***
— Как так может быть, бабушка?! — кричал Филипп в трубку, стоя у служебного входа в здание цирка, похожего на гигантскую детскую карусель. — Нам не разрешают репетировать, залы закрыли! Всех в отпуск отправляют, пока на десять дней, до конца праздников! Не знаю, бабушка, там проверка пришла какая-то… Но может, куда-то позвонить? А вообще-то… Я знаю! Сейчас попробую, — он отключился и, тут же найдя нужный номер, снова прижал к уху телефон: — Алло, Герман?.. Такого варианта Венский даже не рассматривал. Он ожидал, что расстроенный Филипп поделится с ним новостью уже ночью после того, как закончит выступление в клубе, и даже целую утешительную речь подготовил со всеми вытекающими планами. Но Филипп на связи уже сейчас, и времени на красивые речи у Венского нет. — Я слушаю, Филя. — Извини меня, я знаю, что ты работаешь!.. — У тебя что-то случилось? — Наш цирк закрыли, Герман! Не знаю, как все рассказать… А можно, я к тебе сейчас приеду? Ты же все об этих проверках знаешь… — Конечно, Филипп. Когда будешь на проходной, попроси со мной связаться, я скажу, чтобы тебя пропустили. Это совсем рядом, кстати! Можно было бы, конечно, сослаться на свою страшную занятость и договориться обсудить все вечером, как и планировалось изначально. Но одна мысль о том, что можно увидеть Филю прямо сейчас в своем рабочем кабинете полностью меняла настроение дня, резко ускоряя пульс и темп сортировки текучки. Да только ради его появления здесь стоило временно прикрыть эту их увеселительную контору… Представлений во время ремонта нет, так пускай отдохнут артисты! Появился Филя быстро. Герману позвонили с проходной, он распорядился Филиппа пропустить, рассказав, как найти юридический отдел, и стараясь успокоить дыхание, откинулся на спинку кресла. Венский живо представлял себе, как озирается Филипп в шикарном современном холле, и как его, одетого в серое худи лохматого паренька, провожают взглядом офисные работники. Сейчас он заходит в лифт, вероятно, опускает светлые ресницы и смотрит на светящиеся кнопки. Несколько секунд — и его Филя, вертя головой, появляется в коридоре и чуть заметно выпячивает верхнюю губу, читая список находящихся на этаже кабинетов. Находит нужное направление, на секунду останавливается перед дверью в приемную… — Герман Владимирович, к вам… — Пусть заходит! — Ты ждал меня, Герман?! — ворвавшаяся в кабинет Вероника заставила Венского вскочить с кресла. — Я не могу так, Гера, я хочу поговорить! — Что ты здесь делаешь? — подойдя, Венский стал настойчиво оттеснять Веронику обратно к двери. — Ты же знаешь, я не веду на работе личных разговоров! Ты сама решила написать заявление. — Да плевать на это заявление! — она явно готовилась разрыдаться. — Я люблю тебя, Герман! Я все понимаю, но где еще я могу увидеться с тобой наедине, без этой профуры! Ну неужели я не заслужила, чтобы ты меня хотя бы выслушал, можно же все нормально обсудить!.. — Я не вижу предмета обсуждения, Вероника! — он уже откровенно выпихивал ее в двери. — Если считаешь нужным, пришли мне голосовое сообщение! — Ты просто использовал меня! Гад бесчувственный! — истерила Вероника, выставленная Германом в приемную. — Ты пожалеешь об этом, и очень скоро! Что?! — переключилась она на притихшую за столом Аню. — Думаешь, добилась своего? Высидела, что хотела?! — Я разрешаю вам вызвать охрану, Аня! — вышел в приемную Герман и сразу же наткнулся взглядом на бледного Филиппа, вжавшегося в стул в дальнем углу приемной и круглыми от изумления глазами взирающего на происходящее. — Не надо, я уже ухожу! — продолжала выступать Вероника. — Я просто дождусь, когда он точно так же вышвырнет тебя! — злорадно сказала она Ане. — Для него же все — пустое место! Он только себя слышит! Счастливо оставаться! Дверь приемной наконец за ней закрылась, Аня испуганно смотрела на Венского, а тот — на Филиппа, сгорая от стыда за идиотскую сцену. Герман кивком пригласил Филиппа в кабинет и, пытаясь успокоиться, вошел туда первым, вернувшись на свое рабочее место. — Привет, — Филя скромно присел на краешек кресла у приставного стола, явно опасаясь начинать разговор, а Герман, уставившись в настольный календарь, проклинал тот день, когда по просьбе руководства взял Веронику на работу. Чувствуя его взвинченное состояние, Филипп, выждав паузу, произнес: — Это не было хорошей идеей. — Что именно? — Сюда мне приходить. Я лучше пойду сейчас, наверное… — Прекрати, Филипп! — посмотрел на него Герман. — Мне очень жаль, что ты стал свидетелем этого безобразия. Ты можешь не поверить, но такое в моей приемной происходит впервые. Ты говоришь, цирк закрыли? Проверки какие-то? — Да… Но я точно не знаю, какие. Я думал, может, ты знаешь лучше, у кого можно спросить. Может быть, получится договориться, чтобы нас пускали ненадолго. — Герман Владимирович, у вас в двенадцать совещание с Волковым, он в приемной! — сообщил деловой голос Анюты. — Пусть подождет! Черт!.. — у Германа окончательно пропало настроение вести отвлеченные разговоры. — Давай так, Филипп. Я свяжусь по своим каналам с проверяющими и выясню, в чем там проблема. Вечером заберу тебя из клуба и обо всем доложу. — Хорошо. Тогда я пошел? — Да, Филя, извини еще раз… Постой, Филипп! Герман подошел, когда он был уже возле двери, быстро развернул Филиппа к себе и, держа за затылок, коротко поцеловал в губы. Максим Волков на мгновение задержался в приемной, удивленным взглядом провожая покинувшего кабинет Венского парня. Анюте показалось, он хотел о чем-то у нее спросить, но передумал и быстро ушел в кабинет шефа. Введение Максима в курс подготовки к арбитражным слушаниям, как и предполагал Венский, много времени не заняло. Рвущийся к настоящим крупным делам Волков на лету схватывал основные задачи и был готов изучать тонкости нужных законодательных кодексов в любых объемах. Герман невольно вспоминал себя в тот сумасшедший период, когда начинал свою практику, и в сутках не хватало часов, чтобы вникнуть во все, что было необходимо, но именно тогда он прошел все главные испытания, чтобы состояться в профессии. У Максима режим гораздо более комфортный, без горящих дедлайнов и срочных процессов, он точно справится, разгрузив Германа на ближайшие после праздника дни. Он пригласил к себе Аню сразу после того, как Волков, аккуратно собрав переданные ему папки, покинул кабинет. Чуткая Анечка совершенно правильно поняла, что ее ждет очередной сюрприз, когда с явным напряжением смотрела на Венского, усевшись в то же кресло, которое только что покинул Максим. — Мы летим с вами на отдых, Аня. В первых числах нового года, дней на десять. До Стамбула мы следуем вместе, дальше вы отправитесь самостоятельно. Куда — выберите сами, я забронирую и оплачу перелет и отель. При желании можете провести время и в Стамбуле, поверьте, этот город того стоит. Я улетаю в другом направлении, на обратном пути мы снова встречаемся в стамбульском аэропорту. — А это… обязательно, Герман Владимирович? — она казалась расстроенной. — Не могла бы я остаться в Сочи? — Если бы могли, Аня, я бы озвучил вам такой вариант. — Я поняла вас, Герман. У меня есть время, чтобы выбрать страну? — Конечно, Аня. Целый час у нас в запасе до конца рабочего дня. Благоразумная Анюта выбрала Египет. Без особой фантазии, зато знакомо и проверенно. Для самостоятельного путешествия, пожалуй, оптимальный вариант. Вот бы еще с Филей было так просто…***
Ожидая Филиппа на привычном уже месте неподалеку от служебного входа в ночной клуб, Герман настраивался на предстоящий разговор. Он невольно улыбнулся, как всегда ощутив ускорение пульса, когда щуплая фигурка в наброшенном капюшоне, выскочив из дверей, шустро пересекла небольшой освещенный двор. Филипп запрыгнул на пассажирское сиденье, но в этот раз вместо счастливой улыбки его лицо выражало явное беспокойство. — Ты что-нибудь узнал, Герман? — заглянул он в глаза после приветственного поцелуя в его левое ухо. — Все плохо, да? — пытался угадать он ответ по выражению лица сосредоточенного Венского. — Нет, ну почему? — неопределенно сказал Герман, выезжая на трассу в направлении своего района. — Не безнадежно. Приедем — расскажу. Филипп откровенно спешил закончить у Венского в спальне обязательную программу, которая традиционно началась еще на пороге квартиры с борьбы с пуговицами, ремнями и застежками джинсов. Он отлично справился, за каких-нибудь двадцать минут доведя Германа до полной потери способности воспринимать что-либо, кроме сдавливающей тесноты между аккуратными холмиками круглого зада, идеально устроенного именно для того, чтобы превращать Венского в рычащее от неуправляемой страсти животное. И так каждый раз: как бы Герман себе ни сопротивлялся, и как бы ни старался он продлить удовольствие — только быстрого и грубого секса целенаправленно добивается Филипп, сам стремясь получить максимум пиковых ощущений за минимальное время. Но сегодня не выйдет развесить Герману лапшу на тему срочной необходимости вернуться домой, чтобы успокоить нервную бабушку. Сегодня пообщаться Филиппу с Германом придется. Шутка ли — пропуск важнейших цирковых репетиций! — Это так обидно, Герман! — делился Филипп переживаниями, уже сидя за барной стойкой и грея ладони на чашке с чаем, приготовленным для него заботливым Венским, — У нас только вчера кое-что получаться начало, я уже на руки смог после винта выйти! Они хотя бы сказали, когда можно вернуться? До мая же вся программа должна быть готова! — Если объективно, там все непросто, — глубокомысленно ответил Венский. — Как минимум две недели уйдет на устранение только основных нарушений. Потом, если правильно договориться, можно будет потихоньку заходить, тренироваться. Я надеюсь. — А как это — правильно договориться? Дать им денег? А если наш директор не захочет? — умоляюще смотрел Филипп на Германа, и выдержать этот страдальческий взгляд было реально трудно. Но Венский выдержал. — Даже если захочет, не факт, что вопрос решится, — усугубил его беспокойство Герман. — Я недавно консультировал эти службы по вопросу трудовых контрактов. — Ты их знаешь?! — Можно так сказать. И думаю, я мог бы решить вопрос. Но кое-что я хочу взамен, — серьезно посмотрел Герман в удивленные глаза. — Я хочу провести с тобой эти две недели. Вернее, десять дней сразу после Нового года. После того, как ты закончишь программу в клубе. И провести не здесь. — Не здесь? — Нет. Там, где тепло. Где никто нас с тобой не знает. Нет работы, офиса… нет бабушки. Остров свободы, слышал? — Куба?.. — будто бы сам себе не веря, тихо произнес Филипп. — Это так далеко… Там сейчас солнце? — Там всегда солнце. — Я никогда там не был, — задумчиво сказал Филипп и, уже не скрывая восторга в распахнутых глазах, посмотрел на Венского. — Ты же не шутишь сейчас, Герман?***
— Я надеюсь, тебя будут там кормить не одними бутербродами! — сказала Маргарита Львовна, складывая теплые вещи Филиппа рядом с его небольшим дорожным чемоданом. — Нужно взять вторую сумку, Филя. — Не нужно, бабушка! Я не буду там по улице много ходить. Я же выступать еду, я тебе уже говорил: и в утренней, и в вечерней программе! — Но это Владивосток, Филя, а сейчас зима! — Ничего, бабушка, это же всего на десять дней, пока наш цирк закрыт. Повезло просто, что они как раз на это время меня пригласили. — Что значит «повезло», Филипп? — возмутилась его легкомыслием Маргарита Львовна. — Не смей так пренебрежительно относиться к своему таланту! Ты победитель международного конкурса! Твое участие в программе — честь для любой сцены! — Да, бабушка, да. Конечно…