Друзья навсегда

      СтарАк кончился - ожидаемой победой Грегори. После того, как отгремела первая слава, кончились нашествия журналистов - настал момент усиленно работать над выпуском альбомов. Доказывать всему миру, и самому себе, что победа была заслуженной.       Грегори отправился в турне. Я наблюдала за его успехами через репортажи, видео и фото. Пока не было ничего тревожного, но после окончания концертов парень зашел ко мне. По кардиограмме не было ничего ужасного.       И снова началась привычная жизнь артиста - записи клипов, участие в теле-шоу, которые не всегда были добры к нему, фотосессии, работа в студии... Так прошел год. Едва наступила зима, как мне пришлось, бросив друзей в кафе, бежать к Грегу. У него умерла бабушка, и парень был в полнейшем раздрае. Я была рядом в момент её похорон - и этим, похоже, смягчила самый больной момент в жизни моего друга.       Безусловно, такой стресс сильно ударил по Грегори - даже голос изменился. А на видео я все чаще замечала срывающееся дыхание, нервно раздутые ноздри и постепенно чернеющие губы. Но поделать с этим я не могла ничего - Грег снова отправился в турне. Впрочем, немногое я все же смогла - связалась с его кинезиотерапевтом. Здоровье парня взяли под контроль хотя бы так.       После напряженной рабочей недели я пришла домой уставшая, но счастливая - впереди три выходных. Приняв душ, поужинав и переодевшись в пижаму, я уже хотела лечь, как в дверь кто-то позвонил. Потом еще. А потом серия нервных звонков уже не прекращалась. Открыв дверь, я увидела Грегори. Парень стоял под дождем, нервно вздрагивая.       - Грег? Что случилось? - я взяла его за руку. - Да ты горишь весь, маленький!       - Я сбежал с вечеринки... - прохрипел он, почти вползая в дом. - Мне очень плохо...       - Раздевайся, проходи в комнату и ложись. - немного растерялась я. - Чай будешь?       - Не откажусь... - Грег зашелся в приступе сильного кашля, после которого долго тер себя по груди.       Вернувшись в комнату с чаем, я увидела, что парень лежит на диване, скинув с себя промокшую одежду и замотавшись в плед. Коснувшись лба Грегори, я поняла - температура. Да и хриплое дыхание говорило об этом же. И снова - удушающий кашель...       - Дай руку. - попросила я, приготовив шприц с бронхолитиком и дозой жаропонижающего.       - Возьми... - Грег протянул мне свою лапку.       Он даже не поморщился, пока я закрепляла жгут. Не было реакции и на введение иголки, и на препарат. Только хриплое дыхание. Я смотрела на Грегори, а слезы сами собой подкатывали к горлу. Мой мальчик... Ему дышать нечем, а его таскают на вечеринки! Он вынужден пить шампанское, от которого только хуже... Вот и губки у него почти черные от нехватки воздуха... Всхлипнув, я обняла его, а через секунду мы плакали уже вдвоем, крепко сжимая объятия.       - Соглашайся на пересадку, дурак... - просила я, вытирая его слёзы. - Ты же без неё умрешь...       - Умру... - Грег в ответ всхлипывал, неуклюже пытаясь коснуться моих щек. - Я знаю... Но мне страшно...       Посидев так еще немного, мы попили чай. Наконец-то подействовали препараты - Грегори побежал в ванную откашливаться. Увидев крупные сгустки зеленой гадости, я не удержалась и выругалась.       - Тут даже намека на жидкую мокроту нет, чёрт возьми! - руки потянулись к шкафчику с АЦЦ.       - Я уже неделю так. - спокойно ответил Грегори. - Идут комки такие... И мне больно... И сердце иногда замирает.       - Что у тебя запланировано? - спросила я, включая воду и смывая мокроту.       - Ничего. - пожал плечами мой друг. - Пожалуй... Еще три таких вечеринки, как сегодня, но...       - Ты забываешь про вечеринки и лечишься. - отрезала я. - Не хватало еще, чтобы ты упал прямо там. Звони своим продюсерам. Ты лежишь у меня. Хоть дома, хоть в клинике. Раз есть боль в груди и проблемы с сердцем, ты лечишься. Понял?       - Понял... Можно мне лечь спать? - пробормотал Грег.       Я проводила парня в комнату и постелила ему. В конце концов, 2 этажа, 6 комнат, в каждой - санузел. Если однажды ему пересадят легкие - восстанавливаться он будет здесь. И плевать я хотела на его пиар-девушку.       Повернув спящего Грегори на бок, я предварительно согрела гель и нанесла его на грудную клетку парня. На экране я видела, как аритмично сокращаются предсердия. Да и правые отделы сердца уже больше, чем должны быть в норме. Закончив с эхокардиографией, я взяла в руки стетоскоп и поставила мембрану на вершину сердца... Мда... Пожалуй, трудно придумать клиническую картину еще хуже... Все срывается в галоп и тахикардия под 120... капельницу для сердца в срочном порядке!       Набрав из трех разных флаконов лекарства, я поместила их в стерильный пакет. Грегори не проснулся даже когда начали шуршать пакеты и тихо прогремел по полу штатив. Я повернула парня на спину, чуть приподняла подушку и подложила под его локоть небольшой валик. Грег продолжил спать. Я обмотала жгут, сбросила воздух из системы и ввела иголку в темно-синий бугорок на руке парня. Капли лекарства начали поступать в кровоток, а Грег так и спал, только жар начал уходить, оставляя мокрые дорожки от волос вниз.        Грегори прооперировали неделю назад. Я настояла на его госпитализации не в парижскую больницу, а в нашу - не такую большую, но зато под моим надзором. Сегодня пришло время проверить показатели Грега и оценить его состояние после операции.       Я чуть пощекотала его щеки кисточкой для макияжа. Совсем сонный, Грегори чуть слышно застонал и отодвинул мою руку.       - Летисия, не сейчас. Я хочу спать... И у меня болят ребра. Подойди с подбором тона пудры в другой раз... - пробормотал он.       Улыбнувшись, я погладила по голове и закатала рукав, надевая манжету, чтобы измерить давление.        - Я не Летисия, котик. - мои губы коснулись бледной щеки Грега. - Расслабься, сейчас я прослушаю твоё сердечко. - тихо сказала я, осторожно обхватывая мембрану стетоскопа и ставя его на вершину сердца.        Грегори проснулся, посмотрел на меня еще чуть мутными глазами, но расслабился. Ритм четкий, спокойный, отчетливо прослушиваются два основных тона. Затем я аккуратно приподняла парня, и попросив его дышать ртом, начала прослушивать лёгкие.       - Немного покашляй. - попросила я, прислушиваясь к звукам в легких.       Грегори вдохнул и начал кашлять, что позволило прослушать всю картину полностью. Мокроты уже почти не осталось, а на новом препарате скоро все будет по-настоящему чисто. Затем я недолго прощупала ему живот, и укрыв пледом вышла из комнаты.        Через час Грег пришел ко мне в сестринскую с просьбой осмотреть его шов - под повязкой стало подозрительно мокро. Оказалось, что мой милый мальчик просто почесал шов и поэтому он начал кровить. Осторожно все обработав, я заклеила шов чистой повязкой и сказала парню не чесать его.       - Но он чешется и горит... - тихо сказал Грег. - Мне больно, если я его чешу. И больно, если не чешу...       Я внимательно осмотрела шов под специальной синей лампой. Грануляция тканей замедлена, идет небольшое воспаление. Нужно будет обрабатывать шов дополнительно - послеоперационная рана начинает заживать, но из-за повреждения тканей и сосудов происходит отек. За отеком следует расхождение швов, разрыв нитей и сосудов, а от них уже кровотечения. Страшного нет ничего, но вот неприятного - очень много.       Я уложила парня в постель, легла с ним рядом и заснула, крепко обнимая его. Завтра утром ему предстоит контрольная эхокардиография.