***
Мальчик бесцельно шатался по большому загородному дворцу, рассматривая летние пейзажи за окнами. Уже июль. Русский был безмерно рад, что зима наконец кончилась, и он мог наслаждаться тёплым солнцем и зелёной травой. Лето – единственная пора, когда Россия был уверен, что не погибнет от обморожения где-то в густом лесу по милости отца. Из-за этого оно стало его любимым временем года. Самым безопасным и спокойным. Даже матушка улыбалась чаще именно летом, когда любовалась обширными цветочными полями и бесконечными лугами. Ребёнку нравилось думать, что так она вспоминает былые дни, когда ещё не родила его, и когда была вольна просто бегать босиком по мягкой траве, не заботясь ни о чём. Мысли о том, что скоро всё снова так и будет, приятно согревали сердце. Скоро матушка снова будет свободна от него. Он пообещал самому себе покончить с собой до окончания лета. На лице расплылась мягкая улыбка, как только он представил, как обрадуется мама, когда найдёт его хладное тело. Больше никто не будет её тяготить, отец станет добрее, и все вновь будут счастливы. Россия продолжил бродить по бесконечным извилистым коридорам, вслушиваясь в пение птиц и стараясь запомнить каждое прикосновение солнечного лучика к себе. Вот бы так было каждый день!***
Утро стремительно перетекало в день. В какой-то момент пение птиц прекратилось, а на смену ему пришли шум и гам, доносившиеся снаружи. Что случилось? Ребёнок остановился на одном из балкончиков второго этажа, ненароком выглядывая из-за перил. Почему внизу так много людей? Они все кричат, а их лица искажены праведным гневом. Что они здесь делают? Это же царский дворец, разве простым крестьянам можно так безобразно бесчинствовать на территориях его отца? Ох, он точно будет ужасно зол... Не хотелось бы попасться ему на глаза в это время. Но как же матушка? Лишь мысли о матери заставили русского отойти от перил и отправиться на её поиски. Меж тем, возгласы с улицы становились лишь громче. Что происходит? Где отец? Где стрельцы, которые их защитят? Где мама? Россия неосознанно ускорил шаг, пока и вовсе не сорвался на бег. Крики за окнами становились громче и громче. Толпа же не собирается ворваться прямо сюда?! – Мам? Мама?! Мама! Папа! – ребёнок пытался отчаянно дозваться до родителей, но ответа не слышал. Ещё и эта цепь на руке противно звенела от каждого движения, больно ударяя своим звуком по ушам. На глаза нахлынули непрошенные слёзы. Что он сделал не так?! Отец опять решил наказать его?! Почему?! Он точно был уверен, что не нарушал никаких правил все эти дни! – Россия! – раздалось позади. Ребёнок мгновенно обернулся и увидел свою мать. Он радостно бросился в её объятия, шмыгая носом и бессовестно утыкаясь заплаканным лицом в её красивое платье. Ему было жаль портить такую красивую вещь. – Мама! Мама, что происходит? Почему эти люди хотят прорваться сюда? Где папа? – ребёнок покрепче схватился за ткань её одежды. Исхудавшая женщина с трудом подняла его на руки и бегом понесла в ближайшие покои. Её светлые волосы растрепались и запутались, а лицо отражало лишь волнение и тревогу. Но даже в таком положении она постаралась приободрить сына своей измученной улыбкой. – Не бойся, солнышко, это просто бунтовщики. Твой отец с ними быстро разберётся, а нам нужно спрятаться. Всё будет хорошо, не переживай. Они быстро вошли в просторную спальню, запирая дверь за собой на тяжёлые ставни. Так они будут в относительной безопасности, если люди прорвутся во дворец. Мать упрятала сына под дубовый письменный стол, приговаривая, чтобы тот не волновался, но сама она мелко дрожала и явно была на грани истерики. Россия робко выглянул из-под стола, заглядывая в тусклые, некогда небесно-голубые глаза матери. – Маменька, почему они бунтуют? Это из-за меня? – Нет-нет, сынок... Не из-за тебя.. Это всё из-за твоего отца... Люди недовольны им. Они просят внемлеть их просьбам...Принять челобитную... Господи... – будто в бреду шептала родная мать, хватаясь за нательный крестик, как за последнее спасение утопающего. Ребёнок в непонимании смотрел то на мать, то на её серебряный крестик. Страшно. Почему они опять переживают всё это?***
Всех зачинщиков бунта, оставшихся в живых, было приказано повесить на следующее же утро. Множество людей сновали туда-сюда вокруг эшафота. Россия же сиротливо жался к отцу, который счёл, что взять сына на публичную казнь будет хорошей идеей. В назидание. Конечно, мать сопротивлялась и не хотела, чтобы Русское Царство подвергал детскую психику такому стрессу, но когда ему было дело до мнения жены? Никогда. Россия внимательно разглядывал эшафот, на котором палачи старательно делали причудливые узлы из верёвок. Впереди же были стояли вчерашние бунтовщики. Их руки были связаны за спинами, а на головах надеты мешки. Будущие висельники. К счастью или к сожалению, 11-ти летний русский до этого никогда не сталкивался с таким явлением. – Папенька, а почему у этих людей на головах холщовые мешки? Они прячут то, что некрасивы? – робко поинтересовался ребёнок, медленно отойдя от отца на пару шагов, на случай, если тот решит его ударить за излишнее любопытство. Русское Царство раздражённо поморщился, только услышав голос сына. Ребёнок инстинктивно сжался, поймав на себе суровый родительский взгляд, в котором никогда не было любви или тепла к своему отпрыску. Лишь бесконечные холод и отторжение. – Как ты вообще смеешь рассуждать о чьей-то красоте, дьявольское отродье? – презренно прошипел мужчина. Россия невольно прикрыл ладошкой свой правый глаз. Отец называл его дьявольским. Всё из-за того, что белок его правого глаза был чернее ночи, а ярко-золотая радужка резко контрастировала с ним. – Твоя блудная мать тоже должна быть среди этих людей, – Русское Царство махнул рукой на приговорённых. – Но я достаточно милосерден, чтобы сохранить её грязную жизнь. Тебе следует быть благодарным. Ребёнок кивнул. Верно, папа прав. Мама продала душу Дьяволу, за что и была наказана. Сам Россия и был её наказанием, он это знал, но всё равно любил свою мамочку. Оставшуюся часть казни младший молчал. Тех людей повели к петлям.***
Эта ночь почему-то была особенно холодной и ветреной. Мальчик сгорбленно сидел под одним из могучих деревьев, что росло в саду за дворцом. Ветер завывал и свистел прямо под ухом. Эти звуки невольно заставляли вспомнить о том дне, когда он шёл сквозь снежную бурю по густому лесу, надеясь на призрачное спасение... Очередная попытка не увенчалась успехом. Россия просто не мог правильно завязать петлю, как бы ни старался! Он ведь весь день наблюдал, как палачи это делают, так почему не получалось?! Дело ли в непослушных руках, отдающих болью за каждое лишнее движение, или же всё опять из-за того, что он просто никчёмен во всём? Стащенная им с эшафота верёвка была очень грубой и толстой, почти не поддавалась. 11-ти летний ребёнок, очевидно, был слишком слаб, чтобы справиться с нею. Он уже изодрал все руки в кровь, а путного так ничего и не вышло. На плечо легла тёплая рука матери. Она мягко отняла верёвку из его рук и притянула сына в объятия. С нею было что-то не так, но Россия не мог понять, что именно. Он крепко обнял женщину в ответ, заглядывая ей в глаза. Ах, вот в чём дело. Сегодня они были необычно пусты и стеклянны. Она не плакала, не билась в истерике, не грустила. Её лицо... не выражало ничего. – Мама? – Ты ни в чём не виноват, и я не вынесу, если с тобой что-то случится. Прошу, Россия, не нужно ничего с собой делать, умоляю, – женщина прижала его голову к своей груди. Её голос был надломленным и очень тихим. – Ты – моё единственное сокровище, я не могу и не хочу тебя потерять. – Мам... – мальчик хотел прервать её, но она нежно закрыла его рот своей хрупкой рукой. – Ты – моё единственное счастье здесь. А твой отец – ужасный, мерзкий, тщедушный человек. Он не даст житья ни мне, ни тебе. Он – тот, кто должен умереть, но никак не ты... – глаза матери смотрели в пустоту, она не выпускала сына из рук, поглаживая его по спине. Ребёнок внимательно её слушал, но она внезапно замолчала. Однако не прошло и пары секунд, как женщина прошептала прямо ему на ухо: – Ты же хочешь, чтобы я была счастлива? Россия незамедлительно закивал. Конечно, он хочет, чтобы мамочка чаще улыбалась и смеялась! Это, пожалуй, было его самой большой мечтой! Он ведь ради этого и хотел умереть! Он бы отдал всё, чтобы она была самой счастливой женщиной на свете! Мама с по-прежнему стеклянными глазами растянула губы в ухмылке. – Тогда убей своего отца.***
Шли годы. Россия рос не по дням, а по часам. Вот ему уже целых 17 лет. Больше попыток убить себя он не предпринимал, зная, что это не осчастливит мать, а ровно наоборот. Правда, состояние мамы в последние годы его очень волновало. С той самой ночи она больше не грустила, не улыбалась, не смеялась и не плакала. Она с холодным безразличием терпела новые побои от отца и с таким же лицом она обучала сына владению мечом. Россия совсем недавно и с удивлением узнал, что его мать была совсем не простой женщиной. Она умело обращалась с оружием, знала многие приёмы и тактики, но, по мнению русского, её худая и хрупкая фигура всё равно никак не вязалась с тяжёлыми мечами.***
– Сейчас я лишь бледная тень прошлой себя, – монотонно рассказывала она. – Но раньше я была куда сильнее. Подросток не смел и слова сказать, ожидая, когда она продолжит говорить. Женщина перевела тусклый взгляд на него. – Ты уже взрослый, поэтому я и рассказываю. Ты должен знать, насколько ужасен твой отец... – тяжкий вздох. – Изначально я была женой сотника. От него я и научилась обращаться с разными видами оружия. Он посвящал меня в свои дела, рассказывал, показывал... Мы жили хорошо, любили друг друга. Но твой отец... – её голос надорвался. – Он отчаянно хотел жениться на мне, хоть я и отказала. Тогда он ложно обвинил моего тогдашнего мужа в измене Родины. Его повесили.***
Россия старательно тренировался каждый день. Он просыпался ни свет ни заря и сразу же спешил к маме в тренировочный зал. Отец даже ни о чём не подозревал. Ему было плевать, как и всегда, что к лучшему. – Следи за осанкой, – мать поправила его позу. – И всегда внимательно следи за противником. Любая ошибка может стоит тебе жизни. – Хорошо. Вот так лучше? – юноша заново принял боевую стойку, крепче сжимая рукоять меч. – Да. Намного, – женщина отошла подальше, оценивающим взглядом окидывая фигуру сына. – Ты так похож на меня в молодости... – тихо сорвалось с её губ. Россия ожидал, что хотя бы сейчас она немного приулыбнётся или проронит хоть слезинку, но нет. Её лицо всё ещё оставалось каменным. – Продолжим. Изнуряющие тренировки могли длиться часами – с утра и до ночи. Тем не менее, Россия никогда не жаловался матери на усталость или боль в теле после них. Если он будет обращать внимания на такие мелочи, то как сможет убить собственного отца? За долгие годы он наконец-то полностью осознал, что проблема всегда была в отце. В нём и ни в ком другом. Все эти годы он напрасно винил себя во всех грехах, ведь отец – единственный, кто должен умереть. А рассказы матери о нём только больше подкрепляли его решение.***
Ещё одна холодная ночь. Зима. Шёл снегопад. Россия зябко ёжился, когда высокие сапоги вновь увязали в глубоких сугробах, а ветер начинал дуть сильнее. Небрежно накинутый на плечи мундир так и намеревался съехать с них и упасть в снег. Русский раздражённо выругался в сторону, продолжая путь. В этот раз он не отступится. Спустя время блужданий по занесённому снегом полю юношеская фигура остановилась у одинокой и заброшенной церквушки.***
– Отец. – Чего тебе? – У меня есть одна просьба к тебе. Всего одна, – подросток склонился перед родителем в почтительном жесте. Он готов унижаться как угодно, лишь бы отец согласился выполнить его просьбу. Мужчина с прищуром кинул быстрый взгляд на него. Почему-то в глазах отца будто виднелся страх. С чего бы это? Боится, потому что видит, как возмужал сын? Боится его силы? Боится возможного переворота власти? – Слушаю. – Я хочу встретиться с тобой сегодня ночью в церкви, где вы заключали брак с мамой. Клянусь, что после этого никогда более не появлюсь в твоей жизни. Я больше никогда не помешаю тебе. Один разговор наедине там – всё, о чём смею просить на прощание, – на одном дыхании произнёс юноша, наконец поднимая голову и смотря на родителя. Русское Царство же не сводил своего внимательного взгляда с сына. Он явственно чувствовал подвох, пытался найти хоть один намёк на это в золотых глазах сына, но тот даже не дрогнул под чужим пристальным взором. – Хорошо.***
Подросток без промедлений вошёл внутрь старого здания. Северный ветер продувал его через отверстия в стене и дырявую крышу. По помещению гулял ледяной сквозняк. На одной из потёртых временем скамье уже давненько сидел мужчина. Облачён он был в дорогую соболиную шубу, расшитую различными камнями. С такой и собачий холод не страшен. Россия не спеша подошёл к нему и присел рядом. Мундир, висящий на плечах юноши, скрывал чёрную кожаную портупею, на которой болтался тяжёлый меч. – Итак. О чём ты хотел поговорить и почему именно это место? – не поднимая глаз на русского, хрипло спросил мужчина, сидевший подле. Как бы русский не пытался, заглянуть в чужие глаза не смог. – Я хочу узнать всю правду. Как ты женился на моей матери, как обращался с ней, нравилось ли тебе издеваться над ней... – мерно перечислял подросток. Каждое его слово было подобно гвоздю в крышку гроба. Но мужчина не проронил ни слова. – Отец, почему же сейчас ты молчишь? – Россия широко улыбнулся. – Почему не взглянешь на меня? – он встал со скамьи и подошёл к отцу почти что вплотную, нависая над его сгорбленной фигурой. – Почему боишься меня? – рука сама собой сжала рукоятку меча. – Отец, ну чего же ты? Посмотри на меня! Взгляни на своего родного сына! Посмотри! – Россия грубо схватил его за подбородок, заставляя смотреть ровно себе в глаза. Взгляд отца дрожал, а зрачки в ужасе сузились. – Я ведь не какое-то дьявольское отродье, верно? Так почему сейчас ты так напуган?! Почему?! – мягкий юношеский голос теперь сорвался на гневный, отчаянный крик. – Я – твой сын! Почему ты боишься меня?! Почему?! Скажи, что любишь меня наконец! Скажи! – звонкая пощёчина. – Раньше ты был куда разговорчивее! Почему ты ничего не говоришь?! Почему не обливаешь меня помоями?! Почему не бьёшь в ответ?! Почему ты, чёрт возьми, просто молчишь?! Скажи же мне что-нибудь! – удары последовали одним за другим. Подросток начал просто избивать своего отца, пока тот и вовсе не повалился на пол, истекая кровью. Но, несомненно, он был жив. Кашляя, мужчина что-то говорил. – Я очень сожалею, что так поступал с тобой и с твоей матерью... Мне правда жаль, – совсем неубедительно, невнятно. Ожидаемо, русского эти слова не впечатлили. Пустая болтовня. Жалко. – Отец, мы же в церкви, в самом храме Бога. Святое место, а ты так бессовестно лжёшь мне здесь. Хотя бы сейчас не ври! Неужели ложь – всё, что ты умеешь?! Покайся перед смертью! Покайся во всех своих грехах! – Россия наконец-то вытащил меч, приставляя кончик его хладного лезвия к шее родителя. Но в голову уже закралась одна мысль: плевать Русскому Царству было на очищение своей грязной души. Лишь бы сохранить свою жизнь, построенную на чужих страданиях. Этого и стоило ожидать от такого презренного и гнилого человека... Но он всё равно упрямо и с надеждой смотрел на родителя. Ну, же! Если в нём осталась хотя бы частичка чего-то светлого!.. Очисти свою душу! Умри хотя бы со спокойным сердцем! Россия даже готов простить отца за всё им пережитое, если тот просто честно раскается во всём содеянном. Разве это так трудно?! Не этот ли премерзкий человек твердил ему о Боге и духовности всё детство?! Так где же его набожность теперь?! – ... – Покайся! – кричал тот. – Покайся, покайся, покайся! – клинок легонько царапнул кожу мужчины. – Отродье... – прошипел Русское Царство, так и не смотря на него. Куда угодно, но не на собственного сына. Русский отшатнулся на пару шагов. Впрочем, ненадолго. Уже через пару секунд он снова крепко держал меч у его горла. – Ах, вот как..."Отродье"..."Отродье", значит... – на глаза набежали слёзы. Он небрежно вытер их о рукав. – Значит, я так и не удостоюсь от тебя даже простого "Я люблю тебя"?! Ни одного доброго слова?! Ни единой похвалы?!Для тебя я так и останусь "отродьем"?! – слёзы всё равно вернулись. Они неконтролируемо стекали с его лица, капая на пол, но русский уже не обращал внимания. – Ты сделал меня таким! Ты виноват в этом! Ты искалечил жизнь моей матери! Из-за тебя я никогда не имел нормального детства! Из-за тебя я хотел умереть всё это детство! А теперь даже в глаза мне взглянуть не можешь! Жалкое зрелище! Что, стыдно стало?! Может совесть проснулась?! Русское Царство всё-таки нашёл в себе силы поднять взор своих напуганных глаз на собственное дитя. Он было приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но уже стало поздно: – Тогда и для меня ты больше не отец! И никогда им не был! Одним рывком он пронзил шею царя. Хлынувший следом фонтан крови окрасил его с головой. Когда же тело безвольно свалилось на пол, Россия всё равно продолжал остервенело терзать его, ударяя в область шеи снова и снова, пока голова не отделилась от тела с характерным хрустом шейных позвонков. Она покатилась к его ногам. Юноша отбросил меч далеко в сторону и поднял отрубленную голову за волосы. На лице отца теперь навсегда застыл липкий ужас и страх к собственному сыну. Капли крови тихо падали вниз. Российская Империя выпрямился, откидывая голову туда же, куда и меч. Он весь был в тёплой крови. Неожиданно он почувствовал чьё-то присутствие. Позади. Кто-то нежно втянул его в почти что невесомые объятия со спины, по всей видимости, совсем не брезгуя. Россия наконец-то дал волю эмоциям и расплакался. Женские руки бережно стирали слёзы с его окровавленного лица. – Это к лучшему, – улыбнулась мать.***