***
Дверь с грохотом распахнулась. Уже во второй раз за день. Эон бы удивился или, быть может, возмутился, вот только… Не было потребности в подобных чувствах. А потому посетителя ждал лишь сдержанный поворот головы и ровный тон. – А, это ты. Я-то думал, кто будет следующим. Ни намека на вопрос – чистое утверждение. Маринд знал: так должно случится. Ведь как иначе? Уже два командора не согласились, причем, обе – в свойственной только им манере: «карающая длань» и «хитрый трюк». Оставались еще двое. Ибо закономерность требовала последовательности – их отличия между собой выделялись всё ярче, выявляя те самые моменты, на которых каждый их них прогорел. И их виденье мира вступало в противоречие с виденьем мира его. Эон знал – это неизбежно. Для того они и здесь. Тогда… Почему внутри отголосок отторжения? Нерациональный и… бессмысленный. Меристро, в отличие от Ании, не пылал праведным гневом. Однако на его лице словно отпечаталась мрачная тень, а всегда добрые глаза смотрели на эона с недоверием и... с вызовом? Будто взвешивали его поступки? Его? Дерзости этому смертному, похоже, было не занимать. И когда бард заговорил – негромко, но отчетливо чеканя каждое слово – его голос будто ощущался льдом и сквозил шелестом холодного ветра. Возможно, он вкладывал свою магическую силу в сказанное, даже не до конца осознавая это. – И всё? Это всё, что ты можешь сказать? Ну да, конечно, кто мы такие, чтобы такой, как ты, снизошел до объяснений. Нам должно было хватить и того знания, что мы здесь ради великой цели! Спасти ЭТОТ умирающий мир, раз не смогли спасти миры свои. Твой мир… Но какова ему цена, если ты даже не пытаешься понять того, что происходит с людьми вокруг тебя? И из-за тебя! Маринд отрицательно качнул головой и ответил. Устало, будто этот спор происходил уже не единожды: – Ты не понимаешь, как не понимают и другие. Вселенная всегда движется к равновесию. Я лишь арбитр, старающийся это равновесие сохранить. И неважно, что для этого нужно будет совершить, важен лишь результат, в котором эта ткань реальности не разорвется, словно паутина на ветру. Бард невесело усмехнулся, сделав шаг вперед: – О, ты не прав. Похоже, я наконец-то на самом деле понял! Понял, что оставаясь лишь арбитром, выражаясь твоими же словами, ты не справился. Потому что хваленое равновесие не качнулось в нужную сторону. Потому что ты не понимаешь, что такое прощение, сострадание и принятие. Неужто ты всегда был таким, командор? До того, как стал безликим, бездушным инструментом правосудия? Неужели у тебя никогда не было друзей? И ты никогда, никого не любил? Маринд с удивлением обнаружил, что неприятие внутри растет. Это заставило эона нахмуриться, сбросить маску безразличия. Что-то в словах барда пошатнуло ту сущность, которой Маринд являлся до того, как стал… таким. Того доброго юношу, который потянулся к таким же сломленным и побежденным командорам не для равновесия, но для того, чтобы спасти их. Однако личина эона трактовала это желание исключительно потребностью привести мир к порядку. Истина? Но истина, поеденная пятнами недомолвок и беспамятства. Его собственного беспамятства, принятого добровольно. – Ты забываешься, смертный. Полуэльф гордо вскинул голову, перебивая, с каждым словом говоря всё громче: – Нет, это ТЫ забываешься! Ты, возомнивший себя чуть ли не богом! По какому праву ты судишь Дейрана? По какому праву ты запирал Вольжифа в клетке? Ты должен защищать и направлять оступившихся, а не карать их! Эон отвернулся. Тот самый юноша внутри него соглашался с каждым сказанным словом. И пробуждались воспоминания: о друзьях, о любви к Зосиэлю, о стремлении спасти невинных и покарать нечестивых… Когда последнее стало превыше всего? Голос Маринда впервые зазвучал неуверенно: – Иначе что? Будешь угрожать мне? Или, быть может, сам ступишь на путь преступлений, первое из которых – неподчинение? Не забывай, как ты был возвращен. И как ты можешь быть стерт. Повисла гнетущая тишина. И затем неожиданно спокойный и отчужденный отклик барда: – Я тебя не боюсь. Не боялся идти в сердце Мировой Язвы, будучи смертным. А уж очередного смертного, возомнившего себя пупом земли, не побоюсь и подавно. – И в этом ты будешь не одинок. Оба обернулись на вошедшую. Мелада передвигалась на удивление тихо – лишь легкое позвякивание доспехов о каменный пол и почти незаметный звон бабочек возвещали о ее присутствии. Азаты – бывшая и нынешняя – переглянулись. Воительница усмехнулась, поймав во взгляде Меристро толику непонимания: – Я знаю, знаю. Никто не ожидал меня здесь увидеть. Однако даже мне кажется, что этот командор поступил по-мудацки, – она ткнула пальцем в сторону Маринда. – Показывать свою власть перед заведомо беспомощными… Это низко. Ты и сам должен это понимать. Парниша расписал тебе всё в подробностях. От меня ты услышишь короче: зацикленность на чем-то лишь показывает, ты – тот еще пень, раз не видишь главного. И армия у тебя ни к чёрту, потому что не умеешь ты заботиться о людях. Ведь ты забыл, каково это – самому быть человеком. Два командора из других миров стояли плечом к плечу, безмолвно разделяя свои убеждения друг с другом – точка соприкосновения, что привела их на один и тот же мифический путь. И Маринд понял: эти двое были «гласом бунта». И неприятие внутри него было от эона, но… не от него самого. – Уходите, – прозвучало это слишком разбито. – Оставьте меня. Меристро и Мелада вновь переглянулись. И не сказав больше ни слова, развернулись, зашагав прочь. А эон обессиленно опустился в кресло. Провалившиеся командоры даже не думали, что вновь смогли возродить старую частичку души Маринда. И теперь эону опять предстояло мучительное действо – забыть то, что когда-то делало его самим собой. Иначе… Этот мир не устоит. Как и он сам.***
– Как ты это сделал? – Сделал что? Мелада и Меристро спускались по многочисленным ступенькам главной крепости мимо снующих туда-сюда слуг, посыльных, глашатаев и комендантов – жизнь кипела как внутри, так и снаружи Дрезена. – Я не слышала всего разговора, однако мне хватило и того, что услышала, – воительница растянула губы в полуулыбке-полуусмешке – странное сочетание с ее волшебным видом. Однако… То было не совсем правдой. Меристро только сейчас, шагая совсем рядом с ней, заметил косой шрам на ее щеке и странную серьгу, висящую прямо под носом. Дань уважения Горуму? Кровь и железо? В его воспоминаниях азаты выглядели милее, по крайней мере, в Элизиуме. – Ты говорил так убедительно, что заставил поверить в свои слова не только меня, но и, сдается мне, даже этого упертого командора. У него был побежденный вид, это я тебе говорю, исходя из богатого личного опыта. Я много повидала сломленных врагов. Еще до того, как присоединилась к походу. Вопрос в том, как ты это сделал? Бард покачал головой, задумчиво нахмурившись: – Ничего я не делал. Говорил лишь то, о чем думаю. И он нам не враг, пускай его методы и не устраивают нас, мы на одной стороне. – Уверен? Возможно, это твои бардовские колдоштуки? Или часть сил от Арилу Ворлеш все-таки осталась и в тебе, так или иначе? Она хитра, как змея, могла оставить лазейки. Меристро не особо в это верил. Даже несмотря на то, что воительница утверждала, будто он смог повлиять и на нее, и на эона. Какие силы? Нелепица. Он ведь он них отказался, окончательно и бесповоротно. И явно уступил бы в бою призванным или самому эону. Хотя сравнивать их тоже было бессмысленно – они здесь ради одной цели, пусть он и ставил эту цель в упрек Маринду. – Нет, это невозможно, – бард ушел вбок от несущегося вверх посыльного, красного, как рак от быстрой беготни, а затем снова вернулся на свое место. Одним долгим, плавным движением. – Хм, интересно, а это сработает на ком-нибудь еще? – Мелада, казалось, не обратила внимания на его возражения. Ее, в отличие от полуэльфа, оббегали заранее, потому что никто не хотел попасть под железный каток, уверенно шагающий вперед. – Слушай, ты не слишком занят? – Видимо, я должен ответить, что не слишком, потому что ты не ждешь иного? Мелада хохотнула: – А ты смекалистый. Следуй за мной. Бард пожал плечами – ничего другого не оставалось. Потому что азата, похоже, приняла его ответ за согласие.***
– Воевода! – Ульбриг громко воскликнул, со смешком поднявшись с камня. Несколько неловко, во всех смыслах, однако, не делая попыток идти им навстречу – будто всё еще сомневаясь в происходящем. – Или воеводы? Видят боги, всё это очень странно, помнить вас всех одновременно! Мелада фыркнула, так же звонко ответив: – В жизни всякое случается. Например, статуи оживают. Или люди внезапно в драконов превращаются. Мертвые не спят, а над головой звенит и днем, и ночью. Тебе ли не знать, с кем ты связался? Чему ж ты удивляешься? Когда они подошли ближе, Меристро с улыбкой протянул руку, на что перевертыш с удовольствием ответил могучим рукопожатием, коротко, но крепко приобняв его и похлопав по спине, а затем отстранился: – Надо же, плоть и кровь… А я уж думал, ты наваждение какое! – Наваждение не может помнить, что тебе всё так же спокойно в этом зеленом уголке, – бард кивнул на деревья вокруг. – Гораздо спокойнее, чем за каменной стеной. Это было то самое место, где они встретились с Меладой после возвращения. Именно сюда оба командора вдохнули жизнь в собственных мирах. И если воительница поддалась импульсу силы, то полуэльф сделал это сознательно. В Дрезене сплошь и рядом были лишь камни – Меристро это не нравилось. Как и саркорианцу. Похоже, эон принял сие к сведению, раз и в его реальности существовал подобный островок безмятежности. Или… миры накладывались один на другой? Сложный вопрос. И должно ли быть так? Вопрос еще сложнее. – Да, – Ульбриг любовно похлопал по камню, провел ладонью по высокой траве. – Природа глаза не обманет. – В отличие от людей? – бард чуть улыбнулся. В этом они, несомненно, понимали друг друга. Уважение и любовь ко всему живому объединяли их. – Да, в отличие от людей, – Олеск эхом повторил, тяжело вздохнув. – Как раз с ними у меня сейчас и проблема. Тут в разговор вступила Мелада – буквально шагнула вперед, обращаясь к барду: – И это не фигура речи. Я выяснила, что Ульбрига Олеска не существовало… здесь. Его почти никто и не помнит. Даже те, кто пробыл с ним бок о бок не один день. И именно поэтому я позвала тебя, чтобы попробовать убедить... Перевертыш невесело усмехнулся, перебивая азату: – Судьба-злодейка стирает меня уже дважды, да так, что даже друзья собственные в лицо не узнают! И скажите мне, не стоит ли об этом задуматься на минутку? Меристро переглянулся с Меладой – та выглядела обеспокоенной. И после слов перевертыша уже не такой уверенной в том, как поступить. Впервые с момента их встречи! Удивительно, но рядом с Ульбригом она казалась хрупче, хоть и ничего не поменялось в ее облике. Словно нерешительность делала ее слабее. Она подошла ближе к саркорианцу, положив руку ему на плечо: – Уверена, они вспомнят. – Согласен. Должен быть способ всё исправить, поэтому мы и здесь, верно? – бард ободряюще улыбнулся им обоим, задумавшись. Что ж, импровизация на ходу – умение, к которому приходилось обращаться всем им, и не раз. – Может, вам стоит собраться вместе с теми, с кем вы проводили в походе больше всего времени? Помнится, мы с тобой так и познакомились, Ульбриг, в горячке боев. Они все переглянулись – саркорианец задумчиво потеребил рыжую бороду: – Не знаю, воевода… То как-то полегче было, я ж думал, что всё то сон или шутка какая. А сейчас вовсе ни в чем не уверен. – Кроме того, что хорошая драка – это хорошая драка? – Мелада улыбнулась, наклонившись к Олеску. – А хорошая драка с хорошими людьми, как тебе такой расклад? – Боевые рефлексы, – Меристро кивнул. – Они дадут о себе знать. Ведь вы провели вместе много времени. В любом случае, оставаться тут вы тоже вряд ли будете. Так почему бы не попробовать? Ульбриг вновь тяжело вздохнул: – Если вы так говорите, оба и не сговариваясь… Ладно! – он ударил кулаком по раскрытой ладони – от сомнений не осталось и следа. – Надерем морды демонам! – И попытаемся не помереть в процессе, – уже тише добавила Мелада. Бард улыбнулся. Часть из них уже покинула Дрезен – пришел черед всех остальных.***
– А это не слишком опасно? – Сиила проверяла ремешки, держащие броню на плечах, и беспокойно посматривала на собирающихся к путешествию. – Я имею в виду, нас гораздо меньше, чем обычно. Рыцарь Иомедай была как никогда права: для обычного похода им не хватало еще двоих. Однако их группа уходила последней. И это были все оставшиеся. Эон оставался в штабе, дабы координировать действия возвращенных командоров. Да и никто не горел желанием встретиться с ним после всего случившегося. – Это опасно, даже если нас и побольше будет, – фыркнул Вольжиф, схватив небольшую сумку с бездонным пространством внутри, и прицепляя ее к поясу. Его хвост нервно ходил из стороны в сторону, явно не сочетаясь с уверенным тоном. – Вот всегда так было, неужели еще не привыкли? Арушалай, присоединившаяся к ним буквально несколько минут назад, отрицательно покачала головой, тоже проверяя снаряжение: – Она права. Смысл отрицать очевидное? Придется быть осмотрительнее. – Отставить! Мы со всем справимся, особенно, если Элан и Янна ждут нас на месте. А они ждут. Я ведь прав, Сиила? Меристро улыбнулся, постаравшись разрядить обстановку. Напряжение было понятно. Их меньше – это факт, но не стоило сбрасывать со счетов и то, что все они помнили, чем закончилось совместное путешествие с бардом. В самом конце, да, но всё же… И чего было больше: боязнь, что рядом с ним их мифическая сила сходит на нет, словно мир помнил отголоски его предыдущего решения, или боязнь за жизни друг друга – сказать было трудно. Быть может, всего понемногу? – Да, ты прав! – темнокожая воительница ответила бодрой улыбкой, подыгрывая ему. – К тому же, нас и вправду будут ждать на месте. Главное – не попадать в передряги по пути к месту назначения. – Проще простого! – Вольжиф выскочил за ворота, не обращая внимания на возмущения в спину от Сиилы. – Рогалик! Уши надеру! А ну встал в строй, живо! Арушалай молча зашагала вслед за ушедшими вперед, оставив Меристро одного. Он тихо вздохнул, будто собираясь с духом, как сзади послышался глухой стук и ойканье. Бард резко обернулся, заметив, как за угол что-то скользнуло. Что-то крылатое и серебристо-голубое. – Эй, кто здесь? А ну покажись! – Ой, и покажусь! Я просто увидела вкусненькое и вовсе не пряталась! – послышался обиженный голосок. – Ай…ву? Из-за угла показалась дракончик. Хотя теперь она снова была больше и крепче. Особенно с момента их последней встречи. – Приветик! Я вот думала, что пойду с Меладой, а потом она сказала про тебя, и я решила одним глазком взглянуть, как ты! Ну, потому что как-то плохо всё в итоге у нас получилось и вообще, я же переживала! Меристро тихо засмеялся, зашагав к своей вечной спутнице. По крайней мере, они были неразлучны до того, как он принял решение стать обычным смертным. – Айву, я так рад тебя видеть! – бард подошел к дракону хаоса, обнимая за гибкую шею – он опять стал ниже по сравнению с Айву. Хотя, правильнее сказать, это она снова выросла, став если не могучим драконом, то заслуживающим уважения – уж точно. – Прости, что всё так вышло... Ты ведь убежала тогда, даже не дослушав меня! И правильно сделала… Бард грустно улыбнулся. Послышалось фырканье: – Я была расстроена! И… Я же потеряла свою силу, как и все остальные. Я не виню тебя, просто мне было очень-очень грустно, что ты уходил в эту жутко-страшную крепость! Не люблю я прощания! А ты… Ты как будто навсегда прощался, – Айву готова была всхлипнуть, но удержалась, снова затараторив: – Я не смогла остаться с тобой и своими друзьями без силы азаты, Элизиум призывал меня обратно. Но теперь, когда тут Мелада, я снова могу попутешествовать с тобой! – Что? – Меристро опешил, расцепив руки, и отошел на пару шагов назад. – Ты пойдешь с нами? – А то! У меня теперь два лучших друга, и я буду помогать вам по очереди! – Айву гордо подняла голову. Полуэльф улыбнулся уже веселее: – Вечно ты что-нибудь придумаешь! Но я абсолютно не против.