении произносимых слов. — В другом? — спросила девушка, спотыкаясь о клубок спутанных мыслей. Драко накрутил тонкую бретельку на палец, оттягивая ее в сторону. Гермиона робко отвела голову, открывая доступ к шее, по которой ходила его усмешка, вызывая мурашки. Она старалась не делать резких движений, чтобы не спугнуть разливающуюся по телу горячую негу, стягивающую желание в узел внизу ее живота. — Может быть, — Малфой прочертил носом по линии скулы, щекоча своими ресницами ее щеку, — ты обиделась, Грейнджер? Она приоткрыла губы, словив ими появившуюся вибрацию от улыбки. Это ведь должно было привести ее в чувство. Так почему же… Почему же она решила, что если он ее поцелует, реальность не разобьется словно зеркало, полоснув лицо острыми осколками? — Обиделась, — Малфой прикусил мочку ее уха, пройдясь по укусу языком, — потому что я тебя бросил? — Ч-что? — Поэтому ты такая сучка? — хохотнул он необычайно весело. — Никак не можешь забыть меня? Драко отшатнулся от нее, засунув руки в карманы своих джинсов, и, лукаво улыбаясь, впервые посмотрел ей в глаза. Он хотел потешить свое самолюбие и доказать ей, что только она сминала вырванные листы Пророка, пряча их под пиджак. Только она думала о том, как избежать его на поле боя и никогда не пересекаться палочками. — Все было совсем не так, — прошептала Гермиона, обняв себя руками. Никакой подпитки. Только противная правда. Так было больнее, — совсем, — запнувшись, пробормотала девушка, опустив подбородок к груди. — Точно, — цокнул Малфой, вернувшись к месту, где лежала его палочка, — совсем, — тихо добавил он, как человек, который только что понял, как далеко зашел. В комнате раздался хлопок. Резко похолодало. И когда она подняла голову, над барной стойкой парила туманная дымка, опускаясь на пол и обнимая своими черными нитями осколки разбитого кувшина с водой. Пас. И диавол, окончив все искушения, отступил от него до времени.