Два минус один равняется... Нулю?

      Привести себя в порядок? Что она имела в виду? Подбираю окровавленную рубашку с пола. Интересно, получится ли восстановить её с помощью заклинания?       Иду в душ. Мне так хочется сбросить с себя это странное оцепенение и чувство того, что между мной и Лестрейндж образовалась какая-то необъяснимая связь. Временами мне начинает казаться, что она слышит мои мысли даже будучи фантомом. Но если это и так, по-крайней мере, видеть мои сны она точно не может.       Смываю засохшие капли крови с предплечья и задумчиво смотрю на утекающую сквозь пальцы воду. Что если я сейчас спущусь в лабораторию и предложу помощь? Или попрошу хотя бы посмотреть на её работу со стороны? Она прогонит меня? Или опять окинет этим презрительным взглядом и просто отвернется, сделав вид, что меня нет? Что так разозлило её? Она ждала, что я скажу спасибо? Но ведь это она ранила меня. Я никогда не пойму, что в голове у этой женщины. Честно признаться, я и себя уже совсем перестала понимать.       К сожалению, стоять в душе вечно не получится. Приходится вылезать. Смотрю на себя в зеркало. Рана на плече затянулась, но теперь наверняка останется шрам. Хорошо, что я приняла душ сейчас, и не придется краснеть и смущаться, когда Лестрейндж вернется в моё сознание. Все эти сны, мысли, её взгляд, пока мы сидели там на полу, моя реакция на её прикосновения. Всё это слишком странно и неправильно. Вероятно, ей просто стало скучно, или нравится таким образом издеваться надо мной. Я больше не должна давать ей такой возможности. В зеркале отражается твёрдый уверенный взгляд. Решено. Больше никаких посторонних мыслей.       Пожалуй, сейчас лучше не спускаться к ней в лабораторию. На кухне готовлю еду, вспомнив, что почти не ела с утра, и, пообедав, поднимаюсь в библиотеку, но отчего-то ни одна книга не способна сегодня увлечь меня. Возвращаюсь на кухню, оставив попытки сосредоточиться на чтении. Курю, глядя на волны и слушая тихий прибой. Сегодня почти нет ветра.       Почти три часа прошло с тех пор, как Беллатриса ушла в лабораторию. Вдруг что-то случилось? Может все-таки стоит спуститься? Смутное беспокойство не дает расслабиться. Ощущение затаившейся опасности настигает меня слишком поздно.       -Ну привет, красавица, — произносит знакомый голос за спиной, хочу развернуться, но уже не успеваю. Крепкие руки хватают меня за плечи, лишая возможности двигаться. Боль в только затянувшейся ране пронзает руку, и я вскрикиваю, ощущая головокружение от резкого запаха мужского одеколона, — Думала, что сможешь спрятаться от меня здесь? Мой слуга не смог переманить тебя на мою сторону, и даже у обаятельного соотечественника не получилось очаровать тебя. Что ж, я подозревал, что личина этого смазливого Джона не поможет мне. Боюсь, придется избавиться от него, — пытаюсь вырваться из захвата, но поврежденная рука всё ещё плохо слушается. Мужчина крепче сжимает меня в захвате, перемещая одну руку на моё горло.       — Больше никаких ошибок с моей стороны. Надо было сразу избавиться от тебя, чертова упрямая ведьма. У тебя был шанс стать великой, о тебе говорили бы все, кто будет жить в новом мире без этих никчемных магглов, но ты предпочла умереть. Как жаль, — говорит он без тени жалости в голосе. К концу фразы голос его перестает быть похожим на человеческий, а скорее напоминает рычание. Его рука на горле начинает сжиматься, и возможность дышать постепенно покидает меня, — Я убью тебя, девчонка. Без всякой магии, чтобы ты знала, что такая как ты не достойна умереть, как волшебница. Твоя жалкая жизнь закончится так, будто ты беспомощный маггл, — прошло больше пяти часов после того, как Беллатриса отделилась от меня, силы на исходе. Начинаю прощаться с жизнью, потому что недостаток кислорода и магическое истощение не дают сконцентрироваться и сделать хоть что-то.       Руки слабеют, а ноги подкашиваются. Перед глазами мелькают образы. Вот мы сидим в большой гостиной на Гриммо, наряжаем ёлку, друзья затевают шутливый бой подушками. А вот Рон, захмелевший от сливочного пива смешно изображает Снейпа, помешивая невидимое зелье, нам семнадцать и мы впервые остаемся вдвоем, нелепо целуемся, его руки дрожат от волнения. Джинни смеется, примеряя свадебное платье в магазине мадам Малкин. Мы впервые напиваемся до чертиков, поселившись на Гриммо, а потом играем в карты, рассказывая друг другу самые сокровенные тайны.       Чувствую, как по щекам текут горячие слезы. А потом где-то на грани между жизнью и смертью я вдруг вижу Лестрейндж. Её дикие черные глаза так пристально смотрят на меня. Она просто стоит, опустив руки вдоль тела. Только пустота вокруг, мы вне времени и пространства. Спаси меня, пытаюсь я прошептать, но губы не хотят слушаться.       Что-то неуловимо меняется. Воздух толчками и хриплыми вдохами начинает возвращаться в легкие. Мне так жарко, что кажется будто я стою в коконе из огня, но он отчего-то не сжигает меня.       -Откуда ты взялась, этого не может быть! — словно сквозь вату до меня долетают чьи-то крики, но сейчас всё кажется каким-то нереальным. Руки, сжимавшие меня, вдруг ослабляют хватку, и я едва не падаю, когда совсем другие руки подхватывают меня, не давая в очередной раз разбить голову.       -Давай, Грейнджер, очнись, — она трясет меня за плечи. Открываю глаза и пытаюсь сфокусироваться. Испуганный взгляд карих глаз, морщинка между бровями. Она услышала меня? Как это возможно? — Черт возьми, тебя ни на минуту нельзя оставлять одну, — говорит женщина, усаживая меня на стул.       -Как… — закашливаюсь и хватаюсь за горло.       -Молчи, — она куда-то уходит, а потом возвращается и прислоняет к моим губам прохладное стекло. Пью жадно, едва не захлебываясь. — Не так быстро, — перевожу дыхание и пробую ещё раз.       -Как вы узнали, что со мной что-то не так? — перед глазами всё ещё немного плывет, но дышать уже не так больно.       -Интуиция, — я знаю, что она врет, но сейчас мне не хочется вытягивать из неё правду. Пусть так.       -Спасибо, — впервые искренне благодарю я женщину, кладу ладони на её оголенные плечи и закрываю глаза, ощущая, как между моими дрожащими от пережитого шока пальцами и её кожей пробегают искры. То, что я собираюсь сделать немыслимо, неправильно. Быстро, пока не растеряла решимость, наклоняюсь, сокращая между нами расстояние и прижимаюсь к её губам. Мне так хочется, понять, что происходит со мной, почему в последние, как мне казалось, секунды своей жизни я увидела её. Между нами странная связь, и я почему-то уверенна, что она тоже это чувствует. И сейчас Беллатриса не дает мне возможности сосредоточиться на этой мысли и продлить момент нашего тесного взаимодействия.       -Restitue animam meam, — шепчут её губы, и я снова остаюсь одна. Открываю глаза, борясь со сном. Нельзя спать здесь, нужно добраться до кровати. Почти доползаю по стенке до комнаты и опускаюсь на кровать, не раздеваясь.        Утро наступает слишком быстро. После ночи, наполненной кошмарами о том, как я вновь оказываюсь в крепком захвате рук, чувствую себя разбитой. По-крайней мере, удалось хоть немного поспать. До готовности зелья ещё пять дней, и я не думаю, что теперь смогу чувствовать себя в безопасности здесь.       Ты больше не будешь оставаться одна.       -Что вы сделали вчера? Как вам удалось справиться с ним? — эти вопросы не дают мне покоя.       Я всего лишь застала его врасплох. Он не ожидал, что ты здесь не одна. Больше такой возможности у нас не будет. В следующий раз он будет готов, и я не думаю, что это будет такое же примитивное нападение, как вчера. Он кричал что-то о мести и том, что ты сама приползешь к нему и будешь умолять выслушать тебя. Это значит, что он придумает какой-то план. Возможно, игра с чувствами? Нам нужно торопиться. Может быть, есть способ ускорить приготовление зелья.       -Вы думаете, у нас есть шанс успеть? — мне хотелось бы верить в это, но почему-то с каждым днем надежды всё меньше.       Не знаю, но мы должны попытаться. Нам пора. Думаю, стоит попробовать поискать в библиотеке способы усовершенствования зелья.       -Да, тогда приступим, — иду в тренировочный зал и раскладываю маты. Падать на них гораздо приятнее, чем на холодный пол. Произношу заклинание, мысленно готовясь к боли. Традиционно падаю в обморок, хотя вдруг осознаю, что с каждым следующим разом боль как будто становится меньше.       Лежу на матах, пытаясь побороть слабость. Странно, в этот раз она решила не поднимать меня с пола? Открываю глаза и окидываю зал взглядом. Лестрейндж стоит в паре метров от меня, и словно не может выбрать, приблизиться ко мне или совсем уйти. Как только женщина понимает, что я начинаю приходить в себя, её лицо моментально меняется. Она скрещивает руки на груди и задирает подбородок. Можете не строить из себя мисс Невозмутимость, мадам Лестрейндж, я только что видела ваши сомнения.       -Долго ещё собираешься лежать? — прерывает она молчание. Хмыкаю и поднимаюсь на ноги, опираясь на стену ладонями. Мы молча идём в библиотеку, а потом разделяемся, чтобы поискать нужную информацию в разных секциях.       Я беру с полки невероятно старую, судя по обложке, книгу по зельеварению и иду с ней к столику, сталкиваясь с проблемой. У нас всего одно кресло. Трансфигурация такого большого предмета довольно сложный процесс, а я ещё ни разу не пробовала делать это без палочки. Но выбор весьма простой. Либо попытаться трансфигурировать что-то, либо…       Беллатриса, сидящая в кресле нога на ногу, поднимает голову, отрываясь от чтения, и уставляется на меня, очевидно, заметив мои колебания.       -Что ты встала как идиотка? Тебе ещё раз повторить, что у нас мало времени? — говорит она, положив книгу на колени, и откидывается на спинку кресла. В её глазах светится неподдельный интерес. Очередной акт спектакля одного актера для одного зрителя?       -У нас только одно кресло, — обреченно говорю я и готовлюсь к её сарказму в мой адрес. Она склоняет голову набок, прищуриваясь, а потом начинает говорить, и, честное слово, лучше бы я просто молча попробовала что-нибудь трансфигурировать.       -И чего же ты ждешь? Может быть, вам, ваше Высочество, уступить место? Или ты жаждешь приглашения сесть ко мне на колени? Хочу тебя разочаровать. Если ты сядешь ко мне на колени, то ни о каком чтении ты думать уже не сможешь. Не так ли? — я знаю, что она издевается, но не могу найти, что ответить на это, пытаясь не думать и не представлять то, о чем она говорит. Чувствую, как быстро румянец начинает разливаться по горячим щекам. Она удовлетворенно кривит уголок рта, а потом продолжает, — Можешь сесть рядом на пол, и тогда я, может быть, снизойду до тебя, и поглажу за ушком, — она, уже не скрываясь, веселится.       Сжимаю кулаки и яростно сверлю женщину глазами, а потом мне в голову приходит внезапная мысль. Окидываю взглядом Беллатрису с ног до головы, и сосредотачиваюсь на верхней застежке её корсета как раз в том месте, где виднеется ложбинка между двумя полукружиями грудей. Интересно, получится ли. Щурюсь и направляю всё свою ярость на заклинание. Магия искрит на кончиках пальцев, и в следующую секунду происходит сразу несколько событий. Лестрейндж вскрикивает от неожиданности, когда с её корсета с мягким хлопком пропадает верхняя застежка. А маленький крючок, тем временем, пролетев пару метров, падает на пол и превращается в большое уютное кресло по другую сторону стола. Поднимаю подбородок, с гордостью глядя на произведение своей магии, а потом готовлюсь произнести победную речь, снова переводя взгляд на Беллатрису. И то, что я вижу лишает меня дара речи.       Лестрейндж пару секунд в шоке смотрит на кресло, а потом опускает взгляд на расстегнутый корсет, и наконец, видимо, что-то для себя решив, откладывает книгу с колен и поднимается на ноги, глядя на меня темным горящим взглядом. Мерлин, кажется, я разозлила её. У меня подкашиваются ноги, когда женщина кошачьей крадущейся походкой приближается ко мне, не отпуская моего взгляда. Бежать! Но ноги словно вросли в пол и не слушаются. Беллатриса останавливается на расстоянии пары шагов и окидывает меня оценивающим взглядом, а я отчего-то начинаю дрожать. Книга падает на пол из ослабевших рук. Женщина медленно садится на корточки, бережно поднимает старинный гримуар и так же не торопясь поднимается, скользя по мне взглядом. Её рука делает резкое движение, и я вижу, как книга летит на трансфигурированное кресло.       Лестрейндж продолжает молчать, между нами сантиметров тридцать, не больше. Я не могу заставить себя сделать хоть что-то, замерев перед ней, словно добыча перед нападением хищника. Сердце бьется где-то в горле, а дыхание становится частым и поверхностным, словно я боюсь вдохнуть сильнее и спровоцировать её. Женщина поднимает руку и кладет палец с длинным острым ногтем на свою нижнюю губу, накрашенную яркой алой помадой, проводит линию, вдоль всей губы, а потом опускает палец вниз по подбородку, оставляя красный неровный след на бледной коже. Её палец двигается дальше, а женщина ни на секунду не отпускает моего шокированного взгляда. Сглатываю, пытаясь побороть любопытство и не следить за дальнейшей траекторией испачканного помадой пальца. Беллатриса закусывает нижнюю пухлую губу, и слегка наклоняет голову, глядя теперь куда-то ниже. Словно заколдованная, повторяю за ней, опуская взгляд туда, где её палец легко оглаживает ложбинку между грудей а потом спускается вниз и зацепляет следующую застежку. Я уже знаю, что произойдет дальше, но все равно вздрагиваю, когда взгляду открывается ещё больше бледной кожи. Что-то внутри дрожит, когда я смотрю, как Лестрейндж кладёт руку на свою правую грудь, её пальцы нежно сжимают выпуклость над корсетом и снова перебегают на застежки. Боже мой, не может же она…       Но она может, и расстегивает ещё один крючок. Ещё пара застежек, и ничто не будет скрывать её бесстыдно оголенную грудь. Поднимаю взгляд на лицо Лестрейндж и понимаю, что она следит за мной, следит за моим взглядом. Как давно она это делает? Наши глаза встречаются, и я не могу понять, что в её взгляде. Вопрос? Вызов? Желание? Что мне делать? Я схожу с ума, потому что не могу сейчас выбрать, убежать или преодолеть расстояние и прижаться к таким манящим красным губам. Повторить путь её пальца, оставившего после себя яркую алую дорожку. Руками, губами, чем угодно, только чтобы тело перестало дрожать от желания. Лестрейндж, словно читает мои мысли. Её горячая ладонь хватает пальцы моей правой руки и тянет к её губам. Женщина управляет мной, а я не могу совладать со своими эмоциями и прекратить это.       Указательный и средний пальцы ложатся на чужие мягкие губы, а потом тонут в горячей глубине рта. Беллатриса облизывает мои пальцы и опускает их вниз по губе, подбородку, шее. Ощущение теплой влажной кожи сводит с ума. Мои пальцы спускаются ещё ниже и оказываются между пышных грудей. Лестрейндж наблюдает за ними, прикусывая губу и жадно дыша. На её обычно бледных щеках появляется едва заметный розовый румянец. Мерлин, помоги мне, я не могу больше сопротивляться этому.       Отнимаю пальцы и быстро, пока женщина находится в замешательстве, сокращаю между нами расстояние и прижимаюсь губами к её губам. Быстрый вдох, словно она не ожидала, горячее дыхание, и ощущение языка, раздвигающего мои губы. Её рука хватает меня за волосы на затылке. Разрываю наш лихорадочный поцелуй и сама не верю в то, что делаю. Мой взгляд опускается ниже, и женщина, почувствовав мои сомнения, притягивает за волосы мою голову к своей шее. Закрываю глаза, стараясь не думать о том, что происходит. Мои губы целуют её кожу, спускаются вниз к ключицам. Беллатриса форсирует события и тянет мою голову ещё ниже. Внизу живота что-то сладко дергается, когда губы касаются её левой груди. Мягкая кожа так легко вбирается в рот. А что если… Прикусываю кожу и чувствую её судорожный вдох, рука сильнее захватывает мои волосы. Это заставляет меня плотнее сжать бедра.       Черт, что я делаю? Гермиона, остановись, пока не стало совсем поздно. Вспомни, кто перед тобой. Силой воли распахиваю глаза и резко поднимаю голову, вырываясь из плотного захвата её руки. Беллатриса стоит неподвижно, глядя на меня совершенно сумасшедшим взглядом. Её грудь тяжело вздымается от частого дыхания. Отвожу взгляд, пытаясь пригладить волосы, и не смотреть туда, где секунду назад были мои губы.       -Я…Мне надо… — голос срывается и хрипит, а мозг не хочет возвращаться к нормальной деятельности и помогать мне сформулировать, что я, и что мне надо. Сглатываю, глядя в пол и мямлю что-то неразборчивое, а потом просто разворачиваюсь и быстрым шагом покидаю библиотеку, чувствуя на спине тяжелый взгляд. Я знаю, что это побег, но не могу поступить иначе.       В ванной комнате уставляюсь на своё отражение в зеркале и пару секунд не могу отвести взгляд от испачканных помадой опухших губ. Заполнившие почти всю радужку зрачки, всклокоченные волосы. Пытаюсь выровнять дыхание и взять себя в руки. Что с тобой, Гермиона? Не ты ли обещала себе никогда больше не поддаваться на её провокации? Что произошло между нами пару минут назад? Неужели страх вскоре умереть так повлиял на меня? Или тут дело в другом? Тогда, в чем?       Умываюсь холодной водой, а потом яростно тру пальцы правой руки, пытаясь стереть следы красной помады.       Как теперь общаться с Лестрейндж? Как смотреть в глаза, как вообще находиться рядом с ней? Черт, наша ситуация и так непростая, а мы умудрились усложнить её до максимума.       Возвращаюсь в библиотеку, но Беллатрисы там нет. Она обещала не оставлять меня одну. Разворачиваюсь в дверном проходе, чтобы пойти в лабораторию и поискать женщину там, и наступаю ей на ногу, сталкиваясь в узком пространстве. Благо она чуть выше меня и удар приходится ей в подбородок.       -Черт, Грейнджер, с каких пор ты стала такой резкой? — говорит она раздраженно и потирает ушибленное место. Тру многострадальную голову и молча отхожу на несколько шагов, надеясь, что на лбу не останется шишки, а потом замечаю у женщины пару мокрых прядей, с которых капает на платье. Отвожу взгляд и стараюсь выкинуть из головы мысль о том, что Беллатрисе тоже понадобилась холодная вода после… Всего, что произошло.       Лестрейндж ведет себя так, словно ничего не было, и я успокаиваюсь. У меня даже получается сосредоточиться. Два часа мы молча читаем каждая свою книгу, а потом Беллатриса нарушает тишину.       -Кажется, я нашла то, что нам нужно, — произносит она задумчиво, продолжая смотреть в книгу, — однако, нам придется снова аппарировать к мадам Бертолли. Понадобятся ингредиенты, которые мы не купили.       -Когда они будут нужны нам? — надеюсь, она не решила прогуляться по магическому кварталу в своем настоящем обличье.       -Завтра. Поэтому сегодня, когда мы снова будем в одном теле, тебе нужно будет посетить лавку и купить все необходимое. А сейчас, нам пора добавить очередной ингредиент в зелье, — Лестрейндж решительно захлопывает книгу и поднимается на ноги. Иду за ней в лабораторию, старательно отводя взгляд от её свободной походки.       Женщина внимательно разглядывает зелье, говорит что-то себе под нос и добавляет три пучка какой-то неизвестной травы. Три раза по часовой, два раза против. О чем она думает сейчас? Две капли драконьей крови. Она сосредоточена, её руки точно, без малейших колебаний отмеряют нужное количество ингредиентов. Три толченых зуба бронерога. А что если, она вовсе не сумасшедшая, как я привыкла думать? Что было бы с её жизнью, если бы в далеком прошлом она не приняла решение отомстить, и Воландеморт не сломал бы её, не расколол душу на две части? Могла бы я по-другому посмотреть на такого человека? Стала бы сопротивляться тому, что между нами происходит?       -На сегодня всё, — вздрагиваю от её голоса, успев глубоко погрузиться в свои мысли. — Нам понадобиться пучок туманной травы и две чешуйки с плавника русалки.       Киваю и продолжаю молча стоять, совершенно не представляя, какими силами сегодня заставлю себя поцеловать женщину и вернуть её в свое сознание. Беллатриса гасит огонь и выходит из лаборатории. Рядом с зельем нельзя произносить заклинания.       В комнате Лестрейндж идет на балкон, а я почему-то не могу остановиться и выхожу вслед за ней. Она удивленно поворачивает голову, но ничего не говорит и просто вытягивает из пачки сигарету, предлагая её мне. Наши пальцы соприкасаются, и я быстро отнимаю руку. Беллатриса отворачивается и, делая первую затяжку, выдыхает дым в вечернее закатное небо. Тоже закуриваю и думаю о том, времени, когда вернусь домой. Если вернусь. Что я стану делать? Почему я совсем не скучаю по Рону? Почему мои действия и мысли не кажутся мне предательством по отношению к нему? Неужели это значит, что я никогда и не любила его? Всё то время, что мы провели вместе. Неужели это всё было совсем не тем, чем казалось мне когда-то? Встряхиваю головой. Не хочу думать об этом сейчас. Мне страшно осознать правду.       Боковым зрением вижу, что Лестрейндж уже докурила и теперь смотрит в мою сторону. Я боюсь повернуться к ней и увидеть в её темных глазах отражение лучей заходящего солнца.       -Тебе придется отойти от дома на безопасное расстояние, чтобы аппарировать и при этом не навредить зелью, — говорит она, по-прежнему глядя на меня. Киваю, не поворачиваясь, а потом чувствую, как замерзшие пальцы берут меня за подбородок, разворачивая в её сторону. Опускаю взгляд в пол, чтобы не смотреть на женщину. — Зайка струсила и поджала хвостик? — возмущенно вскидываю голову и встречаюсь с её насмешливым и совсем не злым взглядом. Губы её сложились в совершенно искреннюю, хоть и слегка неловкую, улыбку, словно женщина забыла, как это делается. Такое сочетание для меня совершенно ново, а потому так и остаюсь с раскрытым ртом, растеряв желание сказать что-то грубое в ответ.       Её губы приближаются к моим, закрываю глаза, чтобы не видеть тот момент, когда она снова исчезнет, и передо мной останется только пустота. Короткое касание губ, несколько слов на латыни. Я и забыла, что поцелуй может быть вот таким. Разочарованно открываю глаза и какое-то время просто смотрю на закат, не думая ни о чем конкретном.       Покинув дом иду по промерзшему берегу в противоположную от беседки сторону. Лестрейндж молчит, но я чувствую с её стороны волны благодарности за выбранное направление. Отойдя на приличное расстояние от дома сосредотачиваюсь и аппарирую на улицы Парижа неподалеку от входа в магический квартал.       Лавка Бертолли встречает меня тишиной. Звоню в колокольчик около прилавка. Женщина, гремя склянками, выходит из дальнего помещения, удерживая в руках сразу несколько пакетов, и увидев меня, широко распахивает глаза, роняя все эти пакеты на пол. Склянки звонко падают и разлетаются на осколки, а женщина продолжает смотреть на меня с таким выражением, как будто перед ней воскресший Воландеморт.       Грейнджер, что-то не так. Слышишь меня? Давай, шевелись. Бежим, черт возьми!       Я делаю несколько шагов к выходу из лавки, а женщина, выйдя из оцепенения, начинает кричать.       -Скорее, зовите авроров, она здесь! — выскакиваю из лавки и на улице несколько человек, сбежавшихся на крики мадам Бертолли, преграждают мне путь. Один из них запускает заклинание, едва успеваю уклониться, и перекатываюсь вбок. Уже собираюсь аппарировать, когда чьи-то руки крепко хватают меня со спины. Заезжаю локтем в живот невидимому противнику, вспоминая тренировки. У меня нет меча, но вот реакция и знания остались при мне. Подножка, удар в челюсть. Глаза выдают намерения. Успеваю поставить блок и отскочить от увесистого кулака крупного мужчины. Людей вокруг становится всё больше, и я понимаю, что если не сбежать сейчас, потом они просто задавят меня количеством. Делаю ложный замах и заметив небольшую прореху в толпе направляю туда поток магии. Яркий столп огня посреди заснеженной улицы застает толпу врасплох. Маги испуганно отшатываются от неизвестной магии, а я, пользуясь их замешательством, проскальзываю в открывшийся проход, пробегая прямо через огонь. Несусь по улицам, почти не видя куда, и останавливаюсь, чтобы отдышаться в одном из переулков. Кажется, немного оторвалась. Прислоняюсь к стене, и шуршание за спиной заставляет меня обернуться, а потом в шоке застыть. На меня с плаката «Разыскивается» смотрит моё собственное лицо.       -Какого… — за углом слышны быстрые шаги множества людей, и я, чертыхаясь, бегу дальше по переулку. Мне необходимо добраться до ближайшей точки продажи газет. Где же?       Теперь налево, ещё пара домов. Там будет газетный прилавок.       Вот он, у меня есть всего пара минут до того, как преследующие поймут, в каком направлении я убежала и найдут меня. Вдох выдох. Придется в очередной раз переступить через свои принципы и своровать газету. Другого выхода нет.       Зажмуриваюсь как перед прыжком в воду и выпрыгиваю из-за угла дома, быстро хватаю пару свежих газет и под возмущенные крики продавца бегу в сторону небольшого прохода между домами. Докатилась, вот уже и воровать приходится. Хотя, судя по тому, что магический квартал пестрит моими плакатами, в чем я успела убедиться пока бежала, как ненормальная, я уже сделала что-то похуже воровства.       Перевожу дыхание, прислонившись к холодной кирпичной стене, и пытаюсь сконцентрироваться. Не хватало ещё, чтобы меня расщепило при попытке аппарировать.       Быстрее, Грейнджер.       -Сейчас, ещё пару секунд.       Нет у нас этих секунд. Аппарируй, черт тебя побери!       -Я пытаюсь, — легкие жжет от бега, в боку колет, и мысли не желают собираться в единое целое. Беллатриса права, у нас нет времени. За углом уже слышны голоса. Давай, Гермиона.       -Я нашел её! — кричит здоровый бугай, выскакивая из-за дома, и держит наготове палочку, победно ухмыляясь. Секундная паника, и волна аппарации наконец-то накрывает меня, унося от всё прибывающих людей. Отель, в котором я останавливалась, проулок неподалеку от Эйфелевой башни, небольшой парк. Аппарирую несколько раз, чтобы оторваться от преследования. Останавливаюсь на пару секунд, прислушиваясь к ночной тишине улиц.       Вроде оторвались. Аппарируй в поместье, но будь готова к нападению. Если всё это проделки этого психа, он может ожидать нас там.       Послушно аппарирую и оказываюсь на берегу метрах в двухстах от поместья. Похоже мне не хватило сил, чтобы точно рассчитать координаты аппарации. Опускаюсь на колени и устало склоняю голову над землей, пытаясь отдышаться. Брызги волн, временами долетающие до меня, остужают щеки, разгоряченные от долгого бега.       Вставай, не стоит долго находиться тут. В поместье есть хоть какая-то защита.       Она, конечно, права. Но я так устала от этого бега по кругу. Я устала сражаться просто за то, чтобы жить. Может было бы проще просто сдаться? Замерзнуть тут до смерти. Или… смотрю на холодную темную воду. Поднимаюсь на ноги и словно зачарованная приближаюсь к бушующим волнам. Тянусь посиневшими замерзшими пальцами к воде.       Что ты делаешь, идиотка?       Она говорит что-то ещё, но я словно в трансе не слышу ничего, кроме голоса, зовущего меня. Он там, в глубине, я слышу его, он так знаком. Пальцы касаются воды и по телу словно пробегает ток. В темноте вспыхивает яркая голубая вспышка, согревающая пальцы. Вода окутывает мои ладони, закручивается, поднимаясь вдоль предплечий плотным кольцом. Надо мной поднимается огромная волна и когда я уже готова к тому, что она вот-вот поглотит меня, накрыв с головой, вода вдруг застывает перед моим лицом, и я, словно в зеркале, вижу там себя. Мои глаза сейчас светятся кристально чистым голубым светом. Не отрываясь смотрю на своё отражение. Не знаю, сколько проходит времени, когда мои черты вдруг начинают неуловимо меняться. Я становлюсь ниже ростом, по-детски пухлые щеки, маленький вздернутый нос, наивно-распахнутые испуганные глаза. Крохотная ручка удерживает чью-то большую ладонь. Я знаю её, помню. Сейчас, ещё пару секунд, и я смогу понять.       -Аккуратнее, малыш, не оступись. — человек тянет мою маленькую копию за руку и чуть отодвигает, — Посмотри, видишь, там вдалеке на поверхность воды всплывают пузырьки воздуха?       Малышка кивает и продолжает зачарованно всматриваться.       -Это самое спокойное озеро в мире. А знаешь, почему? — он делает паузу и шепотом произносит, — Там живет самое страшное чудовище в мире. Лох-Несское чудовище. И никто не смеет нарушить его покой и потревожить воды, в которых оно обитает.       Папа! Лох-Несское озеро. Я помню это, но почему сейчас? Что я должна понять? Отражение меняется, передо мной обрыв и темная спокойная гладь воды. Всматриваюсь до боли в глазах. Что ты пытаешься мне показать? Из почти черной глубины на меня смотрят мои светящиеся голубые глаза. Или уже не мои? Вода становится прозрачнее, загорается голубым, совсем как мои глаза, светом, я тяну к ней руки.       Яркая вспышка, волна с громким плеском окатывает меня по самую грудь. Одежда моментально намокает и кожа покрывается мурашками от холода. Транс заканчивается, к моему сознанию, словно через туман, начинает пробиваться голос Беллатрисы.       Да что с тобой, грязнокровка? Ещё пара минут, и я поверю, что ты сошла с ума.       -Всё… нормально, — с сомнением отвечаю, хотя сама до конца не понимаю, что сейчас произошло.       Что это было? Ты перестала реагировать, ты будто была в трансе.       -Да, думаю так и было. Я видела папу, — мой голос дрожит. Как же холодно. Волшебство закончилось, и теперь я ощущаю, что стою по щиколотку в ледяной воде.       Кого ты видела?       В голосе Лестрейндж сомнение и что-то похожее на страх. Думает, я действительно чокнулась.       -Это воспоминание. Я уже видела его недавно. Во сне. И, похоже, я знаю, что нам делать, — отхожу от воды и медленно бреду вдоль берега в сторону поместья, пытаясь не дрожать от холода.       А вот я в полнейшей растерянности. Нам не удалось достать необходимые ингредиенты, а это значит, что зелье будет готовиться ещё четыре дня.       -Оно не понадобится нам, — во мне откуда-то появляется уверенность в том, что это был мой фамильяр. Я смогла почувствовать его зов. И, кажется, теперь знаю, где его искать.       Фамильяр? У тебя получилось установить с ним связь?       -Скорее, у него получилось. Он был там, в воде, — ноги не слушаются от холода, но сейчас мне не хочется взывать к силе огня, чтобы сохранить в себе хоть каплю той магии, которую удалось испытать от контакта с водой.       В воде?       Беллатриса замолкает, и я чувствую напряженную работу её мысли. Иногда мне все же хотелось бы тоже слышать, о чем она думает.       -Что-то не так? — не понимаю, что тревожит её.       Ты сказала, что поняла, где искать его. Где?       Перевела тему, ладно, что ж.       -В Лох-Несском озере, — до дома остается около пятидесяти метров, когда я невольно задерживаю взгляд на беседке, покрытой сейчас небольшим слоем снега.       Прости, я наверно не совсем правильно поняла тебя. Ты имеешь в виду то самое озеро? Где согласно легендам обитает самое жуткое из ныне живущих чудовищ? Подожди-ка…       Молча ожидаю, когда Лестрейндж сама придет к заключению.       Только не говори, что это и есть твой фамильяр.       В её голосе восторг и ужас одновременно. Неужели такую сильную ведьму, как она пугает это чудовище? Неужели оно настолько страшное?       -Я не уверенна на сто процентов, но это нам и предстоит проверить, — захожу в дом и иду прямиком в горячий душ. Плевать, что Беллатриса всё еще в моей голове, а я дала себе зарок не делать этого, когда мы в одном теле. Сейчас я всё равно не способна чувствовать что-то, кроме холода.       Долго стою под кипятком, закрыв глаза от удовольствия и не находя в себе сил вылезти из этого маленького рая.       Такими темпами ты скоро сваришься.       Её ворчание настолько привычно, что не вызывает ни раздражения, ни желания спорить, а потому просто хмыкаю и продолжаю «вариться до готовности». Спустя ещё десять минут вылезаю, завернувшись в толстое белое полотенце. Разжигаю огонь в камине слабым инсендио и устраиваюсь в кресле, подогнув под себя ноги.       Ужасно хочется курить, но для этого придется выходить на балкон. А там холодный ветер и мягкие белые снежинки, которые кажутся сейчас самым большим злом в теплом мире уютного махрового кокона. Начинается снегопад. Засматриваюсь на завораживающий танец, словно наблюдаю за битвой двух стихий. Бушующие волны и беспросветная стена снега, который моментально исчезает, как только касается поверхности воды, будто его и не было. Наверное, в жизни так и бывает, когда ты пытаешься совладать с тем, что сильнее тебя. И сейчас, глядя на снег, я надеюсь, что не растворюсь, как он. Тихо и безвестно, пока другие сидят в уюте своих домов и безразлично наблюдают за тем, как одна стихия поглощает другую.       Черт! Газеты, где они? Чуть не падаю, пока босиком несусь в ванную, чтобы проверить, уцелело ли хоть что-то после того, как вся одежда промокла. Хорошо, что я догадалась положить корреспонденцию во внутренний карман пальто. Есть надежда, что можно будет просто высушить бумагу и все-таки прочитать, чем я успела прославиться.       Вот они. Мокрые, но читаемые. Возвращаюсь в комнату и кладу газеты на столик возле камина. Глаза пробегают по заголовкам, и у меня не получается удержать вздох разочарования. Пока я воровала и прятала газеты по карманам, времени как следует разглядеть их, естественно, не было. А там, всё на французском…       Ты не забыла, где мы своровали газеты? Доброе утро, Грейнджер. Это Париж, столица Франции. И это логично, что люди здесь разговаривают и читают на французском.       Закатываю глаза на её слова и думаю, как решить теперь эту проблему. Заклинание перевода действует слишком примитивно, а в данном случае важно каждое слово. Помнится, Беллатриса хвалилась своим идеальным французским, вот только в данный момент она вряд ли так просто согласится перевести текст. Это бы означало упустить такую замечательную возможность в очередной раз поиздеваться надо мной.       Мысль, конечно, интересная. Но у меня таких возможностей будет ещё уйма, а на сегодня и так достаточно событий. Поэтому сейчас просто ложись спать, а завтра, так уж и быть, я переведу тебе статьи. В данный момент мы все равно не сможем ничего изменить.       -Что если он решит напасть ночью? — не хотелось бы умереть во сне, даже не имея возможности бороться.       Не думаю. У него появился план, и теперь он попытается добиться его осуществления. Он хочет отомстить, а не просто убить тебя. Так что сегодня ты можешь спать спокойно, Грейнджер. Не думай ни о чем.       Её низкий голос действует на меня словно гипноз, и я иду к кровати, падая почти без сил и засыпаю, пока в моей голове снова и снова эхом повторяются её последние слова.