Еще один шанс

Похоже, было тщетно надеяться на то, что он сможет отыскать Вольжифа вот так сразу. К тому же, если последний решил скрыться с глаз долой так, чтобы его точно не нашли. Отчего-то Меристро казалось, что хвостатый не стал дожидаться, пока командоры разойдутся из ставки командования, а дал деру тут же, как только почувствовал какие-то намеки на малейшие воспоминания. Таков уж он был. Полуэльф обошел всю торговую площадь, местные таверны и даже вновь заглянул в ставку, но безрезультатно. И вот, бард оказался здесь, на главной площади, немного потерянный и расстроенный: ему только хватило духу попытаться поговорить с тифлингом – а его и след простыл. Внезапно донесся знакомый голос: почти детский, неизменно наивный и жизнерадостный. Ну конечно же! Уголек, как и полагалось, была здесь, вещая всем и каждому про добро и сострадание. Как когда-то и в его реальности. Она была последней из пятерки. Отважилась пойти с ним на Рубеж и, как и все остальные, не пережила штурма. Меристро быстро подошел к толпе – как обычно, достаточно большой – и стал протискиваться вперед, несмотря на недовольные возгласы, охи и вздохи. И тут его со смехом взяли за локоть и вытянули на крохотный, свободный пятачок. – Ты здесь! Как я рада, что ты здесь! – Уголек затараторила, не дав ему даже шанса, дабы вставить словечко. – Хоть наш командор и не совсем такой, как остальные, он правда хороший. Потому что вернул мне целых четыре друга. И тебя – особенно! Меристро улыбнулся, заражаясь непосредственной радостью Уголек, которая не выпускала его руку: – Прости меня. Ты не сердишься за то, как всё вышло? – с ней удивительно легко давалось говорить сразу то, о чем он думал. Безо всяких предисловий и без страха быть непонятым. – Конечно нет! Ты поступил так, как должно. От этого ты ведь не стал плохим человеком? – Но я погубил так много людей, Уголек, я не знаю, и вы… Никто не выжил, кто пошел со мной. Ты помнишь? – Мы все знали, на что идем, – девчушка посмотрела на полуэльфа, всё еще улыбаясь. – И, думаю, если бы наша судьба повторилась, я бы сделала то же самое. Бард тихо выдохнул и неожиданно для всех обнял эльфийку, которая залилась счастливым смехом. Послышалось вежливое покашливание: – Извините, я не помешаю? Оба, расцепив объятия, обернулись – подошедшая аазимарка постаралась улыбнуться как можно более дружелюбно. Она вызывала благоговейный трепет у толпы так же, как и Уголек, но не из-за своих речей, а из-за вида: над светлыми волосами виднелся сияющий, горящий божественным светом нимб, а за спиной – мощные, белые крылья. Истинная чистота. – О… Так ты – одна из командоров? – Меристро немного опешил от того, насколько яркой – даже слепящей – ангел была вблизи. От непривычки даже сощурился. – Ания! – Уголек улыбнулась и, в отличие от полуэльфа, взяла руки аазимарки в свои, пожав их. – Тебе я тоже рада! Ангел улыбнулась уже теплее, посмотрев на Уголек, а затем, не скрывая беспокойства, обратилась к Меристро: – Как они все? – Привыкают, – бард слегка пожал плечами, чуть нахмурившись. Странно, что она спрашивала. Как будто… боялась узнать сама? Меристро почему-то думал, что только у него с этим большие проблемы. Но, похоже, так было у всех командоров. Решив проверить догадку, он вновь обратился к Ании: – Почему бы тебе самой не узнать? Ночь длинна, а в таверне у Фая – и подавно. – Не хочу их смущать, – ангел покачала головой. – Мне... немного неловко на таких сборищах. Я благодарна, что ты со мной поделился. – Стеснительный командор? – Меристро любопытно приподнял бровь: его привычка задавать кучу вопросов, благо, ангела не раздражала. – Или ты не любишь веселье? – Мне проще утешить в трудный час, чем произнести тост, – аазимарка печально улыбнулась. – Издержки профессии, наверное. Да и, как знаешь, наш трудный час растянулся не столько на дни, сколько на годы… И даже на десятилетия… Меристро задумчиво нахмурился. Он привык успокаивать своих друзей. Возможно, людей, встречающихся на его пути. Но то были простые люди, а не жрицы сострадания, да еще и командоры крестовых походов. Вдруг глупость ляпнет? – Такая… доброта может быть тяжким бременем, – наконец сказал он, медленно подбирая слова. – Не только для тебя, но прежде всего – для других. – Я знаю, – тихо и серьезно отозвалась Ания, отводя взгляд и касаясь символа Саренрей на своей шее, будто сама ища утешения или... возможно, прощения, если уж она обращалась к богине милосердия? – Поверь, я знаю... Повисла пауза, однако отнюдь не неловкая. Просто каждый задумался о своем. Спустя пару мгновений ангел снова заговорила: – Извини, я слышала, что случилось в твоем мире... Наверное, это тоже тяжкое бремя? Меристро натянул улыбку, хмыкнув, прекрасно зная, что обмануть ее не удастся: – А кому из нас было легко? Уверен, все хлебнули горя сполна, раз мы здесь. – Знаю. И если хочешь – всегда могу выслушать. Он покачал головой, а затем остановился, будто что-то вспомнив: – Возможно... Если все-таки надумаешь наведаться к Фаю в полночь. Ангел кивнула, и тихо отошла от них. – Я ведь найду его? – Меристро тихо вздохнул, не обращаясь ни к кому конкретно. Слова эона о связующем звене набатом отдавались в голове. – А кого ты ищешь? – Уголек, до того терпеливо и молча слушавшая их, улыбнулась. – Вольжифа, чтоб его, Джефто. – А, я знаю, где он. Полуэльф резко обернулся к Уголек, на что та хохотнула: – Он сказал, что готов выпрыгнуть из окна, прямо как в прошлый раз, когда… – Я понял! – радостно воскликнул бард, быстро обняв повеселевшую эльфийку, и бросился прочь, на ходу крикнув: – Спасибо, Уголек!

***

Солнце неумолимо уходило за горизонт, и небо окрашивалось в чернильный цвет с крапинками-звездами. После слов Уголек Меристро очень спешил, надеясь не опоздать, чтобы застать тифлинга на месте. Вдруг ему вздумается убежать? По-настоящему, как тогда, когда на них напали горгульи? Это заставляло бежать еще быстрее. Он буквально взлетел вверх по лестнице, ведущей в зал в главной крепости, проносясь вихрем около уже порядком сонных помощников командора-эона, отправляющихся отдыхать и недовольно посматривающих в его сторону. Благо, в самой ставке никого не оказалось. Всё еще запыхавшийся, бард, стараясь не нервничать, скорым шагом прошел вглубь помещения, к арке, ведущей на балкон с видом на Дрезен. – Вольжиф? Он тихо позвал тифлинга, выглядывая наружу: – Вольжиф, ты здесь? Послышался шорох. Меристро обернулся на звук, заметив рябь в углу. Маленькую и дрожащую. – Нет здесь никого, – тихим, сиплым шепотом ответил тифлинг, так и не сбросив свою маскировку. – Ох… Меристро даже представить себе не мог, насколько будет напуган этот непутевый, шебутной воришка произошедшим. Возможно, ему было страшнее всех вместе взятых соратников. «Он провел здесь целый день?.. Плохо дело». – Там достаточно холодно. Может быть, найдем место поуютнее? – бард старался говорить как можно веселее, медленно подходя к дрожащей ряби в углу. Все-таки… а вдруг решит смотаться? С Вольжифом может статься. – Ничего, я и тут посижу, – послышался чих. Меристро вздохнул, остановившись около почти невидимого Джефто, и опустился на колени перед неясными очертаниями в углу каменного балкона. – Может быть, все-таки покажешься? Я ведь всё равно нашел тебя. Маскировка спала внезапно: удачный трюк, которым Вольжиф пользовался, чтобы застать врагов врасплох. Меристро чуть отшатнулся, а затем прикусил губу – тифлинг выглядел заплаканным. Как будто ревел, не переставая, всё время, пока сидел в этом холодном углу. – Почему сразу не пришел? Почему я последний? – это звучало по-детски обиженно, хоть Вольжиф и сам прятался… А потому он отвернулся, дабы не сказануть еще что-нибудь глупое. Вечно с этим командором… так! – Я… боялся, – тихо отозвался полуэльф, на что Вольжиф удивленно распахнул глаза, вновь невольно посмотрев на него. – Я знаю, что должен был быть сильным. Для всех, для мира, для этого похода, но, в первую очередь, для тебя. И я… я боялся увидеть в твоих глазах осуждение… И что ты уйдешь. Убежишь, зная, как всё закончилось. К чему всё привело. Я должен попросить прощения, боги, как же я виноват перед всеми… Перед тобой! Я же обещал! Я не сдержал обещания… Слова нескончаемым потоком хлестали из Меристро, накопленные за целый день. Потому что все его мысли занимал этот дрожащий, напуганный комок, еще толком не успевший разобраться не только в том, что происходит, но и в себе. Возможно, бард не имел права так говорить. Не имел права даже смотреть в сторону Вольжифа, которого он сгубил по своей глупости. В горделивой уверенности, что сможет всех спасти и всех защитить. Он судорожно вздохнул, зажмурившись – не хватало еще слез. – Я всё пойму… Если… Если ты… Ему так и не хватало смелости сказать это вслух. «Если ты уйдешь после своей смерти». – Я сейчас правда сброшусь отсюда, если ты не прекратишь… Твои признания слушать еще более смущающе, чем признаваться в чем-то самому, – Вольжиф нервно затараторил, говоря всё тише и тише, последние слова чуть ли не шепча. – Что? Полуэльф открыл глаза, наконец-то встретившись взглядом с тифлингом. – Я многого не понимаю, – Джефто ответил на удивление спокойно, не отводя глаз. – И мне страшно. Просто… Я не думал, что и тебе… – Очень, – одними губами ответил бард, боясь даже вздохнуть. Немного подумав, словно борясь с неуверенностью, Вольжиф все-таки наклонился вперед, обнимая Меристро дрожащими – то ли от холода, то ли от избытка чувств – руками: – Ну, будем бояться вместе. У нас всегда так и выходило, правда? Делать всё вместе. С самого начала. Полуэльф вздрогнул и наконец-то обмяк, утыкаясь лбом в плечо тифлинга, положив руки на его талию. – Прости. Прости меня… Он повторял это до тех пор, пока Вольжиф не перестал дрожать. Но готов был повторять вечно.