Так особо и не найдя общего языка с Санкт-Петербургом, Германия откровенно заскучал. Город был ему абсолютно неинтересен, и даже его внешнее сходство с Империей совсем не помогало, что в который раз убедило его – судить по внешности нельзя.
Подросток очень хотел ускользнуть, но не зря ведь Россия доверил присмотр за ним именно столице. Петербург и правда глазу не спускал с него, что очень удручало. Конечно, он может попытаться просто сбежать, но его наверняка быстро догонят, поймают и уже не будут столь любезны. Вот и оставалось лишь безрадостно уткнуться равнодушным взглядом куда-то в пол, пока столица весело рассказывал ещё какие-то истории из жизни. Что-то про Москву и их вечную конкуренцию между собой, что-то про суетливых в последнее время слуг и много-много всего про... Предстоящую женитьбу? Что?
Чью?
Германия слишком не вовремя выпал из реальности, но, лишь услышав о свадьбе, он опомнился и ошеломлённо обратился к городу.
– Женится? Кто? – его ну очень растерянный вид, кажется, довольно посмешил Петербурга.
– Его Императорское Величество в скором времени планирует сие празднество, – с хитрой ухмылочкой пожал плечами столица, отводя взгляд от немца как раз в тот момент, когда у того чуть глаза на лоб не полезли. Не успел тот и рта разинуть, как город продолжил. – Но для широкой общественности это пока секрет. Не смей ещё хоть кому-то рассказать, иначе не сносить мне своей головы! – уже с более серьёзным тоном он погрозил младшему пальцем.
Тот, быть честным, не сильно впечатлился таким жестом. Гораздо больше шокировал сам факт проведения свадьбы – в голове сразу же закружился целый ворох вопросов, а по чересчур довольному лицу Санкт-Петербурга нетрудно было догадаться, что он специально поднял именно эту тему, чтоб хоть как-то заинтересовать и удержать подростка. Скрепя душой, Германии пришлось признать, что у него это получилось.
– И на ком он женится? – самый логичный вопрос. И, к слову, германец уже всем сердцем ненавидел того, кто станет парой русскому. По его скромному мнению, никто не был достоин этого. Даже он сам вряд ли когда-либо смог бы быть равным ему.
– Это неполитический союз, не переживай. Его Императорское Величество берёт в жёны необыкновенно прекрасную девушку из знатной немецкой семьи.
Юноша вновь в исступлении уставился на собеседника, не в силах вымолвить что-то большее, чем пара слов:
– Это... По любви?
– Какой там любви? – город рассмеялся так завилисто и звонко, будто младший действительно сморозил какую-то несусветную глупость. – Нет, конечно! Тем более, зная непростой нрав нашего государя, о любви изначально не может идти и речи. Но это ведь не значит, что девушка будет несчастна, вовсе нет! Ей и её семье будут даны щедрые титулы, богатство, слава. Да и её чувства к государю кажутся вполне искренними. Для неё этот брак – воистину невероятное счастье, – с долей забавы бегло рассказывал город.
Подросток же, напротив, совсем не разделял его беззаботности и радости. Чувства всепожирающей ревности и пылающего гнева на долю секунды захватили его. А на уме завертелась лишь одна мысль – эта девушка даже в подмётки ему не годится, но тогда почему такой шанс выпал именно ей. И Россия ведь даже элементарно не будет счастлив с ней. Зачем она вообще ему?
Санкт-Петербург легонько помахал ладонью перед его глазами, отвлекая от ещё более глубокого погружения в пучину злобы.
– Выглядишь мрачнее тучи. Тебя так огорчила эта новость?
Поджав губы, юноша нахмурился ещё больше, едва сдерживая всё своё недовольство и негодование.
– И когда же пройдёт сие действо?
– В ближайшие дни. Возможно ты ещё не видел, но улицы в последние дни как никогда красивы и многолюдны. Все спешат обсудить эту прекрасную весть, – столица по-доброму усмехнулся.
"Чего же тут прекрасного..." – с горечью подумалось немцу. Тем не менее, он всё же украдкой выглянул в находившееся рядом окно. Петербург не солгал: улицы и правда были богато украшены лентами, флагами, а в воздухе витал приятный аромат свежих цветов прямиком из императорских садов. Всюду активно сновали люди, наслаждавшиеся такой праздничной атмосферой, в отличие от подростка, которого вскоре вновь окликнули:
– К сожалению, несмотря на то, что ты наш "особый гость", – Санкт-Петербург изобразил кавычки, ведь гостем в стенах русского дворца Германия стал действительно своеобразным способом – побегом от собственного отца, – тебе вряд ли удастся побывать на церемонии лично. Допускаются лишь приближённые к государю и лично приглашённые им действующие государства.
– Мой отец приглашён? – Германия повернулся обратно к собеседнику с ещё более хмурым лицом. Столица в ответ пожал плечами.
– Об этом лучше ведает Москва, я же занят другими вопросами.
И вновь повисла тишина. Юноша не торопился задавать ещё больше вопросов, а Петербург, в кои-то веки, и не настаивал на продолжении диалога. Видно, тоже немного подустал.
Но эта девушка, посмевшая "охмурить" русского императора, всё никак не покидала мыслей подростка.
Германии искренне захотелось увидеть, как её тело сгорит в огне.
***
Просидев со столицей до самого позднего вечера, немец всё же смог покинуть его компанию под предлогом того, что уже поздно, пора бы и честь знать. Естественно, стоило ему только скрыться от взора Санкт-Петербурга, как он сию же секунду отправился на поиски Российской Империи, который наверняка уже освободился и сможет рассказать ему всё о предстоящем торжестве.
К сожалению, побродив по огромному дворцу около получаса, он так и не наткнулся на хозяина этих мест. Всё как всегда. Лишь бы не затеряться тут вовсе...
По пути встречалась одна лишь прислуга, что будто специально сторонилась его. Но он особо не заострял на этом внимание, будучи куда более сосредоточенным на том, чтобы всё-таки отыскать русского.
Длинные коридоры, множество поворотов, лестниц и гуляющий по ногам сквозняк – всё, что сопровождало его на протяжении всех поисков.
Но проходя мимо очередной массивной двери, он услышал до боли родной голос,
с недавних пор сделавшийся ему неприятным.
Отец.
– Komm schon, gib mir noch ein Glas! – Пруссия звучал непривычно развязно. Лишь по этому любому сразу становилось понятно: он определённо пьян.
Подросток тихонько подкрался к двери, из-за которой и услышал голос. В последнее время ему больно часто приходится подслушивать чужие разговоры таким образом...
– Du hast genug davon, – категоричный отказ русского, чей голос звучал сейчас непривычно куда твёрже и строже, нежели Пруссии.
Сердце Германии поневоле пропустило несколько ударов, стоило лишь услышать, как Россия говорил на немецком. Настоящая услада для ушей. Он и правда был готов слушать его вечно, не переставая.
"Может, когда-нибудь удастся упросить его почитать мне рассказы на немецком?" – подумалось ребёнку.
И всё же вечно стоять посреди тёмного коридора он не мог, тем более памятуя о прошлом разе, когда отец, находясь не в самом адекватном состоянии, чуть ли не ударил самодержца. Допустить повторения такого он точно не хотел.
Собравшись с силами, юноша взялся за ручку и отворил дверь.
В тот же миг на него устремились два удивлённых взгляда. Один –
безразличный замыленный и умягчённый алкоголем, второй – беспокойный. Подросток с уже привычным равнодушием заглянул в глаза отцу, а затем, с улыбкой, повернулся и к русскому, но тот явно не был настроен на разговор. По его виду точно можно было сказать, что его что-то тревожило. И это отнюдь не из-за столь резкого появления немца. Почему атмосфера в помещении так резко накалилась? Ещё пару мгновений назад он был уверен, что взрослые будут "на веселе" из-за выпитых напитков.
– Простите, что прерываю, – германец виновато склонил голову, при этом обращаясь исключительно к царю, который сидел, словно в воду опущенный.
Что-то определённо случилось.
– Ah, die Rückkehr des verlorenen Sohnes! – едко и с чувством усмехнулся Пруссия, небрежно отставляя в сторону винный бокал, чуть ли не швыряя его на стол. – Что, нагулялся? Понравилось выставлять меня посмешищем перед всеми? Опозорил меня, заставил сорваться посреди ночи на твои поиски, подставил Прокофью, поставил на уши всех и сейчас смеешь просто так заявляться ко мне?
– Пруссия, – предостерегающим тоном окликнул его Российская Империя.
– Погоди, Россия, я ещё не закончил! – прикрикнул Королевство, подрываясь с места. Германия инстинктивно сделал шаг назад, сжимая руки в кулаки. Голову пронзило осознание: он ведь никогда не чувствовал себя в безопасности рядом с отцом. Эта скрытая тревога всегда была с ним, и сейчас она достигла пика. Ему казалось, что сейчас отец непременно ударит его, а подсознание кричало: убьёт!
Но прусса с силой отдёрнули назад, заставляя усесться обратно прежде, чем он даже подошёл к сыну.
–
Twój temperament może cię ponownie bardzo drogo kosztować. Pamiętaj o swojej zmarłej żonie, – едва слышно прорычал русский, осаживая Королевство. Оба монарха обменялись весьма своеобразными взглядами, но прусс всё же послушался и будто даже слегка протрезвел от этих слов.
Германец недоумённо посмотрел на них обоих. Опять неизвестный ему язык и очень странная ситуация в целом. Почему отец так резко притих после этих слов? Что он сказал ему?
– Иди к себе, я сейчас приду.
Вот так просто и подчёркнуто вежливо юношу выставили за дверь, даже не удосужившись ничего объяснить. Ему оставалось лишь похлопать глазами и побрести в свою спальню.
Конечно, он пытался подслушать ещё хоть что-то, но правители полностью перешли на этот самый незнакомый ему язык, потому он всё равно ничего не понял. Хотя, если судить по их голосам, они активно обсуждали что-то, но что именно – загадка.
Теперь разные размышления непрерывно роились у него в голове, словно целая куча назойливых пчёл. Слишком много всего за один день. Знакомство с русской столицей, новость о свадьбе, странное поведение Российской Империи и отца. Могли ли два последних обстоятельства быть связаны?
Но хоть одно радовало – этой ночью у него точно будут яркие, запоминающиеся сны...
***
Уже сидя на кровати в своих покоях, Германия с нетерпением ждал прихода русского, параллельно стараясь отвлечься на рисование. Да, он всё-таки решил закончить начатую ещё до этого работу, хоть и приходилось делать это в буквальном смысле на коленке.
Зато было и время, и так нужное ему вдохновение, которому хорошо способствовал столь богатый на эмоции день.
Впрочем, мыслями он всё равно был где-то далеко.
Назад его смог вернуть лишь звук отворившейся двери. Юноша встрепенулся и, спешно комкая рисунок, обернулся к вошедшему. Российская Империя выглядел вымотано, но всё равно куда лучше, чем до этого. Сейчас сердце Германии хотя бы не разрывалось на кусочки при его виде.
– Уже поздно. Я надеялся, ты спишь, – честно признался тот, прикрывая за собой дверь. – Прошу прощения, что тебе пришлось лицезреть ту сцену, – он поправил перчатки и присел на кровать, рядом с самим немцем, который немедленно пододвинулся ещё ближе. – Так, что ты хотел?
– Санкт-Петербург обмолвился о вашей скорой женитьбе, потому я и хотел спросить об этом лично вас, – неторопливо объяснил младший, будучи больше сосредоточенным на том, как бы ненавязчиво коснуться Императора. Но тот и сам первым запустил свою руку в длинные чёрные волосы юноши, взъерошивая их.
– Я просил его хранить эту новость в секрете от тебя, – с лукавой усмешкой сетовал он, ничуть не удивлённый тем, что столица проболтался именно Германии. Это было в его стиле. – Но раз ты всё равно уже знаешь, то вправе задать любые вопросы.
Не теряя ни секунды, младший задал первый пришедший на ум вопрос, что на деле даже не был связан со свадьбой:
– В каких вы отношениях с моим отцом? – он заинтересованно смотрел на своего собеседника, пытаясь хоть в этот раз разгадать его настоящие эмоции. Увидеть даже малейшее изменение в лице, уличить во лжи. Почему-то сейчас ему казалось, что мужчина непременно солжёт.
– К чему вопрос? – слегка изумился Россия, кидая удивлённый взгляд на ребёнка. Хотя после произошедшего этот вопрос мог быть вполне обоснованным, он всё равно прозвучал излишне неуместно. По крайней мере, для самого русского.
– Чистое любопытство. Прошу прощения, если этот вопрос оказался вам неприятен, но вы сами сказали, что я могу задавать абсолютно любые вопросы, – с хитрой моськой заявил юноша. Вот так он ловко вывернул чужие слова и был очень доволен собой.
– Всё нормально, – краткий вздох. – Мы с ним просто давние друзья и союзники, пусть иногда нам и приходится находиться по разные стороны баррикад. Однако сегодня он выглядел особо бледно, и это меня беспокоит. Тем не менее, я уверен, в ближайшее время с ним ничего серьёзного не случится, – этими словами он хотел успокоить как себя, так и Германию, хотя слова, до этого сказанные Пруссией, ясно давали понять: никакой надежды нет. Он и правда одной ногой в могиле.
Ничуть не смутившись потяжелевшей атмосфере в комнате, германец задал второй интересовавший его вопрос:
– А что насчёт вашей будущей жены? Я слышал от Петербурга, что она любит вас от чистого сердца, но что же насчёт вас самих? Разве вас не тяготит это всё?
– Нисколько. Куда больше меня беспокоит её безопасность до свадьбы.
– Да уж, будет искренне жаль, если с ней и правда случится что-то нехорошее, – лицо немца исказилось в ироничной усмешке, которую Империя, к счастью, не заметил, ровно как и нездоровый огонёк в алых глазах.
Ещё целую ночь они провели вместе за долгими разговорами. Юноша непрерывно задавал вопросы о предстоящем событии, а взрослый без устали отвечал на каждый. Таким образом, Германия узнал, что невеста – невысокого роста блондинка с невероятной красоты глазами цвета неба и прекрасной, очаровательной улыбкой. О её доброте и чуткости русский и вовсе мог рассказывать часами, вызывая этим хорошо скрываемый гнев ребёнка.
К сожалению, имени его избранницы германец так и не выпытал, но другой полученной информации уже было предостаточно, чтобы составить её примерный портрет. Картина вырисовывалась воистину чудесная: любящая девушка ангельской внешности с идеальным характером. По всеобщему мнению, она составит великолепную партию Императору.
И как было бы досадно, если бы с ней что-то случилось.
Меж тем, уже расписанный немцем план по избавлению от неугодной ему девы спокойно покоился на том самом тщательно скомканном листке, соседствуя неподалёку от незаконченого рисунка.
Свадьба пройдёт уже на днях.
