********
На следующее утро мы отправились в актовый зал, чтобы приступить к последнему этапу работы. Это был тот самый актовый зал, который мы использовали для прошлогоднего культурного фестиваля, и тот самый, в котором Минами Сагами унизилась, забыв свои реплики на глазах у всей школы. Выступление Миуры должно было проходить на сцене. Основная часть подготовки к фестивалю была уже закончена, и мы провели небольшое собрание на сцене со всеми членами комитета, чтобы обсудить, какие из оставшихся задач должны быть приоритетными. К этому времени были подготовлены все стенды в аудиториях и большинство стендов, которые планировалось установить в этот день, но церемонии открытия и закрытия ещё требовали доработки, а стенды на открытом воздухе ещё не начали строить. Выступление Миуры было одним из наименее законченных, так как некоторые реквизиты и костюмы ещё не были изготовлены, но ей это простили, так как мы присоединились к комитету так поздно. В тот день я узнал, что Юкиношита запланировала даже танцы у костра на открытом воздухе, живой концерт, фейерверк, выставки от различных клубов, почти в два раза больше киосков, чем в прошлом году, и многое другое. Я воспринял это как знак того, что она хочет сделать свой последний культурный фестиваль незабываемым. Она оказалась более сентиментальной, чем я думал. Весь комитет по планированию пришел, чтобы помочь подготовить актовый зал к торжественному открытию. Присутствовали и несколько преподавателей. Это было, пожалуй, самое важное событие на всем фестивале, ведь именно его все увидят первым, поэтому мы должны были позаботиться о том, чтобы всё выглядело как можно лучше. По крайней мере, Юкиношита и все остальные, кто занимался реальной работой, должны были это делать, потому что я сидел в гримерке за кулисами и гордился тем, что моя одинокость помогла мне остаться незамеченным, когда распределяли роли для помощи в подготовке к церемонии открытия. Единственная хорошая работа — это отсутствие работы, и одиночки, которых всегда выбирали последними в спортивные команды по физкультуре, всегда работали лучше всех. Я уже собирался заснуть от того, что у меня так мало дел, когда раздался резкий стук в дверь. Я подумал, что это ещё один студент, желающий отдохнуть от работы, и в этом случае я просто скажу, что мне нехорошо, если он спросит, что я тут делаю. Но, к моему удивлению и ужасу, по ту сторону двери оказался не другой студент. Вместо него в дверях стояла очень строгая Юкиношита со скрещенными руками и смотрела на меня так, словно готова была отдать меня на съедение волкам. «…» «В-видишь ли, Юкиношита, работа — понятие относительное, и то, что для одного человека считается не работой, для другого может оказаться неустанным трудом. Н-например, в Древнем Египте труд рабов был очевиден, но никто не признает труд погонщиков рабов, которым приходилось подгонять рабов кнутом, чтобы они продолжали работать столько же часов, сколько работали рабы, и под тем же палящим солнцем…» «…Ты жалок, Хикигая-кун.» Она вздохнула, как бы смиряясь с неизбежностью моей никчемности. «Я не хочу слушать твои оправдания. Просто поторопись и отправляйся туда, чтобы помочь с подготовкой. Я думаю, что эта Миура уже давно тебя ищет.» «Миура? Ищет меня?» «Я не стала уточнять подробности. Я и так поняла, что если тебя кто-то ищет, то ты, несомненно, замышляешь что-то нехорошее. Просто иди уже.» Я сделал то, что мне было сказано, и быстро вышел за дверь, направляясь к сцене, где все помогали, чтобы как можно скорее скрыться из поля зрения Юкиношиты. Я нашел Миуру в одной из закулисных комнат, которую мы переоборудовали под репетиционный зал, потому что сквозь дешевые стены было слышно, как её динозавр ревет, рычит и произносит реплики из сценария, которые постеснялся бы произнести любой подросток. Я открыл дверь как раз вовремя, чтобы увидеть, как она споткнулась в своем огромном розовом костюме динозавра и упала лицом в пол на глазах у дюжины детей, окружавших её. Я наблюдал, как её огромная голова динозавра отвалилась и покатилась к стене напротив. Потом мои глаза встретились с её глазами, когда она подняла голову с пола, услышав звук открывающейся двери, и тогда я понял, что мне конец. «Ты опоздал! Ты очень, очень, очень сильно опоздал! Ты идиот! Ты забыл, да?!» «Ах…» Из огня да в полымя школы Собу. «Не надо просто «ах»! Помоги мне встать, чтобы я могла ударить тебя!» «Кажется, я ошибся комнатой, извините. Я оставлю вас наедине…» «Эй, подожди! Ладно, я не буду тебя бить! Просто вернись сюда! Я не могу двигаться!» Я сделал то, что мне сказали, и подошел, чтобы помочь подняться Миуре в её костюме динозавра. Дети начали тесниться вокруг меня, и я почувствовал дежавю, когда весь контроль над своим личным пространством в одно мгновение исчез. Дети вернулись, и они мстили. «Эй, мистер! Я тебя помню! Ты тот самый мусорный бак, о котором говорила мисс Миура!» — закричал один из мальчишек. «Фу, как он воняет!» — крикнула одна из девочек. «Мусорный бак! Мусорный бак!» «Теперь я понял, почему вы все мне знакомы. Вы те же невыносимые сопляки, которые в прошлый раз…» «Фу, мусорный бак заговорил! Мы заразимся его мусорными котиками!» «Мусорные котики! Мусорные котики!» На этот раз была очередь Миуры смеяться. Ещё тогда я надеялся, что все эти детишки уже отправились в ад с тех пор, как я видел их в последний раз, но, похоже, я слишком рано понадеялся. Мало того, что все они были живы и здоровы, они даже каким-то образом нашли способ посмотреть репетицию выступления Миуры. Эти дети были воплощением удачи. Будь моя воля, я бы запечатал некоторым из них рты, если бы была такая возможность. Навсегда. «Подождите, ребята! Подождите! Успокойтесь! Он не мусорный бак. Это Хикио, и он мой друг. Вы все должны называть его так с этого момента, хорошо?» «Хорошо!» — закричали все в унисон. «Что-то я не припомню здесь никого по имени «Хикио», Миура…» «Наверное, мне не нужно представлять тебе этих детей, верно?» — сказала она, полностью проигнорировав мой ответ. «Это те самые дети, которых мы встретили в парке в прошлый раз. Оказалось, что местный детский сад, о котором они говорили, — это тот, в котором я работаю. Они будут участвовать в представлении!» «Ох, здорово. Моё сердце прыгает от радости.» «Полегче, Хикио! Эти дети хотят как лучше, даже если иногда они бывают немного раздражающими. Дети, вы помните, что я сказала вам делать, когда сюда придет страшный мертвый рыбоглазый человек?» «Да, мэм!» — снова закричали они в унисон. Каждый из детей достал из кармана по маленькой конфете и протянул руки передо мной. Я посмотрел на Миуру в поисках ответа, но она лишь улыбнулась и пожала плечами. «Это их способ выразить благодарность за то, что ты провел с ними время в прошлый раз. Взяточничество — самый быстрый путь к сердцу, не так ли?» Я вздохнул, чувствуя, что проиграл эту битву. Я забрал у них все конфеты и вышел из круга, чтобы вернуть себе личное пространство. Я даже засунул одну конфету в рот. Я хотел было возразить, что настоящий подкуп подразумевает гораздо большее, чем просто дать кому-то конфету, но в итоге передумал. Эти дети знали, как получить очень вкусные сладости. После этого остальные репетиции прошли спокойно. Я наблюдал за тем, как Миура и дети репетируют, пока не закончились приготовления на улице, и, похоже, к концу репетиции они уже хорошо понимали свои роли и реплики. Миура уже запомнила все свои, поэтому большую часть времени она тратила на то, чтобы помочь детям вспомнить свои и научить их правильно играть свои роли. В итоге меня привлекли, чтобы я показал детям, что они должны делать в определенных местах сценария и как произносить незнакомые слова. Они оказались на удивление покладистыми. Я до сих пор был уверен, что Миура вправила этим соплякам мозги, заставив их быть послушными всегда, когда она этого хочет. Я не знал, как ещё они могли быть такими послушными во время репетиций, но это определенно был навык, которому я должен был как-нибудь научиться у неё. Через некоторое время мы сделали перерыв и сели в сторонке, оставив детей репетировать самостоятельно. В этот момент она легонько ударила меня по плечу, скрестила руки и повернула голову в другую сторону. «…Что это было?» — спросил я. «Это за опоздание, идиот.» «Я забыл. Извини, ладно?» «Хмпф. Я хотела, чтобы ты посмотрел нашу репетицию.» «Ну… и как она прошла? Мне показалось, что всё прошло не очень хорошо, когда я увидел, как ты падаешь лицом вниз.» «Все шло хорошо, пока не появился ты!» «Значит, теперь я виноват…?» «То есть, всё прошло нормально, я думаю. У меня не было много времени на репетиции с детьми в школе, но я живу одна, поэтому могу репетировать свои реплики в любое время, когда я дома.» «Ты не живешь с родителями?» «Нет. Их даже нет в стране. Они, наверное, где-то за границей, летят на Гавайи или ночуют в Индии. Я уже не слежу за ними.» «Ты даже не знаешь, где твои собственные родители…?» «Они бросили меня здесь, как только стало законным оставлять ребенка жить одного. Им всё равно. Они просто хотят путешествовать по миру, а не нянчиться с какой-то школьницей.» «Честно говоря, это звучит очень некрасиво. Я бы почти посочувствовал, если бы ты не была такой занозой в заднице.» «Я не просила твоего сочувствия, идиот!» «Ну и что? Тебе всё равно, что твои родители вот так просто бросили тебя?» «То есть, вроде как, но… Думаю, это уже неважно. Я могу сама о себе позаботиться. Я знаю, как оплачивать счета, как покупать продукты, как чистить ковер, как стирать одежду и всё такое. Я уже привыкла к такой жизни.» «Тебе никогда не бывает одиноко?» «С каких это пор тебя это волнует…?» «С этих самых пор, дурочка.» «Ну… ага. Наверное, да. То есть, иногда! Только иногда, ясно?! Не сравнивай меня с собой!» «Хех. Как наивно. Я одиночка по своей воле. Ты одиночка, потому что твоим родителям на тебя наплевать, а это вряд ли можно считать настоящим одиночеством. Тебе понадобится ещё тысячу лет чтобы сравнивать себя со мной, Миура.» «Угх, это не повод для гордости, знаешь ли. То есть, ну, это… это не так, но…» «Но?» «Но, наверное, поэтому… Я время от времени навещаю этих детей.» «Ты имеешь в виду, что эти дети…» «…Да. По правде говоря, я думаю, что мне нравится проводить с ними время больше, чем с моими собственными друзьями. Они такие невинные, понимаешь? Их не волнует, насколько ты популярен, сколько у тебя друзей, увлекаешься ли ты последними модными тенденциями или нет. Они просто хотят, чтобы ты играл с ними, потому что это всё, что они знают.» «Никогда не думал, что услышу от тебя такие слова.» «Я знаю, правда? Я подросток, который проводит своё свободное время, играя с детьми. Разве это не смешно?» «Пфф, ты думаешь, что это отстой? Не смеши меня. А как насчет того случая в средней школе, когда в апреле я попросил у всех в классе номера телефонов, чтобы разыграть их, но никто из них мне их не дал?» «Это не просто отстой, это очень жалко и грустно…» «Заткнись! Ты просила рассказать тебе отстойную историю!» Миура рассмеялась. Когда она рассказывала о своих родителях, на её лице было немного мрачное выражение, но к этому времени оно полностью исчезло. Это, похоже, развеселило её. «Ты такой странный парень, ты знаешь об этом? Тебя не волнует, есть ли у кого-то отстойные увлечения или нет. Тебя не волнует, знают ли они все самые крутые модные тенденции или все последние сплетни. Ты не такой, как все. Все друзья, которых я знаю, рассмеялись бы, когда я рассказала им эту историю. Но ты не смеешься. Это очень странно.» «Я одиночка, так что можешь мне не верить, но похоже, что тебе нужно завести новых друзей.» «Я… ну, то есть… Я бы не стала… я бы не стала заходить так далеко…» «Ты что, думаешь, что проведешь с этими людьми всю оставшуюся жизнь?» «…Это, как бы, немного рано говорить об этом, не так ли? То есть, наверное, нет, но, я не знаю, может быть… это не невозможно, я думаю…» «Послушай, Миура. Я живу по своим правилам. А не по чьим-то ещё. Я всегда был один, и я собираюсь оставаться таким. И знаешь, чему я научился за всё это время одиночества? Это то, что мне не нужно заботиться о том, что думают другие люди. Они могут ненавидеть меня сколько угодно. Они могут считать меня таким же неудачником, каким они хотят меня выставить. Но все это не имеет для меня значения, потому что мне нет до них никакого дела. Потому что единственный, кто имеет значение в моем мире, — это я.» «Но… но ведь это всего лишь ты сам, верно? Потому что для такого человека, как я, это было бы равносильно, например, социальному самоубийству или чему-то в этом роде…» «И что? Кто сказал, что ты тоже не можешь этого сделать, только потому, что у тебя так много друзей или что-то в этом роде? На самом деле, это ещё большая причина для того, чтобы их бросить. Потому что знаешь, что я думаю? Я думаю, что твои друзья — это пустая трата времени. Я думаю, если ты хочешь быть учителем, ты должна им стать. Какая разница, что они тебе говорят? Какая разница, кем они хотят тебя видеть? Это твоя собственная жизнь, Миура. А не их. И ты не должна слушать, как кто-то говорит тебе, как жить, если он не собирается слушать тебя.» «Я… это… Я имею в виду, я… ну…» «Ну?» «Ты… действительно… думаешь, что…?» «Конечно. Я — Хикигая Хачиман, одиночка номер один в школе Собу. Если кто и должен стесняться того, кем он является, так это я. Но я этого не делаю. Потому что меня не волнует, что обо мне думают люди. Я просто хочу делать то, что я хочу делать.» «Когда ты так говоришь, это звучит очень круто, но в то же время очень грустно…» «Неважно, это не имеет значения! Просто… вот, встань прямо. Я покажу тебе кое-что, что я постоянно практиковал, когда был одиночкой в средней школе.» «…Вот так…?» «Хорошо, вот так. А теперь повторяй за мной. К черту весь мир!» «А? К-к черту весь мир…?» «Делай то, что хочешь делать! Будь тем, кем ты хочешь быть!» «Делай то, что хочешь… будь тем, кем хочешь быть…?» «Я ни от кого не приму дерьма!» «Хикио, это грубо! Здесь же дети!» «Просто скажи это!» «Я ни… от кого не приму дерьма…?» «Громче!» «Я ни от кого не приму дерьма.» «ГРОМЧЕ!» «Я НИ ОТ КОГО НЕ ПРИМУ ДЕРЬМА!» «К черту весь мир!» «К ЧЕРТУ ВЕСЬ МИР!» «Делай то, что хочешь делать! Будь тем, кем ты хочешь быть!» «ДЕЛАЙ ТО, ЧТО ХОЧЕШЬ ДЕЛАТЬ! БУДЬ ТЕМ, КЕМ ТЫ ХОЧЕШЬ БЫТЬ!» «Я буду учителем, нравится тебе это или нет!» «Я БУДУ УЧИТЕЛЕМ, НРАВИТСЯ ТЕБЕ ЭТО ИЛИ НЕТ!» «Хорошо. Чувствуешь себя лучше?» «…Да. Намного лучше. Но это было так неловко!» «Я знаю. Честно говоря, я выдумал часть про то, что я всё время практиковал это в средней школе. Я просто хотел, чтобы дети увидели, как ты беспорядочно кричишь.» «Эй! Ты маленький—» Она бросилась ко мне, чтобы ущипнуть меня за щеки, и я ущипнул её в ответ. Она улыбалась, и я не мог не улыбнуться тоже. Воздух стал каким-то другим. Как будто с наших плеч сняли груз, и мы наконец-то могли высказать всё, что думали, не сдерживаясь ничем. Действительно, странно, что у нас с Миурой оказалось больше общего, чем я думал. При таком темпе развития событий я бы не удивился, если бы в какой-то момент даже порекомендовал ей почитать какие-нибудь новеллы. Не говоря уже о нашей общей неприязни к людям, которых она называла своими друзьями, к их пустой, вялой жизни, включая всех этих фальшивых друзей, которые уговаривали присоединиться к ним, потому что им больше некуда было идти. Хотя я уверен, что она бы так не выразилась. В это время мы заметили, что дети перестали репетировать и смотрели на нас с пустым выражением лица. Пока мы возились друг с другом, мы совсем забыли, что они ещё здесь, и что они тоже, наверное, слышали наши беспорядочные крики раньше по какой-то странной причине. «Упс. Надо бы разобраться с детьми, пока они не решили, что я схожу с ума…» — сказала Миура. «Я уверен, что если ты проводишь время со мной, то мир уже достаточно сошел с ума.» «Эй, кстати, если ты свободен на следующей неделе… может, сходим как-нибудь в парк аттракционов? Это будет мой праздник! Спасибо за помощь, которую ты мне оказал.» «Хикигая Хачиман ни от кого не принимает благотворительности.» «Ну и ладно. Тогда это будет твой праздник.» «Если подумать, Хикигая Хачиман не против благотворительности в особых случаях.» «Так и знала. Ты такой предсказуемый, дурачок.» Она быстро повернулась, высунула язык и вернулась к детям в центре. Я сидел, довольный, и наблюдал за ними, пока репетиции продолжались.********
Когда репетиции закончились, я пошел помочь отнести ненужный реквизит в зал заседаний Комитета по планированию, который теперь использовался для хранения. Вернее, поскольку по своей воле я никогда бы этого не сделал, Юкиношита заставила меня это сделать в наказание за то, что я отлынивал от работы в гримерке до обеда. Путь был недолгим, но там были всякие остатки вещей, которые не хотели мешать утреннему сбору на следующий день, поэтому мне пришлось задержаться на значительное время. Почти все остальные к тому времени уже ушли, включая Миуру и детей, за которыми она присматривала, так что остались только я, Хаяма, Юкиношита и ещё несколько человек, которым не повезло быть выбранными в качестве помощников. К тому времени, когда мы все закончили, солнце уже опустилось за горизонт. Моё хрупкое тело одиночки было настолько не в форме, что мне пришлось немного посидеть в зале заседаний Комитета по планированию, чтобы восстановить дыхание. Я решил, что, пока буду восстанавливать силы, приступлю к работе над бумагами, которые мне ещё предстояло сделать на следующий день. Хаяма, Юкиношита и ещё несколько человек, которые помогали мне, тоже остались, чтобы закончить работу над бумагами, но по мере того, как солнце всё дальше и дальше уходило за горизонт, большинство из них стали потихоньку покидать зал и расходиться по домам. К тому времени, когда я начал уходить, в комнате оставались только Хаяма и Юкиношита, которые переписывали ещё больше бумаг, чем лежало на их столах до этого. Надо отдать им должное. Они взяли на себя труд делать больше работы, чтобы такие, как я, могли делать меньше. Именно благодаря жертвенности таких людей в обществе я мог оставаться таким же ленивым бездельником, каким был. Может быть, Хаяма и был моим врагом, но его беспримерная способность брать на себя чужую работу вызывала у меня почти слезы на глазах. «Я, пожалуй, пойду» — тихо сказал я им, кивнув на прощание. «Спасибо за твою сегодняшнюю работу, Хикитани-кун!» — похвалил меня Хаяма, поднимаясь из-за стола. «Я тоже должна выразить свою признательность. Хоть ты и пытался выкрутиться, но без твоей помощи мы бы не успели вовремя собрать вещи на сегодня. Ты ещё можешь быть полезен обществу» — сказала Юкиношита, одарив меня своей обычной быстрой и лукавой улыбкой. «Ты полагаешь, что я захочу работать в обществе, где есть такие люди, как ты…» Я вышел через дверь в коридор, наконец-то освободившись от дневной работы. Я очень устал, и всё тело отчаянно болело от ходьбы и подъемов, которые мне пришлось сделать совсем недавно. Я был готов пойти домой и попросить Комачи сделать мне массаж ног, на что она, скорее всего, сказала бы мне, чтобы я упал замертво, но я подумал, что если я буду выглядеть так, как будто мне очень больно, то, возможно, однажды мне действительно удастся её убедить. В этот момент я заметил, что забыл передать Хаяме и Юкиношите готовые документы для ознакомления. Я мог бы подождать, пока они заберут их сами, но решил, что они не смогут определить, какие бумаги закончены, а какие нет, поскольку все они лежали в беспорядке на моем столе, и лучше отдать их раньше, чтобы их рассмотрели как можно скорее. Поэтому я повернулся, чтобы вернуться в зал заседаний, решив, что быстро сдам документы и на этом закончу. И тогда я увидел это. То, чего я хотел бы никогда не видеть— Возвращаясь в зал заседаний и собираясь войти внутрь, я заглянул через одно из круглых стекол на двери, чтобы посмотреть, не продолжают ли Хаяма и Юкиношита корпеть над своими бумагами после того, как я уже ушел. —Потому что именно тогда я увидел их лица, прижатые друг к другу и застывшие в поцелуе.