Два минус один равняется... Нулю?

      Мне вновь предстоит аппарировать с безвольным телом. Делать это не так неприятно, как в первый раз, но думаю, это никогда не станет нормальным для меня.       В проулке оставляю мужчину на холодном снегу и аппарирую, стараясь не задумываться о том, что делаю. Когда-нибудь это все закончится, и я смогу навсегда забыть о том, что было. По-крайней мере, попытаюсь.       В отеле принимаю душ и заказываю обед в номер, совершенно не имея желания выходить куда-то и случайно натолкнуться на Джона, который оказался самозванцем. Как бы ни хотелось признавать это, но Лестрейндж с самого начала была права в том, что не стоило доверять первому встречному. Но у меня есть оправдание… Я слишком давно не общалась с нормальным человеком.       Если это комплимент, то тебе, наверное, будет приятно узнать, что я тоже не считаю тебя нормальной, грязнокровка.       В её голосе сквозит обида, и мне становится стыдно за свои мысли. Никогда бы не подумала, что эта женщина вообще способна обижаться. Ведь все считают её безумной? Неужели, её это задевает сильнее, чем мне всегда казалось? И она не такая бесчувственная, как про неё говорят?       Нет никакого смысла размышлять об этом. Чем больше человечности я нахожу в ней, тем тяжелее становится думать о том, какой конец ожидает её во всей этой истории. А вот будет ли счастливый конец для меня? И что я могу для этого сделать?       -Как вы думаете, когда объявится второй фамильяр? Можем ли мы как-то ускорить его появление? С чего нам начать? — говорю вслух, все же надеясь, что Лестрейндж не станет игнорировать меня.       Вряд ли мы можем как-то поторопить его. Хотя… Есть один способ, но тебе он вряд ли понравится.       -Почему? Нужно сделать что-то незаконное? Вряд ли вы можете удивить меня этим после всего, что мы уже сделали.       Ну если ты так думаешь.       В её голосе усмешка и мне становится не по себе.       Тебе нужно сварить зелье, а затем произнести поисковое заклинание, добавив в зелье несколько капель твоей крови. Но дело не в том, что тебе придется проколоть себе кожу, а в том, что это заклинание отнесено к разряду темномагических и совершенно непонятно, как оно сработает пока мы находимся в прошлом. В лучшем случае ты можешь сойти с ума, если астральный поиск в твоем сознании затянется дольше, чем ты сможешь вынести. В худшем, тебя элементарно может разорвать пополам, если заклинание решит, что твоё тело должно находиться в другом месте.       -Вы считаете, что после всего, что произошло, меня всё ещё пугает физическая боль? И потом, порой мне кажется, что я уже сошла с ума… — замолкаю, а Лестрейндж хмыкает. Сомневается?       Что ж, если ты так уверенна, то нужно купить некоторые ингредиенты, а затем перенестись в поместье. Там есть всё необходимое для того, чтобы сварить зелье.       -У вас была лаборатория? Вы занимались варкой зелий на каникулах? — смешок вырывается против воли. Почему-то мне трудно представить, чтобы такой подросток, как Беллатриса, летом занимался чем-то, кроме развлечений. Мне всегда казалось, что она была трудным ребенком и доставляла своей семье немало проблем, в чем я, собственно, могла убедиться, услышав разговор её матери и Нарциссы.       Не думала же ты, что мой дед упустит это из виду при том, к какой жизни он готовил меня?       -Что ж, это даже хорошо. Сейчас нам это пригодится, — готовлюсь выйти из номера, когда голос Лестрейндж останавливает меня.       Лучше будет, если мы переместимся прямо отсюда. Не стоит лишний раз привлекать к себе внимание этого придурка. Думаю, он и так уже что-то замышляет. Он наверняка понял, что ты подозреваешь его.       -Да, вы правы, — отхожу от двери и собираюсь с мыслями для аппарации.       Неужели в твоей голове стали появляться разумные мысли и ты, наконец, поняла, что можно иногда послушать действительно умного человека?       -Будем считать, что я этого не слышала, — её самовлюбленность временами начинает действительно не на шутку раздражать меня. Иногда я не понимаю, как можно быть такой умной и такой глупой одновременно?       Это кто тут глупый?       Кажется, теперь она разозлилась по-настоящему. Черт, сейчас это совершенно ни к чему.       -Давайте просто будем делать то, зачем мы здесь. А обсудить обиды и прочие эмоции мы можем потом, — я понимаю, что она обязательно припомнит мне это во время очередной тренировки, но сейчас перед нами другие задачи. Она молчит, но мне кажется, что я буквально чувствую, как она где-то там в мысленном потоке скрестила руки на груди и сжала челюсти, кое-как сдерживаясь, чтобы не сказать что-то оскорбительное. Порой мне кажется, что она начинает обретать в моей голове практически видимое физическое присутствие, но если думать об этом слишком долго, голова начинает раскалываться от боли, а земля словно уходит из-под ног.       Аппарирую ко входу в магический квартал Парижа и, слившись с толпой магглов, незаметно проскальзываю туда. Лавка Бертолли оказывается совсем недалеко от входа, Оглядываюсь, словно вор, опасаясь преследования, и захожу туда. Женщина за прилавком удивленно смотрит на меня, оценивающим взглядом пробежав по моей откровенно маггловской одежде.       -Добрый день, мадам, что вам угодно? — произносит она на английском с заметным французским акцентом, справившись с удивлением и придав лицу нейтрально-доброжелательное выражение.       -Добрый день, да, мне нужны крылья златоглазок, настойка из корня мандрагоры, шерсть пушишки, пучок сладкой мальвы, — бодро перечисляю ингредиенты, которые мне надиктовывает Лестрейндж. Лицо мадам Бертолли вытягивается и она уходит вглубь лавки, записав на небольшом листочке всё ингредиенты, которые мне нужны.       -Что-то не так? Среди ингредиентов есть что-то запрещенное? — тихо шепчу, чтобы женщина не услышала меня.       Нет, но ты заказала у неё ингредиенты почти на двести галлеонов.       Что? — едва не выкрикиваю я и закрываю рот рукой.       -Вы что-то сказали, мадам? — спрашивает Бертолли откуда-то издалека, гремя банками и шурша какими-то бумагами.       -Нет, мадам, простите, — говорю я уже громче и продолжаю шокировано держаться руками за лицо, — Где, черт возьми, мы достанем столько денег? — шепчу я себе под нос.       Запишешь на счет Блэков. Думаю, услышав такую известную фамилию, женщина не станет возражать.       Спустя почти полчаса мадам Бертолли возвращается с двумя огромными пакетами, забитыми под завязку. Прошу её записать покупки на счёт Блэков. Бертолли пару секунд смотрит на меня, а затем, видимо, что-то решив для себя, выписывает чек и, вежливо улыбаясь, благодарит за покупки.       Зайди за продуктами, боюсь, нам придется задержаться в поместье на время варки зелья. Оно требует постоянного контроля.       Покупаю еду, которой точно должно хватить на пару недель, прячусь за одним из домов и аппарирую к поместью. Странно, что с тех пор, как я мельком увидела ту беседку на берегу, мы ни разу после аппарации не оказывались за пределами дома. Неужели нежелание Лестрейндж видеть её может влиять на конечные координаты аппарации? Значит ли это, что сознание Беллатрисы с каждым днём всё сильнее влияет на моё?       Лаборатория в подвале, левый коридор, последняя дверь.       Лестрейндж никак не комментирует мои мысли, а спрашивать об этом я как-то не решаюсь.       Лаборатория размерами сравнима с классом зельеварения в Хогвартсе. Ни одной пылинки, как и во всем остальном доме. Высокие стеллажи с ингредиентами, котлы всевозможных размеров, черпаки и ложки. Это место оценил бы даже самый привередливый зельевар.       -Здесь здорово, — говорю я вполне искренне, разглядывая ингредиенты, стоящие на полках, однако, тут же пугаюсь и отшатываюсь, увидев в банке плавающее нечто, похожее на человеческое сердце.       Оставь свои восторженные комментарии на потом. Зелье варится почти неделю и требует предельной концентрации, если не хочешь, чтобы тебя размазало об стену. Думаю, нам придется эту неделю провести в поместье. Риск, что Джон обнаружит нас здесь минимален, но стоит быть готовыми ко всему.       -С чего мне начать? Здесь есть рецепт этого зелья? — ищу взглядом какие-нибудь книги, но ничего похожего не вижу.       Рецепта нет. Всё в моей голове, а теперь и в твоей.       -Вы помните наизусть рецепт зелья, которое готовится неделю? — сказать, что я удивлена, это ничего не сказать.       Чему ты так удивляешься? В этой жизни не всё можно найти в учебниках и справочниках, малышка.       Она смеется, а я уже хочу возмутиться, когда до меня доходит смысл её слов.       -Подождите, не хотите ли вы сказать, что это зелье придумано вами? — такого просто не может быть.       Хватит тратить время на ерунду. Бери котел номер пять, вливай в него магически доочищенную воду и ставь на средний огонь.       Восхищение мешается с раздражением, но я слушаю её команды и беру котел. Вода закипает и настает время добавлять первый ингредиент. Сладкая мальва растворяется в котле, и вода принимает светло-голубой оттенок.       Пока всё правильно.       Её голос приобретает какие-то новые интонации. Никогда прежде не слышала в нём столько сосредоточенности и какого-то спокойствия. Может быть, зельеварение доставляет ей удовольствие? И на самом деле, это вовсе не дед заставлял её заниматься этим? Но она никогда не отвечает, когда я спрашиваю что-то, что касается её жизни, поэтому и спрашивать смысла нет.       После добавления ещё нескольких безобидных ингредиентов, я помешиваю зелье на медленном огне, а она удовлетворенно хмыкает.       Что ж, теперь выключи огонь, зелье на этом этапе должно настояться двенадцать часов. Совершать какие-то лишние магические действия рядом с ним не стоит, а аппарация вызывает слишком сильный магический фон, поэтому сегодня ты будешь тренироваться одна. У тебя уже не так уж плохо получается, поэтому я надеюсь, что ты справишься.       Иду в тренировочный зал, разминаюсь, но сегодня тренировка не способна увлечь меня. Действия заколдованных манекенов кажутся слишком примитивными и предсказуемыми. А заклинания без палочки и вовсе не хотят получаться.       Уставшая я иду в душ и с сожалением думаю о том, что сейчас с удовольствием растянулась бы в каком-нибудь кресле у камина с книгой в руках, как в прежние времена в Хогвартсе.       Думаю, твоя идея по поводу чтения не такая уж плохая. Мы можем проверить библиотеку, вдруг там найдется что-то про эту «древнюю магию», про которую говорил Лоран.       -Здесь есть библиотека? — не могу скрыть искренний восторг от предвкушения, и чувствую, как Лестрейндж морщится от моего энтузиазма.       Не стоит так радоваться. Не забывай, какому семейству принадлежала эта библиотека. Большинство из этих книг не принесут тебе никакого удовольствия от чтения, поверь мне.       -Новые знания никогда не бывают лишними, — уверенно говорю, упрямо встряхивая волосами. Беллатриса открыто усмехается и издевательским тоном продолжает.       Конечно, крошка, никогда не будет лишним узнать, каким заклинанием ты сможешь выжать из магглов наиболее сладкие крики. Или, например, каким заклинанием лучше всего достать у него сердце для дальнейшего использования в приготовлении зелья, или…       Нервно сглатываю, вспомнив банку в лаборатории, в которой судя по всему, действительно лежало сердце.       -Ну хватит! — перебиваю я её объяснения, которыми она, без всяких сомнений, наслаждается. Она смеется.       Ладно, грязнокровка, пошли. Если такая книга попадется тебе в руки, я, так уж и быть, предупрежу тебя.        Библиотека оказывается огромным залом, с магически расширенным пространством. Тут столько книг, что кажется не хватит и всей жизни, чтобы прочитать хотя бы половину из них. Между стеллажами стоит уютное кожаное кресло, небольшой стол, и я радуюсь, когда вижу там же у стены камин. Руки уже весьма ощутимо замерзли, а ведь мы находимся в комнате всего пару минут. Беру с полок несколько приглянувшихся книг и сажусь с ними в кресло. Сосредотачиваюсь на том, что мне очень хочется согреться и с третьей попытки у меня всё же получается направить магию на то, чтобы разжечь камин.       Хм, то есть, чтобы у тебя получались заклинания, нужно, чтобы тебе было холодно? Запомни это ощущение, Грейнджер, и, возможно, наши тренировки перестанут быть столь безнадежными.       Закатываю глаза и молча открываю первую книгу и тут же её захлопываю. Иллюстрации на первой же странице приводят меня в ужас, и я брезгливо откладываю книгу на дальний конец стола.       -Вы вроде обещали предупреждать меня о таких книгах, — возмущаюсь и беру в руки следующую книгу.       Тогда не лучше ли было спросить меня об этом, когда ты только собиралась взять эту книгу с полки, где было написано «органы и способы их трансфигурации».       Черт. Я была настолько увлечена, что не заметила никакой надписи на полках. Выходит, что и остальные взятые мной книги могут оказаться из похожей области.       Следующие книги я сначала просто беру в руки и жду, когда женщина, посмотрев на обложку, даст ответ, стоит ли читать это.       Нет, нет, точно нет, эту даже я никогда не брала в руки.       Я иду вдоль полок и узнаю, что у книг есть несколько категорий: «ничего полезного», «книга о темных ритуалах», «читать вместо ужасов, и пальцы держать подальше от страниц», «читать не стоит и вообще лучше даже на обложку не смотреть лишний раз». Я уже почти отчаиваюсь найти хоть что-то, но мне наконец-то везет.       А вот эта вполне сносная, если не смотреть на картинки на некоторых страницах. И вон та соседняя тоже.       Устало сажусь в кресло после долгих поисков, однако, почитать сегодня мне похоже так и не светит. Часы на стене показывают час ночи. Поиски заняли гораздо больше времени, чем мне казалось. Через четыре часа мне предстоит вернуться к варке зелья, а это значит, что стоит хоть немного поспать. Желудок выводит жалобную трель. И, видимо, неплохо было бы поесть.       -Где тут кухня? — спрашиваю, зевая, и выхожу в коридор, с сожалением оглянувшись на книгу.       Кухня и столовая на первом этаже в правом крыле. Только вот я не представляю, как ты собираешься готовить еду. Здесь нет домовых эльфов. Все они переехали на Гриммо, когда этот дом забросили.       -По-вашему готовить умеют только домовые эльфы? — удивленно замираю на месте. Неужели эта женщина никогда не использовала на кухне что-то, кроме столовых приборов, которые ей приносили вместе с готовой едой? Мне даже становится смешно, настолько абсурдной кажется мысль.       -Так значит, вы не умеете готовить? — в моем голосе издевка и вызов. Я просто говорю первое, что приходит мне в голову, и, судя по реакции на мои слова, попадаю в точку.       А какого черта чистокровная ведьма должна сама себе готовить? Это слишком недостойное занятие…       И пока она не начала искать себе новые оправдания, я продолжаю.       -Получается, окажись вы здесь одна без домового эльфа, вы бы умерли от голода, — я чувствую, как она вскипает от злости, но не могу остановиться, отчего-то получая удовольствие. Может быть дело в том, что это первый раз, когда я могу почувствовать своё превосходство над женщиной.       Как будто ты сама умеешь готовить.       -Представьте себе, да, — говорю уверенно и иду в правое крыло, без труда находя кухню. Все время, пока я чищу картофель, нарезаю его отточенными движениями, обжариваю небольшие ломтики, запекаю небольшой кусок мяса, найдя в шкафу необходимые специи, я чувствую пристальное наблюдение Лестрейндж за каждым моим движением. Мне передается что-то отдаленно похожее на предвкушение. Я думаю, она просто ждет, пока я попробую еду и она сможет сказать, что это вовсе невкусно и вообще несъедобно.       Ставлю на стол тарелку, которую поначалу даже страшно взять в руки. Такой тонкой и хрупкой она кажется. Нахожу столовые приборы.До готовности мяса остается несколько минут, выхожу на небольшой балкончик и закуриваю, глядя в темное ночное небо, усыпанное звездами. Здесь так тихо, слышно только как бьются об берег редкие волны. Из этого крыла не видно беседки, и я задумываюсь о том, почему Лестрейндж никогда не возвращалась в этот дом до этого самого момента.       Замерзнув, возвращаюсь на кухню и кладу еду на тарелку. Лестрейндж молчит пока я ем, а потом все же не выдерживает.       Где ты научилась так готовить?       Самодовольно улыбаюсь, откидываясь на спинку стула и чувствуя, как меня начинает клонить в сон.       -Пока я жила с родителями мне постоянно приходилось самой себе готовить. Отец почти все время проводил на работе, мама приходила поздно, и я видела, как они стараются, чтобы мы ни в чем не нуждались. Мне хотелось делать хоть что-то, чтобы показать, как я ценю их заботу, и как сильно их люблю. Я научилась готовить, когда мне было восемь. Отец особенно любил, когда я готовила пирог с яблоками.       А потом спустя много лет, когда мы скитались с Гарри и Роном по лесам и горам, мы с Гарри готовили по очереди, потому что Рон в этом смысле абсолютно бесполезен, — с улыбкой вспоминаю лицо Рона в те моменты, когда он с детским восторгом смотрел, как мы с другой готовим без всякой магии. Для него это было самым настоящим чудом.       По-моему, твой Рон абсолютно бесполезен вообще в любом смысле…       Качаю головой, не отрицая, но и не соглашаясь. Сейчас я уже не знаю, что чувствую к нему. Наши обычные дни кажутся такими далекими и недоступными. Лица друзей всё больше размываются в памяти. Временами я начинаю сомневаться, что когда-нибудь снова увижу их.       Ложусь спать в одной из гостевых спален и долго смотрю в тёмный потолок, пытаясь ни о чем не думать. К счастью, ночью мне совсем ничего не снится.       Просыпаюсь, словно меня кто-то позвал, и сажусь в кровати. За окном впервые за много дней светит солнце. Быстро умываюсь, курю и готовлю себе нехитрый завтрак, зевая почти каждую минуту. Четырех часов слишком мало, чтобы действительно выспаться. Бегом спускаюсь в подвал, где уже ждет моего внимания зелье.       Теперь включи сильный огонь, зелье должно закипеть. Потом бери вон ту банку и жди, пока вода почернеет и станет вязкой.       Послушно выполняю то, что она говорит. Пока зелье закипает, подхожу к полкам и беру нужную банку. В ней мутная жёлтая жижа, в которой что-то плавает. Надписи на банке нет, и я с ужасом представляю, что это нужно будет взять руками.       Ни в коем случае, тупица. Если ты возьмешь это руками, твои пальцы разъест до костей и ты даже не успеешь вскрикнуть от боли.       -Интересно, как я должна была узнать об этом? — ставлю банку на стол и обиженно скрещиваю руки на груди.       Просто не делай ничего, пока я тебе не скажу, как именно это нужно сделать. Так, зелье закипело. Отлично, проверь его, только аккуратно, на вязкость.       В голосе у Лестрейндж столько напряжения, что мне и самой становится немного тревожно. Осторожно зачерпываю немного зелья черпаком и наклоняю его. Зелье медленно стекает обратно, выглядя как черный мёд.       Все готово к следующему ингредиенту. Слушай меня внимательно, Грейнджер. Сейчас ключевой момент подготовки основы зелья. Если что-то пойдёт не так, умрет либо зелье, либо ты. Открывай банку и щипцами бери две частицы того, что там внутри.       Вылавливаю щипцами какую-то мерзость, пахнущую чем-то отвратительным, похожим на смесь сырой рыбы и чего-то металлического. Зажимаю нос второй рукой и вскрикиваю, когда нечто, выловленное мной начинает двигаться. Черт! У меня не получается удержать щипцы в руке, время словно замедляется, когда я с ужасом вижу, что вместо двух частиц выловила три, и сейчас они медленно, но верно летят по направлению к зелью.       Черт возьми, Грейнджер, ложись!        Но я, конечно, не успеваю. Что происходит потом, я вижу словно урывками. Жидкость в котле бурлит и взрывается с такой силой, словно туда упала атомная бомба, а не какая-то склизкая дрянь.       Единственное, о чем я могу думать в этот момент, что после такого взрыва мои остатки вряд ли удастся собрать со стен лаборатории. Происходит что-то невообразимое. Моё тело словно не принадлежит мне. Губы произносят что-то на латыни, а потом меня пронзает настолько нереальной болью, словно душа отделяется от тела. Я уже не понимаю, кричу ли я, и жива ли. Последнее, что я вижу перед тем, как упасть в небытие, это очертание темного силуэта, который толкает меня на спину и накрывает собой. Темнота смыкается перед глазами, и я успеваю подумать, что это конец.       Холодные мокрые прикосновения к лицу, затем к рукам. Слабые удары по щекам. Стоп. Я чувствую? Я жива? Что со мной произошло? Чувствительность медленно возвращается к телу, и я ощущаю, как сильно болит голова. К губам прижимается что-то холодное и, кажется, стеклянное. Пью маленькими глотками, и боль постепенно утихает, словно отходя на второй план. Я пытаюсь открыть глаза, чтобы наконец понять, что происходит, и где я оказалась, и перед тем, как опять отключиться, снова вижу только темный размытый силуэт, заполнивший собой почти всё пространство перед моими глазами. А ещё я вдруг понимаю, что в голове стало слишком тихо. Подумать о том, что это значит, я уже не могу.