Отрицательный выигрыш

Драко открыл глаза, чувствуя в теле приятную негу и какую-то странную пустоту в венах, где одна вспышка чужой магии соединялась с другой, как стежки небрежно вышитого узора. Магия Грейнджер. Она осмотрительно межевала территорию у бедер, перемещаясь по животу и груди, устанавливая границы, приглаживая собственные колючки. Теплая, любопытная. Теперь его. Гермиона коснулась губами его плеча, в полудреме целуя кожу. Похоже на то, что он и вправду нашел то, из-за чего можно было сдохнуть. Все ради крошечных переплетений, пульсаций, следов, ловушек, расставленных ею. Свежие царапины и укусы, задрапированные на коже. Даже если собственное предчувствие, бьющее в гонг, спросит про эти детали, он отмахнется, как если бы ни разу за все это время не слышал его громкий, вопрошающий голос. Отказники от религии не обращают внимания на литературные иллюзии знаков в священных писаниях. Они для них ничего не значат. Драко высвободил руку из-под спящей девушки, осторожно поднявшись с кровати. Он все еще верил в то, что может трезво оценить ситуацию, в которой они оказались. В этом не должно было быть чего-то необычного, пока взгляд сам собой не падал на белоснежную простынь, измазанную их кровью. И Гермиону, чье тело потряхивало от всплеска его магии. Так просто оказалось быть до этого жадным. Насколько бы горячо и больно ей ни было, ему срывало крышу от осознания, что теперь изломленные непростительным силуэты, циркулируя по ее венам, делают их одним целым. Малфой накинул на себя одежду, разгладив ее магией, задернул шторы, за которыми прятался утренний свет, и вышел из комнаты, наложив на нее Оглохни. Гермиона не проснется в течении нескольких часов. Ритуал сильно вымотал ее магию, выжав до капли каждую частичку, что искрилась на кончике ее палочки. Тешить себя мыслью, что эта реальность обрела черты и все закончилось, как только кровавая линия на подбородке перестала жечь — возможно где-либо, но только не здесь. За каждым раскладом вслед шел другой, ложась картами по голому телу. Она обязана справиться. — Мистер Малфой. В хлопке за его спиной закрутились остатки фразы, брошенной в его сторону. Драко был уверен, что у Мэлла был этот дар предчувствия. Он появлялся, когда Драко в нем нуждался, и исчезал, зная, как следует выйти спиной из комнаты, не издав звука. — Как идут дела? Мэлл стянул со своего лица маску, поморщился, привыкая к освещению, и закинул ее в карман, пригладив кончик носа пальцами. Его шрам бегал по лицу, скукоживаясь, как приготовившаяся к прыжку змея. Вид у него был какой-то болезненный. Без пыток не обошлось. — Я отдал воспоминания Темному Лорду, — удовлетворенно проговорил он, не скрывая улыбку на своем лице, — все прошло, — он выдержал паузу, тряхнув ногой, будто был под напряжением несколько часов, — достаточно гладко. — Он ничего не заподозрил? — Нет. Я рассказал ему все, — заверил Мэлл, уставившись на свое отражение в зеркале за спиной у Малфоя, — что Фрод был моим генералом, что он заключил сделку с Ургусом, отдав мне на хранение запечатанные воспоминания. Также я предоставил записки с угрозами, которые он посылал советнику. И это, — он с трудом перевел дух, — сработало. Драко на секунду прикрыл глаза, прокручивая в голове: «Это сработало». Иногда фраза целиком остается в какой-то замкнутой рамке репродукции, вырванная из-под корней сознания, и только при разделении ее на части в мозгу включаются какие-то связи, давая возможность с облегчением выдохнуть, давая возможность чему-то мрачному обрести особый смысл. Значит, он все сделал правильно. Значит, это того стоило: добровольно положить свою голову под лезвие гильотины и ждать до тех пор, пока конструкция не сгниет. — Темный Лорд лично будет допрашивать его, — добавил Мэлл, чей взгляд уже вовсю облизывали огненные языки мести, — ему не отвертеться, — и Драко заметил, как дрогнули стекла. — И где Фрод сейчас? — это было легко, предугадать его исход, но все же он решил спросить. — В темнице у Горных хребтов на границе с Шотландией, — далеко, тихо, и у Драко был портключ. Все складывается правильным пасьянсом по вертикали, — его поймали, когда он был на задании. — Тео? — Мы позаботились о том, чтобы он не попал в неприятности. Малфой наспех накинул мантию, бросив взгляд на дверь спальни. Короткий. Затыкая гнетущие чревовещатели, что прорастали из стен окклюменции, складывающихся от приступа смеха. — Теперь ты будешь за ней приглядывать, — Драко натянул перчатки, помедлив. Мэлл был единственным, кто не ставил свои интересы выше других, и единственным, кому он мог отдавать по кусочкам свои секреты. — Каждый шаг. Каждый вздох. Мне нужно знать все. Почему-то Драко вспылил. Гермиона отдала ему самое светлое, что у нее было, и теперь магия требовала больше. И он был уверен в том, что она согласна, даже если они никогда об этом не говорили, поделившись этой тайной через неосторожные движения языком, вылизывающие грех до костей. — Хотите, чтобы я снял охранные чары? — как можно мягче спросил Мэлл, указав рукой на дверь. — Теперь она полностью… — Нет. Малфой покрутил палочку между пальцев, так быстро, как это делают шулеры, не отрывая взгляда от жертвы, зачарованной этим загадочным движением. — Оставь, — Драко небрежно поправил рукава своей мантии, как будто игра была окончена и не было необходимости прятать помеченные карты.

***

Как правило, в темницах не существует звуков. Все они, подобно блуждающим призракам, рассеиваются при виде человеческих фигур, чьи лица выделяются на фоне мертвенно-бледной кожи заключенных. Здесь пахнет тлеющей свободой, чей огонек продолжает гореть до самой смерти, раскачиваясь на металлическом колокольчике, пиная о стены ужасный, навязчивый звон, от которого вскипает кровь. Драко встал напротив двери камеры, достав палочку. Послевкусие победы, что запуталось в розовом утреннем тумане, продолжало блуждать по небу, обкусывать губы. С предупреждением, великодушно поощряя подписанный со смертью контракт. Дверь в камеру открылась, выпустив наружу затхлый запах, похожий на запах влажного мха в комнате, где горит камин. Малфой видел людей, брошенных в темницы, перед тем как привести приговор в исполнение. Они жались по углам, дрожали, терли руки друг о друга, вздымая их к потолку, и быстро дергали головой по сторонам, шепча это «пожалуйста». Только не он. Фрод сидел по центру, расслабленно. Он дергал ногой, его губы шевелились, напевая веселую мелодию, даже если это было незаметно по его лицу, перебирал пальцами, как те, кто считает по косточкам дни, пряча под подушки начищенные до блеска зеркала. — Вы точно пришли не чтобы оправдать меня, я правильно понимаю? — невозмутимо подал голос Фрод. Конечно нет. Его не спасёт ни одного правдивое оправдание, даже высеченное на нерушимых скрижалях закона. — Решили навестить меня. — Вроде того, — бросил Драко, — я ведь говорил вам, что знаю, кто предатель. — Вы говорите о себе, я надеюсь? — звучало почтительно. Перед боем противники всегда кланяются. — Я честно служил Тёмному Лорду, — со злостью выплюнул он, убрав с лица спадающую прядь. Даже в этом месте Фрод не казался ему беспомощным. — Ради него был готов заключить сделку с дьяволом. Любой каприз. Любая прихоть, мистер Малфой. И как вы видите, — он развёл руками, — я здесь. — Вижу. — Не думайте, что и вы не окажетесь в таком положении, — воскликнул он с беззаботной радостью, — я чувствую запах вашей решимости. Вы готовы занять мое место, — его ладонь опустилась на пол, постучав по каменному полу несколько раз, — прямо здесь. Драко промолчал, предлагая ему возможность высказаться, отругать самого себя, предупредить. Последний ужин должен быть таким, каким его видит смертник через стеклянные глаза палача. Отказывать заключенным в трапезе все равно что отказаться от религии, стоя по грудь в холодной воде. За такое наказывают. — Не делать ошибок оказалось опаснее, чем повторять их каждый раз, — он склонил голову, в каком-то загадочном понимании вздохнул, словно до него только что дошел смысл сказанных им слов, и пожал плечами, — похоже, мой хозяин вам доверяет, но и это не спасёт вас от смерти, — он указал на него пальцем, соединив указательный с большим, раздавив ими невидимую мошку, — нужно лишь одно крошечное сомнение, и доверие рассыплется, превратившись в песок. — Одно ли? — четкое и резкое «одно ли?» — Их было предостаточно. — Предостаточно, — упавшим голосом хохотнул Фрод, — только не говорите мне, что вы верите в эту выдуманную историю о сотрудничестве с Орденом? — Сомнения, как вы уже и сказали, песок, — повторил его слова Драко, — его трудно удержать. — Тёмный Лорд не глупец, но он, — горячо запротестовал мужчина, сделав рывок в его сторону, и, одумавшись, сел на место, приняв прошлое положение тела. Послушный пес. — Боится, — закончил за него Драко, — а страх сильнее рассудка, не правда ли? То же самое можно сказать и об Ургусе, — невзначай добавил он, струсив что-то фантомное со своего плеча. Малфой оперся спиной о стену, чувствуя лопатками прохладу. Так он делал, когда дым зажигательной бомбы рассеивался и не оставалось больше препятствий, чтобы сделать шаг, переступив через порванную магическую растяжку. — Этот придурок, — поперхнувшись, проговорил Фрод, словно эти слова застряли в его глотке, — мелкая сошка, помеха, которая… — мужчина запнулся, подняв на него свой взгляд. — Которая так легко была сброшена с доски. Фрод резко повернул голову в его сторону, сверкнув глазами. Этот островатый, сточенный блеск смягчал тонкую линию его губ. Он широко развел руки, его грудная клетка дернулась, как будто его потянули за шиворот вперед, и в темнице раздался хлопок. Один раз. Второй. Третий. Его пальцы соприкасались с ладонями, буквально выбивая этот звук из сухой кожи рук. Четвертый хлопок. Улыбка сокрушила его лицо. Пятый. — Браво, — чрезвычайно громко выкрикнул Фрод, чей смех, кажется, погружался в стены темницы. Шестой хлопок. — Вы убили советника министра. Так долго ждали? — седьмой. — Почти вечность. — Как глупо, — Фрод коснулся своего лба рукой, раздирая ногтями виски. — Избавиться от того, кто хотел вырыть мне могилу. Вы что? — он наклонился, как если бы хотел рассказать ему одну из тех сплетен, что закручивались на видном месте, посреди стола, где стоит запеченная утка, которую гости разрезали взглядом, выбрав себе лакомый кусочек. — Просчитались. Малфой хмыкнул, закрыв рукой лицо. Разве таким сюжетам подходит подыхающее снаружи солнце, очерчивая скулы в знак почтения, как это было сейчас? От темниц должно веять гнетущим холодом, а не надменно возвышающимся над горизонтом огнистым комом. — Нет, нет, — Фрод приставил к своему виску два пальца, — тогда почему бы просто не отдать ему воспоминания? Зачем его убивать? — спросил мужчина, отбросив плечом сальные волосы. — Зачем вам его убивать? — взбешенно выкрикнул он, схватив себя за горло. Малфой с интересом слушал, как разбивается его собственный пульс о тонкую кожу звуком монеты, новой, только что из чеканки. Горячий галеон, ведущий за собой неистовое желание забрать все себе. — Знаете, о чем я тут подумал, мистер Малфой? — с полным равнодушием произнес Фрод, понизив голос. — Гермиона Джин Грейнджер, — венки на его шее вздулись, глаза налились красным. — Она ведь жива? — Почему вы спрашиваете об этом только сейчас? — хмыкнул Драко, встретившись с ним глазами. Тонкая, хрупкая линия понимания, разорванная воткнутым в центр земли столпом. Когда строится башня до неба, никто не предполагает, что кто-то обрушит ее, превратив в высеченную в базальте легенду. Ведь на самом деле так не бывает. Она возникает вот здесь, в темнице, сгущаясь в неподдающемся измерению пространстве. — Не может быть, — расхохотался Фрод, схватившись за волосы своими руками. — Какой замечательный тандем. Драко сложил руки перед грудью, лениво приняв самую непринужденную позу, на которую только был способен. Да. Замечательный тандем. Кажется, его мать сказала что-то подобное, когда он пошел на сделку с Ургусом. Два года назад. Потому что она заслуживала остаться в живых. Быть подальше от всего этого. Драко играл так, как умел. И этого хватило, чтобы Гермиона оказалась в его доме целой, невредимой и… без души. Но теперь его. — Так вы, — из-за его губ показались белые зубы, — вы купили мисс Грейнджер место в Министерстве, ведь так? И решили убрать Ургуса в самый подходящий момент. Пожертвовать мной, Ургусом, властью моего хозяина ради… — он сплюнул себе под ноги, презрительно добавив, — грязнокровки. — Иногда нужно избавиться от ценных фигур, чтобы получить желаемое, — сказал Драко так, будто поправил его, указав на ошибку, — сила фигуры не всегда равна ее ценности. — А те записки с угрозами… — Конечно нет, — диактрическая точка над буквой, превратившая молитву в насмешку, — их посылал ему я, — пауза, легкая, ненавязчивая, из-за которой Фрод впервые искренне улыбнулся. — От вашего имени. Он был слишком трусливым, чтобы так просто противостоять чернилам на кусочках белой бумаги. — И когда вы отказались предоставить ему защиту, он решил шантажировать вас, — воскликнул мужчина, — поэтому он ехал рассказать Темному Лорду о предателе. Совсем не обо мне. Ургус хотел рассказать о вас. И клетка схлопнулась. — Поэтому вы так яро доказывали его виновность. Нет. Вы убеждали Темного Лорда в том, что он спонсирует Орден, и причем не один, — Фрод облизнул свои губы языком, прикусив их так, что клыки почти касались подбородка. — Записки, угрозы, подрывы лагерей, а потом, — да, все правильно понял, — воспоминания, которые каким-то загадочным образом попали вам в руки. Такое даже предположить невозможно. Немыслимо. — Чем неправдоподобнее ложь, тем лучше в нее поверят, — Драко подошел к нему вплотную. Носки его обуви коснулись голых пальцев Фрода, и в темнице затрещала кожа его перчаток, — вы ведь и сами это знаете. — Это ведь был мой человек? Кто он? — прорычал он, стукнув кулаком о стену. — Кто эта тварь? Лицо Фрода было перекошенным от злости, мертвым, полностью вымершим, не знающим страха и отчаяния. Только яростная справедливость, разорившаяся в одно мгновение. Как игра, внезапно взявшая реванш у финиша. Праздник, чье веселье растаяло под холодными каплями дождя. Приношение, изобилующее жертвой. Все это пряталось в порах его воскового лица. — Теперь это уже не важно. Палочка Драко коснулась лба Фрода, закрутив кончиком древка прерывистые горизонтальные линии на лбу, заботливо уложенные на поверхность кожи, как что-то нелепое, искусственное для таких, как он. — Поздравляю, эта партия ваша, — Фрод прочистил горло, перехватив его руку своей и сильнее надавливая в центр. — Но не стоит забывать, — прошипел он тоном, каким обращался ко всем Темный Лорд, задумав пустить аваду, — когда-нибудь и с вашей головы упадет волос, мистер Малфой, — его плечи задергались, рука задрожала, — и теперь, я понимаю, с головы мисс… — Этого вы больше не увидите, — перебил его Драко, с силой выталкивая слова, произнесенные Гермионой у алтаря. Твоя смерть — это моя смерть. Перед стеклянными глазами Фрода промелькнула вспышка, будто вытолкнув из секундного оцепенения, которому он подвергся. Он оглянулся, прислушиваясь к тишине в камере. Никого. И кто-то. В груди осел подозрительный, подкупающий настороженность огонек. Ему показалось, что он что-то забыл, что-то важное ускользнуло из его рук несколько секунд назад. Чей-то холодок, след которого раскачивал металлический колокольчик, развевая прикрепленный к его язычку лист бумаги. Мужчина поднялся, проковыляв к вырезанному в стене окну, закрытому металлическими решетками, и, просунув голову через отверстие, сделал глубокий вдох, до жгучей боли в легких. «Его казнят во вторник. Седьмого числа. Бросив через плечо игральные кости на удачу. — промелькнуло в голове. А следом: Кто-то здесь был». Снаружи солнце жарило землю, распространяя кислотный запах разлагающихся трупов и только что разлетевшейся на части сырой земли. Фрод засунул руки в карманы, нащупав кусочек чего-то острого, что полоснуло по его ладони, позволив тягучей жидкости выйти наружу. Мужчина достал обломок расписного кинжала, чьи завитки блестели на солнце, и заключительно хмыкнул. — Индийский джамадхар, — без ручки, остро заточенный, чтобы наверняка, и, кажется, он увидел там свою смерть, плетущую его черным волосам поминальный венок, — конечно. Есть путь, который кажется человеку прямым, но конец его — путь к смерти.