Детективное агентство "Штольман и Селезнев". История вторая. Путешествие.

— Ты всё так же веришь в прописные истины, — сказал Булатов, покачав головой. Он полагал, что в их возрасте уже нельзя так слепо следовать идеалам юности. Это скорее глупо, чем благородно. — Чёрное и белое, мораль и бесчестие. Мне кажется, что сейчас не те времена, чтобы исполнять заветы рыцарского кодекса. — А когда наступят правильные времена? — спросил Павел. Всё было точно так же, как много лет назад, но всё же кардинально по-другому. Каждый раз, когда они с Петром раньше вступали в подобные дискуссии, Селезнев, хоть и оставался верен своим убеждениям, испытывал приступы неуверенности, ведь большинство тех, кто его окружал, склонялись скорее к тому же выводу, что и Булатов. В особенности его родители. Сейчас же, когда Павел много лет прожил бок о бок с Яковом Платоновичем и его семьей, он был совершенно уверен в том, что говорил. Времена и обстоятельства ничего не значат. Только ты сам определяешь, в какой мере ты меняешь свои взгляды или какие поступки ты совершаешь. Не нужно винить окружающих. Ты сам в ответе за то, что делаешь. Только ты сам! — Они прошли и остались в Средневековье, — пожал плечами Пётр. Павел изменился. И изменился кардинально, чего нельзя было заподозрить в человеке его склада характера. — Наступил двадцатый век. Нужно жить по его правилам. — Ах, ну какие глупости! — воскликнула Ангелина, которая не переносила склок и натянутых отношений. Раньше Павел всегда уступал Петру, не давая конфликту развиться. Сейчас всё было по-другому. — Главное, что мы все живы и здоровы! Ну какая разница, кто и когда уехал из России?! Павел взглянул на Булатову, увидел мольбу в её глазах, кивнул и замолчал. Спорить с Петром было делом гиблым. Ничего ему не докажешь, а настроение у всех будет испорчено. Официант принес заказ, и разговор вновь вернулся к еде, а потом перетек к развлечениям. — Тут играют в покер, — рассказывал Булатов, отдавая должное прекрасному вину и жаркому из баранины. Он не был стеснен в выборе блюд, потому как дамой, стремящейся сохранить стройность, не был, а, значит, с удовольствием знакомился с изысками местного меню. Ангелина по зернышку клевала своё ризотто. Соня блаженствовала. Никто, кроме тех, кто побывал в такой же ситуации, не мог бы её понять. Изобилие после аскезы, букет вкусов и ароматов после многолетней однотипной еды. Пожалуй, так она и в самом деле растолстеет! — Ты раньше не играл, я помню, но, может быть, ты захочешь присоединиться ко мне в один из вечеров. — А мы бы с Софьей Яковлевной поужинали вместе! — радостно захлопала в ладоши Ангелина, вновь сияя незамутненной радостью. — Соглашайтесь! Это будет замечательно! Соня взглянула на Павла и улыбнулась. — Я, пожалуй, приму твоё приглашения, — сказал Селезнев, усмехнувшись — Это будет забавно, я полагаю. Пётр поднял брови. Счесть покер забавным? Интересно почему? — Жаль, что здесь нет Лидочки, — тепло проговорила Софья. — Покерные столы поставили бы под чехлы на следующий день после её приезда. — Лидочка? — переспросила Ангелина, наблюдая за искренним чувством привязанности в глазах Сони. — Моя младшая сестра, — пояснила Софья. — Она виртуозно обращается с картами. — Нужно завтра зайти на почту, — напомнил Павел. — Мы собирались отправить открытку. Соня кивнула, а после улыбнулась Ангелине, принимая оставшееся без внимания приглашение на чисто женский ужин. Отказать было бы невежливо. Одним небольшим вечером из десятидневного свадебного путешествия можно пожертвовать. Булатова вновь вспыхнула восторгом и принялась говорить, как она будет счастлива. — О, как я люблю такие посиделки! — в ажитации говорила она. — Здесь ведь прекрасный ресторанчик. Атмосфера чудесная, спокойно и душевно! А по пятницам бывает ужин от шефа! Можно как раз всё устроить в этот день! В этот самый момент, опровергая слова Ангелины о мире и покое, какая-то дама в красном платье резко вскочила с места, опрокинув стул, и с воплем «Подлец!» выбежала из ресторана в слезах, оставив своего спутника под взглядами окружающих. — Это Сильвен Гамаш, — пояснил Булатов, доливая последнее вино в свой бокал. — Актриса, певица, поэтесса и крайне нервная особа. Мы здесь три дня, а уже дважды имеем честь лицезреть подобные сцены. Спутник мадемуазель Гамаш поднялся из-за стола, бросил на скатерть деньги и вышел в коридор. Соня подняла брови. Внутри у него полыхала алая ярость, грозя спалить её носителя.