Два минус один равняется... Нулю?

      Тёмная глубина, опускаюсь всё ниже. Ничто не может нарушить мой покой. Ни одной души вокруг. Вода давит на меня со всех сторон, я не могу дышать, но живу. Сколько времени прошло с тех пор, как меня заточили в этом месте? Сто лет или тысяча? Мои силы скрыты ото всех, закрыты на замок.       Голубой свет, руки тянутся ко мне издалека. Тонкие дрожащие пальцы. Я знаю эти глаза, многие века назад точно такие были у моей хозяйки. Она нашла меня, она спасет меня, мы снова воссоединимся.       Пытаюсь подняться, но многовековые путы не дают двигаться. Щупальца яростно загребают воду, но ничего не выходит. Злость наполняет меня. Яркая вспышка, и я просыпаюсь.       -Чёрт! — резко сажусь на кровати, ощущая как бешено стучит сердце, и отчего-то боюсь посмотреть на свои руки. Бред, они не могли за ночь превратиться в щупальца, это был всего лишь сон. Зажмуриваюсь и поднимаю руки. Они обычные, такие же как всегда. Пальцы, глубокие линии на ладони, маленький шрам на тыльной стороне.       Что случилось?       -Ничего, просто дурной сон, — однако сон ли это был? Я была чудовищем? Тем самым, моим фамильяром. Наши сознания как-то смогли соединиться, — сегодня отправимся к тому обрыву.       А ты уверенна? Может быть, стоит всё проверить? Это может оказаться ловушкой.       Я уже несколько раз убеждалась, что Беллатриса во многих вещах, как ни странно, бывает права. Но не сейчас. Фамильяр ждет меня, мучается в заточении. Я должна освободить его. Только одно во всем этом не дает мне покоя. Про какую хозяйку он говорил? Разве до меня в нашем роду были волшебники?       Послушай, Грейнджер, вчера с тобой происходило что-то странное, а теперь ты видела сон, в котором была неким существом с щупальцами, многие века заточенным на глубине. Ты не думаешь, что его не просто так заточили? Вдруг мы вообще не должны освобождать этих фамильяров, и это всего лишь коварный план Пэррона? Ты помнишь слова Лорана, он способен подчинять себе кого угодно.       -Но мы спасли Лорана, — не понимаю, почему она вдруг решила повернуть назад.       Да, и я не уверенна, что это не было ошибкой. Может быть, нам стоит просто попытаться завладеть маховиком. Отправимся в тот самый момент, когда слуга Пэррона схватил тебя, помешаем самим себе. Он исчезнет с палочкой, не узнав о тебе. Ты вернешься в своё время и забудешь обо всем этом, как о страшном сне.       -Что? — не верю, что она говорит это. — Я не ослышалась? Вы предлагаете отступить? Сейчас?       Ты понимаешь, что можешь попросту умереть из-за меня? А я не хочу нести на себе ещё и этот крест.       -Я знала об этом, когда соглашалась на всю это авантюру, что изменилось теперь? — этот разговор начинает меня злить. С каких пор её волнует моя жизнь?       Не ври хотя бы самой себе, девчонка! Ты не думала об этом. Ты согласилась, как всегда надеясь на своё везение, которое ни на секунду не покидало вас с друзьями во время ваших приключений, когда вы лезли везде, где не надо было. Сейчас всё стало слишком опасно. Всё совсем не так, как тогда. Пойми же это!       -Ошибаетесь. Я давно перестала верить в своё везение. С тех пор, как мы оказались в прошлом и нас, словно диких зверей, посадили в клетку. Я не сдамся сейчас! Поздно отступать. Да и к тому же, если я умру сейчас, это будет явно не из-за вас. У вас слишком эгоцентричное представление о мире. Он не крутится вокруг вашей персоны! И сейчас, когда я знаю о том, что какой-то псих, возомнивший себя повелителем мира, собирается убить миллионы магглов из-за чертового пророчества, и только я могу, если не уничтожить его, то хотя бы попытаться… Неужели вы думаете, что я пожертвую людьми ради себя? У меня нет права уйти сейчас. В какой мир я вернусь, если сдамся? Вы думаете я буду спокойно жить и смотреть, как это псих медленно, но верно уничтожает простых людей, даже если сама останусь жива? А ваша душа так и будет метаться между двумя мирами, — у меня сбивается дыхание. К концу речи, мой голос переходит на крик, а на глазах выступают слёзы.       Между нами повисает тяжелое молчание, я выхожу на балкон, курю, наблюдая за тем, как в свои права вступает рассвет, разгоняя ночной мрак.       Никогда не думала, что Гриффиндор это такой тяжелый диагноз. Неужели тебе совсем нечего терять в этой жизни? Я считала, что такие, как ты держатся за эту жизнь сильнее. Верные друзья, которые тебя никогда не предадут, обычные будни, наполненные всякой ерундой, прогулками за ручки, нелепыми признаниями и подарками, готовкой и разными мелочами, которые всегда казались мне проявлением глупости и слабости. В двадцать лет я думала, что не доживу и до сорока. Лезла во всякие авантюры, жила, балансируя на краю. У меня никогда не было никого, кроме Цисси и… Потом осталась только Цисси. Я жила ради того, чтобы никто больше не посмел обидеть её, ради мести. Она возвращала мне вкус к жизни. Мне было плевать на чувства других людей, хоть весь мир тресни. Я перестала доверять кому-либо, кроме себя. А ты… Скажи, как, пережив столько, ты до сих пор остаёшься такой наивной и доброй? Откуда в тебе столько стремления к самопожертвованию? Почему ты готова отдать свою жизнь за тех, кого даже не знаешь?       Я не знаю, что ответить ей. Как объяснить человеку своё вечное желание спасти всех и каждого? И вообще, почему её волнует это? Неужели ей не все равно, что будет со мной после того, как мы уничтожим крестраж?       -Вы обещали перевести мне статьи в газетах, — напоминаю, докурив сигарету и возвращаясь в комнату. Нет смысла обсуждать добро и зло, чёрное и белое. Мы слишком разные.       Что ж, раз обещала, значит, переведу.       В тренировочном зале опускаюсь на колени на мягкие маты и закрываю глаза. Заклинание, отработанные движения рукой. Призрачная боль и никакого обморока. Остаюсь, как была, на коленях в устойчивом положении и держу глаза закрытыми, чтобы у Беллатрисы было время уйти.       Она возвращается через несколько минут и удивленно смотрит, как я делаю зарядку.       -Ты не упала в обморок? — женщина скрещивает руки на груди и прищурившись недоуменно наблюдает за моими движениями.       -Нет, — отвлекаюсь от разминки и отвечаю Лестрейндж прямым взглядом. Она ухмыляется и идет мимо меня к стойке с оружием.       -Раз ты уже размялась, нет смысла так быстро покидать зал, — она берет в руки меч и направляет его острие мне в грудь.       -Но вы обещали прочитать газеты, — конечно, Беллатриса была бы не самой собой, если бы так просто дала мне то, что я прошу.       -Сможешь хотя бы раз дотянуться до меня, и считай, что мы договорились, — она берет второй меч и протягивает его мне. Закипаю от очередной манипуляции с её стороны, но ничего не остается, как подчиниться. Заставить её я всё равно не смогу. Выдергиваю у неё из руки меч и звонко отбиваю лезвие, направленное на меня.       Сегодня всё иначе. Я чувствую в себе силы, чтобы противостоять ей. Мной управляет раздражение от её утренних размышлений.       -Я не сдамся! — удар, она легко отпрыгивает и громко смеется, запрокинув голову. Наши мечи снова и снова перекрещиваются, оглашая зал металлическим звоном, — Пэррон не сможет избавить мир от магглов! — замахиваюсь, скользнув лезвием по её плечу. Небольшая царапина. Беллатриса удивленно прослеживает за парой капель крови, стекающих по её руке. Я должна остановиться, но уже не могу. — Я не грязнокровка, и не глупая маленькая девочка! Что бы вы там не думали, у меня есть силы, чтобы противостоять этому злу. У меня есть магия. С вами или без вас, я не отступлю, — она пытается достать меня мечом, но сегодня я готова к любому её движению, сосредоточена на все сто процентов. — Я смогу победить, — почти кричу, уворачиваюсь от удара, проследив за её взглядом, и провожу серию приемов, зажимая женщину в углу. Последний удар выбивает из её рук меч. Она стоит, прижавшись к стене, лезвие моего меча упирается в пульсирующую вену на её шее. Лестрейндж смотрит на меня так, словно видит первый раз в жизни. Я не знаю, что со мной, но сейчас чувствую себя сильнее, чем когда-либо прежде.       Опускаю меч и отворачиваюсь. Отхожу на несколько шагов, чтобы положить меч на место, а потом едва не роняю его от слов, которые доносятся мне в след.       -Возможно, я ошибалась, — резко оборачиваюсь и пытаюсь понять, не послышалось ли мне.       -Что? — если мне не послышалось, то где подвох? Беллатриса поднимает меч с пола и молча подходит ко мне, кладёт его на стойку, а потом, оказавшись на расстоянии пары шагов, очень серьезно смотрит мне в глаза. Теряюсь, пытаясь понять, что заставило Лестрейндж посмотреть на меня иначе.       -Я сказала, что ошиблась, Грейнджер, — повторяет она тихим голосом. Пытаюсь найти в её словах, глазах признаки того, что она просто шутит или лжет. И не нахожу… И пока я думаю, как реагировать на это откровение, женщина отходит и уже от двери говорит, — приготовь мне кофе, а я в это время почитаю тебе сказочки из французской прессы.       Лестрейндж выходит в коридор, и я, сбросив оцепенение, быстро кладу меч на стойку и иду вслед за женщиной. Кажется, моя жизнь превратилась в калейдоскоп из абсурдных событий и диалогов.       На кухне обстоятельно варю кофе и делаю пару сэндвичей из тех продуктов, которые остались в запасах. Беллатриса располагается на стуле, закинув ногу на ногу, и берет первую газету.       -Посмотрим. Ну и что же пишет многоуважаемый «Парижский вестник», — женщина презрительно произносит слово «многоуважаемый». У неё какие-то личные счеты к этой газете? — «Известная подруга победителя самого могущественного темного волшебника всех времен сошла с ума?» Ну и заголовок. Чем их накачали перед тем, как они это придумали? — Беллатриса закатывает глаза и возвращается к чтению, — «Гермиона Грейнджер, прежде известная своими подвигами в компании Гарри Поттера и Рональда Уизли, катится по наклонной. Устроив переполох на улицах Лондона она, совершенно не скрываясь, бросала заклинания направо и налево. Среди них были так же заклинания известные как «непростительные». Пострадали десятки магглов. При попытке задержания, девушка оказала сопротивление, ранив троих авроров. Мы побеседовали с одним из них. Мужчина пришел в сознание и согласился рассказать, как всё произошло. Двое авроров по-прежнему находятся в тяжелом состоянии в больнице Святого Мунго.       -Что вы можете рассказать о событии, которое потрясло не только жителей Лондона, но и всё магическое сообщество?       -Я исполнял поручение в маггловской части Лондона, как вдруг увидел пробегающих мимо до смерти напуганных людей. Я без промедления вызвал на место ещё двоих авроров, а сам бросился туда, где были слышны крики и взрывы. Несколько зданий уже получили сильные повреждения, в некоторых магазинах пылал огонь, а посреди всего этого стоял человек в капюшоне и, абсолютно не скрываясь, выкрикивал заклинания, направляя палочку на беззащитных магглов.       Я попытался вступить с магом в контакт, но человек не стал ничего слушать, бросив в меня Круцио. Увернувшись, я ответил ему Ритусемпрой, но попал лишь в капюшон. Под ним оказалась известная в Англии Гермиона Грейнджер. Я остолбенел от удивления, а потом снова попытался поговорить с ней, но она словно и не слышала, продолжая крушить всё вокруг. Подоспели ещё двое авроров. Мы пытались утихомирить мисс Грейнджер, но она оказала нам сопротивление. Моих коллег отбросило в стену заклинанием Бомбарда, а когда я кинулся к ним, чтобы помочь, что-то сильно ударило меня по затылку, и последнее, что я увидел перед тем, как потерять сознание, это палочка, которой мисс Грейнджер творила все эти ужасы. Я не мог поверить в то, что увидел.       -Что же так шокировало вас?       -Однажды я уже видел эту палочку. Это палочка Пожирательницы Беллатрисы Лестрейндж».       Женщина замолкает и задумчиво водит пальцем по губам. Ставлю перед ней ароматный крепкий кофе и сандвич. Она, не поднимая взгляда от текста, делает глоток из чашки и брезгливо откладывает газету, берет следующую.       -Я всегда знала, что в «Парижском вестнике» работают одни придурки. Может хотя бы в этой пишут, что там действительно произошло, — Лейстрейндж пробегает глазами по первой странице, — вот черт, стадо баранов.       -Что там? — спрашиваю, уже готовясь к худшему. Беллатриса поднимает голову и смотрит на меня с сомнением.       -Ты уверенна, что хочешь, чтобы я вслух читала этот бред? — киваю, и женщина обреченно начинает читать. С каждым следующим её словом у меня всё больше леденеют пальцы и со всех сторон обступает чувство пустоты, — «Гермиона Грейнджер больше не обладатель ордена Мерлина? Что случилось с известной соратницей Гарри Поттера, известного своей победой над Темным лордом? Очевидцы рассказывают, что нападавший на них человек словно потерял разум.       -Её глаза будто вылезали из орбит. Она беспощадно нападала на всех подряд, без разбора, — рассказывает один из пострадавших.       Мы провели своё собственное расследование и выяснили, что несколько месяцев назад мисс Грейнджер попала в руки известной сторонницы Темного лорда и провела с ней некоторое время наедине, подвергнувшись пыткам.       Так же было выяснено, что мисс Грейнджер при нападении использовала вовсе не свою палочку. В её руках была замечена палочка той самой Беллатрисы Лестрейндж. Британский аврорат подтвердил, что мадам Лестрейндж подвергала пыткам многих волшебников, воевавших на светлой стороне, как во времена первого противостояния, так и в последние несколько лет, выйдя из Азкабана, где провела пятнадцать лет. Все, кому хоть раз в жизни пришлось вступить в противостояние с этой женщиной, утверждают, что она абсолютно безумна.       Стала ли война переломным моментом для психики мисс Грейнджер или на неё повлияло близкое знакомство с кровожадной сторонницей Темного лорда пока непонятно. Но мы совершенно точно знаем, что нам ещё не раз предстоит увидеть в газетах сообщения о жертвах новой преемницы мадам Лестрейндж».       Беллатриса замолкает и откидывает газету на дальний конец стола, гипнотизируя взглядом стену, а потом резко встает и хватает стул за спинку, яростно откидывая его на пол, издавая что-то похожее на рычание. Женщина опирается побледневшими ладонями на стол и в отчаянии опускает голову. Я не могу видеть её лица, надежно закрытого от меня водопадом волнистых угольных прядей. Её плечи такие напряженные, острые лопатки выпирают над корсетом, словно передо мной сейчас темный ангел с обрезанными крыльями. Её боль повисает в воздухе тяжелым густым облаком.       У меня трясутся руки, когда я решительно встаю со стула. В тишине, нарушаемой только моими тихими шагами, я подхожу ближе, слыша каждый удар своего сердца, отбивающего рваный ритм. Нас разделяет один шаг и бездна недосказанных слов и не выраженных эмоций. Лестрейндж никак не реагирует на моё приближение, продолжая стоять, словно сломанная кукла. Я делаю глубокий вдох и, задержав дыхание, протягиваю руку, нарушая границы четко очерченного круга дозволенного.       -Абсолютно безумна, — говорит она тихо, словно не понимает, что я слышу её. Кажется, сейчас я бы услышала даже если бы она молчала. Рука застывает в сантиметре от бледной кожи между её лопатками. Даю себе последний шанс и заношу ногу над бездной, глядя в пугающую темноту, которая может поглотить меня без остатка.       Пальцы осторожно касаются кожи. Беллатриса дергается и поворачивает голову в мою сторону и то, что я вижу срывает последние блоки с моего сердца. В её глазах слёзы… Тянусь рукой к тонкой дорожке на её бледной щеке и бережно стираю.       -Нет, не безумна, — вдруг говорю я, сама не узнавая свой шепот. Её глаза с огромными черными зрачками смотрят на меня, и в них я вижу сомнение. Она не верит мне. Я больше не боюсь того, что происходит между нами. Если она безумна, то и я тоже. Делаю последний шаг в бездну, падая в темноту. Я целую Беллатрису впервые так осознано и нежно. Кладу вторую руку на её щеку и провожу до уха, убирая пряди с лица.       Женщина не отвечает, но я не намеренна сдаваться. Обнимаю руками её шею, притягивая ближе. Вздрагиваю и замираю, когда на мои плечи ложатся руки. Я чувствую её колебания. Оттолкнет или прижмет ближе? И Беллатриса сдается и падает вместе со мной. Её ладони спускаются ниже по рукам и нежно обхватывают за талию, но мне так мало. В её действиях столько осторожности. Я хочу настоящую Беллатрису. Прихватываю зубами её нижнюю губу и сильно кусаю, слыша, как женщина шипит от боли. В её темных зрачках разгорается опасное пламя. Я не боюсь этого огня, хочу сгореть заживо в её руках.       -Я не стану сжигать тебя, — тихо говорит Лестрнейндж и, видя шок в моих глазах, начинает новый совершенно дикий поцелуй. Её губы творят что-то невероятное, пока руки спускаются к краям рубашки и пробираются под ткань. Ладони обжигают кожу на талии. В легких заканчивается воздух, и Беллатриса отпускает мои губы, прикусывает кожу на шее, одновременно сжимая пальцами грудь. Вскрикиваю, запрокинув голову. Руки выскальзывают из-под рубашки и медленно расстегивают пуговицы. На мне нет белья, и больше ничего не скрывает мою бесстыдно обнаженную грудь с набухшими возбужденными сосками.       Лестрейндж спускает рубашку с плеч и заводит мне руки за спину, сооружая из рукавов что-то наподобие узла. Я стою перед ней совершенно беспомощная и открытая. Женщина подносит к моим губам указательный палец, послушно облизываю его, а потом смотрю за тем, как он опускается вниз по моему телу, оглаживает сосок на левой груди, очерчивает пупок и исчезает за поясом джинсов, дразнит низ живота. Беллатриса вынимает палец из джинсов и опускается на колени, толкая мои бедра на стол.       Стараюсь хотя бы немного взять себя в руки, пока её пальцы ловко поддевают пуговицу на джинсах, расстегивают молнию и плавным движением стягивают с меня штаны. Задерживаю дыхание и пытаюсь не кончить, глядя на то, как палец Беллатрисы ложится мне на резинку трусиков, а потом проводит линию между губ, слегка надавливая через ткань. Внизу живота сладко дергается, с приоткрытых губ слетает тихий стон, и я чувствую, как влажно становится между ног. Щеки покрываются стыдливым румянцем и приходится сильнее сжать бедра, когда я представляю, что женщина сейчас может видеть, какое мокрое у меня белье.       Развязать узел из рубашки не получается, я сейчас целиком во власти Беллатрисы, и она явно наслаждается этим. Женщина поднимается на ноги и облизывает палец, а потом резко прижимается ко мне. Она кусает мои губы, руки плотно прижимают разгоряченное тело, жадно гладят грудь, царапают спину, проскальзывают под резинку трусиков и сжимают ягодицы. Выгибаю спину, ощущая трение холодного твердого корсета о набухшие соски. Мне так хочется сейчас почувствовать её кожу.       Магия подчиняется мне и выплескивается, осуществляя мое самое большое желание в данный момент. Беллатриса дергается от неожиданности, когда её одежда трещит по швам, повинуясь моей силе, и бесформенной кучей опускается на пол. Женщина скрещивает руки на груди и гордо вздергивает подбородок, отойдя на пару шагов.       -Нравится? — не скрываясь рассматриваю открывшуюся взору молочно-белую обнаженную кожу. Изящная шея, пышная грудь с покрасневшими от возбуждения сосками, тонкие плечи с выраженными мышцами, узкая талия, впалый живот. Хочу и боюсь опустить взгляд ниже, но все же решаюсь. Мерлин, она прекрасна. Мои руки все еще связаны, но у меня появляется безумная идея. Подхожу ближе к Беллатрисе, глядя ей в глаза. Она не двигается, ожидая, что я буду делать дальше.       Опускаюсь на колени и провожу языком вокруг пупка. Спускаюсь ещё ниже и веду языком по ложбинке между губ. Лестрейндж вздрагивает и хватает мои волосы руками, до боли сжимая, но не издает ни звука. Просовываю язык между губ, едва не кончая от того, как бедра Лестрейндж ощутимо дергаются, а сверху до меня доносится едва сдерживаемый тихий стон. Женщина невольно чуть сильнее раздвигает ноги, давая мне больше простора для действий. Поднимаю взгляд и вижу запрокинутую в удовольствии голову Беллатрисы. Продолжая наблюдать за ней, толкаю язык ещё чуть глубже и плотнее сжимаю бедра от того, какой стон на этот раз оглашает комнату.       Лестрейндж тянет меня за волосы выше и впивается сумасшедшим поцелуем в мои губы, толкая меня на стол. Её руки тянут резинку на моих трусиках и одним ловким движением спускают их. Женщина жадно сжимает мои ягодицы, прижатые к холодному столу. Между нами теперь нет преграды в виде одежды, и мне кажется, что я больше не смогу выдержать это. Мне нужно больше, я хочу прикоснуться. Чувствую, что мои руки начинают гореть, а потом, не вполне понимая, что произошло, ощущаю, что наконец-то могу ими пошевелить. И тут же пользуюсь этим. Провожу затекшими пальцами по мягким локонам, опускаюсь ниже, сжимаю соски, сильнее прижимаюсь животом. Лестрейндж наблюдает за моими действиями, закусив нижнюю губу, а потом с громким рычанием хватает за ягодицы и сажает на стол, разводя мои бедра и прижимаясь между ними. Мерлин, помоги мне!       Между губ неприлично мокро, и я скрещиваю ноги за спиной Беллатрисы, пытаясь усилить трение. Она хватает меня за щеки и целует, яростно двигая бедрами. Спустя пару минут, женщина разрывает поцелуй и я ощущаю, как её правая рука спускается всё ниже по телу, а потом ложится между ног. Лестрейндж сверлит меня глазами, а я не могу побороть свой интерес и опускаю взгляд ниже, туда, где её рука касается моих влажных губ. Женщина медлит, и я решительно опускаю руку вниз, соединяя наши пальцы, подталкивая её к действию.       Кажется, в эту секунду Беллатриса окончательно теряет контроль и опускает голову ниже, вобрав в рот мой сосок, одновременно с этим просовывая руку дальше и вставляя в меня палец. Вскрикиваю, ощущая прокатившуюся по телу, словно ток, острую волну удовольствия. Всё закручивается в стремительный водоворот наслаждения. Мои руки сжимают бархатистые ягодицы, пытаясь прижаться ближе, хотя, кажется, ближе уже некуда. Её губы везде, зубы прикусывают кожу на груди, всасывают мочку уха, и теперь уже два пальца продолжают с чувством трахать меня. Вторая её рука ложится на ложбинку между моих ягодиц, и это прикосновение становится той точкой, в которой я больше не могу сдерживаться. Тело дрожит, пока я кричу, впиваясь ногтями в её спину, и кончаю как никогда прежде, ощущая, что женщина между моих ног тоже начинает дрожать.       Закрываю глаза, обмякая в горячих объятиях. В голове полнейшая пустота, а в теле небывалая легкость. За закрытыми веками ярко сверкают звезды, и мне кажется, что сейчас я могла бы даже взлететь, если бы захотела. Лестрейндж не отстраняется, и я наслаждаюсь этими мгновениями, когда можно не думать ни о чем и просто чувствовать себя живой.       -Не открывай глаза, — произносит хриплый шепот мне на ухо, а потом губы оказываются в плену медленного неспешного поцелуя. Язык нежно раздвигает губы, пробегает по небу, оглаживает нижнюю губу, дразнит мой язык. Я не хочу, чтобы это заканчивалось. До сознания доходит смысл следующих слов, и я открываю глаза.       Можно было бы подумать, что всё это было лишь сном, если бы не черная одежда, лежащая на полу возле моих ног. Поднимаю опрокинутый стул и складываю на него одежду.       Мне надо собраться и отправиться к Лох-Несскому озеру, но я не могу прийти в себя. Натягиваю одежду и, захватив пальто, выхожу на балкон, чтобы покурить и, словно зачарованная, долго смотрю вдаль, мысленно находясь где-то далеко отсюда.